Сергей Царапкин "Слепой Виталя"

Слепой Виталя
Сергей Царапкин

О жизни мальчика с особенностями в развитии. Как ему интегрироваться в обществе? Как принять себя таким, какой есть?

Сергей Царапкин

Слепой Виталя

Часть первая. Дом

1

Виталька был слепым от рождения. Ясные васильковые глазки смотрят, улыбаются и ничего не видят. Родители обнаружили слепоту, как только сын встал на ножки. Пока грудь сосал, ручонками да ножонками в кроватке махал, было незаметно. Да и реагировал Виталька на погремушки или соски нормально.

– Виталя, Виталя! – бывало зовет его мамка, и Виталя поворачивает головку и весело машет ручками. Узнает.

А тут встал на ножки, постоял, чуть качнулся и пошел.

– Сыночек! Ну, иди же ко мне.

Мать сидела за столом и шила на ручной швейной машинке. Рука крутила блестящее колесо, вверх-вниз прыгала иголка, сползала на пол прошитая ткань. Виталя повернул голову. Мама позвала еще раз. Сынок сделал шаг. Кошка Буська подошла и потёрлась о ногу. Мальчишка качнулся, но устоял.

– Иди же ко мне, сынок! – глядела на сынишку и протягивала руки мама.

Виталя сделал второй, третий шаг, чуть отклонился и бац! Горшок перевернут.

Вечером отец пришел с работы. За ужином на кухне он выслушал жену. Мужчина молча доел с котлетой картошку, сгрыз огурец, выпил бокал чаю и сказал:

– Ты что, Ленка, дура? Мой сын не может быть слепым.

После этого отец встал и молча прошел в комнату.

– Сынок! – позвал он сына.

Виталя повернул головку и, узнав голос отца, улыбнулся и потянулся к нему.

Владимир Петрович вытащил Виталю из кроватки и поставил его на пол.

– Иди же ко мне, сынок! Посмотри, что я тебе принес.

Отойдя к дверям, отец присел на корточки. Мужчина держал в руке большой апельсин. Виталька смотрел на отца, слышал его голос, чувствовал его запах.

Отец продолжал смотреть в глаза сына. Никакой реакции. Огромный оранжевый апельсин, а Виталька ноль внимания.

Через неделю врач областной детской поликлиники Алла Григорьевна Шаповалова подтвердила подозрение родителей.

– Слепорожденный ребенок, – вздохнула врач, – Очень возможно, родовая травма.

– Как же это! Боже мой! Что же нам делать!? – заревела мать.

– Пожалуйста, Елена Васильевна, успокойтесь! Положение серьезное, но не безнадежное. Современная офтальмология умеет творить чудеса! Пусть ребеночек чуть подрастет, и я вас направлю в один очень хороший глазной институт. Но это далеко. Тысяча километров. Придется ехать в город Одессу. Там есть профессор Навахацкий, который творит чудеса!

– Да, да, конечно! – закудахтала мама, – Поедим, конечно поедим! Куда нужно туда и поедим! Лишь бы помогло.

– Значит договорились. – кивнула врач. – А пока живите как жили.

– Как же без глазок сыночку нашему жить! – вечером тихо рыдала на кухне в платок Елена Васильевна.

–Вылечим, обязательно вылечим! –сидел рядом и, сжимая кулаки, повторял отец.

На уколах и лекарствах прошел год. Эффект был нулевым. Еще через год врач Алла Григорьевна пригласила Виталика Рогова с мамой на прием.

– Ну что ж, – осмотрев ребенка, сказала доктор. – Я направляю вас в одесский глазной институт. Езжайте с Богом! Очень надеюсь, что вам помогут.

Через три недели Елена Васильевна и Виталик приехали в Одессу. У вокзала, сразу за сквером, в котором целыми днями бил в знойное южное небо огромный фонтан они сняли просторную комнату. Прямо под их окнами находилась трамвайная остановка. Мама с сыном выходили из подъезда, переходили дорогу и сев в трамвай №5, уже через пятнадцать минут были в знаменитом институте. На третий день их принял сам профессор Навахацкий.

– Не волнуйтесь. – осмотрев ребенка, сказал профессор. – Сделаем все что будет в наших силах. Придется на пару неделек вам лечь с ребенком в стационар. Необходимо тщательное обследование. После этого будет назначено лечение.

Лечебный корпус, в котором были размещены Виталик с мамой, находился в тенистой глуби больничного парка. Сам же парк своим дальним концом упирался в обрыв, за которым открывался необъятный простор и картинно сияло большое море.

Первую неделю разные врачи на разных приборах изучали глаза Виталика. Затем было назначено лечение. Каждое утро после завтрака Виталик с мамой по всяким переходам и длинным коридорам шел в физиотерапевтический кабинет № 34. Там Виталика медсестра тетя Тамила усаживала на специальный детский стул.

– Глазки наши должны быть открыты. –всякий раз в начале процедуры напоминала медсестра.

Мама помогала Виталику усесться на стульчик, а тетя Тамила брала со стеклянного столика две стеклянные колбочки и плотно прижимала их к глазкам ребенка.

–Елена Васильевна, пожалуйста подержите. –просила медицинская сестра. Мама бралась за колбочки и аккуратно прижимала их к глазам Виталика, пока тетя Тамила специальными резиновыми жгутиками не укрепляла их. Затем в подвязанные колбочки вливалось лекарство и подключались проводки. Тетя Тамила подходила к маленькой прикрепленной к стене коробочке и нажимала красную кнопку. В обеих колбочках начиналось бурление.

