Локиа сочувственно посмотрела на подругу. Для неё не было секретом, что их госпожа назначила Микие приоритетную задачу – научиться в превосходстве вести счета. Неказистая с виду Микиа, невысокая и плоскогрудая, не обладала ничем незаурядным, кроме способности к чтению и вычислениям. В отличие от неё Локиа могла похвастаться отличной фигурой и смазливым личиком. Ей госпожа не поручила изучить ничего особенного – какое облегчение! – но в то же время это означало, что госпожа не станет долго держать при себе Локию. Продаст или подарит кому-нибудь, а вот Микиа…
Эта дурёха, вроде такая умная, а глупая, еще не поняла, что её способности гарантируют ей спокойную обеспеченную жизнь. К ней не станут допускать похотливых извращенцев или поручать грязную работу – в отличие от Локии, которая даже не умела толком читать.
Локиа тряхнула белокурой головой, отгоняя невеселые мысли, и тоскливо оглядела товарищей, которые сосредоточенно выполняли задания.
«Интересно, кому какие приоритеты назначили другие хозяева?..»
***
В конце занятия Андриас собрал исписанные листы и поместил их в кожаную папку с парой золотистых застёжек по бокам.
– Напоследок хочу вас предупредить: в кас, седьмой день недели, что предваряет два выходных, я буду проверять вас на рабскую пригодность. Ваши оценки и личностный рост будут складываться в определенную шкалу, по которой пять лучших учеников недели будут прислуживать мне весь день, что означает свободу от всех прочих уроков. Тот, кто за месяц ни разу не попадет в пятерку лучших, пролетит мимо борьбы за звание лучшего ученика месяца, на экзамене будет оцениваться строже всех и с большей вероятностью попадет в число тех, кого накажу лично я особым методом.
Алдо, вспомнив, что сегодня второй день недели так и сник. Прошло всего шесть часов обучения, а он уже успел нахватать больше всех замечаний и наказаний от наставницы Вивьен. Что же с ним потом-то будет, если сейчас – уже вот такое вот? Оставалось надеяться, что особое наказание Андриаса окажется не столь суровым, как он тут пытается внушить – Алдо подозревал, что лучшим учеником ему не стать, пока Вивьен не надоест над ним издеваться, а эта дамочка, судя по всему, крепко на него взъелась.
«Вот чего мне стоило вчера смолчать? – уныло думал Алдо. – Ох, верно старик на кухне советовал поменьше болтать и побольше со всеми соглашаться, глядишь, не попал бы в такую передрягу…»
***
Часы пробили одиннадцать, и измученные умственным трудом ученики поплелись на следующий урок.
Алдо вполуха слушал доброжелательное приветствие господина Ротдэла и разглядывал изящно отделанный кабинет. Светлая комната уютных зелёных тонов с многочисленными растениями, расположенными по углам комнаты; зеркала в резной раме практически на всю стену и аккуратно разложенные на полу циновки с гербами Домов напоминали обстановку в комнате занятий физкультурой. Огромные окна выходили на внутренний двор. Отсюда даже со своего места можно было легко разглядеть шпили восточного крыла.
– … в последующие дни расписание может меняться, и наши занятия будут проходить во второй половине дня, – говорил тем временем Ротдэл. – Мои уроки – одни из важнейших занятий вашего обучения…
Алдо закатил глаза. Похоже, каждый наставник считал, что его предмет самый важный.
– … в ходе их вы научитесь контролировать своё тело и дух. Медитации будут чередоваться с уроками танцев, вкупе с утренними физическими упражнениями эти занятия помогут вам быстро прийти в нужную форму.
Устроившиеся на своих циновках в позе весьма сомнительного лотоса ученики не смели даже шептаться в его присутствии: уж слишком сильной была разница между благожелательным Ротдэлом и злонамеренным Андриасом. Настороженные, с минуты на минуту ожидающие подвоха, они расслабились лишь к середине урока, когда Ротдэл закончил со вступлением и теорией и перешел к практике. Он подал стоявшему поодаль музыканту с арфой знак, и тот заиграл легкую мелодию из десятой сонаты знаменитого певчего Ваден Лихерина, служившего в главном храме богини Яндари, расположенной в столице империи. Алдо так и эдак повторял эту информацию про себя, чтобы запомнить, пока Ротдэл велел им встать в шахматном порядке и повторять за ним движения классического вальса.
