Ирина Дорфман "Книга для Тани"

В книге описываются первые годы жизни старшей дочери автора. Первый ребенок – незабываемое впечатление для родителей, поэтому хотелось сохранить для истории каждую мелочь. Из текста видна повседневная жизнь московской семьи конца 90-х и двухтысячных годов, описываются особенности быта, приметы времени. И то, как на фоне эпохи меняются черты характера и интересы главной героини, как происходит ее взросление.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Издательские решения

person Автор :

workspaces ISBN :9785006289987

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 17.05.2024

Первые прогулки и развлечения

Первую неделю мы боялись тебя выносить на свежий воздух. Зима все-таки, вдруг ребенок с непривычки замерзнет, простудится.

Кажется, примерно через неделю после выписки мы решились. Может быть, морозы уменьшились. Или уже стало понятно, что не можешь же ты всю жизнь просидеть в квартире.

Завернули в толстое одеяло с мишками, завязали ленточками и торжественно вынесли этот кулек на улицу. Чтобы не замерзла, накрыли лицо белой тряпочкой, входила в комплект для выписки из роддома. Прошли небольшой круг вокруг двух ближайших детских садов. Минут 20, наверное, продолжалась первая прогулка.

Но потом я стала довольно быстро наращивать время, проведенное на улице.

Причем хотя бы одной полезной вещи меня мама научила – что необязательно выгуливать ребенка на улице. Для получения свежего воздуха отлично подойдет балкон. Ребенок будет там спать, а я дома могу тоже спать в это время. Или дела делать. Чтобы не пропустить, когда ребенок проснется и заплачет, дедушка Зяма соорудил самодельную «радионяню»: в коляску ставился микрофон, он подсоединялся к динамику в комнате. Впрочем, довольно быстро ты научилась орать так громко, что и без микрофона было отлично слышно в обеих комнатах. Разве что на кухне чуть-чуть похуже, поскольку она дальше всего была от балкона.

Первые недели я еще пыталась жить нормальной жизнью. То есть спать ночью, как нормальные люди, а днем делать какие-то дела.

Не помню, когда я сдалась и начала ложиться спать во время каждого твоего дневного сна.

Их было три, и каждый последующий был короче предыдущего. То есть первый мог быть и часа 3, если очень повезет. Второй, например, 2. А самый последний мог быть и минут 40. После вечернего кормления ты спать отказывалась, то есть где-то между 9 вечера и 12 ночи начиналось самое бодрствование. При этом лежать просто в кроватке или даже люльке ты не желала. Надо было или держать тебя на руках или хотя бы положить тебя сверху на кого-нибудь. Я такое не практиковала – лежать с ребенком на груди было мне как-то странно. Зато папу можно было применить таким образом. Он по вечерам все равно лежал перед телевизором. Можно было положить тебя сверху, тогда ты не орала. А сама я в это время гладила пеленки. И тоже поглядывала телевизор. Вот такой семейный досуг.

Но папа тогда не только лежал под тобой. Поначалу его посещали идеи и более активного взаимодействия с дочерью. Например, пытался читать тебе «Евгения Онегина». Кажется, он делал это во время кормлений (в другое время ты, по-моему, не склонна была слушать классику). Так что мне тоже приходилось слушать это чтение. И, похоже, меня это раздражало примерно так же, как в моем младенчестве попытки моего папы включать классическую музыку во время кормления грудью меня раздражали мою маму. Зато семейные традиции соблюдались: матери занимались чем-то приземленным и житейским, отцы возвышенно маялись дурью.

Купание как важный ритуал

Поскольку мы руководствовались советскими книжками и преимущественно опытом бабушки Наташи, купание младенца носило характер священнодействия. В оправдание могу сказать, что так же носились с купанием первенцев еще в двух семьях, родивших детей примерно в это время. Первый постулат этой религии – купать новорожденного необходимо каждый день. Дальнейшая жизнь показала, что ничего плохого не случится, если купать малыша через день или даже раз в несколько дней. Но тогда мне не приходило в голову усомниться в необходимости ежедневного купания. Вообще эта вера в то, что младенец не такой же человек, как остальные, и ему нужны какие-то особые условия – гуляния по пол дня, ванны каждый день, особая еда в особое время, эта вера здорово подпортила мне счастье первых лет материнства. То есть понятно, конечно, что новорожденный многого не может – например, ходить, говорить и есть шашлык. Но при этом очень многое он как раз прекрасно может – например, обойтись без свежего воздуха, утомительных купаний и строгого режима.

