Леха просто кивнул.
– Серый, ты обещал, я тебе верю.
Серега скрипнул зубами.
– Я дал повод усомниться?
– Нет.
– Ну и?
– И все. Больше ничего.
Серый шумно выдохнул, а Леха, еще раз посмотрел другу в глаза, развернулся и вышел. Почти сразу хлопнула и входная дверь.
Минут через десять к нему тихо поскреблись. Тая несмело сунула нос в комнату:
– К тебе можно?
Серый отвел взгляд. Он сидел с журналом в руках и пытался убедить себя хоть что-то прочитать.
– Мужики будут ворчать.
– Я знаю, – они проскользнула, будто прячась, села на диване у него в ногах.
Сережка отложил журнал, вопросительно на нее посмотрел.
– У меня правда дома сейчас все тихо. Не было повода приходить.
– Хорошо, – он медленно кивнул, снова поднял свое чтиво.
– Ты так и будешь молчать? – возмутилась она со слезами в голосе.
Серый взглянул на нее поверх журнала:
– А что я должен сказать?
– Ничего! – фыркнула, быстро вышла из комнаты.
Сергей зажмурился.
Черт! Что происходит?! Только не ходи за ней, только не вставай!
Сосчитал до десяти, не выдержал. Подошел к своей двери, развернулся, сделал круг по комнате, снова взялся за ручку, открыл, вышел.
Она сидела на полу Лешкиной комнаты и рисовала. На ноуте действительно шел какой-то фильм, но Тая даже не поднимала на него взгляд, с остервенением водила мелком по листу.
Серый встал в дверях, опершись спиной о косяк, сложил руки на груди. Молча смотрел на нее. Тая прервалась, подняла глаза.
– Им не нравится, что мы общаемся, – как можно спокойнее проговорил Серый.
– Им никто не нравится, с кем я общаюсь! – пожаловалась она со слезами в голосе, – А ты вот так возьмешь и просто их послушаешься, да?
Бедная таракашка. Серый прикрыл глаза, вздохнул:
– Я хотел кофе выпить, будешь со мной?
Тайка расплылась в совершенно очаровательной детской улыбке:
– Я лучше чай! С молоком! Есть молоко?
– Не знаю, сейчас посмотрю, – Серый тоже улыбался. Рядом с ней улыбаться было очень легко. – Футболку сама разрисовывала?
Он обратил внимание на ее одежду – вычерченные черным маркером пары глаз: взгляды – этот кокетливый, этот расстроенный, вот тут слезинка в углу.
– Ага! – она гордо расправила ткань, чтобы лучше было видно. – Нравится?
– Нравится! – на ней все нравится.
– Хочешь, тебе раскрашу? Рубаху однотонную? – глаза азартно загорелись.
– Не мой стиль, – засмеялся Серый в ответ. – Но могу пару светлых тебе отдать. В качестве холста.
– Давай, – протянула Тая, хитро прищурившись.
Серый вскинул брови в шутливом удивлении.
– Пошли посмотрим, – открыл шкаф. – Вот эту можешь взять, – достал кремовую рубашку. – Пойдет? – она была с шелковым отливом. Серому казалось, что рисовать лучше на простых.
– Пойдет! Тут классно ляжет глубина, – ее глаза блестели, пальцы блуждали по ткани, будто обводя еще не существующий рисунок.
– Еще эту… – Серый вытащил из шкафа светлую серо-голубую рубашку. Очень светлую. Покупал ее под какой-то пиджак, надел два раза в прошлом году и больше не хотел.
– Ага, – Тая сняла рубашку с вешалки, прижала к себе, а взгляд ее алчно блуждал по шкафу.
Сережка не любил костюмов, поэтому рубашки чаще брал с рисунком – мелкий крап или полоска. Пара была в турецкий огурчик и с цветочным орнаментом. Рубах у него было до черта, он даже не все сам помнил.
– Ух ты! – Тайка просияла, руки потянулись к вешалке с переливающейся розовой тканью на ней. Эту рубаху Серый помнил. Купил недавно. Итальянская. Приглушенный розовый с перламутровым отливом. – А эту можно?
Серый вскинул брови, помедлил секунду, сразу выдав свои сомнения. Таракашка моментально повесила вешалку назад.
– Хотя нет, – отдернула руку от шкафа. – Ты смуглый, тебе такой оттенок идет больше, чем мне.
– Забирай, – улыбнулся Серый. Не мог уже не отдать. – Разрисуешь ее цветами.
– Клево! – она не стала ломаться и отказываться. – Ее расписывать не буду, – она приложила к себе розовую ткань, провела рукой по груди, по животу, разглаживая. – Она прекрасна сама по себе!
Сережка на мгновение позавидовал этой рубашке, тут же отвернулся. Все сожаления как рукой сняло.
– Мы вроде собирались кофе пить? – он отошел от шкафа. – Если ты набрала себе достаточно вещей, – ухмыльнулся.
