Сергей Царапкин "Слепой Виталя"

– Может хотя бы скажите, что за эксперимент? –спросил отец.

–Мы предлагаем испробовать наш новый препарат. Препарат называется АТФ. Поступать лекарство в виде укола будет непосредственно прямо в глаз. Курс рассчитан на десять процедур. В течении курса доктор Сергей Семенович будет делать Виталику эти уколы.

– Неужели придется колоть прямо в глаз? –испуганно оглядел врачей отец.

– Нет. Конечно не в глаз. Укол будет проводиться под глаз в нижнее веко. Скажем прямо процедура болезненная.

– И еще. – поправил на лице массивные очки и выдвинул из кресла рыхлое тело профессор Быков. – если вы решите отказаться, со своей стороны мы вынуждены будем с вами попрощаться. Нет смысла здесь повторять то, что вам делали в одесском институте.

– И все же каков может быть результат? – подумав, спросил отец

– Про возможный результат мы уже вам сказали. – снял очки и продолжил говорить профессор Быков. – Главное, что надо понять мы предлагаем не лечение в классическом понимании, но эксперимент.

– Эксперимент… – повторил отец. – Значит без малейшей надежды.

– Надеяться можно только на Бога! Мы же обещаем сделать все возможное и конечно не навредить.

– Хорошо. – согласился Владимир Петрович.

Через два дня эксперимент начался. Каждое утро в назначенное время отец с сыном приезжали в институт. Сняв в раздевалке верхнюю одежду и нацепив на ноги бахилы, они поднимались в лифте на шестой этаж. Там они молча шли по длинному коридору до кабинета №666.

– Мы тут. –приоткрывал белую дверь и заглядывал в кабинет Владимир Петрович.

– Очень хорошо. Проходите. –отзывался из кабинета голос медсестры.

– Папочка, я боюсь. – дергал за руку отца и начинал хныкать Виталик.

– Не хнычь. Я же тебе уже тысячу раз говорил – все будет хорошо и пройдет быстро. Немного надо потерпеть. Ты кто? Мужик или сопля на палочке?

– Папочка, я не сопля… – хлюпал носом и вслед за отцом входил в кабинет мальчик.

– Что случилось? -встречала их медсестра Надежда Васильевна. – Почему глазки мокрые? –Плакать не надо. Все будет хорошо! Пойдем, мой хороший. – брала за холодную руку Виталика она.

Папа шел следом. Подойдя к черному креслу, он усаживался сам и брал Виталика на руки.

– Мы готовы! –внимательно осмотрев ребеночка, сообщала Надежда Васильевна.

– Очень хорошо. – отвечал и выходил из соседней комнаты врач. Доктор Сергей Семенович был крупным, с большими руками и маленькой головой мужчина. Голова венчалась аккуратным куполом розовой и немножко смешной лысины. При этом рыхлое лицо врача гляделось мягкой подушкой, которое излучало тепло и покой.

– Как наше настроение? – подходил он к креслу, улыбался отцу и брал Виталика за руку.

– Все хорошо. – отвечал Владимир Петрович.

– Когда хорошо это вдвойне хорошо. – кивал и снова отходил Сергей Семёнович. Медсестра нажимала кнопочку и над креслом множеством ярких ламп вспыхивал хирургический торшер.

–Сынок, помни, о чем мы с тобой договорились? – прижимая сына к груди, шептал отец. – Ты мужчина и должен уметь терпеть. Здесь все тебе желают добра.

– Теперь надо закрыть глазки. – подойдя к креслу, сказала Надежда Яковлевна. – Ничего не надо бояться. На пол секундочки укусит комарик и все.

Виталик вздыхал и послушно закрывал глаза. Сергей Семенович некоторое время чем-то металлическим в своей комнате гремел. Наконец и он подходил к креслу. Теперь большое лицо доктора было серьезным. В руках он держал шприц. Сергей Семенович поправлял яркость на торшере и наклонившись, принимался внимательно рассматривать глаза Виталика.

–Начнем. – кивал он Надежде Васильевне. Медсестра аккуратно клала ладонь на лицо Виталика. Доктор повторно кивал Владимиру Петровичу, и отец крепче обхватывал сына. Сергей Семенович наклонялся над дрожащим ребенком, долю секунды прицеливался и вгонял под веко острую иглу.