В общем, тебя мы купали каждый день. Кажется, сначала даже в кипяченой воде. Пока еще не заросла пуповина. Туда ведь могли попасть разные инфекции. Потом добавляли в воду марганцовку. Марганцовку к тому времени запретили продавать в аптеках. Потому что оказалось, что ее можно использовать в производстве взрывчатых веществ. Но бабушка где-то раздобыла несколько пузырьков. Марганцовка – это такой порошок, если его добавить в воду, она становится очень красивого розового цвета. Но сами кристаллы могут обжечь кожу. Поэтому порошок разводили в маленькой чашке, а уже этот раствор наливали в детскую ванночку.

Первая заповедь младенцекупальщиков – купание должно быть ежедневным.

Вторая – для этого нужны два взрослых человека. Эта заповедь оказалась еще большим бредом. Когда родилась Ксюша, я придумала, как купать ее самостоятельно. Но тебя мы купали вдвоем, наверное, первый год жизни. Если папы не было вечером дома, то помогала бабушка.

Один человек собственно держал ребенка в воде. Обычно это был папа. Второй намыливал ребенка, смывал мыло и потом держал полотенце, в которое первый человек клал вытащенного из воды младенца. И торжественно относил в комнату, где уже совершались всякие намазывания маслами, кремами и лосьонами. После вынимания из воды младенец частенько начинал орать, потому что уже вообще-то хотел поесть. Так что намазывания часто приходилось совершать в довольно нервной обстановке. С мылом и шампунем мыли, кстати, примерно раз в неделю. Потому что мыло типа сушит кожу. Да и вообще ребенок-то особо не пачкается. Остальные дни недели просто бултыхали в воде.

Кажется, мы пытались научить тебя плавать. Было тогда такое поверье, что раз ребенок в животе матери находится в воде, то фактически он изначально умеет плавать. Поэтому если в младенчестве его учить держаться на воде, то он эти навыки не утратит, и будет плавать чуть ли не с рождения. В новых поликлиниках строили бассейны, и некоторые наши знакомые носили туда своих новорожденных детей для обучения грудничковому плаванию. К счастью, наша поликлиника была достаточно старой, и там такой моды не было. Но мы пытались научить тебя плавать дома.

Поэтому мы набирали не маленькую ванночку, где особо не поплаваешь, а настоящую ванну, предварительно помыв ее всеми имеющимися средствами от всех возможных микробов, и бултыхали тебя по поверхности этой ванны взад и вперед, поддерживая под голову и пытаясь научить держаться на воде. Впрочем, тут нас надолго не хватило, кажется. И потом все-таки вернулись к маленькой ванночке.

Но вообще в стремлении купать тебя каждый день потом обнаружились и плюсы. Когда ты наконец-то научилась сидеть, можно было посадить тебя в ванну, набросать туда побольше резиновых игрушек, и отдыхать. Можно было сидеть рядом часа пол, и даже книжку читать.

Грудное вскармливание

У нас в семье все женщины были достаточно «молочные». Бабушка Шеля параллельно со своей дочкой Наташей подкармливала каких-то соседских близнецов (сцеживала молоко в бутылочку), бабушка Наташка сцеживала молоко в бутылочку для моей молочной сестры Маши, они жили недалеко от нас. У тети Оли тоже было достаточно молока, хотя других детей она уже не подкармливала, времена изменились. У тебя тоже не было никаких молочных братьев и сестер. Но молока поначалу было навалом. Бабушка Наташа научила меня сцеживать молоко, оставшееся после каждого кормления. На самом деле так делать не надо было, но узнала я об этом гораздо позже. Организм вырабатывает примерно столько молока, сколько нужно ребенку. То молоко, которое осталось в груди, ребенок мог бы доесть в следующее кормление. А сцеживание стимулировало дополнительную выработку молока. Грудь думала, что младенец продолжает сосать. Так я тратила и ценные вещества, которые мог бы съесть младенец, и свое драгоценное время.

Кроме неправильной практики сцеживания я практиковала еще одну неправильную вещь: взвешивание ребенка перед кормлением и после кормления. Так я пыталась контролировать, достаточно ли ребенок ест. Сравнивала с возрастными нормами.

Неправильной эта практика была по трем причинам.

