– А что, нужное что-то было? – уточнил Хомыч, смотря на моё расстроенное лицо, после чего развёл руками. – Кто знал, Жора. Ладно, нам сюда, – поманил он меня в один из коттеджей.
А я, заходя, обернулся. За нами, в отдалении, следовали парочка ребят с рогатками, делая вид, что прогуливаются. Опасаются, очевидно. И мне расслабляться не стоит.
Вошли мы и сразу, после небольших сеней-прихожей, оказались в этаком кабинете. Ну стол “для приёма посетителей”, застеленный этаким ковром, явно ручной вышивки, имелся. И стул за ним, причём для посетителей, но стандартный такой, во всех конторах был. Забавно, что на месте “руководителя” стоит, но из остальной посадочной мебели в комнате деревянная скамья и несколько табуретов.
При этом, освещение было, даже лампа, на малом атомном элементе питания. Походная вещь, но на столе вот, стоит. И, при этом, освещение общее тоже есть. Странно.
Хомыч подошел к здоровенному шкафу из жести, и, явно от меня пряча содержимое, зашебуршал там.
– Смотри, – протянул он мне знакомую пилу.
Потёртую, в царапинах – но вроде целую внешне. Кроме одного момента.
– Рукоять я не выправлю, это только на замену, – постучал я по изуверски выкрученной рукоятке инструмента.
– Рукоять нормальная, – отмахнулся Хомыч. – Крепко сидит, не шевелится!
– Будем смотреть, – пожал плечами я.
Атомная батарея была на месте и не разрядилась, что и неудивительно – пятьдесят лет непрерывной работы, за пару сотен лет её пилой чёрта с два разрядишь, если только пусковую зажать – но тут механизм раньше сотрётся, чем батарея разрядится.
– Смазка нужна, – констатировал я.
– Подсолнечное подойдёт? – поинтересовался Хомыч.
– А минерального нет?
– Откуда у нас, – вздохнул грустно председатель.
– Тебе виднее, откуда, – не стал я пока углубляться в вопрос. – Подойдёт, но менять почаще нужно, и вонять будет. Сгорать.
– Это ерунда, – и от этого отмахнулся председатель. – А не работает почему?
– Смотрю, – через плечо буркнул я.
И турбина – герметична, хоть и заляпана. Протёр её краем коврика со стола – Хомыч крякнул, но возмущаться не стал.
– Нож есть? – уточнил я.
– А зачем тебе? – подозрительно сощурился Хомыч.
– Свой ломать не хочу, – ответил я. – А нужно плоское остриё.
– Ну… найду, – протянул председатель вновь зарываясь в шкаф и, через минуту, извлёк из шкафа тупейшее лезвие без рукоятки. Точно хомяк.
Но мне такое и было надо, так что отвернул я три винта, снял кожух и уставился на слетевшую шестерню привода. Прокладка, видимо от времени, рассыпалась, а гуляющая шестерня расшатала гайку-фиксатор. И теперь она вращалась вхолостую, а предохранитель, не фиксируя движения полотна – вырубал пилу. Чего тут чинить, недоумевал я, отрезав от палатки-свёртка полоску вместо прокладки и ставя всё на место. Собрал пилу, запустил – работала, как и ожидалось. Занятно, кстати – перекрученная рукоять превращала инструмент практически в меч. А после всучил пилу выпучившему на меня глаза Хомычу.
– Дааа, мастак, – протянул он, несколько раз запуская-отключая пилу. – Так, для начала – пожрать и выпить, – озвучил он.
– Это мы не против, – покивал я.
– Понятно, ты Жорик вон какой здоровый. И рукастый, – протянул Хомыч, махнув рукой в окно.
– Сторожили? – уточнил я.
– Само собой, ктож тебя знает, – не стал отнекиваться он.
А через десять минут на столе стояла груда аппетитно пахнущей еды. И яишница, точно из страусиных яиц – у кур таких огромных не бывает, даже у модифицированных. А так – салаты, банка огурцов, мясо всякое, хлеб. Из интересного – не было картохи, вот вообще. А синие куски в кастрюле явно указывали на то, что это репа. Как и огромная, литров на пять бутыль, с явным спиртным, была с жидкостью голубого отлива.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я, накидываясь на жратву со всей страстью двести лет не видевшего нормальное пожрать человека.
И сточил всё что было за пять минут. Вкуууусно, сытно, но…
– А ещё есть? – с ожиданием уставился я на Хомыча.
Тот почему-то уставился на меня выпученными глазами, побарабанил пальцами по пустой банке из- под солёных огурцов (ну выпил я рассол, не пропадать же добру) и выдал:
– Найдём.
И ещё полчаса я питался, наконец-то почувствовав сытость и довольство, впервые за время после холодного сна.
– Эх, хорошо, – довольно откинулся я на табуретке.
– Здоров же ты жрать… – потерянным взглядом осмотрел опустевшую тару председатель. – Ладно, шмотки скидывай, бабы очистят-постирают. В простыню завернись, – протянул он мне простыню.
Ну я завернулся, но момент отметил: “бабы”, не ругательство. Надо будет поточнее узнать.
– А теперь – выпьем, – прищурился Хомыч, потирая руки. – За знакомство и за дело твоё. А потом в баньку пойдёшь, как раз растопится.
– Выпить – это я за. И банька тоже хорошо! – потёр я руки.
И начали мы пить, причём Хомыч, явно рассчитывал габариты – подливал мне раза в два больше, чем себе. Да и пил реже, ну и фиг с ним. А мне было хорошо – сытый, опьянение лёгкое и не напрягающее, да и в тяжёлое не переходит теперь совершенно.
Одно расстройство – Хомыч трындел пулемётом. И на мои попытки что-то узнать уточнить – отмахивался стаканом, огурцом, просто рукой. И продолжал трындеть и наливать. Ну и фиг с ним, пока. После жратвы и вполне приятного на вкус самогона – пусть трындит, а я пока буду на отсутствующий ус мотать.
А трындел Хомыч какие-то совершенно бытовые, никому кроме деревенских неинтересные вещи. Но и в них были незнакомые и любопытные моменты, которые я запоминал: выяснится со временем.
А так выходило что совхоз производит еду, которая доставляется своими силами до некоего “рынка”. Место где этот рынок Хомыч не говорил, но понятно, что по дороге, в городе каком-то. И подтвердилось использование жоп в качестве расчетных средств. Как и скудность нормального оборудования, хоть и его наличие. Плиты нагревательные, маслобойки и прочее подобное – Хомыч жаловался на дороговизну, поминая жадность кооперативщиков. Но не материл, а так… Ну, вроде как дорого, но всё равно “спасибо”.
И вот, на определённый момент, уже с заплетающимся от выпивки языком, он выдал:
– Ж-ж-жорик, ик! Хороший ты па-а-арень! Ру-у-укастый! Жрёшь только, ик, много, но ладно… А в Грязи не хочешь поселится? У нас и дело найдётся, а какие у нас девки… – аж причмокнул он губами.
– Да у меня дела, Хомыч. Не могу, – постарался я не обижать хорошего человека.
– Делааа…ик. Жаль. И жрёшь много… Ладно, иди в баньку, за домом. А я что-то спать хочу.
И шмякнулся мордой в коврик на столе. Ну и ладно, пусть спит. А я прихватил скрутку, запахнулся в простынь как грек, да и потопал за дом. Банька обнаружилась без проблем, хорошая, бревенчатая, натопленная. Правда мыла не было, какие-то бутылки. И мочалки… из лыка. Но, полезно, говорят.
Пристроид я свою скрутку-рюкзачок в уголок. И тут открывается дверь на улицу, в которую проскакивает девчонка. И улыбается так, странно-неуверенно.
– А тебе помыться помочь? И не только? – странно, как будто с испугом спросила она.
– Так я не против, – оценил я очень такую, привлекательную мордашку, да и стройную фигурку в сарафане. – Только зовут тебя как, банщица? – подмигнул я.
– Ирина, – ответила она.
Ну и пошли мы в мойную. Девчонка и вправду помогала помыться, но заметил я странность: очень она пристально меня рассматривала, причём во всех местах. А после расслабилась, улыбаться стала не так тревожно, даже погладила по плечу. И сама была такая… хорошая, ладная. В общем, после парилки, у нас всё получилось очень даже интересно. Ирка правда первое время пыталась соревноваться с брёвнами баньки темпераментом. Но с комсомольцами такие ходы не пойдут, разошлась, раскричалась… В общем – хорошо провели время, обоим понравилось.
Но две вещи было занятные. Ну я какбы детей заводить не собирался, рано мне. И в нужное время отодвинутся думал. Так Ирка ноги за мной сплела и шепнула на ухо: не надо.
Ну и заездил я девчонку – это второй момент. На широко расставленных ногах из баньки вышла, но довольна была и искренне улыбалась.
А мне, балбесу, надо было аккуратнее быть. Она всё же, хоть и ладненькая и всё что надо где надо – но субтильная, тонкокостная и вообще. Хотя, довольна – значит всё хорошо. А вот с детьми… Есть у меня подозрение, что тут как в древности сейчас. Село небольшое, люди толком не выбираются, раз уж бандиты. И к детям “со стороны” отношение положительное, вроде как “свежая кровь”. Ну, похоже на то, прикинул я, вздохнув. Всё же не совсем то, как надо всё. Но это всё-таки село, да и бандиты кругом. Может, в городах получше.
Так что накинул я простыню, да и совсем довольный потопал в дом. Хомыч толком не проспался, был тёплым, косящим, но уже не дрых мордой в салате. И на моё: переночевать – кивнул, и на заплетающихся ногах проводил к здоровой койке в закутке.
Ну а я даже разбирать не стал. Скрутку с барахлом поставил рядом, простынёй накрылся, ну и довольный стал засыпать. Конечно, многое теперь не так. Но всё лучше, чем могло быть, довольно констатировал я.
Глава 9. Героический поход
Проснулся я в прекрасном настроении, отдохнувший, отлично себя чувствующий! Но. “Но” заключалось в подлейшей привычке ассистента и ЗЖКТРУ давить потребность организма избавиться от съеденного. А потом, по утрам, после беседы со мной – готовься Жора, сейчас тебя прорвёт. И не смешно это совсем! Ну… смешно, конечно, но даже не сквозь слёзы, а гораздо хуже.
И если в лесу этот вопрос решался довольно просто, то от души загадить дом гостеприимного Хомыча будет полнейшим свинством. Так что прихватил я скрутку, накинул простынь как тогу, да и потопал к будочке, виденной мной во время путешествия в баньку и обратно.
Могучая интуиция и замечательная наблюдательность меня не подвела: будочка оказалась туалетом типа “сортир”. Деревянной такой, с благоуханной (в ковычках, конечно) ямищей. Но даже с туалетным… хех, сеном: скрученные из какого-то обширного листа косички, явно подтирательного типа. С одной стороны – остроумно, и хорошо что есть. А с другой – странное что-то у местных творится. Пулемётные турели, освещение, даже лампа на атомной батарейке. Но очень простой, с минимумом техники, быт. Ну и масса вопросов, которые я Хомычу задам, как только пообщаюсь с ассистентом и сведу знакомство с будочкой и травяными косичками несколько более плотно, нежели умозрительно.