– Ну как? –всякий раз после очередной процедуры спрашивала мама.

– Нормально.

– Больно было?

– Нет.

– Ну, а что чувствовал?

– Булькает!

– Где, сынок, булькает? – в первый раз не сразу поняла мама.

–Тут. – указал на свои глазки Виталик. – Будто варится суп.

– И тебе совсем не было больно? После процедуры глазки у тебя немножко красные.

Процедура с кипящим в глазах супом длилась двадцать минут. Краснота глаз проходила и Виталик с мамой отправлялись на прогулку. Они полюбили гулять по больничному парку. В большом тенистом парке было множество аллеек, путешествуя по которым они всегда выходили к обрыву. Вдали за обрывом открывалось море. Мама усаживала сына под старым каштаном на скамейку и усаживалась рядом сама. Некоторое время они молчали. В лицо Виталику дул легкий ветерок и чем-то волнительно пахло.

– Чувствуешь, сынок, запах? –спрашивала мама.

– Ага. – кивал и тянул воздух носом Виталик.

– Это запах моря.

Маме Виталик не говорил, но для себя подметил, что пахнет море всегда по-разному. В первый раз, когда они сюда пришли, Виталику показалось что море пахло лекарствами. В другой раз от моря сильно пахло квашеной капустой и немного тухлой рыбой. Но чаще всего море благоухало спелым арбузом. Свежий и приятный запах.

– Сегодня море, сынок, немного другое. –начинала говорить мама.

– Какое другое?

– Какое… – повторяла вопрос сына и вздыхала мама. Елена Васильевна принималась рассказывать каким сегодня она видит море. Она говорила- и про цвет воды, и про просторное южное небо, и про высокие волны, и про кричащих чаек. В рассказах мамы вода была то серой, то зеленой; Небо – то голубым, то розовым; волны были белыми и кудрявыми; и чайки тоже были белыми. Слушая маму, Виталик продолжал чувствовать на своем лице ветерок, слышал доносящиеся запахи и его звал тихий далекий гул.

– Пойдем на море! –каждый раз, когда мама переставала рассказывать, просил Виталик.

– Подожди, сыночек, немножко. – отвечала мама. – глазки у нас скоро вылечатся и тогда ты сам все увидишь!

Целый месяц и еще шесть дней они приходили посидеть на свою тенистую у оврага скамейку. Пришли они и в тот день, когда пригласил маму на беседу профессор Навахацкий. Произошла встреча с профессором на следующий день после последнего супа.

– Уважаемая Елена Васильевна, буду с вами предельно честен. – усадив женщину в кресло начал говорить профессор. – К большому сожалению, мы мало чем Виталику помочь смогли.

– Как же это… – заслезилась и начала мять платочек и бормотать Елена Васильевна. –Вы же обещали…

– В таких делах, Елена Васильевна, обещать мало что можно. Вот послушайте, что я вам скажу. –помолчав и поковырявшись на столе в своих бумагах, продолжил профессор. – глазки у Виталика здоровы. В сохранности мозг, а вот ниточка, связывающая глазки и мозг нарушена. Эта ниточка очень тонкая и очень важная. Называется она зрительный нерв. Этакий мостик между глазом и мозгом. И вот в этом мостике вся наша проблема. Поправить мостик, то есть, оживить нерв, медицина пока бессильна. Если говорить совсем просто – Нерв отказывается проводить сигналы. Поэтому мозг не может воспринять то, что хочет рассказать ему глаз. В этом вся сложность. – закончил профессор.

– Да, да… – отерла покрасневшие глаза и кивнула Елена Васильевна. – Можно спросить?

– Спрашивайте.

– Я правильно вас поняла–глазки сыночка видят?

– Повторяю, глазки, как органы восприятия свето-ощущений у Виталика в порядке. Ведь что такое по большому счету человеческая слепота? Это не совсем про то – видит человек глазами или не видит. Тут больше про то – что именно человек может видеть. Понимаете?

– Понимаю – кивнула Елена Васильевна. – но честно говоря не очень. Ведь вы говорите, что глаза у сыночка здоровые.

Виталик за дверью ждал маму. Он сидел один на диванчике в коридоре. Вот дверь открылась, и мама вышла. Спрятав в карман платочек, она молча подошла к сыну.

– Мама. – потянул ее за рукав Виталик.

– Чего, сынок?

Пойдем, пожалуйста, на море.

2

– К черту Одессу и к черту вашего умного профессора! – выслушав вернувшуюся домой жену, рявкнул отец.

–Что же нам теперь делать?

– Надо ехать в Москву.

Отец взял на работе за свой счет отпуск и повез сына в московский институт Гельмгольца. Там Виталику пришлось провести три самых ужасных в его жизни недели. Сначала без продыху каждый день в васильковые глазки врачи вливали уйму всяких лекарств. Затем состоялся консилиум. Кроме лечащего врача Курова Сергея Семеновича, на совещании присутствовали три профессора! По решению консилиума было предложено провести сыну курс экспериментального лечения.

Профессор Могилевский так и сказал:

– Уважаемый Владимир Петрович, мы хотим предложить вам участие в эксперименте. Это курс лечения. Так как курс экспериментальный, ни каких гарантий вы требовать не можете.

– Да и какие тут могут быть гарантии! При вашем диагнозе мы делаем что можем. – поддержал профессора Могилевского профессор Яковлев.