Во-первых, это просто были лишние телодвижения. Если уж мы завели весы (что само по себе было лишним, других детей мы не взвешивали), то достаточно было взвешивать ребенка раз в неделю, к примеру, и убеждаться, что в весе он худо-бедно прибавляет.

Во-вторых, весы были очень неточными. Это были не современные электронные весы, а старые, механические. Чтобы понять вес, нужно было долго их уравновешивать. И все равно иногда получалось, что после кормления ты весила меньше, чем до него. К тому же новорожденный младенец съедает меньше 100 грамм молока, и такая маленькая разница была просто меньше погрешности измерения. В общем, абсолютно бессмысленное было занятие, но я это поняла достаточно поздно.

Ну и, в-третьих, все эти измерения нервировали и без того нервную молодую мать. Я начинала волноваться, а вдруг у меня не хватает молока, а вдруг ребенок голодает.

Вот сейчас, конечно, смешно это все представлять. Типа новостной заголовок такой: «В Москве в 1998 году младенец умер от голода, потому что у его матери было мало молока!». Звучит абсолютно абсурдно! Никто не умирал от голода в нормальной семье и не в войну. Но мне почему-то такое тогда в голову не приходило.

Примерно через 3 недели после рождения сцеживать после кормления стало нечего. Я решила, что у меня уменьшилось количество молока. Потом, через много лет, я прочла, что на этот возраст приходится первый молочный кризис. И что количество молока может увеличиваться или уменьшаться, это в пределах нормы. В моем случае организм, похоже, решил подрегулировать выработку молока. Чтобы я прекратила маяться дурью и выливать в помойку ценные питательные вещества. Но тогда никакой качественной информации о грудном вскармливании и как устроена лактация человека у меня не было. Поэтому я начала взвешивать тебя и нервничать с удвоенной силой. Бабушка еще подлила масла в огонь. Я ей говорила: «Ну, она же спит спокойно, как раньше, значит она не голодная, молока ей хватает!». – «А вдруг она так много спит от голода, ослабела, вот и не орет?». Мысли о ребенке, ослабевшем от голода, меня доконали. Я рыдала целый день, что, конечно, не улучшало выработку молока.

Но постепенно угомонилась, какое-никакое молоко все-таки было, и от голода ты, как ни удивительно, так и не умерла.

Лактазная недостаточность

В месяц мы торжественно потащили тебя в поликлинику. В поликлиниках раз в неделю бывает грудничковый день. Это такой день, когда там вообще нет никаких детей старше одного года, с их бесконечными соплями, кашлями и прочими инфекциями. А есть только груднички. Записи к врачам тогда еще не было. Просто приходили в любой грудничковый день, шли к педиатру, к остальным врачам, прививки делали. Все в порядке живой очереди, довольно-таки длинной. Сейчас уже все это кажется какой-то дикостью и отсталостью – идти в поликлинику не по записи и сидеть в очереди. Но так жили много лет, когда Коля родился еще появилась возможность без очереди пролезать, как многодетным. И только потом запись ввели.

В поликлинику тоже сначала ходили вдвоем, как и с купанием. Кажется, мама со мной ходила. Я тащила тебя, а она тащила всякие вещи, расстилала пеленку на пеленальном столике и все такое.

Взвешивание в поликлинике показало, что в весе ты не прибавила вообще. Или прибавила очень мало. Позже я читала, что это совершенно нормально, что ребенок в первый месяц не прибавляет в весе. На прибавку в весе у него будет вся дальнейшая жизнь, а первый месяц или два – это период адаптации. Тем более что в первую неделю он еще и теряет вес, то есть из роддома выписывается более легким, чем родился. Но в советской поликлинике ничего этого не знали и хотели, чтобы все младенцы начали толстеть с самого рожденья. Так что мы решили, что с ребенком что-то не так, что он не усваивает питательные вещества из молока (ест и не растет, как же так?), и значит надо сдать дополнительные анализы какашек.

Мы еще потому согласились так легко на всякие дополнительные обследование и даже, может быть, сами их потребовали или сделали платно, потому что старший племянник тоже плохо усваивал молоко и у него диагностировали лактазную недостаточность и докармливали его соевой смесью.

Вот и у тебя анализы подтвердили эту лактазную недостаточность, и я тоже часть кормлений заменила на соевую смесь из бутылочки.