– Да! – она подпрыгнула, прокрутилась на носках. – Только мы собирались пить чай, – ускакала на кухню, оставив в комнате довольно улыбающегося Серегу.
***
– Ты прикинь, он двадцать лет ее писал!!! – в голосе Тайки слышалось неподдельное восхищение.
Они с Сережкой стояли в Третьяковской галерее перед полотном «Явление Христа народу». Смотались гулять в город вдвоем. Никому ничего не сказали. Обрастали секретами.
– Ну да, я слышал, что она была делом всей его жизни, – Серый покрутил головой, рассматривая картину. – Написал и умер.
– Ой, ну это преувеличение. Он же умер от холеры, а не от нервного срыва или сердечного приступа, – отмахнулась Тайка.
– Он начал ее писать без согласования с Обществом художников, – Серега пытался вспомнить все, что читал о картине. – Тогда же платили пансион только за заказанные работы.
– Да, я читала, что ему холстов не хватало, чтобы эскизы делать.
– Тем не менее, он сделал их почти шестьсот! – вскинул брови Серега.
– И даже написал мини-версию! – Тайка тоже восхищалась этапами работы художника. – Ты, кстати, про красную повязку знаешь? – она показала в угол картины, на старика, выходящего из воды.
– Которая белая?
– Ага, – Тая рассмеялась. – В воде красная, а на старике белая.
– На эскизах красная.
– Ага, – кивнула. – Не поправил.
– Думаешь, просто забыл?
– Скорее всего, упустил, ага…
Глаза у нее блестели от восхищения, лицо было восторженное, и все внимание сейчас доставалось картине. Серый об этом не жалел. Ему нравилось.
– Ты, кстати, знаешь, что ее предшественницей считают «Явление Христа Марии Магдалине»? Именно за нее ему нормально так заплатили, чтобы он смог остаться в Риме и работать над … – Серый кивнул в сторону гигантского полотна.
– Да! «Явление Христа Марии Магдалине после воскресения». Про нее говорили, что она действительно показала умение художника изображать наготу и драпировки.
– Ну да… И в «Явлении народу» он это только оттачивал.
– Да… Хотела бы я ее увидеть… – протянула Тая.
– Кого? – Серый не понял. Они и так стояли перед «Явлением Христа народу».
– Магдалину! Ну, «Явление Магдалине».
– Так она вроде в Питере, – пожал плечами. – Можно посмотреть.
Тайка расхохоталась:
– Где я и где Питер?! – оглянулась. – Может быть, когда-нибудь! На целый день в Эрмитаж!
– На целый день в Эрмитаж с ума сойдешь, – проворчал Сергей. – А ты что, никогда не была в Питере? – они отвернулись от картины, пошли в другой зал.
– Была, еще маленькой. Пока папа был жив, – отмахнулась. – Но помню мало. Жутко помпезную гостиницу, мосты меня поразили. Но картины ни одной не видела – моя мама предпочитала рестораны музеям!
– Тебе должно было понравиться, ты же любишь поесть!
Тая расхохоталась, чем вызвала гневный взгляд смотрительницы зала.
– Ой, – смешно прикрыла рот ладошкой. – Пошли к Айвазовскому. И Куинджи. И больше никого сегодня не хочу.
– Пошли, – улыбнулся. – Будем у Айвазовского считать мазки на картинах!
– А! Бесполезно! – она снова громко хохотнула, ойкнула, втянула голову в плечи. Сережка взял ее за руку, притянул к себе, прикрывая от взглядов смотрителей, и улыбнулся.
***
– Серый? – Леха аккуратно постучал в дверь его комнаты, замер на пороге. – К тебе можно?
– Можно, – Серега только что вернулся с заказа, собирался сполоснуться. – Но лучше кофе завари, а я на пять минут в душ.
– Ага, – Лешка качнулся с носка на пятку и умотал на кухню.
Сережка вышел, растирая волосы полотенцем.
– Чего стряслось? – он подтянул к себе чашку.
– Да я это, – Леха замялся, – спросить хотел…
Серый испытывающе на него смотрел, ждал. Лешка залез в карман брюк, достал смартфон, показал Сережке чат:
– Знаешь такой адрес? Оператор намекнул, что ты знаешь.
– А… Лилька. Да! Хорошая тетка. В отличной форме и без закидонов, – Серый отхлебнул кофе из чашки.
– Бывал у нее? – Лешка выглядел озадаченным.
– Да, раза три… – Сергей поднял взгляд на потолок, вспоминая. – Не, четыре.
– Четыре? Это ж, считай, уже почти постоянная! – изумился Леха.
– Не-е, – Серега, не вставая из-за стола, открыл холодильник, достал нарезку сыра, ветчины. – Она разнообразие любит. Свежее мясцо, – ухмыльнулся. – Но заказывает часто. Мы с ней на игрушках неплохо сошлись, вот она меня и брала несколько раз, – поднял глаза на друга. – Поиграться.
