Ольга Игоревна Черных "Абдоминально"

Днём я несколько часов просидела в парикмахерской, чтобы сделать стрижку и мелирование. Всё это время слушала разговоры про онкологические заболевания, химиотерапию, пересадку костного мозга, результаты анализов и осложнения после эпидемии коронавируса[6 - На тему пандемии коронавируса у меня есть рассказ «Ковид – Мир 2:0 2:0».]. Раньше клиентки обсуждали косметику и парней. Времена меняются.

К вечеру поехала в больницу с куриным бульоном в бутылке и заваренным чаем в термосе. Хотела принести маме парочку бумажных сборников «Куриный бульон для души» с мотивирующими историями, но она пока не хочет начинать читать следующую книгу, а ведь менталочке тоже нужны питание и забота.

– Как дела у мамы? – спросила я у заведующего хирургическим отделением, когда чудом поймала его в коридоре.

– Всё идёт по плану, – ответил он.

Ничего нового. В падлу объяснить, что ли?

– Когда выписка?

– Пока не будем загадывать.

Немногословно, как всегда. Бубнит под нос, что ей уже лучше, и смотрит в сторону. Ради таких коротких диалогов я жду его часами возле кабинета. Неужели так сложно рассказать о ходе восстановления пациентки? Ладно мне, но маме врачи тоже ничего не говорят – ни оперирующий, ни лечащий.

После общения с заведующим приходится надевать маску спокойствия перед входом в палату, чтобы не травмировать маму. Лишние переживания ей ни к чему. Я подготовила нутритивную смесь и ввела её в зонд через шприц, а потом отвела маму в туалет. Она уже встаёт сама, но ей требуется опора. Утром сняли две трубки из четырёх: дренаж из брюшной полости и мочевой приёмник. Остались два зонда в носу, наспех пришитых нитками. Интересно, к пациентам везде такое отношение?

В семь часов вечера я поехала кормить бабушку и давать ей таблетки на ночь.

– Это что, суп? Я это есть не буду. Мясо какое-то плавает, и всё, – запротивилась она при виде тарелки бульона с мелко рубленной куриной грудкой.

Из-за похода в парикмахерскую я не успела сварить бабушке привычный для неё суп, а отлила в контейнер мамин бульон, который в итоге пришлось вылить. От спагетти с сыром и сосисками она не отказалась. После ужина бабушка снова завредничала: «Ты посуду мой, а я посмотрю». Обычно она просит оставить ей грязные тарелки, чтобы чем-то заняться, но сегодня что-то пошло не так. Она стала часто капризничать, как ребёнок, но могло быть и хуже, учитывая диагноз.

23 мая, вторник

Для меня поездки – это всегда стресс, даже если в родной город. Особенно в родной город! Семью в Новочеркасске я обычно навещаю летом, чтобы заодно сходить в аквапарк под открытым небом и поесть ягод. В мае нарисовалось незапланированное путешествие. Без плескания в воде и поедания малины, но с ежедневными походами к маме в больницу. Худшее место, где я когда-либо была.

В Новочеке много зелени и бездомных собак. За высокими деревьями, кустами и травой сложно разглядеть здания, что непривычно после вылизанной Москвы. Псы лежат пузом кверху в каждом дворе. Они преспокойно спят, а я постоянно вздрагиваю от неожиданности. В Подмосковье встретить четырёхлапых дворняг – большая редкость. Как они отреагируют на малыша Оливера?

В Новочеке недостаточно освещения и ещё меньше общественного транспорта. Вечером по дороге из магазина домой иногда приходится включать фонарик на телефоне, потому что на улицах темнее тёмного. В центре города, возможно, такого безобразия нет, но в районе Черёмушек, где живут мама с Никитой, – адок. Одной ходить опасно. Или я снова нагнетаю? Королева драмы во мне заговорит громче, когда дело коснётся автобусов. Не знаю, как люди здесь перемещаются. Без своей машины проблематично. Можно проторчать полчаса на остановке, не дождаться и в итоге уехать на такси. Я даже иногда из больницы пешком иду сорок минут, лишь бы не трястись в духоте.

От тоски в моём драматическом городе спасают только книги, которые пишу и читаю, а ещё пироженки из кондитерской «Золотой колос», в которую мы ходили с мамой, когда я была малышкой и просила чипсы после сладкого.

Ей сегодня сняли две трубки. Свобода! Мама начала вставать без посторонней помощи и есть через рот, соблюдая строгую диету. Вовремя она пошла на поправку, потому что вчера выписали тётю Лару, а сегодня бабушку моей подруги детства. Теперь некому поменять маме подгузник, но ей сейчас это и не требуется.