Сейчас я думаю, что это было неправильно, это было какое-то горе от ума. Если бы мы откуда-то не узнали про эту лактазную недостаточность и вообще не были такими беспокойными, я бы продолжила кормить тебя только грудным молоком, постепенно выработка лактазы наладилась бы, и ты бы и так начала нормально усваивать молоко и прибавлять в весе, как положено. А так ни за что ни про что оказалась на смешанном вскармливании (частично естественном, частично искусственном). Так делали, когда у матери было мало своего молока. Но у меня-то его было вполне достаточно! И сейчас я уверена, что оно было гораздо лучше и полезнее соевой смеси. Но тогда я ничего этого не знала. Подумала: «Что же поделать, раз молоко у меня хорошее, а вот ребенок слегка дефектный попался? Значит, буду кормить так, как врачи советуют». Хорошо хоть хватило ума не перейти полностью на эту сою. Потом я и каши тебе делала на этой соевой смеси. Плюсом от введения смеси было только то, что можно было куда-то уйти, а ребенка какой-нибудь добрый человек покормит из бутылочки. С другими детьми это все организовать было гораздо сложнее. Добрым человеком обычно была бабушка Наташа. Так что с нескольких месяцев мы могли поехать в церковь на вечернюю службу (а на Пасху – даже на ночную!), поехать в гости к друзьям на весь вечер. Вторым плюсом было, что можно было легко покормить ребенка на улице или где-то еще. Кормить ребенка грудью в общественных местах тогда было совершенно не принято. А с бутылочкой было как раз очень удобно. Я наливала горячую воду в бутылочку, клала в пенопластовый термос, а в нужный момент добавляла туда смесь из банки, и можно было кормить младенца в любом месте.

Светская жизнь

Светская жизнь в первые месяцы у тебя была скудная. Ты родилась зимой, и как-то вдруг нам открылось, что младенцев в этом мире подстерегает множество вирусов и бактерий, а также вокруг бушует эпидемия гриппа. Пока у нас не было ребенка, нам никогда в голову не приходило, что вирусные инфекции могут быть опасны, что в периоды эпидемий надо как-то беречься. В книжке для беременных я с удивлением прочла, что заразными могут быть люди просто с кашлем и насморком, без температуры. Что это не «простуда», как принято считать, а вполне полноценная вирусная инфекция, которой может заразиться беременная. В общем, на волне открытия, что мир полон опасных инфекций, мы старались тебя никуда не возить в общественном транспорте, да и домой старались первое время гостей не пускать.

За пару лет до этого наши друзья родили дочку, правда, в мае, и ее рождение бурно праздновалось с самого начала и чуть ли не каждый день. «10 дней Маше», «20 дней Маше» – чуть ли не любой день первого года жизни Маши мог стать поводом для многолюдного праздника.

Но мы почему-то не взяли с них пример, а поступили, как скучные взрослые люди. Даже день твоего крещения отметили очень скромно: была только твоя крестная мать и бабушка Лена, приехавшая в это время на учебу. И даже никакой праздничной еды не было дома. Всяких доставок пиццы и готовых продуктов в магазине тогда особо не было, кроме разве что сосисок и пельменей, то есть еда для праздника – это было то, что нужно было самой долго готовить: резать салатики, варить горячие блюда. Мне даже в голову не пришло тогда, что я могла бы чем-то таким заняться. Еще и Великий пост тогда был, мы крестили тебя 15 марта.

И вот приезжаем мы из храма, из еды было только вареное мясо для меня как кормящей матери и что-нибудь вроде гречки для остальных. И Ира пошла на кухню, что-то там нашла в холодильнике и приготовила что-то необычное, но более интересное, чем гречка. Уже не помню, что это было.

Для следующих детей главными выходами в свет были еженедельные поездки в храм. Но тебя мы почему-то не стали возить в храм, даже после крещения. Опять же, из страха перед инфекциями. Видимо, мы хотели дождаться прививок, надеялись, что они тебя хотя бы как-то защитят. На литургию ездили редко и по отдельности, а на всенощную тоже редко, но вечером тебя хотя бы можно было оставить с бабушкой. К тому же у тебя была довольно громоздкая коляска, с которой ездить в транспорте было неудобно. Других детей мы потом прекрасно возили в метро, в том числе и в коляске-люльке для новорожденных. Но тебя почему-то не возили.

