– Это все не имеет значения и неважно. И даже хорошо, что ты не влюблена, у тебя все впереди. Ты полюбишь своего мужа и будешь ему верной женой.
– Я тебя не понимаю. Какого мужа?
Отец поджимает сухие губы, держит меня за плечи, смотрит в глаза, брат рядом кашляет, ерзает на кресле, заметно нервничает.
Что происходит? Что они задумали?
– Я нашел тебе мужа. Он очень хороший, уважаемый человек, не последний в городе, ты, может быть, даже о нем слышала. Он сделает тебя счастливой.
– Что? Мужа? Как это понимать? Что значит «нашел»? Вот так шел по улице, а первый встречный попросил у тебя дочку в жены?
– Не передергивай! – отец повышает голос, я вырываюсь из его рук, отхожу в сторону, все еще не веря тому, что услышала.– На улице никто не встречает таких уважаемых людей.
Мы живем в современном обществе, а не в средневековье, где браки между детьми решали много вопросов, проблем и были выгодны. Сейчас другие времена, и никто не может заставить выйти замуж насильно.
– Нет, я не хочу ничего слышать! Вы совсем сошли с ума? Вы решили меня подложить под какого-то богача, старика, урода? Да я даже не видела ни разу этого человека!
– Марьяна, прекрати истерить!
Голос срывается на крик, я в шоке от происходящего.
– Руслан, скажи, что это все шутка. Это все твои грязные и пошлые шуточки.
– Нет, малявка, это правда. Да я бы сам за него замуж пошел, да он не берет, – брат в своем репертуаре, наверное, еще не отошел от ночного загула в клубе, пошло шутит и смеется.
– Придурок!
– Дочка, сядь, и мы обо всем поговорим.
– Нет!
– Все уже решено, знакомство вечером, веди себя достойно. Никаких скандалов и слез, никаких выходок и спектаклей, если не соберешься сама, уведу силой.
– Нет… нет… Ты так не поступишь… Нет, папа!
– Иди к себе в комнату, разговор окончен.
– Руслан!
– Марьян, я пас, ты знаешь, но с отцом лучше не спорить, он знает, что делает.
– А если мне просто все объяснить? Ведь должна быть причина тому, что происходит? Я должна знать, почему самый родной человек так со мной поступает.
Слезы уже бегут по щекам, всхлипываю, кусая губы. Отец всегда категоричен, резок, я знаю, что он практически никогда не идет на компромисс в бизнесе, за что его боятся и уважают. Но он также может быть жесток к своим детям, я помню, как он запретил Руслану открыть свое дело, какой у них был тогда скандал.
– Наши дела плохи, Марьяна, мы почти банкроты и катимся все ниже. Еще немного, и придется продавать дом, он и так уже в залоге, а там и бизнес.
– Но… но как такое могло произойти?
– Это уже другая история. Ты должна нам помочь, помочь своей семье, потому что ты моя дочь. Ты обязана это сделать.
Было сказано словами, не терпящими возражений. В кабинете повисла тишина, в висках стучал пульс, голова шла кругом.
Как такой хороший день мог стать ужасным?
Я не нашла что ответить, да и любое мое слово не восприняли бы серьезно. Отец уже все решил, пообещал меня кому-то, продал за горстку монет.
Вышла из кабинета, истерика рвалась из груди, побежала в свою комнату, не слыша, как звонит в сумке телефон. Бросила ее на пол, зашла в ванную, закрыла лицо руками, дала волю слезам.
Это несправедливо, это все неправильно. Я не так хотела выйти замуж, я хотела, чтобы было, как у мамы и папы. Чтобы я влюбилась с первого взгляда и навсегда, чтобы меня удивил какой-то парень букетом сирени, и я бы совсем от него потеряла голову.
Я хочу, как пишут в книгах, как снимают в кино. Красиво, страстно, раз и навсегда. Да я даже не то что сексом не занималась, я не целовалась ни с кем ни разу, а мне девятнадцать лет. Почему так вышло? Неужели я такая привередливая или страшная?
Со мной знакомилось много парней, даже звали на свидание, но дальше одного похода в кино или кафе не заходило. Странно, я даже не задумывалась почему.
И вот я, нецелованная девственница, выйду замуж сама не знаю за кого. А вдруг он старый, страшный и извращенец?
Нет, надо с этим что-то делать. Да пусть мы потеряем дом, будем жить в маленькой квартире, пусть у меня не будет личного водителя, я пойду вместо учебы работать. Пусть будет так, но я буду счастлива, я буду свободна.
Мысль пришла неожиданно.
Дикая. Странная. Ужасная.
Но стоило попробовать. Я ведь девственница, отец знает, а что если тому жениху нужно именно это? Необходимо срочно избавиться от этого досадного недоразумения, и тогда никакого замужества и никакой свадьбы.
Умылась холодной водой, на часах уже было три часа дня, собрала распущенные волосы в высокий пучок, посмотрев на себя в зеркало, набрала знакомый номер.
– Марат, это я, нет, я ничего не забыла. Ты можешь зайти ко мне? Хочу переставить стол ближе к окну. Да, спасибо, я жду.
Руки тряслись, когда, сняв блузку, начала расстегивать лифчик, кинула его в сторону, достала из гардероба белую облегающую футболку. Моя подруга Сабина пришла на той неделе на лекцию именно так, сказав, что забыла белье у нового ухажера. Все парни смотрели на ее торчащие соски как голодные волки.
Было неловко, но это должно сработать, посмотрела в зеркало, соски торчали как надо, но хотелось их прикрыть. Снова распустила волосы, и именно в этот момент раздался стук в дверь.
Глава 2
– Я не понимаю, о чем вы меня просите, Марианна Николаевна.
– Да чего тут непонятного, нужно просто передвинуть стол.
– Куда?
– К окну, конечно, там лучше падает свет.
– Но там кровать.
Вот же глупый какой.
Стою, как дура, в короткой юбке в этой футболке, кусаю губы от волнения, а водитель лишь отводит взгляд, стараясь вообще не смотреть в мою сторону.
Такими темпами я девственности лишусь к Новому году. Самой, конечно, страшно до жути, вот не так все должно было быть у меня. Я хочу по любви, чтобы страсть через край, чтобы до мурашек, как в романах, как в красивом кино.
Хочу встретить мужчину и понять, что он мой, что он тот единственный которому я буду принадлежать всегда. Кто-то скажет, что я наивная, что так уже не бывает, а я хочу и не все равно, кто и что думает.
– Так надо отодвинуть кровать, помоги, – встала на колени, специально выгибая спину, юбка задралась, Марат наверняка увидел розовые трусики.
– Хм… но… Погодите, я помогу, я сейчас.
Ну, наконец-то, он хоть сдвинулся с места и не стоит столбом. Марат наклонился, начал двигать кровать, у него это получалось хорошо, но мешали ковер и тумбочка.
А я начала разглядывать парня – вполне так ничего, есть что-то в нем восточное, темноволосый, короткая стрижка, четкий профиль, густые ресницы. Лет, наверно двадцати пяти-семи. Сейчас мужчина был сосредоточен, губы плотно сжаты, но все так же не смотрел в мою сторону.
– Марат, постой, – осмелев, положила ладонь на его руку.
– Что? Уже не двигать? – но вместо того, чтобы посмотреть на меня, он уставился на наши руки.
Я вообще ничего к нему не чувствую, вот совсем ничего, словно это мой брат. А сердце должно трепетать, ускорять свой ритм, дыхание – быть частым и прерывистым, а щеки – гореть огненным румянцем.
Так рассказывала Сабина о каком-то своем очередном поклоннике совсем недавно. Сабина у нас самая ветреная и влюбчивая среди моих подруг. Она такая с детства, мы знакомы с первого класса, ходили в одну частную школу, а сейчас учимся в одной группе в университете.
Так вот, она влюбляется раз в месяц, глупо улыбается при этом, не вылезает из телефона, но вот совсем недавно стала серьезной и говорит, что вот сейчас это у нее настоящая любовь.
А вот я не знаю, какая она – настоящая – на самом деле. Но чтобы меня не выдали замуж за не пойми кого, ради спасения бизнеса, я должна принять волевое решение. Не думаю, что тому человеку нужна «бракованная» невеста, будем надеяться, что не нужна. Дядечка все узнает, я сама ему расскажу при встрече, пусть тащит к доктору, он все подтвердит.
– Марат, я нравлюсь тебе? – села на пол, потянула водителя за собой.
– Марианна Никола…
– Просто Марьяна, я же говорила, что ты можешь называть меня по имени, прошлый водитель так и делал. Так, нравлюсь?
Парень был так близко, теперь смотрел в глаза, а я все ждала, что вот-вот в животе начнут порхать бабочки, и произойдет что-то еще, например, он меня поцелует.
– Да, очень, очень нравитесь, извини, нравишься, – голос дрожит, это уже хорошо.
– Тогда я хочу попросить тебя об услуге.
– Все что угодно. Я все что угодно сделаю для вас… тебя.
Поморщилась, подбирая слова, чтоб вот так сказать, в лоб, было неловко и даже стыдно. Я никогда такого не говорила и даже не думала, что буду об этом просить.
– Мне нужно… – запнулась. – Поцелуй меня.
Марат явно не ожидал такого, широко открыл глаза, сглотнул, дергая на шее кадыком, придвинулся ближе, несколько секунд оценивая, не шучу ли я. Потом ухватил за локоть, потянул на себя, а когда коснулся моих губ своими, мне захотелось оттолкнуть его, сорваться с места и убежать.
Ничего. Совсем ничего. Никаких ощущений, кроме отвращения.
Мокрые губы, влажная ладонь, горячее дыхание.
– Малявка! Марьяна, ты где? Что… что тут происходит? Совсем рехнулась? Какого хрена вы тут делаете?
Дергаюсь в сторону, испуганно смотрю на вошедшего брата. Вот какой нужно быть дурой, чтобы не запереть на замок дверь? Руслан в гневе, кулаки сжаты, ноздри раздуваются, в глазах злость.
– Я, твою мать, спрашиваю, что здесь происходит?
– Рус, это не то, что ты думаешь… Хотя все именно то. И нечего без стука входить ко мне в комнату, я могу быть ни одна и могу быть не одета.
На Марате нет лица, бледный, он резко поднимается с пола, отходит от меня в сторону.
– Марат, сука, ты совсем берега попутал, принял мою сестру за прислугу и решил засунуть в нее свой отросток?
– Руслан Николаевич, виноват, такого…
Марат не успевает договорить, Руслан наносит парню несколько ударов в лицо, тот даже не сопротивляется и не отвечает, принимая удары.
– Рус! Рус, перестань! Прекрати немедленно! Руслан!
– Отойди и прикройся, совсем охренела титьками сверкать! – Руслан толкает меня в сторону, падаю на кровать, истерика накрывает снова, но уже от жестокости брата.
Рус всегда был вспыльчивым, помню, были времена, когда постоянно ввязывался в драки, а отец вытаскивал его из полицейских участков. Потом был период, когда он с друзьями гонял на тачках, нарушая правила, несколько раз попадая в аварии. Закончилось все тем, что два года назад его практически вернули с того света.
– Рус, прекрати, он ни в чем не виноват, это я, я попросила его. Рус!
Брат тяжело дышит, вытирает кровь с кулака о джинсы, Марат едва стоит на ногах, а я чувствую себя во всем виноватой, в том, что подставила его.
– Пошел вон, я потом с тобой еще поговорю. А ты кончай реветь и приведи себя в порядок!
– Рус, я не хочу, пожалуйста, не отдавай меня никому. Я не хочу замуж, я не готова, пожалуйста, Рус.
Словно прошу у брата помиловать меня, а не казнить, ведь он всегда защищал меня, не давал в обиду, так наказывала мама, я помню, хоть и маленькая была.
– Малая, ты не плачь, все хорошо будет.
– Нет, Рус, не будет. Чувствую, что не будет.
Руслан смотрит куда угодно, только не на меня, разглядывает сбитые костяшки, слизывает с них кровь. Я всегда считала его самым красивым на свете, он был моим принцем. Высокий, широкоплечий, с дерзким взглядом синих глаз, но в последнее время он стал другим, не моим Русом, не моим принцем.
– Рус?
– Не ной! – резко и громко. – Тебе не восемь лет, ты должна понимать, все очень плохо, отец не просто так пошел на такой шаг, все решено.
– Но…
– Через два часа выезжаем, приведи себя в порядок.
Брат разворачивается, но останавливается у двери, я жду, что он сейчас скажет, что все шутка, что это все неправда, и мы как-то справимся сами и спасем бизнес. Но он лишь с силой бьет в стену кулаком и хлопает за собой дверью.