Ротдэл внимательно наблюдал за учениками. Арекейс предоставил ему отчёт о физическом состоянии учеников, а Вивьен после завтрака вкратце рассказала о своих впечатлениях, собранных во время физкультуры: кого следовало подтянуть, а кого можно было предоставить самому себе, лишь единожды показав движение. Ротдэл делал в мыслях и на бумаге заметки, дополняя создавшуюся картину, с удовлетворением отмечая, что этот выводок учеников не так плох в сравнении с прошлогодним. После, когда накопительный эффект снадобий, изготовляемых Арекейсом, начнёт действовать, ученики будут схватывать всё на лету. По мере своих возможностей, конечно же, – в намерения Аделвайсов никогда не входило стремление добиться результатов любой ценой, в особенности причиняя вред вверенным ученикам. Пока же следовало как можно мягче адаптировать их к новой жизни.
К концу занятия Ротдэл назначил наказание светловолосому Алдо, который не мог удержаться от сквернословия, понурому толстяку Гарену и приземистому Ронди, которые отвлекались на уроке, и невысокой шатенке Канде, которая высмеяла великого Лихерина, с которым имела честь столкнуться воочию.
Приятно впечатленные дружелюбием Ротдэла, воспрянувшие духом ученики отправились в столовую, ибо пришло время обеда.
Изголодавшийся Алдо с жадностью набросился на свою порцию, но, к сожалению, добавку получить не удалось – порции были строго отмерены.
В этот раз сервировка господского стола прошла куда удачнее. Участь обслуживать наставницу Вивьен выпала гладко причесанному парню по имени Гринт из Дома Ризими, и Алдо выдохнул с облегчением. Наблюдать со стороны за развернувшимся представлением было крайне занимательно, вдобавок можно было выдохнуть и спокойно оглядеться, вслушиваясь в сонаты, названия которых перед исполнением объявлял пожилой слуга. Он ассистировал Нанэль, отдавал нужные распоряжения на кухню и напрочь игнорировал учеников, будто бы их здесь не было.
– Ваши наставники в любой момент могут спросить вас, какая музыка сейчас играет, – еще утром сказала Нанэль, – и назначить наказание за неправильный ответ. Обычно расспросы начинаются через неделю после начала занятий, так что у вас есть время все запомнить и подготовиться. Эти знания пригодятся вам, когда вы будете принимать гостей в Доме своего господина. Ну и, разумеется, на экзаменах в конце каждого месяца.
После обеда и уборки стола заметно повеселевшие ученики направились на занятие к наставнику Эдвину в сад.
Эдвин внешне был похож на Андриаса, но моложе и как будто бы потускневший. Он был одет в однотонный серый костюм и говорил флегматичным голосом усталого человека.
– На моем уроке вы будете заниматься в саду, в конюшне, и во всей прилегающей территории мэнора. Надеюсь, вы понимаете, что это самые важные занятия вашего обучения? Личный раб может быть сколь угодно умелым в прочих делах, но коли он не может составить букет или подготовить хозяину лошадь – на что же он вообще сгодится?
Алдо и Канда переглянулись, кусая губы, сдерживая смешки.
– Сегодня я покажу вам территорию мэнора. Вдоль границы в целях, кхм, вашей безопасности, расставлены стражи, и в случае побега вас немедленно вернут в особняк. Хотя, к этому времени вы уже будете мертвы, так что нет необходимости вычислять дыру в заборе, – сухо заметил Эдвин, покосившись на Катчбера, который так и вытянул шею, пытливо рассматривая небольшие домики вдали. – Мы не будем заходить настолько далеко. Вам необходимо знать лишь местоположение нескольких стратегически важных точек.
Яркое солнце припекало голову, свежий ветерок приятно обдувал лицо, и мысль искупаться, возникшая при виде искрящейся прохлады светлого озера, не казалась учеником кощунственной. Вот только Эдвин так не считал.
– Если вам поймают на том, что вы решили осквернить своими телами это озеро, вам назначат месяц убираться в конюшнях, – предупредил он.
Алдо из его фразы понял одно – если его поймают на том, что он искупался в озере, то его накажут. А если не поймают, то не накажут. Все просто! И почему это у всех остальных стал такой кислый вид? А, да, наказания. Пока он все это дело разгребет, уже и ночь наступит. Но ничего! Пара-тройка каких-то дурацких поручений его не сломят!
***
– Фафа-фойка каких-то дувацких повучений мня не шломят! – гордо и независимо процедил Алдо в ответ на полный ужаса шепот Канды, как он терпит такое унижение, и поудобнее перехватил зубами метелку для смахивания пыли.
Отрабатывать наказание их согнали в библиотеке, но восхищение бесконечными рядами книг быстро превратилось в лютую ненависть, ведь все эти чертовы полки предстояло перетряхнуть и протереть всяческими изощренными способами. Канде повезло – она вытаскивала книги, протирала полки влажной тряпкой и возвращала книги на место.
Услышав столь самонадеянный ответ, Вивьен, следившая за тем, чтобы ученики не отлынивали, фыркнула, не сдержавшись:
– Алдо, ты плохо подмёл нижнюю полку восьмого от стены стеллажа.
Алдо скрипнул зубами, подполз к заданному объекту и принялся злобно водить подметушечной частью метелки по блестящему красному дереву. Из уголков губ стекала слюна, челюсть болела от напряжения. Алдо изо всех держался, чтобы не вскочить, швырнув дурацкую метелку, и не высказать наставнице все, что он о ней думает.
Ишь, какая цаца! Ну ляпнул что-то в первый день, так он же не со зла! Он ничего дурного не имел в виду, просто бахвалился, чтобы не выдавать, что до чертиков напуган! А она прицепилась и теперь выдумывает ему невообразимые задания! Еще и приказала подвязать на руки и ноги специальные утяжелители с песком, с насмешкой сказав:
– Это отработка наказания, назначенного на уроке наставника Ротдэла. Либо так, либо придется тебе чистить библиотеку до утра, но тогда ты заснешь на завтрашних занятиях, а это неприемлемо. Можно было бы, конечно, отложить отработку на другой день, но что-то подсказывает мне, что ты и без того найдешь себе на голову неприятности.
В носу нещадно засвербило от пыли. Алдо тоскливо вздохнул – чтобы добраться до очередной самой нижней полки приходилось растягиваться на полу.
Вот ведь самоуверенная снобка… Алдо мысленно обругал Вивьен на все лады, но по-настоящему не по себе ему стало, когда остальные ребята, закончившие свою работу, освободились и поспешили уйти, а Вивьен повела его отрабатывать наказание за тот злополучный обед в свои подземелья.
– Надеюсь, ты усвоишь урок и в следующий раз хорошенько подумаешь, прежде чем касаться столовых приборов грязными руками, – не скрывая брезгливые нотки в голосе, проронила она, распахивая перед ним скрипучую дверь. – Приберись здесь и можешь быть свободным.
Ошарашенный Алдо медленно шагнул в большое помещение, один из кабинетов Вивьен. Многочисленные новенькие, ещё нераспакованные страпоны были свалены в кучу прямо на полу, подозрительного вида мутный аквариум с налетами на стенках явно нуждался в чистке, а зачем Вивьен столько фаллоимитаторов Алдо не хотелось даже думать. Розовые, зелёные, с пупырышками, рельефные, комбинированные для девушек с двумя резиновыми членами разом; зажимы для яиц, роторасширители, прищепки для сосков с утяжелителями в форме бубенчиков… Алдо был знаком с этими штуковинами, потому как ему довелось однажды помогать другу в уборке чёрной комнаты госпожи Жоселир. Тогда ему, любопытному подростку, все это казалось смешным и нелепым, но сейчас Алдо оказался по другую сторону баррикад и ему стало дурно.
Он схватился за краешек стола, на котором всё это скромно покоилось в ожидании чистки, и беспомощно оглянулся на Вивьен.
– Мои уроки начнутся на следующей неделе. К тому времени нужно привести в надлежащий порядок все мои кабинеты, – пожала плечами Вивьен, забавляясь его выражением лица. – Несоблюдение гигиены может привести к нежелательным последствиям, так что восприми эту уборку как защиту себя и своих товарищей от болезней.
Алдо мрачно уставился на неё. Появившаяся мысль захлопнуть дверь, повалить наставницу на пол, задрать её юбку и отшлёпать казалась заманчивей с каждой секундой. Но он прекрасно знал, что ничего у него не получится – наставница, как и все светлые девы Великих Домов, была магом, обученным всяким магическим фокусам. Стоит ему только рыпнуться, как чего доброго в жабу превратит, или решит ошейник активировать, а потом с невинным видом скажет, что он пытался или сбежать, или убить, в общем, ничего наставнице Вивьен не сделается.
Вивьен деловито устроилась с книгой на удобном кресле с многочисленными креплениями и кивнула ему:
– Приступай.
Алдо огляделся, обнаружил в углу инвентарь для уборки и брезгливо посмотрел на все эти штуки. Стоило вообразить, где они успели побывать, как начинало мутить.
«Я будущий личный раб, а не какой-то там слуга! – возмущенно думал он. – Я полагал, Дом Аделвайс специализируется на обучении личных рабов, а не уборщиков!..»
***
Прошло несколько дней с тех пор, как ученики прибыли в Аделвайс-мэнор. В выходные часть занятий не проводилось, но ученики все так же обслуживали господ во время трапезы, а в освободившееся время отрабатывали накопившиеся наказания и готовились к урокам. Будни были наполнены на удивление насыщенными и разнообразными занятиями. По утрам их гоняла наставница Вивьен, на уроках наставницы Нанэль они проходили правила этикета и поведения личных рабов. Хуже всего тянулись занятия господина Андриаса – по результатам задания первого дня он вывел всем категоричный неуд, кроме Микии из Дома Лумацид. Лучше всего проходили уроки Эдвина на свежем воздухе, но Алдо все равно находил повод для негодования.
– Почему мы должны копаться в этой грязи? – бубнил он, сотрясая огромной морковкой, которую стащил с обнаруженной грядки, чтобы съесть. В Доме Бафонид он частенько так делал, и эти мелкие выходки давали почувствовать себя в своей тарелке.
– Потише, идиот! – цыкнула Микиа, опасливо поглядывая в сторону Эдвина.
Тот проверял работу Локии, которая высадила свою порцию саженцев.
– Мы же не слуги! С какой стати они заставляют нас это делать?!
– Школа Дома Аделвайс – лучшая школа во всей империи, – заметил Катчбер, щурясь от солнца. – Как ты смеешь сомневаться в их методах?
– По-моему они просто экономят на слугах, заставляя нас выполнять за них всю работу, – пробурчал Алдо.
Каждый вечер, когда у большинства учеников появлялось свободное время, он вместо того, чтобы присоединиться к ним, отрабатывал прегрешения под присмотром наставницы Вивьен. Разумеется, он был не единственным провинившимся, но на отработке им давали разные задания. И если, к примеру, Локиа ухаживала за садом, а Гарен помогал на кухне, то Алдо каждый раз оказывался в очередном затхлом кабинете восточного крыла, где не прибирались, судя по всему, со дня основания мэнора.
– Смотрите, наставница Вивьен, – удивленно заметила Микиа. – А кто это с ней?
Алдо вместе со всеми перевел взгляд в сторону похожего на часовню здания, стоявшего на отшибе. Наставница Вивьен вышла оттуда со странным выражением лица и чуть ли не позеленевшая. Рядом с ней семенил неестественно белокожий, как поганка, мужчина в круглых очках и что-то воодушевлённо говорил.
– Интересно, что там находится? – спросила Микиа.
– Не уверен, что хотел бы знать, – хмыкнув, отозвался Катчбер.
Алдо лишь вздохнул. Ему было всё равно, главное, чтобы не отправили вылизывать и это помещение. Его раздражали все эти наказания – даже если он умудрялся избегать замечания от других наставников, Вивьен всегда находила повод придраться. Недовольство зрело в нём, словно гнойный нарыв, грозя вот-вот лопнуть в самый неподходящий момент.
***
– Закончишь здесь – приберёшься в уборных, – сказала Вивьен со снисходительной издёвкой в голосе.
Эти интонации бесили Алдо настолько, что он с трудом сдержался, чтобы не схватить напыщенную наставницу за волосы и не окунуть в ведро с грязной водой.
– Я будущий личный раб, – процедил он.
– Ключевое слово здесь «будущий».
– Какая, к чёрту, разница?! Я не обязан тут прибираться! На это есть слуги!
Даже в Доме госпожи Жоселир его не заставляли мыть полы и заниматься уборкой других помещений. Он работал на кухне, а остальное его не касалось. Так почему же здесь, в этой треклятой школе, где он должен стать настоящим личным рабом, его заставляют заниматься всякой ерундой?! Не могли придумать наказания получше?! И это и есть знаменитая школа легендарного Дома Аделвайс?!
Вивьен с невозмутимым видом слушала крики распалённого Алдо. Казалось, волна его гнева тщетно бьётся о скалу её хладнокровия. Лучше бы она наорала в ответ. Лучше бы отвесила пощечину. Лучше бы… Да что угодно, лишь бы не стояла так раздражающе спокойно, словно взрослая женщина, выслушивающая вопли капризного ребёнка. Это бесило сильнее всего.