Гуляла ты, как я уже говорила, на балконе. Так что единственным местом, куда тебя возили, была районная детская поликлиника.

Только весной, в апреле или даже в мае, я стала выходить погулять с тобой где-нибудь возле дома. Да и то целью было не получение кислорода, который ты продолжала получать на балконе во время всех дневных снов. Поскольку в периоды бодрствования лежать спокойно в кроватке ты не хотела, и приходилось тебя все равно как-то развлекать, то с наступлением хорошей погоды я поняла, что приятнее катать тебя в коляске по окрестностям, чем таскать на руках по квартире. Я опускала полностью верх коляски, клала тебя на живот, ты поднимала высоко голову и таким образом могла смотреть по ходу движения и обозревать окрестности. Я нарезала круги по ближайшему школьному двору. Сейчас мне трудно представить, чем же я сама занималась в это время. Мобильного телефона у меня тогда еще не было, первый появился, когда тебе было 6 лет. Можно было бы слушать музыку в плеере, но мне всегда было лень что-то искать и переписывать. Знакомые мамы во дворе у меня появились только через год. Так что, видимо, я просто предавалась уединенным размышлениям и наблюдениям за природой. Сидеть на одном месте и читать ты бы мне не дала, нужно было движение. Так что такого варианта развлечься тоже не было.

В общем, в первый год жизнь твоя была достаточно однообразной и протекала в основном дома в кругу ближайших родственников.

Первые поездки

В основном я выгуливала тебя возле дома, но были и какие-то просветы в этом однообразии. Например, мы с Мишкой Доктором возили тебя однажды в Серебряный бор. Папа тогда каждый день ездил на работу в издательство. А Мишка был свободный предприниматель, и иногда был не занят днем. Кажется, это был будний день. И еще у Мишки была машина – тоже редкость по тем временам. И вот он за мной заехал, я взяла тебя в кенгуру, и мы поехали гулять. Там ты, наверное, впервые увидела лес и вообще какую-то настоящую природу за пределами школьного двора и деревьев по дороге к поликлинике. Была отличная солнечная погода и, по-моему, тебе все понравилось. Так что, возможно, твоя любовь к Серебряному бору началась с тех пор.

В другой раз мы так же с Мишкой ездили гулять в Архангельское. Но я не помню точно, когда это было. Может быть, это было уже осенью, и у тебя была прогулочная коляска.

Вообще в кенгуру носить ребенка довольно тяжело. Видимо, тогда я не взяла коляску, потому что она не влезала в багажник. Сторонники естественного родительства уверяют, что ребенку гораздо лучше, когда его постоянно носят в кенгуру, а еще лучше – в специальных слингах. Так он чувствует себя всегда в безопасности, ощущает тесный контакт с матерью, у него так лучше обзор, и он всегда может подкрепиться, если проголодается. Я очень рада за таких детей, за их счастливое детство, но для меня это рекомендации из серии «тогда родители пропадать начнут». Хорошо, что к моменту твоего рождения никаких книжек по естественному родительству мне в руки не попадалось. А то не знаю, сколько бы я протянула, если бы не возила тебя в коляске, а везде таскала на себе. Отнестись к книжке критически и выбрать нужное я тогда еще была не способна.

Но, к счастью, ты была достаточно требовательным ребенком и свои права младенца отстаивала неплохо. Так что опытным путем я пришла к тому, что самый простой компромисс между тем, что ребенок хочет на ручки и тем, что мне надо что-то делать по хозяйству – это повесить тебя в кенгуру и так ходить по дому. Ты висела на мне, а я чистила картошку, мыла посуду, развешивала белье и все такое. По улице ты ездила в коляске, а дома в периоды бодрствования висела на мне. Так что родительство все равно получилось достаточно естественным – был тебе и контакт с матерью, и хороший обзор, и познание окружающей действительности. Но хотя бы на улице можно было отдохнуть и не таскать на себе довольно тяжелого младенца.

Первое лето на даче

Первые годы мы воспитывали тебя еще в русле советских стереотипов и предрассудков. И одним их постулатов было: «ребенку нужен свежий воздух, летом ребенок должен жить на даче». До твоего рождения мне никогда не приходило в голову, что я могла бы летом жить на нашей даче. Максимум я приезжала туда на пару дней в гости, повидать своих бабушку и дедушку. А тут приняла решение в стиле пословицы «Назвался груздем – полезай в кузов». То есть: «родила ребенка – поезжай с ним на дачу».