– Сходить в туалет – большое счастье, – сказала дочь бабульки, когда та на ходунках дошла до уборной за стенкой палаты. – А мы, здоровые, это не ценим!

24 мая, среда

С двенадцати до шести я сидела в больнице. Вышла попить кофе с круассаном в центре города незадолго до тихого часа. Ждала заведующего отделением весь день, чтобы спросить, какие наши дальнейшие действия. Сегодня ростовские врачи должны были озвучить решение, но в итоге перенесли на завтра, а завтра я уезжаю и опять буду получать информацию через третьих лиц – начальницу мамы или её коллег. В больнице почему-то не отлажен канал общения напрямую с пациентами. Приходится вырывать клешнями. Мамины соседки по палате говорят, что врачи ждут денег, иначе и разговаривать не станут. Похоже на правду.

Единственная приятная новость за день – моя первая учительница Ирина Владимировна передала мне привет через брата, когда он сдавал экзамен по биологии. Мама отдала меня в первый класс в марте, после моего седьмого дня рождения в феврале, и я не отставала от остальных детей, которых зачислили в сентябре. Дедушка с пяти лет учил меня читать и писать, а мама хотела отдать в школу после шести, чтобы продлить детство, а потом поняла, что мне будет скучно сидеть в первом классе целый год.

Я не стала прощаться с мамой, а она не обиделась, что я так быстро уезжаю. Не попросила меня остаться до выписки, зная, что в Королёве меня ждут парень, попугай и щенок. Я верила, что мы ещё встретимся, и стала звонить ей дважды в день.

Из больницы я поехала к бабушке. Она впервые назвала меня Олечкой. Чокнулись с ней кружками во время чаепития. Она запивала таблетки, а я – остатки торта. Когда бабуля спросила, как выглядит моя мама, я показала ей фото на телефоне.

– Лицо что-то знакомое, – сказала она прищурившись.

Я давно не видела её в очках. Ещё полтора года назад она читала газеты, состав продуктов и сообщения от меня. Я писала ей, когда не могла позвонить. Сейчас бабушка ни к чему не проявляет интерес. Весь день смотрит телевизор, если не забывает его включить.

– Это твоя дочь, ба! Лена, – терпеливо ответила я.

– Так ты моя внучка, получается?

– Получается.

– Моя заечка! Дай поцелую щёчки. Ты же завтра придёшь? И мамочка твоя пусть приходит.

– Придём, – солгала я. Всё равно забудет.

Завтра я уезжаю, а когда мама сможет навещать бабушку – неизвестно. Я шла домой, смахивая слёзы. Все эти дни я на автомате выполняла задачи и только сейчас дала волю эмоциям. Я сохраняла спокойствие и разум, чтобы не чокнуться в этой суете, но меня накрыло волной, когда я расслабилась, не в силах сопротивляться. Больно находиться здесь, больно оставаться и больно покидать семью. Сердце крошится, как съеденный «Наполеон».

25 мая, четверг

Вместо меня сегодня к маме ходила крёстная, отнесла ей настойку шиповника. Я уже чувствую свою вину, ругаю себя за то, что рано уезжаю, что здесь ещё нужна моя помощь, но билет куплен, чемодан собран. Вернусь сюда чуть позже.

Оказалось, что у крёстной в больнице есть знакомая, и она спросила у заведующего хирургическим отделением, когда выпишут маму. Он по-прежнему ждёт решения из Ростова, а я так и не дождалась. Буду в пути с плохим интернетом, поэтому узнаю позже. Сказал, что нужно делать биопсию, а в Новочеркасске нет лаборатории. Процесс опять затягивается. Надолго? Сколько это стоит? Когда операция? Вопросов больше, чем ответов. Остаётся ждать, а ждать не-вы-но-си-мо.

Мы с мамой говорили по телефону до моего отъезда, и меня порадовало, что голос у неё звучал бодро. Она справится со всеми сложностями, а вот я часто сдаюсь раньше времени. Утром чуть не опоздала на поезд и по дороге в такси готовилась сдавать билет. Водитель собрал все пробки и красные светофоры. Я подумала, что если не успею, то останусь подольше. Маму выпишут не раньше понедельника.

Новочеркасску (или мне) не повезло ни с больницами, ни с вокзалами. Мы с братом приехали за пятнадцать минут до отправления, но бежали на поезд, который как бы следует из Ставрополя, но в билете у меня указана Ингушетия. И приехал он немного раньше, чем заявлено. Надеюсь, я не погорячилась, когда выбрала место в купе. У меня скопились бонусы на сайте РЖД, но ими нельзя расплатиться за места в плацкарте, поэтому я впервые купила билет в купе. В Новочеркасск я ехала на боковой нижней полке, что показалось мне удобным. Никто не задалбливает офигительными историями и дурацкими вопросами. Сидишь себе молча и смотришь в окно. Поездато.

Полпути в Москву мы ехали в купе с незнакомым парнем вдвоём. До вечера я пила чаёк с ароматом бергамота из пластмассового стакана и слушала лекции по писательскому мастерству на ноуте. Это спасало от тревожности, пока в Воронеже не присоединились ещё двое мужчин. Я уже хотела не спать и читать всю ночь или простоять в тамбуре в наушниках, но усталость меня свалила. Ненавижу поезда. Замкнутые пространства заставляют меня просить время поторапливаться. В пять утра я без приключений добралась до Казанского вокзала и мысленно поблагодарила попутчиков за адекватность.

26 мая, пятница

Максим встретил меня в шесть утра. Я быстро адаптировалась к смене обстановки, но совершенно не представляла, что теперь делать и как жить. Я радуюсь воссоединению с Тишкой и Оливером, а маму продолжает пожирать опухоль.

За полторы недели, проведённые (вне) дома, обнаружила, что моя психика не так слаба, как раньше казалось. Я всю жизнь избегала больниц и вида крови. Страх исчезает, когда дело касается близкого человека. Ты просто приходишь в палату и помогаешь, привыкая к запахам чистящих средств, медикаментов, столовой и туалетов, мечтая вывести наружу пациентов, где пахнет домом, вкусной едой и свежестью после дождя. Хочется, чтобы все были здоровы.

Июнь 2023 года. Поездка в Москву

3 июня, суббота

Двадцать седьмого мая, на следующий день после моего возвращения в Московскую область, отгремел сольный концерт группы IDEЯ FIX. Событие отвлекло меня от мыслей о болезни мамы, но лишь на один вечер. Последующую неделю я провела в раздумьях, подвешенном состоянии и за чтением статей про онкологические заболевания.

Мама легла в Областную ростовскую больницу тридцать первого мая, через два дня после выписки из БСМП. Она больше шести часов ждала заселения в палату. Такой же бардак, как и в Новочеркасске. Благо маму отвезла на машине её коллега, и они вместе ждали приёма врача.

Вчера мама сказала, что хочет почитать мою книгу «Безвечность», и попросила Никиту передать ей бумажный экземпляр. Она не любит фантастику, поэтому её желание согрело мне душу.

4 июня, воскресенье

Всю неделю я пила кучу противовирусных – простудилась, когда приехала в Королёв. Сопли ручьём. Горло воспалённое. Голова трещит. Держусь пока. Однажды мамина начальница позвонила мне и сказала, чтобы я ехала решать вопросы с врачами и что необходимо моё круглосуточное присутствие в больнице. Я замкнулась в себе и погрузилась в новые размышления. Каждую ночь мама стала мне сниться в белом медицинском халате. Вчера я купила билет в Новочеркасск на двадцать третье июня, предположив, что маме уже сделают операцию и что к этому моменту ей потребуется моя помощь. Сейчас к ней в палату посетителей не пускают. Коллеги привозят продукты и оставляют на посту медсестры. Какой от меня толк? Даже родители одноклассников Никиты оказались полезнее – собрали деньги на операцию.

5 июня, понедельник

Маме сделали компьютерную томографию брюшной полости с контрастом и подтвердили новообразование на головке поджелудочной размером в сорок миллиметров.

– Если опухоль больше двадцати миллиметров, то она уже неоперабельна, – сказала мама, радуясь, что её не будут резать.

Радоваться нечему, ведь удаление злокачественной опухоли – шанс на ремиссию. А что теперь делать? Маминой соседке по палате удалили образование диаметром в двадцать два миллиметра, а ещё желчный и часть поджелудочной. Что-то мне подсказывает, что это лучше, чем статус неоперабельности.

6 июня, вторник

Маргарита Анатольевна, мама Максима, предложила моей маме пожить у неё, чтобы начать правильное лечение в Москве, а потом продолжить, если потребуется, в Ростове. Я подумала, что это хорошая идея, потому что уже рассматривала вариант – привезти маму к себе. Маргарита Анатольевна живёт в Балашихе, а это гораздо ближе к метро, чем Королёв. Я стала мониторить профильные больницы и надеяться, что всё получится. Обрадовалась, когда обнаружила в Балашихе Московский областной онкологический диспансер («МООД»), куда направляют онкопациентов Подмосковья. Идеальное местонахождение.

Маме тем временем сделали эндоузи под наркозом и снова установили зонд для вывода двух литров жидкости из желудка. Я позвонила ей вечером, когда она проснулась. После слов мамы, что взять биоматериал не удалось и что надо делать анализ в другой больнице, я лишний раз убедилась, что нельзя больше оставлять её одну в Ростовской области. У меня куплен билет домой, но, боюсь, моё присутствие не поможет в разруливании вопросов с местными врачами.