– Ой! – вздрагивал Виталик.

– Тише, сынок, тише! –шептал отец.

– Папочка, мне больно! – дергался, пытаясь вырваться мальчик.

– Ну что такое? Мы же договаривались, что не будем плакать! – брала салфетку и принималась отирать мокрое лицо ребенку Надежда Васильевна.

– Еще немножко. – шептал отец.

Надежда Васильевна убирала в карман халата смятую салфетку и снова клала ладонь Виталику на лицо. Короткая пауза и такой же укол врач производил во второй глаз.

Первую процедуру Виталик вытерпел. Лишь немного описал штанишки. По настоящему Виталик расплакался после второй процедуру. Произошло это когда они с папой вышли из кабинета.

– Папочка, пожалуйста, попроси доктора больше меня не мучать! – разрыдался в лифте ребенок.

– Надо, сынок, потерпеть! Понимаешь, надо, надо, надо! – гладил мокрые вспотевшие волосики сына отец.

Ночами, когда Виталик засыпал, Владимир Петрович пил крепкий кофе, шагал из угла в угол по гостиничному номеру и до хруста в зубах сжимал челюсти. Всего было сделано пять уколов. От страшных экзекуций васильковые глазки Виталика помутнели и опухли. Под нижними веками затаились стойкие синюшные пятна.

– Все. С экспериментами мы заканчиваем. – после пятой процедуры объявил Владимир Петрович.

–Мы предупреждали – процедуры будут болезненными. – отвечал отцу Сергей Семенович. – Но будет большой ошибкой прервать лечение. ведь сделано уже половина.

– Прекращайте издеваться над ребенком! И я тоже хорош! Как только я смог согласиться!

– Вы отказываетесь от дальнейшего лечения?

– Отказываюсь. Что надо написать или подписать готов все сделать. Только пожалуйста отпустите нас. Мы сегодня же уедим.

На следующий день Виталик уже обнимал верного пса Мухтара и гладил кошку Буську.

– Баста! Никаких врачей, никаких профессоров и никаких уколов! – вечером за ужином объявил отец.

3

Между тем, сквозь новые зимы и новые весны продолжала течь деревенская река Жестка. Вслед за рекой текла жизнь человеческая и продолжалась маленькая жизнь слепого ребенка. Наблюдая за сыном, родители все больше и больше убеждались, что без всяких там лекарств, уколов и всяких больниц, мальчик растет и растет вполне нормальным человеком.

– Какой есть, пусть таким и будет! –наконец подвел итог семейным мытарствам отец.

И хотя такое категорическое решение громыхнуло окончательным приговором, но именно после этого всем в доме стало вдруг легче.

С этого времени Виталя рос под чутким и любящим крылом родителей. Отец работал шофером на большой машине и часто уезжал в рейсы. На мать был возложен дом, хозяйство и слепой сын. Просторный дом Роговых находился в нижней части деревни. У деревни было смешное название Дешевки. Забор усадьбы во всю длину огорода тянулся вдоль русла речки. Стоило лишь выйти из боковой калитки, сделать через дорогу три шага и вот их мостик. Мостик этот сладил отец.

– Здесь будет наш маленький персональный причал. – объявил домочадцам папа.

Мухтару мостик сразу понравился. Буська изделие отца проигнорировала. Виталику место тоже приглянулось. Особенно понравился мостик, с которого можно нырять. Маме нравилось полоскать с мостика белье. Выполощенное белье всегда оказывалось чистым и свежим.

Сама же речка Жостка тихая и мелководная летом, каждую весну вдруг вспухала и заливала все окрестные низины. Тогда на несколько дней под окнами дома Роговых разливалось настоящее озеро. Водой заливался не только огород. Вода покрывала собой всю нижнюю часть деревни. Зрелище было просторным, живописным, а местами немного даже страшным. Затапливалась не только нижняя часть деревни. Вода сплошь заливала все заречные луга и тянулась так далеко, что казалось даже дальний лес весь стоит в воде.

– Подставляйте дети лоб! К нам пожаловал потоп! – смеялся и объявлял отец. Вода росла и на лице отца улыбка сменялась тихим блуждающим возбуждением. Поведение отца заражало всех остальных. Даже животные чувствовали приближение потопа. А между тем, вода все росла и росла! Буська сперва пряталась на печке, а потом и вовсе убегала на чердак. Мухтар вел себя выдержанно и благородно. Не страшась потопа, пес забирался на крышу будки и колесом выгибая лохматый хвост, лаял с желанием остановить стихию! Стихия же униматься не собиралась. Вода пенилась оттаявшей грязью и крутила разбросанный по двору скарб. Под окнами уже плавали две эмалированные миски, колесо от коляски, пластмассовый без левого уха заяц и в виде подтопленного корабля гнилая с пятью кривыми ржавыми гвоздями крутилась доска.

Но разве можно было сравнивать какие-то там тревоги Мухтара с его подтопленной будкой, маму с ее вечными ахами и вздохами, страхи кошки Буськи или Виталыны мечтания перед тем что происходило с папой. Витале казалось, что папа не просто ждет наводнение, но страстно его желает.

– Еще бы ему не желать! – в тайне вздыхал мальчишка. – Ведь он даже свой отпуск так планирует, чтобы к потопу быть дома!

Волнение в доме росло постепенным. Когда вода только подступала к огороду, папа брал сигаретку и просто выходил посидеть на крыльцо. Усевшись на ступеньку, он курил и молча смотрел как приближается к крылечку вода. Вода приближалась быстро. Когда разлив касался нижней ступеньки крыльца, блеск в папиных глазах усиливался. Возвращаясь в дом после частых перекуров, он тяжело сопел и сбивчиво принимался рассказывать про какие-то зарубки и отметины. Все подмечающая мама, естественно видела и папины перемены.

– Ну что ты на меня косишься, как Сталин на буржуазию! –не выдерживал пристального взгляда мамы и начинал нервничать отец.

– Ничего, Вова, ничего… – махала рукой и отводила взгляд мама.

– Да, я бегаю на крыльцо, чтобы следить за зарубками! Ты хочешь знать какие –такие зарубки? – сам себя спрашивал и сам себе отвечал папа. – Зарубки, которые я сделал на заборе. Зачем я их сделал? Отвечаю – это ориентиры. По ним я контролирую высоту воды.

Мама вздыхала, но продолжала молчать.   Последней фразой в страстном монологе отца было: – Ну все! Теперь кажется Пора!

– Это полный капец! – продолжая глядеть в окошко, вдруг говорила мама. – вода уже у Бани!

– Отлично! – вскакивал и бежал на заднее крыльцо смотреть воду отец.

– Не понимаю… Чему он радуется? – вздыхала мама. – Уплывет баня, что без бани делать будем?

Насчет бани папа был спокоен. Когда вода, взбежав на пригорок, окружала баню, это означала – огород стал домашним озером и пришло время начинать.

Мама сдерживалась из последних сил. Сидя у окна она молча глядела на плавающий по двору брошенный скарб. В какой-то момент дом ей начинал представляться ковчегом, который предусмотрительно был поставлен на крепкий высокий фундамент. Еще мгновение, отец выйдет на середину комнаты, даст команду поднять якорь и их челн навсегда уплывет отсюда! Но отец молчал, якорь не поднимался и ковчег продолжал недвижно томиться среди растущих вод. А вокруг челна продолжала бурлить грязная и мутная водичка и вокруг будки Мухтаров плавают две эмалированные миски.

– А, ну этого капитана к черту! –поднималась наконец от окна мама. – Пойти взять на веранде палку и, хотя бы миски выловить.

–Виталя, поди сюда! – между тем, подзывал сына отец.

– Чего, папа? – с надеждой во взгляде подходил к отцу Виталик.

–слышишь?

– Что?

– Ни что, а кто! Слышишь, шумит! Пойдем, покажу. –и отец брал сына за руку и вел на заднее крыльцо. Там он отпирал задвижку и прямо в озеро распахивал дверь.

– Ну, теперь слышишь?

– Слышу. – неуверенно кивал мальчишка.

– Это щука! – полушепотом сообщал отец. –Рыбка пришла и начинает гулять!

Виталик вздыхал. Конечно, он уже знал к чему идет дело. Проходил еще день, и отец объявлял:

– С этой минуты, дорогие домочадцы, прошу всех заткнуться! Рыба пришла! Ей нужна тишина!

В доме все затихало. Даже Мухтар, перебравшись с крыши будки в дом, переставал лаять.  Папа тоже становился спокойным. Взгляд переставал блестеть и лихорадить. И вот наступало то раннее утро, когда папа, проснувшись и не выпив кофе, на цыпочках тихо пробирался из теплого дома в холодные сени. Там он одевал штормовку, влазил в высоченные резиновые сапоги, брал приготовленные инструменты и принимался за свое главное дело. Главным же делом папы конечно была рыбалка. Озеро было под домом и в него пришла щука. Для передвижения по озеру надо было приготовить специальное плав средство. Таким плав средством была тракторная камера. Сложенная на полке камера в виде черной резиновой сопли, накачивалась ручным насосом. После этого камера превращалась в твердый и круглый бублик. Затем бублик папа покрывал деревянным настилом. Настил он проволокой крепко прикручивал к камере. Так из бублика получался вполне себе крепкий плотик. Последним на плотик привязывался раскладной стул. Рядом со стулом клалась веревка с привязанной к ней железякой. Эту железяку папа называл якорем. В отдельную сумку он укладывал снасти. Всю эту черную надутую конструкцию отец ставил на ребро и, выкатив на заднее крыльцо, сбрасывал в воду.

– Готово! –говорил и тихо свистел отец. Ну кто же кроме Мухтара мог откликнуться на этот призыв! Виталик мог. Но, к сожалению, папа его не звал. Зато Мухтар был готов. Пес в два прыжка пересекал веранду и ловко, как заправский моряк, запрыгивал на плот. Виталик оставался стоять за дверью. Тысячу раз отец проходил мимо, но сына казалось не замечал.

– Полный вперед! –наконец давал команду и мощно отталкивал веслом от крыльца камеру отец.

Виталик закрывал дверь и уходил в дом.

– Ждите нас с уловом! – проплывая под окнами, улыбался и махал маме, Буське и Виталику отец. Так папа открывал раннюю весеннюю навигацию. Заплыв на средину огорода, он бросал якорь, устанавливал табуретку и доставал из сумки спиннинг.

Господи, какой же он сейчас счастливый! Какое у него хорошее лицо! – смотрела вслед уплывающему отцу мама.

Почему папа меня с собой не берет? – почти со слезами в глазах спрашивал Виталик.

– Отстань! Не знаю. Спроси сам у него. Папа наш рыбак. Ему лучше знать с кем и как ловить. –отвечала и тихо улыбалась мама.

– Выбрось из головы и не думай! – всякий раз, как Виталик заикался о рыбалке на камере, одергивал его отец.

– Но, папочка, я, как и ты хочу быть счастливым!

– Будь. Кто тебе запрещает! А насчет плавания прекращай ныть! Или ты желаешь щучьего счастья?

– Как это щучьего счастья?

– А вот так. – усмехался отец. – Это значит бултыхнуться в воду и превратиться в щуку.

Нет, превращаться в щуку Виталик не хотел.

Через неделю вода сходила; плот разбирался; из камеры выпускался воздух; пухлый бублик превращался в соплю и до следующей весны папа камеру укладывал на полку. И Виталик вынужден был на целый год забыть про свое счастье. Мальчишке оставалось одно – надеяться и ждать.

4

Через пяток теплых деньков болото становилось их прежним огородом. Ну, а к майским праздникам, когда земля окончательно подсыхала папа одевал свой армейский бушлат и шел в магазин за бутылкой. С бутылкой он направлялся к дяде Паше. Сосед дядя Паша Рублев жил над ними. У дяди Паши был старый конь Орлик! Домой возвращался папа через час. Шагал он широко, улыбался солнышку и кепку нес уже в руке. Бушлат у папы был расстёгнут.

– Глянь, каков боец твой отец! – смотрела в окно мама. – Идет, улыбается и весь рассупонился! А ведь еще два дня назад кашлял!

Вместе с веселым папой в распахнутые ворота входили дядя Паша и конь Орлик.

– Лена, мы пришли! – заметив в окне маму, махал ей рукой отец.

В огороде, куда они проходили, дядя Паша некоторое время внимательно осматривался.