Видимо, в тот год родилась и закрепилась моя ненависть к даче – как месту уединения и даже слегка заточения. Большую часть срока мы жили там вчетвером – мы с тобой, бабушка Шеля и дедушка Зяма. На выходные иногда приезжали твой папа и мои мама с папой. Какую-то часть лета там жили и тетя Оля с Вовой, о чем свидетельствуют фотографии. Но в памяти у меня этих моментов почти не осталось.

Видимо, возить тебя в электричке считалось сложным и опасным, поэтому нас кто-то привез туда в начале лета и увез в конце. Может быть, мы несколько раз приезжали, потому что надо же было раз в месяц ходить в поликлинику. Поликлиника почему-то тогда была для меня чем-то священным.

На даче из развлечений было ходить с коляской вокруг участков. Самым экзотическим – выйти за ворота и пройти по дорожке между нашим садовым товариществом и соседним. Походов до магазина вообще не помню. Тогда мне казалось: «Да как это можно – с маленьким ребенком и в магазин?». Магазина на станции тогда еще не было, поэтому большую часть продуктов мои родители привозили в выходные из Москвы или кто-то ездил в Железнодорожный.

Днем ты спала в коляске на крыльце. Вечером тоже. Бабушка периодически ворчала, что там уже холодно и комары, и неплохо бы забрать ребеночка в дом. Но я всегда была непреклонна: «свежий воздух – так свежий воздух! Пусть дышит!». И про себя, небось, думала: «Зря я тут, что ли торчу, на этой даче? Пусть потребляет этот свежий воздух по максимуму». Вообще лето было довольно холодное, на всех фотографиях я в куртке, а ты тоже в куче одежды и шерстяной шапке. Но были, видимо, и теплые дни. В такие дни я вытаскивала огромный деревянный манеж на улицу, чтобы ты потребляла воздух не только во время сна, но и в периоды бодрствования тоже. И кормила тебя на улице. В общем, домой заносила только ночью. В вопросах борьбы за здоровье я тогда была непреклонна. Сейчас я понимаю недоумение бабушки – что уж бедный ребенок должен весь день на улице торчать? Но тогда мне мои действия казались максимально логичными и единственно правильными.

Августовский дефолт

Дефолт 1998 года – первое экономическое потрясение, которое мы пережили в браке и с маленьким ребенком. Весь тот год благосостояние граждан росло. Мы радовались какой-никакой финансовой стабильности. Деньги с каждой зарплаты (примерно процентов 10) откладывали на черный день или какие-то крупные будущие расходы. Хранить деньги в банке тогда считалось делом бессмысленным, поэтому мы их просто складывали в одну из многочисленных книг, стоящих на полке. Книгу выбрали с юмором. Это был «Домострой» в издании «Литературные памятники». Потом в какой-то момент мы стали хранить деньги в книге «Домашние соленья». Но тогда это был «Домострой».

В общем, в середине августа сообщили, что искусственно удерживать цены на доллары больше не будут. Доллар начал стремительно дорожать, и вместе с ним все импортные товары. И курс доллара, и цена на все импортное очень быстро выросла почти в 3 раза. Еще в самом начале этого кошмара, мы поняли, что наши сбережения сейчас стремительно обесценятся, и что надо на них срочно что-то купить. А что купить? Все лучшее – детям. Решили купить что-то нужное для ребенка. Почему-то поехали в Центральный детский мир на Лубянке. Не понятно, почему, ведь довольно крупный «Детский мир» был у нас через дорогу. Но тогда, видимо, мы решили, что центральный круче. Довольно долго ходили по нему и купили в результате прогулочную коляску и стул-трансформер для кормления (высокий стульчик, который можно было превратить в стул со столиком). Мне кажется, что был еще какой-то третий предмет, но никак не могу вспомнить, какой. Коляску купили самую дешевую, отечественную. Причем там были красивые иностранные, но они был гораздо дороже. Коляска была жуткая по дизайну, темно-синяя в горошек – красный, белый и желтый. Сама бы я ни за что такое не выбрала, но выбирать было особо не из чего. Впрочем, она оказалась довольно удобной и крепкой. В ней ты провела ближайшие года полтора своей жизни. Она подарила нам наконец-то свободу перемещения: была легкой по весу и легко складывалась, можно было возить в метро, наземном транспорте и даже в машине. Спинка откидывалась до горизонтального положения, так что ребенок мог ехать сидя, а когда заснет, можно было его положить, и он уже спал нормально лежа.