7 июня, среда

Невыносимо хочу выговориться касательно происходящего, а некому, поэтому написала письмо пятнадцатилетней себе.

«Дорогая моя, ты постоянно ссоришься с мамой. Из-за нехватки денег. Из-за недопонимания. Из-за ревности к младшему брату, к мужчинам. Из-за детских обид, когда ты нуждалась в материнском тепле, а мамы не было рядом. Она работала в двух местах почти без выходных, чтобы обеспечивать тебя. С годами ты сама стала от неё отдаляться и всё меньше нуждаться в общении. Тебе так казалось. Сепарация прошла быстро, после которой образовалась пропасть из обид, взаимных упрёков и редких разговоров по телефону. Вы станете так далеки друг от друга, что спустя пятнадцать лет ты будешь жалеть об этом. Жалеть о каждом упущенном дне, ведь ни один уже не вернуть.

Ты справишься, Оля. Найдёшь замену матери в лице парней, подруг, коллег по работе и писательству. Ты будешь так думать, но мать тебе не заменит никто. Разве что отчасти щенок, которому ты иногда говоришь: «У тебя глазки, как у моей мамы». Ты переживёшь сепарацию от матери и в будущем наладишь с ней связь, но сложности снова возникнут. Стремительно. Без объяснений. Болезнь нестираемой линией разделит вашу жизнь на банальные до и после. Над вами нависнет слово «онкология». Ты позже прочитаешь, что оно означает изучение онкологических заболеваний, а не само заболевание, когда сменишь курсы по писательскому мастерству на конференции для онкопациентов и их родственников.

Ты примчишься к маме незапланированно через тысячу километров, чтобы увидеть её, похудевшую, под капельницей, в подгузнике, на пелёнке, с трубочками, торчащими из носа, как усы, ослабленную, но такую весёлую, какой ты навсегда её запомнишь. Она улыбнётся при виде тебя в реанимации от неожиданности. Повиснет неловкость. Вы справитесь. Обязательно справитесь.

Дни из прошлого не вернуть. Количество дней в будущем неизвестно. В этом и суть – не упустить возможность быть рядом даже на расстоянии.

Оля, ты любишь маму. Ещё не поздно сказать ей об этом. Всё лучшее впереди.

Мама, пожалуйста, живи».

8 июня, четверг

Пока врачи держат маму в неведении и ставят бессмысленные капельницы, неравнодушная семья перевела на её счёт сумму размером в московскую зарплату. Я удивляюсь, насколько отзывчивые родители у одноклассников брата. Мы ведь даже не просили о помощи…

Помимо состояния мамы я ещё интересуюсь, как себя чувствует её соседка с раком поджелудочной, которую недавно прооперировали. Температура постоянно повышена, из тела торчит шесть трубок, к одной из которых подключено внутривенное питание. Медицинский уход после операции в больнице почему-то не предусмотрен, поэтому дочь сидит с ней круглосуточно. Спрашиваю не из любопытства, а чтобы понимать, чего ожидать от онкологического отделения областной больницы.

12 июня, понедельник

Мамин ухажёр привёз маленький электрочайник, потому что ей надоели столовские напитки. Единственное отличие ростовской больницы от новочеркасской – индивидуальные розетки возле каждой кровати. Мама думала, что задержится здесь ещё недели на две, поэтому попросила купить чайник. Сказала, что всё равно пригодится, если она снова поедет на море или в горы. Я бы заменила «если» на «когда». Ещё мужчина привёз ей медитативную раскраску, которую я подарила на Новый год.

14 июня, среда

Вчера мама расстроилась, что Никита передал ей плохие карандаши для рисования, а сегодня её без предупреждения выписывают домой. За две недели ей так и не сделали биопсию, сославшись на то, что в больнице нет необходимого оборудования. В онкоцентр маму не перевели, рекомендовали обращаться к терапевту или онкологу по месту жительства и брать направление на биопсию. Какую помощь ей оказали в этой больнице, я так и не поняла.

Пока мама лежала в Ростове, я зря времени не теряла. Стала углубляться в популярную медицину. Книгу Талии Мирон-Шац «От этого зависит ваша жизнь. Как правильно общаться с врачами и принимать верные решения о здоровье» я выбрала по обложке, потому что в моём лексиконе появилось словосочетание «дренажный мешок». После походов к маме в больницу впервые увидела четыре таких мешка в действии. Поразило меня не их присутствие, а то, что они многоразового использования. Слили жидкость, поставили снова… Я не медик, не знаю нюансов, но решила начать разбираться. В вопросах жизни и смерти важно критически мыслить, а в этой книге как раз собраны методы, помогающие сделать правильный выбор относительно своего здоровья.