– Открою тебе секрет, – тихо, как заговорщик, сказала я, – дети врачей тоже люди и ничто человеческое им не чуждо.
Мы посмеялись, и я порадовалась, что смогла своей незамысловатой шуткой вернуть ему былое радушие.
– Поэтому, – сказала я, – мы часто с родителями в детстве ездили в санатории и пансионаты на море. Отцу давали путевки на работе.
– Ты быва?ла в Сочи? – спросил он.
– На моей памяти был один раз. Но чаще мы ездили в Анапу или Геленджик. Почему ты спросил про Сочи?
Он не успел ответить, потому что нам принесли заказ и столовые приборы. Правда, Шандору подали только блины, а борщ пообещали донести через десять минут. Я, позабыв о своем вопросе, с любопытством воззрилась на Шандора, желая узнать, владеет ли он ножом и вилкой в совокупности. Он отложил нож и стал кромсать свой фаршированный блин одной вилкой. После этого мне стало неловко воспользоваться ножом самой, и я стала насаживать вареники на вилку, макать их в сметану и есть, откусывая половинку.
– Приятного аппетита, – сказала я.
– Спасибо. Тебе тоже приятного аппетита.
Шандор макнул часть своего блина в соус, поданный в отдельной соуснице, с осторожностью попробовал его, нашел приемлемым и уже увереннее закончил с пережевыванием своего блина. Я тем временем съела половинку своего вареника и, вспомнив терзавший меня вопрос, решила наконец-таки получить на него ответ.
– Шандор… – но осеклась, – прости, я даже не уточнила… Ничего, что я называю тебя цыганским именем? Может, ты хочешь, чтобы я обращалась к тебе по имени Юра?
Шандор пробежал языком за закрытым ртом по своим зубам, и мне показалось, он попытался за этим жестом скрыть улыбку, вызванную моим вопросом. Мне осталась непонятна ее суть, но я не стала размышлять по этому поводу.
– Называй меня так, как тебе удобнее. Я привык к любому имени.
– Хорошо, спасибо. Я хотела спросить… Тот вопрос на семинаре… Почему ты его задал?
– Проверял твою готовность на неожиданные вопросы.
– Что это значит?
– Я заметил, что в последнее время ты проявляешь рвение к учебе – особенно на предметах Дмитрия Сергеевича – и подумал, ты хочешь произвести на него впечатление. Поэтому помог тебе в твоих стараниях.
Он заметил… Боже, я действительно обратила на себя его внимание. Только он все неверно истолковал. И от этого хотелось засмеяться. Если бы он только знал, на кого я производила впечатление… Но мне проще согласиться с его версией моего рвения, чем объяснить реальную его причину. Я подавила в себе смех и сказала:
– Но ты задал легкий вопрос. Не думаю, что ответом на него можно отличиться.
– Суть была не в самом вопросе. Он действительно был легким. И я знал, что ты на него ответишь. Я хотел проверить твою способность быстро и четко формулировать ответы на неожиданные вопросы. И в данном случае не сам вопрос был неожиданным, а тот, кто его задал. Ты ведь не ожидала услышать его от меня. И то, как ты не растерялась и быстро и непринужденно дала ответ, пошло тебе в зачет. И если завтра ты выступаешь на конференции, значит, твоя цель обратить внимание Короля достигнута.
Я съела очередную порцию вареника.
– Только бы оправдать его ожидания, – прожевав, сказала я. – И не впасть в ступор от неожиданных вопросов.
Мы посмеялись. В этот момент официант принес борщ с пампушками, пожелал нам приятного аппетита, и Шандор, отставив в сторону блины, принялся за суп.
– Интересно, – сказал Шандор, – кафе называется «Вареник» из-за того, что здесь большой выбор этого блюда?
Я улыбнулась.
– Я тоже так думала. Но однажды мы с отцом задали этот же вопрос официанту, и он разубедил нас в этом.
– Что он сказал?
– Жену хозяина зовут Варвара, а он ласково называет ее Вареник, и кафе назвал в честь нее.
– Надо же! – удивился Шандор. – Неожиданно.
– Почему неожиданно? Я знаю много заведений, названия которых носят женские имена, и нередко это имена жен или дочерей.
– Возможно, это неожиданно для меня. У цыган так не принято.
– Как – так?
– Цыгане не говорят о своих женах. Даже в такой скрытой форме… Мой отец редко упоминает имя моей матери в присутствии других мужчин. А если такое случается, то ему приходится извиняться перед собеседниками.
– Почему они избегают таких разговоров?
Я вся обратилась вслух. Я готовилась узнать для себя что-то новое о Шандоре и его обычаях, и это ожидание взбудоражило меня. Но он не спешил удовлетворить мое любопытство. Устремив взгляд в свою тарелку, он поддел ложкой кусок мяса и зажевал его.
– Извини, мне немного неловко с тобой об этом говорить…
– Потому что я женщина?
– Именно.
– Давай абстрагируемся. Представь, что ты на семинаре рассказываешь о своих обычаях и традициях.
Шандор прожевал мясо, зачерпнул ложку борща и поспешно съел ее.
– Ты рассказывал об этом на семинаре прежде, на первом курсе? Прости, я тогда не очень внимательно тебя слушала.
– Об этом я не упоминал. Русским такого не понять.
– Ты доходчиво объясняешь, может, все-таки поделишься?
Шандор посмотрел в окно. В его взгляде некоторое раздражение и досада. Дождь был уже не таким обильным, но все еще стучал по лужам, и затянутое тучами небо не предвещало перемен в ближайшее время. Мне показалось, Шандор торопился уйти, и я не исключала, что мое любопытство было тому виной.
Я потянулась за чашкой чая, нервничая, что испортила радушный настрой, который между нами установился, и переживая, что он больше не захочет со мной общаться. Я поспешила вернуть его расположение к себе и извинилась:
– Прости, я слишком любопытна.
Я сделала несколько глотков чая, затем взялась за чайник, добавила себе горячего.
– Тебе подлить еще? – спросила я.
– Да, спасибо.
Я наполнила его чашку, указала на сахар, спрашивая, подсластить ли новую порцию чая, он отказался. Я вернула чайник на место и решила сменить тему:
– Как тебе блины?
– Вкусные. Очень сытные.
– Ты любишь печень? Мне у них с печенью нравятся. Вкус специфический, но это на любителя.
– Я всеядный.
– Если будешь здесь еще когда-нибудь, попробуй, думаю, тебе понравится. А вот с мясом моя мама готовит вкуснее, чем здесь. Я не знаю, в чем ее секрет, но они у нее получаются нежнее и прямо тают во рту.
– Твоя мама хорошо готовит?
– Да. Годы практики дают о себе знать. Особенно хорошо у нее получается выпечка.
– А ты умеешь готовить?
Я смутилась. Врать я не умела, а реальность не заслуживала похвалы. Я редко стояла у плиты – готовила крем или какой-нибудь соус, которые требовались маме для ее блюд, а до готовки чего-то серьезного мама меня не допускала.
– Исторически сложилось, что мама у нас главная на кухне, и она всем заведует. Я лишь изредка ей помогаю. В основном по праздникам.
Мне стало стыдно за себя, потому что я заметила неодобрение во взгляде Слободы. Желая возвыситься в глазах Шандора, я вдруг поняла, как ничтожны мои старания. С докладом самостоятельно не справилась, готовить не умею, слишком любопытна и неосторожна в словах. Неудивительно, что он так часто поглядывает в окно и наверняка ждет избавления от моего общества.
– Я несколько раз пыталась посягнуть на мамину территорию, – стала оправдаться я, – но что бы я ни делала, мама не одобряет. То ей кажется, что я пересолила, то переварила. Она трепетно относится ко вкусу блюд, поэтому не терпит, когда что-то в них не так.
– Она тебя балует. И в данном случае это тебе вредит. Ты чья-то будущая жена, а мужчины высоко ценят женщин, которые умеют готовить… Во всяком случае так у цыган. Но думаю у русских точно также.
– Ты прав. Передам маме твои слова. Мне кажется, разговор о моем браке способен изменить ее мнение о моем присутствии на кухне.
Я улыбнулась и вспомнила, как мама грезит моим замужеством с сыном ее любимой подруги, и обе поощряют нашу дружбу, которая, как они надеются, перерастет в любовь.
– А твоя мама вкусно готовит? – спросила я.
– Очень. Возможно, я необъективен, но вкуснее нее никто не готовит в нашем селе. Ее борщ – выше всяких похвал! Этот, – Шандор ткнул в свою тарелку, – его слабая пародия. А как она готовит мясо! Лучше всякого мужчины, – и шепотом добавил: – только моему отцу об этом не говори.
Я посмеялась и съела очередной вареник.
– Чем еще занимается твоя мама, кроме приготовления борща и мяса?
– А чем еще может заниматься цыганка?
– Гадает?
– Да.
– По руке или на картах?
– И по руке, и на картах.
– Она гадала тебе? – спросила я.
– Да, но уже давно.
– И что она тебе нагадала?
– Уже не помню. Я весьма скептически отношусь к гаданиям цыганок.
– То, что они гадают, неправда?
– Боюсь, что да, – сказал Шандор. – Мы сами строим свою судьбу, и никакие линии на руке нами не управляют.
– Но линии меняются. В детстве они не такие как сейчас. Разве это ничего не значит?
Шандор улыбнулся, откусил пампушку, зачерпнул ложкой порцию борща и спросил:
– Тебе когда-нибудь гадала цыганка?
– Да, кажется, однажды. Мне тогда было всего семь лет.
– И что она сказала?
– Я уже плохо помню.
Я проткнула вареник вилкой и макнула его в сметану.
– Кажется, она сказала что-то о непредсказуемости детской судьбы, потому что рука еще не сформировалась. И где сегодня нет линий, завтра они появятся.
– А что она увидела на тот момент?
– Что я буду здоровой.
– Ты избавилась от своих недугов?
– Сейчас я редко болею.
– Что-то еще?
Я смутилась. Вспомнила, какой вопрос меня интересовал больше всего, и озвучить его Шандору – все равно, что показать себя с легкомысленной стороны. Как будто кроме брака меня ничего не заботит.
– Неважно. Ты всё равно думаешь, это неправда.
– Потому что я цыган и знаю, о чем говорю.
– Ты считаешь цыганок мошенницами? Даже свою мать?
– Нет. Она хороший психолог. И часто считывает по лицам, а не по руке. Линии на наших руках – это только указатель, а реальную картину она видит в лицах людей. А иногда люди сами помогают с ответами, задавая вопросы о своих ожиданиях в той или иной области. Например, женщину интересует, позовет ли ее замуж человек, с которым она встречается год или больше. И если ее заботит такой вопрос, очевидно, она ждет брака, а вторая половина не торопится. Возможно, есть какие-то препятствия. Страхи, сомнения… Цыганка задает встречные вопросы, которые как будто бы и не вопросы, а проверка, в какую сторону пойти, чтобы наткнуться на ключ к ответу. Она говорит своей клиентке: «Ты красивая, и переживаешь из-за таких пустяков, разве ты сомневаешься в любви твоего мужчины?» Обычно в этом месте женщины выдают, в чем состоит их тревога. Если нет, цыганка копает глубже. Она тыкает по линиям на руке и озвучивает какие-то моменты, видимые ей, а сама тем временем проверяет, как реагирует на ее слова клиентка. И если она видит реакцию, то идет в том направлении. Тут главное грамотно прочитать чувства на лицах. Мама владеет этим в совершенстве.
– А если клиентка так и не выдаст своих эмоций?
– Значит, ей надо стать чуточку чувствительнее и все у нее наладится. Обычно мама выходит из положения подобными советами. И знаешь, иногда советы или слова, сказанные другим человеком в твой адрес, особенно обидные и задевающие за живое, способны изменить твое мироощущение и направить совсем по другому пути, чем тебе было предначертано судьбой изначально. И ты видишь в этих словах больший смысл для себя, чем в гаданиях по линиям.
Шандор произнес эту речь проникновенно и смотрел на меня так пристально, что невольно мне стало неуютно от его взгляда. Будто бы я виновата в смене его мироощущения, и он остался недоволен, как сложилась его жизнь.