Столик был более нарядный: беленький с какой-то картинкой – кажется, лисой и колобком. Наверно, вид лисы и колобка должен был пробуждать у ребенка аппетит. Стульчик можно было сделать высоким и ставить рядом со взрослым столом, а можно было разложить и превратить в детский стульчик и столик. Это сооружение тоже служило нам довольно долго, сначала тебе, потом Ксюше. Вы за ним не только ели, но даже и рисовали, кажется.

Другим последствием кризиса стало то, что пришлось практически отказаться от памперсов и детского питания из баночек.

Памперсы я к тому времени использовала довольно активно, потому что на даче все эти заморочки с естественностью выглядели уж слишком сложными. Стиральной машинки там не было, горячей воды тоже. Так что стирать подгузники в холодной воде при всей моей упертости оказалось слишком даже для меня. И я перешла на использование памперсов, что и делали в то время все более менее нормальные люди. Но тут они подорожали в 3 раза, это стало слишком дорого. Тут как раз закончилось лето, мы вернулись домой к нашей автоматической стиральной машинке, и я продолжила эксперименты с естественностью. У меня образовалось уже довольно много штанишек, подходящих тебе по размеру. Конечно, ничего или почти ничего мы не покупали. Штанишки доставались нам от выросших друзей и родственников.

Памперсы я старалась всячески экономить. Использовала их для выходов в свет. Наверное, надевала на ночь. Насчет дневных снов уже точно не помню. Но точно снимала на периоды бодрствований, и просто переодевала мокрые штаны. К тому времени я уже забросила всякие кипячения, проглаживания и прочую борьбу с микробами. Просто стирала штаны и марлевые подгузники. Ну и довольно рано пробовала приучить младенца к горшку.

Если бы не дефицит памперсов и бесконечная стирка, вряд ли я бы в этом так усердствовала. Впрочем, советские книги тоже советовали заняться этим после того, как ребенку стукнет полгода, а то и раньше.

Подробности, пожалуй, опущу. Но, в общем, к горшку ты приучилась на удивление быстро и легко. Наверное, из всех наших детей ты самый рано приученный к горшку. Не знаю, сказалось ли это как-то на твоей психике. Надеюсь, не очень.

Особенности развития

Сидеть, вставать, ползать и ходить ты начала довольно поздно, позже средневозрастной нормы. Зато говорить начала рано. В полгода красиво выговаривала разные слоги, а уже месяцев в 9 можно было различить разные слова, вроде «мама», «папа» и т. п. Для лингвиста это было настоящее раздолье. Нормальный человек ничего бы не понял из твоей речи. Например, бабушка Лена и дедушка Леня ничего и не понимали, пока ты не начала говорить внятно и предложениями, уже года в 2,5. Но я систематизировала и каталогизировала все эти отдельные слоги, сопоставляла с контекстами и прекрасно понимала, что «итИ» – это кефир, например. У каждого слога (типа «ка» или «ти») могло быть по 3—4 значения. Кроме того, я пыталась выводить фонетические закономерности речи младенцев. Например, ты «к» превращала в «т». А Ксюша, наоборот, избегала звука «т», вместо «Таня» говорила «Няня». Звук «о» ты тоже не жаловала, хотя, казалось бы, что уж в нем сложного? Вместо «Вова» ты звала кузена «Вава», что, понятное дело, очень его возмущало.

Месяцев в 10 педиатр (или невролог?) вдруг задумалась, а что это ребенок ничего не делает из того, что вроде бы давно уже должен. Не только не ходит и не ползает, а даже не умеет сам садиться. Решили, что это задержка развития, и что стимулировать это развитие надо с помощью массажа. Я стала таскать тебя на массаж в поликлинику, и довольно быстро ты и правда начала садиться и вставать, а потом и ползать по полу. Не думаю, что подействовал массаж, скорее, просто время пришло. Но, может и массаж слегка подтолкнул.

Каждый новый навык воспринимался как какое-то чудо. Самое удивительное в этом чуде было то, что один раз случившись, оно потом еще довольно долго повторялось. Вот ребенок 10 месяцев лежал на спине, разнообразя это лишь переворачиванием со спины на живот и обратно. И разными прикольными звуками. И вдруг он раз – и сел, прямо у тебя на глазах! Потом бац – и еще раз сел, причем точно так же! Садилась ты не из положения лежа, как можно было бы себе вообразить, а из положения на четвереньках. Одну руку убирала, как-то перегруппировывалась, и вдруг оказывалась сидящей. Выглядело это с непривычки довольно смешно. Ну а дальше уже все пошло достаточно быстро.

Первый Новый год и отлучение от груди

Первый в твоей жизни Новый год ты встретила в гостях у бабушки и дедушки. Поехать на какую-то многолюдную тусовку с младенцем нам не хватило духу. Может быть, тогда никто и не звал, уже не помню. Оставить тебя тоже не получилось. До празднования дома своей семьей мы тогда еще не доросли, поэтому в качестве компромисса праздновали с моими родителями. На следующий день ты заболела какой-то вирусной инфекцией. Впрочем, ничего особенного с тобой от этого не произошло. Разве что в борьбе с вирусом я стала разводить тебе в бутылочке черную смородину, протертую с сахаром. Да, тогда не все знали, что сахар вреден для нежных детских зубов, и от долгого контакта зубов и сладкой жидкости может развиться кариес. Кстати, и зубов у тебя тогда почти не было, они вылезли довольно поздно. Может, пара зубов максимум было. В общем, ты так полюбила эту бутылочку со смородиновым напитком, что легко и практически незаметно отказалась от грудного молока. Тогда считалось, что кто докормил ребенка грудью до года – тот мать-героиня, так что на большее я не замахивалась и была рада, что хотя бы эта разновидность рабства наконец-то для меня закончилась.

Первый день рожденья

Тогда у меня еще не было идеи, что на детский день рожденья надо непременно звать детей, так что мы просто позвали своих друзей и ничего детского в празднике не было. Кажется, даже свечку на торте не догадались дать тебе задуть. Так что большую часть праздника ты сидела в своем манежике в уголке комнаты и пыталась играть в игрушки.

Со сладостями и тортами, как и со всем остальным, были некоторые перегибы. У Спока было написано, что чем позже ребенок узнает о существовании на свете конфет и прочих сладостей, тем лучше. И поскольку старших братьев и сестер у тебя не было, следовать этому совету поначалу было не так уж сложно. Возможно, я не дала тебе тортика на день рожденья из-за предрассудков о здоровом питании малышей. Существование конфет и прочих сладостей пришлось тебе все-таки открыть со временем. А вот тортики ты не ела довольно долго. Я думала, что ты их просто не любишь, и очень радовалась такому здоровому выбору. А недавно я в разговоре с Наташкой упомянула, что ты не любила торты в детстве. Она посмеялась: «Еще бы она их любила! Я помню, как ты внушала ей, что это бяка!».

Первые подруги

Ты спала днем на балконе больше года, так что гулять с тобой во двор я выходила разве что в апреле – мае (то есть в 3—4 месяца) и, может быть, потом еще немножко в сентябре. Зимние прогулки меня никогда не завлекали, так что я радовалась, что ты получаешь кислород во время сна, а двигаешься во время бодрствования по квартире. Зимой еще можно было тебя относительно безопасно укладывать на балконе – на тебе было столько одежды и одеял, что выбраться из коляски ты бы не смогла, даже когда научилась сама садиться и вставать. На всякий случай я тебя еще привязывала ремешками коляски. Но когда потеплело, стало уже и страшновато оставлять тебя на балконе, да и пора было учиться гулять, как все нормальные дети. Одним счастливым апрельским вечером мы познакомились с Викой и ее дочкой Катей. Была жуткая грязь, по площадке пройти было невозможно, поэтому мы пошли гулять в сквер Народных Ополченцев, и я катала тебя в коляске вокруг памятника. И вдруг какая-то девушка обратилась к нам со словами: «Ой, какая кареглазая девочка!». Она была очень общительная (в отличие от меня), так что мы с ней познакомились, и через некоторое время уже созванивались и гуляли вместе. Твоя первая подруга Катя была тебя младше на 2 месяца. Поскольку Вика была очень общительная, она быстро ввела нас в местную колясочную тусовку. Там мы познакомились с Наташей – главной спутницей твоего детства – и ее мамой Катей. Еще там был мальчик Ваня с мамой Катей. Потом мы уехали на лето, но, когда вернулись, дружба продолжилась.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом