– Вряд ли. В общем, как вопрос решится, я тебе перезвоню.
Когда Витковский положил трубку, большой сволочью он себя уже не ощущал.
«Ха-ха, – думал Гриня, – вот они, души? прекрасные порывы. Жуликов разоблачить. Людей предупредить. Мы за народ болеем. Кто там болеет за тот народ? Кому он, на хер, нужен? Деньгами перед носом помахать – и вся любовь к народу проходит. Впрочем, и я не лучше», – самокритично закончил свои рассуждения Гриня.
Несмотря на вроде бы установившиеся приятельские отношения с Николаенко, наученный горьким опытом Витковский к встрече с ним готовился очень тщательно. Операцию они продумывали вместе с Нарышковым. Гриня написал заявление в милицию:
«Я, корреспондент газеты „Город“ Григорий Витковский, выполняя задание редакции по подготовке статьи о разоблачении президента Фонда Николаенко, взял от него деньги для того, чтобы сдать в милицию».
Заявление Гриня положил в карман. Туда же он отправил и бумагу с подписанным Нарышковым официально оформленным редакционным заданием.
Встретиться с Николаенко Витковский договорился в скверике возле редакции без четверти час. Нарышков страховал Гриню с фотоаппаратом. Если это подстава, то он должен был заснять всю картину для подтверждения якобы благих намерений журналистов. Но все страхи Витковского оказались напрасными. Геннадий Васильевич передал ему деньги без всяких зехеров. Процедура выглядела даже как-то до банальности обыденно.
Перекинувшись несколькими словами с Николаенко и договорившись созвониться, Гриня направился в редакцию. Как ни крутил он по сторонам головой, Нарышкова так и не увидел. Оказалось, что шеф преспокойно сидит в своём кабинете и говорит по телефону. Увидев это, Гриня чуть морду ему не набил.
– Вовик, что за дела? Ты чего не подстраховал?
– Успокойся. Всё нормально прошло?
– Вова, твою мать, прошло-то нормально. Ну а если бы нет?
– У меня был важный телефонный звонок.
– Какой звонок, Вова? Ты что, не понимаешь, что меня могли замести?
– Гриня, успокойся. Я знал, что всё будет нормально.
– Ну ты и падла, Вова. На? свои бабки. Но я с тобой больше дела не делаю. Пошёл ты в жопу.
Гриня отдал Нарышкову две штуки баксов и вышел из кабинета. В приёмной он спросил у Марины:
– Ты, случайно, не знаешь, с кем шеф говорил по телефону?
– Знаю. С женой.
– Ну, падла, – снова не смог скрыть своего возмущения Гриня.
– Григорий Зельманович! – укоризненно воскликнула Марина.
– Извини, Мариночка, – сказал Гриня и отправился к себе в кабинет.
Попив водички и несколько успокоившись, он, предварительно закрывшись на замок, пересчитал деньги. Всё было точно, как в аптеке. В дверь постучали.
– Кто там?
– Это я, – раздался голос Нарышкова.
Гриня спрятал в портфель деньги и открыл дверь:
– Что надо?
– Гриня, ну чего ты завёлся? – примирительно сказал шеф. – Успокойся. Всё хорошо. На? тебе сто долларов.
Гриня знал, что Нарышков – мудак, но не думал, что он такой мудак.
«Это же надо! – бесился Витковский про себя. – Я ему две штуки, а он мне откат сто баксов. Хорошо, что я этому козлу ничего о своей доле не сказал».
– Знаешь, Вовик, засунь эту сотню себе в жопу. И давай хоть до завтра расстанемся. А то я тебя видеть не могу.
Нарышков молча забрал деньги и ушёл. А что он мог сказать? Даже такой бессовестный человек, как он, понимал, что Витковский заслуживает большего. Это не помешало тем не менее возникнуть в его голове неожиданной мысли: «Турнуть бы Гриню из редакции!..» – но он тут же отмёл её.
Без Грини «Город» бы вообще ничего не значил. Гений Нарышков отдавал себе в этом отчёт.
Оставшись один, Витковский позвонил Поляковой:
– Женя, у меня всё в порядке. Как мне передать твои деньги?
– Гришенька, да ты что? Правда?
– А я тебе когда-нибудь врал?
– Ой, Гриша, а что же делать? Ты занести не можешь?
– Мать, ты совсем голову потеряла. Кому это надо? Занести я не могу. Бери все твои фондовые документы и гони ко мне.
– Гриша, я сегодня прийти не могу. Я сейчас позвоню дочке, она к тебе зайдёт, хорошо?
– Замечательно, – ответил Гриня и положил трубку.
«Не, ну народ! – переполняло его благородное возмущение. – Мало того, что им бабки возвращаю, так я ещё и занести их должен. Вот уж воистину помогать таким и не хочется больше. – Он переключился на более приятные мысли: – А всё-таки хорошо я бабки срубил. Всё, пошли все к чёрту. Жить начинаю для себя».
Через полчаса позвонила Лена Полякова. Гриня назначил ей встречу на семь часов вечера. У него была работа, он писал очередную статью в защиту трудящихся и домой раньше семи идти не собирался.
Лена пришла, когда он дописывал последний абзац.
– Присядь, Леночка, я через минутку освобожусь.
Раздав последние оплеухи зарвавшемуся чиновнику, Гриня поставил финальную точку и, отвернувшись от компьютера, посмотрел на Лену. Выглядела она прекрасно. Поразительно похожая на мать, эта зарождавшаяся женщина имела бархатистую кожу, тронутую благородным загаром, и естественный румянец. То, что на Востоке гурманы называют персиком, и являла собой Лена.
«Надо её обязательно трахнуть», – первое, что подумал Гриня, переходя к делу.
– Леночка, документы принесли?
– Да, вот они.
– Вот ваши деньги. – Витковский полез в портфель, достал конверт и отдал его Лене. – Пересчитайте.
– Да что считать? Огромное спасибо, Григорий, даже не знаю, как нам с мамой вас отблагодарить.
– А мне от вас с мамой благодарности не надо. Мне достаточно, если меня отблагодарите вы.
– Что вы имеете в виду?
– Простите, Лена, вы уже взрослая, поэтому я вам отвечаю открытым текстом: «Что имею, то и введу».
– Вы говорите о сексе?
– О ём, родимом.
– Григорий, вы меня ставите в неловкое положение.
– Леночка, я вас ещё никуда не ставил. Вы что, никогда ещё не были с мужчиной?
– Да нет, была, конечно. А если я скажу да, то где и когда?
– Да хотя б здесь, в кабинете – и сейчас. А чего откладывать в долгий ящик?
У Грини в кабинете стоял диван. Это был не очень новый, но вполне привычный боевой диван. На нём Гриня спал крайне редко, зато активную половую жизнь вёл довольно часто.
– А у вас есть презерватив? – поинтересовалась Лена.
– А як же! И презерватив, и к презервативу. В смысле и выпить, и закусить. Ну что?
– Хорошо, я согласна. А нам никто не помешает?
– Не бойся, Леночка, уже никого в редакции нет.
Гриня убрал на столе бумаги в сторону и застелил его по журналистской традиции газетой. Достал бутылку коньяка, из холодильника немного колбасы и сыра, распечатал шоколадку.
– Скромно, но со вкусом, – сказал он, разливая коньяк по рюмкам. – Прежде, Леночка, чем мы займёмся любовью, давай выпьем на брудершафт. А то на «вы» будет как-то не с руки.
Поцеловались Витковский с Поляковой-младшей скорее как брат и сестра, а не как любовники. Гриня налил по второй. Выпили. Витковский не спешил и не торопил Лену. Как опытный мужчина, он понимал, что клиентка должна созреть. Вскоре у Поляковой румянец стал несколько ярче. Она почувствовала себя гораздо свободнее. Гриня же заливался соловьём. Рассказывал различные байки, от которых Лена взахлёб хохотала. А потом скрипел диван, и Полякова на нём стонала так, что если бы кто-то вдруг оказался в редакции, то обязательно бы вызвал милицию.
Домой Витковский вернулся поздно ночью. Но это не помешало ему разбудить жену.
– Посмотри, сколько я заработал, – сказал он ей перед тем, как исполнить супружеский долг.
Теперь некогда известного Витковского тоже надо было искать. Учитывая, что целью был не он, а Николаенко, я перебрал с десяток человек и даже вспомнил своего однокашника: «Серёга Чуин водку чует, а потому не просто так вот этот редкостный мудак[3 - В данном контексте – низкий человек.] по кабинетам всем кочует». Всё соответствовало действительности. Чуин и водку чуял, и мудаком был приличным со школьной скамьи. К этому времени он сделался работником органов местного самоуправления, что распахнуло ещё более широкие горизонты перед его даром. Тем более что совсем даром.
– Здоров! – заорал Серёга в трубку. – Ты же знаешь, что ко мне вход по предъявлению.
– В том-то и дело, что я без документов.
– На хер мне твои документы: приходи с пузырём, и я вас обоих встречу.
Приблизительно через полчаса мы проследовали в кабинет Чуина. Тот мусолил дольку апельсина и мудро смотрел в окно. За его спиной так, чтобы не очень бросаться в глаза, висел лозунг: «Секс и пьянка – вечные ценности Человечества и Современности!» Я осторожно пожаловался ему на свои мытарства последних трёх дней.
– Так ты знаком с этим журналюгой?! – почти возмутился Серёга, услышав фамилию Витковский.
– А кто ж его не знает? – безразлично ответил я.
– Этот сукин сын совсем недавно набил мне лицо, – как бы делясь сокровенным, сообщил Чуин.
«Правильно сделал», – подумал я, но предпочёл ответить уклончиво:
– Ты-то с ним что не поделил?
Чуин аж подпрыгнул:
– Это я не поделил?! Пили вместе, всё было нормально. Потом пара отвалила, а он стал у меня выпытывать, где я живу, куда меня везти… Ну, я ему и врезал. А потом он мне.
– Может, Гриня просто подвезти тебя хотел или те двое, что были с вами, попросили тебя сдать домой?
– Вот именно: сдать. Ты что, не понимаешь, что я – номенклатура?
– А чего ж ты, номенклатура, пьёшь со всеми подряд?
– Они – не все подряд: меня с ними познакомили. Нормальная пара. Странно вообще, что он около казачества ошивается. Николаенко. Не слышал?
Мне захотелось возобновить водочное общение. Теперь уже на радостях. Я оживился и даже продекламировал Витковского: «Я с душой еврейской пылкой, помня раввина слова, на Святые Покрова с казаками пью горилку». Чуин хмыкнул:
– Нет проблем. Я вас сведу.
Следующая бутылочка пошла значительно бодрее. Чуин вдруг начал рассказывать, что лозунг за его спиной не имеет ничего общего с пошлостью и цинизмом. Жизнь полна стрессов, а снять их можно без вреда для организма только посредством чистого продукта с одновременным участием молодого упругого тела. Спорить я не стал, потому что Чуин был вооружён целой теорией, подтверждённой личным опытом. Мы расстались тепло, без мордобоя и долгих проводов. Назавтра я ждал обещанной встречи с Николаенко.
Завтра не просто наступило, а успело уже наполовину пройти, но Серёга не звонил. Я набрал номер его телефона и услышал хриплый голос:
– Слушаю. Чуин.
– Чуин, – обратился я, – ты не забыл, что у нас сегодня встреча?
– Бери пузырь и заходи. В чём проблема?
– При чём тут пузырь? – попробовал я направить разговор куда следует.
– А при чём тогда встреча?
– Чуин, ты же мне вчера обещал встречу с Николаенко!
– Если я обещал вчера, почему ты с ним не встретился тогда, когда я тебе это обещал? И вообще, ты уверен, что мне нужен твой Николаенко?
– Он нужен мне, – совсем расстроился я, – зачем было обнадёживать?
– Ладно, чёрт с тобой, пиши номер Витковского! Он тебя сведёт.
Связываться с Витковским – это был совершенно невыгодный проект с точки зрения финансовых затрат. Всё потому, что элитный бизнес научил меня считать деньги и подбирать партнёров. Витковский сюда не вписывался. И вообще, кто там будет разбираться, какие документы я передам? Точнее, разбираться будут, но уже без меня. Тем не менее я позвонил.
