Я иду в кухню, нахожу рядом с пузатой бутылкой с остатками рома свой гаджет.
Быстро переписываю номер. Но с этим буду разбираться завтра.
Пересматриваю ее последние входящие, сообщения в мессенджере, пока Аня идет мимо кухни куда-то.
Она уже не плачет. Слышу, как в кабинке включается вода. На полу от спальни к ванной тянется дорожка из ее вещей.
Я оставляю мобильник и иду к ней.
Она стоит спиной. На бедре яркое, алое пятно от того, что тянул ее волоком по полу.
– Аня, ты звонила ему, – выдавливаю сухо и твердо. – Если у тебя с ним что-то было, я завтра же подаю на развод. И мне пох, беременная ты или нет! Ребенка заберу и ты его не увидишь!
Она разворачивается. Лицо в потеках слез перемешанных с черной тушью.
– Что? Как ты можешь?! – снова дрожь ее пробивает. – Ты даже не выслушал ответ, а уже отрекся от меня! Я сама подам на развод!
Отмахивается, когда пытаюсь ее развернуть. Стоит передо мной в полотенце, пытается нырнуть в кабинку.
Я не пускаю.
– Нет ты объяснишь, что за общение с Новицким?
Я выдаю сам себя.
– Так ты уже и фамилию его знаешь? А может, ты сам это все затеял, чтобы привести домой “нормальную” жену, а меня тактично слить?
– Нет, нет! – кричу на нее, бью кулаком в стенку от досады и злости.
– Я звонила потому, что он не внес оплату по договору! Если ты смотрел, то перед Новицким был звонок от Риммы из бухгалтерии!
Она суетливо смывает макияж с лица, пока стою за ее спиной. На плече проступают синие пятна от моих пальцев, с такой безумной силой я ее схватил!
Думал, душу из нее вытрясу.
Прикасаюсь к плечу, трогаю ее, а Аня отбивает мою руку.
– Не трожь меня! Ты просто заигрался, Кир! Я люблю тебя! Разве так можно?! – упрекает.
– Я идиот, по-твоему? Зачем мне нести сюда букет и устраивать этот цирк? Я бы просто развелся, без сцен! А вот кому это все надо – я выясню! И твоему Новицкому не поздоровится!
– Выясняй, но только без меня! – заявляет мне Рыжик, продолжая всхлипывать.
Я беру ее за плечи, тяну к себе.
Она вырывается из рук, прожигает небесно-синим взглядом.
– Я развод тебе не дам. Ты не уйдешь от меня!
– Уйду, исчезну и ты меня никогда не найдешь! – шепчет, и снова мокрые дорожки сочатся по щекам.
Ее словам суждено сбыться совсем скоро…
– Я тебя не отдам никому! Ты моя и точка! – говорю ей в губы и накрываю жадным поцелуем.
Снимаю белое мягкое полотенце и забираю ее в комнату голую.
Несу на руках, она упирается все также. Больно царапает ногтями, бьет в грудь, а я ничего не чувствую.
Осознание того, что могу потерять жену анестезией притупляет боль.
– Отпусти, Абрамов! – кричит, пробиваясь через мои поцелуи.
Я приношу ее в спальню, кладу на кровать и не даю ни на минуту опомниться.
Хочу ее невыносимо, безумно. Хочу сейчас. Всю, мою. Без сроков и дат, без подсчета дней овуляции. Да мне уже все равно, сможем мы родить наследника или нет!
Таких эмоций не дает ни одна женщина в моей постели. Только моя рыжая, безумная похоть.
Я сегодня посмотрел на ее по-другому. И теперь не желаю ни с кем делить.
Наспех снимаю брюки, рубашку рву так, что пуговицы с громким лязгом рассыпаются по полу.
Наваливаюсь на нее, целую алые губы. Хватаю языком дорожки слез, разминаю грудь жадно. Чтобы знала, что моя. Вся и без остатка.
– Развода не будет, Аня. Я не хочу делить тебя ни с кем. И не буду, – хриплю, завожусь еще больше.
Закидываю руки себе на плечи, заставляю ее отвечать на поцелуи.
– Ты меня не любишь больше, – шепчет моя маленькая бестия.
– Люблю. Прости урода, Анюта. Без тебя мне ничего не нужно. Если ребенка не будет, то я… Мы разберемся, в общем…
Она лежит подо мной, извивается, когда трогаю мягкую кожу, глажу бедра, описываю окружности внизу живота и ныряю пальцами в нежное, горячее лоно.
– Я люблю тебя. Ты только моя, – говорю, не отрываясь от ее губ.
Она замирает, почти не дышит, когда опускаюсь вниз и поцелуями трогаю карамельные ореолы.
– Кир, я хочу тебя… – стонет, хватая воздух открытыми губами.
– Откройся мне, давай же, Анюта.
– О, Кир… – задыхается, раздвигает ножки еще шире.
Хватает мои волосы, впивается острыми коготками в широкие плечи.
Стоны становятся громче. Не сдерживается, кричит. Аня цепляется за мою спину, обнимает и не отпускает меня. Последний стон вырывается из груди, и мою бестию накрывает волной оргазма.
– Я хочу тебя еще, – говорю и поднимаюсь над ней.
Вхожу сразу, толчками разливаю удовольствие по венам. Передо мной сейчас она, любимая, желанная.
Рыжик стонет, мягко переворачиваю ее на живот, притягиваю к себе.
Улавливаю каждые движения податливого тела, она подается назад, дрожит от сладких спазмов.
Не могу терпеть больше, и мы растворяемся в друг друге.
Лежу в тишине, подмяв под себя Аню. Рыжие локоны наматываю на пальцы, целую плечи.
– Аня, я найду того, кто это пишет. И Новицкого тоже найду. Ты дорабатываешь до отпуска и больше не возвращаешься в свою богадельню.
– Он ведь врет? – спрашивает меня, распахивая свои огромные глаза в темноте.
– Врет. Я люблю только тебя. Мне никто не нужен, – говорю ей правду.
Хватит, нагулялся, Абрамов….
Глава 7
Аня
На эмоциях не могу уснуть. Едва успокаиваюсь, как снова гложет.
Просыпаюсь под утро в состоянии полнейшей разбитости, выбираюсь из-под Кирилла. Стаскиваю его тяжелый бицепс с груди, он снова прижимает меня, не хочет выпускать.
Кир спит свободно, без одежды, раскинув длинные ноги по кровати. Его спина размеренно поднимается на вдохе и сейчас он спокоен, как никогда. Я поворачиваюсь к нему. Рассматриваю своего мужа. Четкая линия губ, красивый овал и высокие, острые скулы. Его привычная жестокость и жесткость во сне сходят на нет.
За годы брака я полностью растворилась в нем.
А что Кирилл? Он весь в работе, звонках и встречах.
Его мир замкнулся на бизнесе отца и желании угодить Абрамову-старшему, будь то оформление нового кафе или рождение нашего первенца.
Кирилл переворачивается на бок, притягивает меня к себе. Я чувствую его утреннюю эрекцию.
Я потягиваюсь, выбираюсь из-под хозяйски закинутых на меня рук.
Кирилл привык все скандалы заканчивать в постели. Я хочу его страстно, не привыкла отказываться от порции его поцелуев и огненных ласк, но вчера он превзошел сам себя.
И после вчерашнего инцидента я не знаю, куда нам двигаться дальше.
Может, стоит расстаться?
Но нет, я не могу разрубить это разом. Слишком больно дышать без него. Хотя и с Абрамовым нелегко.
Я стараюсь не думать о нашей ссоре. Куда больше меня теперь волнует, кто же такой Арсений и зачем он явился, чтобы разрушить мой брак?
Встаю и отправляюсь в ванную. Просто набираю в ладони холодную воду и выливаю себе на лицо. Вытираюсь мягким полотенцем.
Веки немного припухли от бесконечных слез.
Смотрю в зеркало, стягиваю вниз шелковый халат и трогаю подушечками пальцев ноющую кожу у локтевого сгиба с синяками-ссадинами от рук любимого мужа.
– Так не должно быть! Я же не виновата! Почему сразу же казнить, а не разобраться спокойно?! – говорю сама себе.
Снова всполохами в памяти проявляются все наши скандалы и все сцены ревности, что устраивал мне Кир раньше.
Что-то идет не так. Что-то пугающее, неведомое и обволакивающее врывается в мою жизнь. Где-то под грудью саднит от предчувствия, но пока я не могу распробовать и понять этот зарождающийся страх.
Муж встает с кровати и идет за мной. Распахивает двери в ванную, разворачивает к себе и прижимает меня ближе. Опускается на колени.
Снизу вверх смотрит на результат своей испепеляющей ревности, целует руку. Каждый сантиметр ноющей, горящей кожи.
– Аня, прости меня! Тысячу раз прости, – шепчет, упираясь носом в линию талии.
Проходится пальцами по бедрам, делает крен и сворачивает к промежности, открывает меня и смотрит сквозь ресницы.
Кладет ладони под грудь и целует нежную кожу внизу живота.
– Прости, Рыжик, прости, – снова и снова.
Его слова эхом отражаются от стен в ванной. Трогает губами меня, ласкает языком. Он у меня под кожей, любовь к Киру бьется вместе с пульсом. Без него не могу…
– Кир, тебе пора на работу, – упираюсь руками в его плечи.
– Я не пойду сегодня никуда, – говорит хрипло. – Анюта, я совсем забросил нашу семью. Давай уедем на острова, помнишь, ты хотела?
– А отец? А бизнес?
– К черту все! – бросает, распаляясь еще больше.
Я не могу терпеть, тихо постанываю от нарастающих острых спиралей внизу живота.
Кир берет меня за талию. Прижимает лопатками к обжигающей, холодной плитке.
– Анюта, девочка моя, – шепчет в губы, целует и убирает рыжие пряди от лица.
Вымаливает прощение за то, что вчера устроил.
Забирает меня в свои ласковые сети и не отпускает, пока не накрывает волной экстаза.
Оставляю мужа в душе, а сама иду делать кофе.