Не сдержавшись, Алдо с размаху шлёпнул тряпку на пол. Но попал в ведро, расплескав фонтан брызг. Вивьен невозмутимо стерла с лица пятнышки воды. Красный от злости Алдо тяжело дышал, уже начиная жалеть о своей вспышке гнева.
Сейчас его уж точно накажут по всем правилам. Призовут стражу и поколотят. Повесят на заднем дворе, изобьют кнутом и оставят висеть. Посадят в засохший колодец на несколько дней…
– Прибери это безобразие. Наказание за свою несдержанность отработаешь после того, как закончишь с уборных. Найдёшь меня в библиотеке. – Вивьен смерила опешившего Алдо ледяным взглядом. – Ещё раз повысишь на меня голос, я подумаю над тем, чтобы отправить тебя назад в твой Дом. Мне плевать, что там с тобой сделает твоя хозяйка за исключение из нашей школы. Плевать, что над ней будет смеяться всё общество. Мне всё равно, что со злости она прикажет отрубить тебе голову или повесить на рассвете, или разрубить части тела на кусочки и скормить тебе же.
Вивьен удовлетворённо отметила, что с каждым словом лицо Алдо становится на тон бледнее.
– Если не можешь выдержать это, как ты можешь думать, что подходишь на роль личного раба? Если даже с этим не можешь справиться, как ты намерен справляться с настоящими наказаниями? Если ты ещё не понял, что мы пытаемся максимально проще способствовать вашей адаптации к роли личного раба, то ты последний тупица, Алдо.
Пытливые чёрные глаза Вивьен обжигали. Алдо, не выдержав, опустил взгляд.
– Я не… – он бестолково пялился на брызги грязной воды на твёрдом паркете. – Наставница Вивьен…
– Думай, прежде чем что-то сказать. Ты выглядишь глупо.
Алдо тоскливо посмотрел на её нечитаемое лицо. Поджал губы, опускаясь на колени и подбирая тряпку. Вивьен отвернулась и ушла, оставив его наедине с уборкой.
Было уже далеко за полночь, когда Алдо тихо скользнул в приоткрытую дверцу общей клетки и, спотыкаясь об ребят, добрался до своего места в углу.
После слов Вивьен он чувствовал себя обескураженным. Измотанный морально и физически, он растянулся на жёстком тонком матрасе и мгновенно заснул.
Урок 4 – день лучших учеников и дисциплина любовных утех
– Эй ты, урод, принеси мне лёд.
– Да, господин. – Ирнок покорно склонил голову и как можно грациозней поковылял на коленях к выходу. Ноги его на щиколотках соединяла цепочка длиною в две ладони.
– Не успеешь принести за то время, пока я не закончу работать над этой папкой – сделаешь двадцать кругов вдоль стен этой комнаты.
– Да, господин, – отозвался Ирнок и заторопился выполнить поручение – комната была немаленькой, и перспектива прогуляться вдоль ее стен на коленях ужасала.
Наставник Андриас поморщился и поёрзал на спине Катчбера, который уже второй час стоял на четвереньках и мрачно думал о том, что если бы знал, что его ожидает, специально не стал бы так стараться в учёбе.
Кэйди, которая скользила вокруг металлического шеста, установленного посреди комнаты, сочувственно поглядывала на Катчбера. Она пыталась вспомнить детали увиденного однажды танца и повторить, например, – элегантно зацепилась ногой за шест, подпрыгнула и, как смогла, прокрутилась вниз. Ладони намокли от пота, и скольжение то и дело буксовало каждые две-три ладони. Кэйди досадливо подумала о наставнике Ротдэле и его обещании обучить обольстительному танцу в следующем месяце.
«Боюсь, такими темпами к тому времени я овладею этим дурацким танцем и без вашей помощи…» – подумала она.
– Ужасно, – бормотал про себя Андриас, то и дело бросая строгие взгляды на нее, проверяя, чтобы та продолжала танцевать. Затем кивнул Кимби: – Ты, а теперь спой девятое соло госпожи Силин Де Вин.
Это соло им исполняли во время сервировки господского стола по меньшей мере четыре раза.
Кимби кивнул и послушно негромко запел. К собственному удивлению, он помнил все слова песни. Голос его был приятным, он ни разу не сбился и не запутался. Андриас нахмурился, не зная, к чему придраться, и, в конце концов, скривился:
