–Принесу полотенце и твои вещи, возьмёшь всё, что тебе необходимо.
Сидя в одиночестве, я в очередной раз спросила, хочу ли я здесь быть? Каждый раз я стараюсь задавать себе этот вопрос. Особенно в те моменты, когда сомневаюсь в своих чувствах. Внутри всё вопило о том, что мне здесь не место, что мир в котором жил Генри чужд мне, подводные течения и интриги, которые так или иначе сопровождают мир моды и издательский бизнес слишком сложны для меня. Я просто шью одежду и хочу делиться идеям с миром. Диана была как раз из тех девушек, которые одеваются только в дизайнерские вещи, у неё была шикарная фигура, укомплектованная на сексуальные развлечения. Видимо, такие девушки во вкусе директора.
–А вот и я! –Генри Ален появился на пороге с пакетом моих вещей.
–Справишься сама? –с вызовом в голосе спросил он.
–Конечно, не беспокойся, –ответила я, не глядя в глаза. Смотреть в них и понимать, что он помогает мне скорее всего из жалости, было чересчур.
–Я тут, неподалеку, если что зови, –директор вышел слегка прикрыв за собой дверь.
Открыв воду, я сняла с себя бельё, и внимательно рассмотрела своё отражение в подсвеченном зеркале: длинные вьющиеся волосы спутались, и напоминали воронье гнездо, ноги не от ушей, но что–то в них было, как мне казалось, теперь же я сомневалась в этом, грудь небольшая, но аккуратная. Среднестатистическая фигура. Боже, неужели я хочу понравиться этому мужчине? Мне не хотелось признаваться самой себе но, похоже, это было так. Вспомнились слова Лорен о том, что Генри испытывает слабость к девушка м беде. Ему просто жаль меня, но тогда для чего был тот поцелуй? Ни одного вразумительного ответа!
Сняв повязку с ноги, я попыталась на неё наступить, и слегка вскрикнула от боли. Похоже, до полного выздоровления мне ещё далеко.
–Что слу…,–в ванну ворвался директор и замер на пороге. Я была полностью обнаженной.
–Генри! Может хватит вырваться? Я недостаточно блеснула всем, чем не только можно? –попытавшись прикрыться, я потеряла равновесие и почти упала на пол, но Генри Аллен, чёртов ловкач, меня подхватил.
–Тебе больно? –шепнул он у самого моего лица, игнорируя мою колкость.
–Терпимо, –еле выдавила я, потому что было и правда больно, и рука директора касалась моей груди.
–По твоему лицу не скажешь! Я ведь предлагал помощь! Зачем было отказываться?! –строго спросил он.
–Не люблю быть в долгу, и не люблю, когда меня жалеют, –призналась я лишь наполовину.
–Забирайся в ванну! – скомандовал директор, – если бы я преследовал цель соблазнить тебя или как–то воспользоваться твоей беспомощностью, то ты заблуждаешься! Я таким не занимаюсь.
–Сама справлюсь, –запротестовала я.
–Быстро! –сказал Аллен таким тоном, что я просто послушно кивнула. Стыд затопил меня с головой.
–Присядь, для начала, вымоем твои волосы.
Я опустилась на дно ванны, поджав колени. Генри закатал рукава, включил душ и принялся поливать мои волосы. Запах шампуня с еловым ароматом заполнил всё вокруг. Длинные сильные пальцы массировали кожу головы, вспенивая шампунь. Белая футболка плотно прилегла к его торсу, открывая виду татуировки на предплечья. Рукасама собой потянулась к расписанной коже, пальцем рассеяно водила по контуру орнаментов. Я могла бы сидеть так вечность. Прекрасные ощущения заботы. Да, обычной человеческой заботы. Я и забыла, какого это, когда с тобой обращаются, словно с маленькой. Пусть ненадолго, пусть из жалости, но я могу насладиться этими ощущениями, забыв обо всём.
–Ногу,–уже мягче попросил директор, возвращаясь меня в реальность.
С его помощью я поднялась и присела на противоположный бортик ванны. Под воздействием горячей воды нога словно налилась свинцом. Видя мои усилия, Генри Аллен осторожно взял мою лодыжку, и присев на другой бортик, устроил её себе на колено. Выдавив немного геля для душа на руку, он слегка прошелся рукой по ноге, едва касаясь. Дойдя до середины бедра, он замер. В его глазах плескался бушующий океан… Чего? Желания? Внезапно он убрал свои руки, словно обжёгся.
–Другую, –еле слышно сказал он, и я подчинилась,–теперь спиной.
Слушаться этого мужчину приятно, особенно понимая, какое это наслаждение ему доставляет. Некоторым девушкам нравится, когда есть сильный руководитель или муж. Они просто устают постоянно принимать решения, выполнять сложные задачи, и если есть кто–то кто примет всё на себя и скажет: "Отдохни, ты устала, я сам", боже, это бесценно. Очень сложно и опасно для девушки решать все проблемы самостоятельно. В какой–то момент привыкаешь, и тебе больше никто не нужен, потому что ты "сама".
Меня забавляет его властный тон, но именно в те моменты, когда он строг, или даже официален, в памяти вспыхивает и тут же гаснет воспоминание –Генри Аллен плачет. Слёзы на его лице были чем–то чужеродным, неестественным, в какой–то степени парализующим, но готова поклясться, что в этот момент он был почти настоящим. Его маска сарказма и напускной строгости слетела и обнажила его таким, каков он есть-сломленный и уставший.
–Ты вся дрожишь, –голос директора тихий, но я слышала каждое слово, –поворачивайся спиной.
Снова послушавшись, я развернулась и, нанеся на ладони гель для душа, Генри принялся нежными движениями растирать мне плечи и спину. Постепенно напряжение с тела ушло и мне будто стало легче. Сполоснув мою спину тёплой водой, директор слегка кашлянул, привлекая моё внимание. Видимо, меня уж слишком сильно расслабило. Я обернулась к нему, ища синеглазую бездну, и я нашла её.
–Мне нужна минутка, –едва совладав с собой произнесла я.
–Конечно, –улыбнувшись краем губ, Генри отвернулся.
Я быстро промыла все интимные места. Будучи обнажённой, я старалась хоть как–то прикрываться, но это было не так просто.
–Генри, –робко позвала я, и ко мне обернулась синяя бездна. Как бы я ни старалась отводить взгляд, эти глаза меня уничтожают по кусочкам. Чувствую себя беспомощной.
–Давай, укроем тебя,–директор нехотя потянулся за полотенцем,–если только ты не хочешь остаться так.
–Лучше мне быть в одежде. Если меня ещё раз увидит ваша девушка, то я останусь без волос. Так она сказала. Мне лучше вернуться домой.
–Во–первых, у меня нет девушки, во–вторых никто не обидит тебя пока я рядом, а в–третьих, тебе лучше остаться здесь ещё на пару дней.
–Зачем тебе это? Ты знаешь меня неделю, и пригласил в свой дом?
–Сам не могу ответить даже себе на этот вопрос, –Генри Аллен провел ладонью по слегка отросшей щетине,–просто будь здесь.
–Хорошо, ещё два дня, и я вернусь домой,–тихо сказала я.
–Как пожелаешь,–в голосе Генри прозвучала обида или мне показалось?
Я попросила помочь присесть на мягкий диван у окна. Взяв скетчбук с эскизами, сделала несколько зарисовок. Директор сидел на противоположном конце дивана и периодически поглядывал на меня. Стараясь представить, как он будет выглядеть в смокинге, я всё представляла его без одежды, и наверняка вся раскраснелась.
–Покажешь, что ты там рисуешь?–игриво спросил директор, поднимая на меня глаза–искорки.
–Наброски, я ведь всё–таки работаю,–стараясь скрыть дрожание голоса ответила я.
–Хочу увидеть! –быстро ответил директор и в мгновение оказался катастрофически близко к моему лицу.
–Когда ты так близко я нервничаю, –призналась наконец я, скорее самой себе.
–Так и должно быть, –голос директора перешёл на шёпот и от него моя кожа покрылась мурашками.
Увидев это, Генри довольно хмыкнул, и слегка отодвинулся. Только в тот момент я поняла, что задержала дыхание. Шумно вздохнув, я зажмурилась.
Глава 8
Темно–карие, как горький шоколад глаза, поглядывали на меня, и тут же стыдливо прятались за планшет с эскизами. По большому счету, мне было плевать на костюм. Только бы видеть Анни,быть ближе к ней. Она так напоминает ЕЁ.
Гоню непрошенные воспоминания. Не выходит. Перед мысленным взором предстают картины прошлого. Моя сестра и невеста кружатся в смертельном водовороте металла и дождя.
Пять лет назад я убил их. Уничтожил самое дорогое, что было в моей жизни. Мы уехали к морю, всего на несколько дней. Моя сестра Агнесс грустила. Так, как грустят подростки. Я отменил все деловые встречи и повез её увидеть "барашки волн", как она говорила. Невеста Грейс в последний момент тоже захотела, и я не мог отказать. Никогда не мог. Они были для меня всем, самой жизнью. Вечером последнего дня, довольные и загорелые мы ехали домой, в наш съёмный домик.
Погода стремительно ухудшалась, и шансы добраться домой до дождя не представлялось возможным. Небо затянули почти чёрные тучи, воздух был разряжен, как перед сильной грозой. Снизив скорость, мы петляли по горному серпантину. Поднялся настолько сильный ветер, что мне показалось, будто мой внедорожник унесёт одним прорывом, как домик Дороти из Канзаса. Управлять машиной становилось всё труднее, но девочки так боялись, им хотелось поскорее оказаться в укрытии, а мне обезопасить их.
Едва мы вошли в один из крутых поворотов, как на машину упало ссохшееся дерево, не устоявшее под натиском стихии. Оно ударило ровно туда, где сидели Агнесс и Грейс. Они даже вскрикнуть не успели. Я резко ударил по тормозам, среагировав слишком медленно, и машина всё–таки врезалась в ограждение, свесившись наполовину с обрыва.
Я пытался перебраться на заднее сидение, где истекали кровью мои любимые. Агнесс была ещё совсем ребёнком. В её распахнутых глазах застыл мимолетный испуг. Тонкая струйка алой крови стекла из уголка её пухлых губ. Она была мертва. Толстая ветка вошла в её грудную клетку, лишая даже маленького шанса на спасение. В этот момент что–то внутри меня оборвалось, вероятнее всего то, что сохраняло во мне веру в справедливость и безусловную любовь, тогда я понял весь ужас ситуации. Я закричал от беспомощности, от осознания того, что её больше нет. В немом ужасе я посмотрел на Грейc, её рот беззвучно открывался, словно у рыбы. Одна из веток так же проткнула её насквозь, где–то в районе лёгкого. Кровь алым потоком хлестала из раны.
– Генри, – тихо, едва различимо прошептала Грейс, каждое её слово сопровождалось хрипом, – уходи, скоро всё кончится.
– Я тебя вытащу, только держись!– как я мог уйти?
– Мне не больно, честно, и ты должен уйти, – кровь изо рта шла всё больше, а я ничего не мог с этим поделать, лишь сжимать её руку.
– Просто молчи. Не трать силы. Я тебя вытащу!– стараясь перекричать вой ветра и абсолютно не понимая, как исполню обещанное, я старался вытащить Грейс.
– Генри, ты лучшее, что было в моей жизни. Я рада, что в конце вижу твоё лицо. Уходи, пожалуйста, уходи.
– Нет! Я тебя не оставлю! –машина ещё раз качнулась под порывом ветра.
– Умоляю, –слёзы катились по щекам невесты, смешиваясь с кровью.
Свет гас в глазах Грейс. Больше всего я мечтал умереть там, с ними, но потом представил то горе, которое постигнет нашу бедную мать. Я посмотрел на сестру. Её не вернуть. Потолок машины вдавил её череп. Она умерла, так ничего и не поняв. С самого детства Агнесс плохо переносила боль, и я был рад, что ей не пришлось страдать. Моя рука потянулась к её щеке. Она была все ещё тёплой, загорелой. Моя бедная сестрёнка. Я завопил так громко и отчаянно, надеялся, что моё сердце разорвётся, в этот же миг, но нет. Я, к сожалению, был всё ещё жив.
Грейс взглянула на меня последний раз и едва различимо улыбнулась. Машину шатало всё сильнее, мысль о том, чтобы остаться, плотно засела в моей голове. Переводя взгляд с сестры на невесту, я ощутил в полной мере, что такое опустошение. Точнее, мне так казалось.
В одно мгновение я представил лицо матери, и решение пришло само собой. Наша бедная мама. Она не справится одна, а для меня смерть слишком лёгкое наказание.
Мне пришлось перелезать, через тела любимых, чтобы спасти свою жалкую жизнь. Хуже этого я ничего не совершал. Я выбирался через заднюю дверцу багажника. Едва правая нога коснулась земли, машину потянуло в пропасть, и меня следом. Я распорол бок о искареженый металл, но даже эта боль была ничем. Чудом уцепившись за край ограждения, я висел над обрывом, на волоске от решения полететь в пропасть. Я успел увидеть, как машина упала на дно и через несколько секунд взорвалась. Эта картина навсегда останется перед моими глазами. Сколько бы раз после того дня я не ложился спать, всё вижу лица родных отмеченные смертью.
Очнувшись от воспоминаний, я вздрогнул. Глаза Анни настороженно смотрели на меня.
– Генри, с тобой всё в порядке?
– Да, конечно, задумался, – я старался уйти от разговора. Анни была проницательна, и к тому же видела меня в офисе, когда я потерял контроль.
– Взглянешь на наброски?
Я сел ближе. Не так близко, как хотел. Боже, Анни была так похожа на Грейс. Внешне они были столь же различны как день и ночь, но от них обеих веяло тем спокойствием, которого мне так не хватало. Хоть прошло пять лет, мне не стало даже отчасти легче, но иногда казалось, что всё произошло вчера. Я почти перестал просыпаться с криками на весь дом.
– О, прекрасно, – я внимательно рассматривал эскиз.
Приталенный чёрный пиджак, белая рубашка с глубоким вырезом, слегка зауженные брюки, ремень с массивной пряжкой. Я живо представил себя в этом образе.
– Конечно, это не окончательный вариант, но пока что так. Учти, что это всё пока без аксессуаров.
– Ты бы хотела увидеть меня в этом? –ласково спросил я, наслаждаясь тем, как румянец заливает щеки Анни.
– Мне кажется, этот образ отражает твой характер, в какой–то степени,– вопреки моим ожиданиям девушка хоть и покраснела, но не опустила глаз, не отвела их.
– И какой же у меня характер?
– Честно? – Анни приподняла аккуратную бровь.
– Мне не нужна лесть, я слышу её предостаточно в офисе.
– Ты властный, любишь доминировать, не привык, что твои приказы обсуждаются, но…Но это лишь одна сторона медали. Та сторона, которую ты никому не показываешь иная. В тебе есть доброта, желание помогать, и какая–то душевная боль. Она угнетает, мучает и не отпускает. Это видно по глазам в тот момент, когда тебе кажется, что на тебя никто не смотрит. Э
Эта девчонка попала во все цели. Мне стало очень не по себе. Она не должна видеть меня насквозь. Это слишком опасно. Для меня. Она не должна знать, что я сделал, и чем пожертвовал, чтобы стать тем, кто я есть. Сколько человечности мне пришлось задушить в себе, чтобы больше не привязываться ни к кому.
– Ты фантазируешь, Анни, –я постарался сменить тему.
– Наверно так, – девушка погрустнела. Вот идиот.
– Приготовить для тебя кофе? – нужно как–то реабилитироваться. Эта девушка очень чувствительная, остро реагирует на всё.
–Нет, я не хочу,– Анни опустила глаза в свой планшет, и больше ничего не ответила.
Я был так высокомерен и заносчив, что не мог признать её правоты. Не мог смириться с тем, что кто–то разгадал меня так быстро. Не такая уж я великая загадка.
Анни поднялась, и держась за край стола, направилась в сторону постели. Я хотел было помочь, но увидев, как я встаю, девушка выставила вперед ладонь, и покачав головой, сама забралась под одеяло, в этой своей пижаме с авокадо. Это был удар ниже пояса.
Она была такой хрупкой, и почти в равной степени одинокой, не знала прикосновений мужчины. Всякий раз, когда мои пальцы касались её кожи, Анни вздрагивала, и опускала взгляд, но наслаждалась. Я видел это по расширенным зрачкам, по едва слышным вздохам, срывавшимся с её манящих, словно приглашающих поцеловать, губ. Мне с первой нашей встречи хотелось заботиться о ней, и не меньше завладеть всем её пространством и вниманием. Чего стоит один её взгляд полный паники, словно у испуганной лани, когда она смотрит на высотные здания.
Я еще немного посидел за компьютером, разгребая письма сотрудников. Решив уйти на удалённую работу, я не рассчитывал, что весь день буду пялиться в монитор.
Малиновый закат окрасил комнату в розовую дымку, и я решил, что нельзя его встречать в одиночестве. Когда я вошел в спальню, Анни стояла недалеко от окна, видимо боясь к нему даже подходить, глядела перед собой. Я приблизился к ней вплотную, так близко, что чувствовал запах её волос.
– Так красиво, – слегка дрожащим голосом сказала она.
– Да, тут иногда потрясающе.
– Я даже забыла, на каком мы этаже,–Анни отступила на шаг и коснулась меня спиной. Медленно обернувшись, она всматривалась моё лицо. Карие с темными крапинками, её глаза были словно растопленный шоколад. Под солнечными лучами они неуловимо меняли цвет. Я боролся с желанием снова поцеловать её. В этот раз, я не хотел сдерживаться.
– Прости, Генри, я не хотела задеть тебя своими словами. Я не имею права влезать в твою душу, – Анни опустила голову, словно провинившийся ребёнок.
– Забудь,– я коснулся кончиками пальцев её подбородка, и приподнял. Глаза Анни блестели от слез.
Я снова поцеловал её, нежно и осторожно, ведь одно неправильное действие, и я разрушу то, что только может зародиться. Анни ответила на поцелуй, и её маленькие ладошки коснулись моего лица. Меня словно ударило разрядом в двести двадцать вольт. Очень давно никто не прикасается ко мне так. Просто, не ожидая ничего взамен.€ти инстинктивно, я крепко прижал Анни к груди.
– Спасибо, –прошептал я, и перед глазами снова возникло лицо Грейс. Усталое, измученное, любимое.
Глава 9
Дыхание сбилось, и сердце, словно не моё, стучало так сильно, что зашумело в ушах. Генри слегка дрожал, что было так на него не похоже. Что–то внутри у него было сломано, разрушено, и он отчаянно старался это скрыть. Имею ли я право заглядывать и прикасаться к тому, что так ранит его? Осторожный поцелуй дрожал на моих губах, но это всё ещё не повод забираться ему под кожу и искать там ответы на свои вопросы.
– В этом мире так много боли и страданий, и у всего есть свой срок, произнесла я, отстраняясь, чтобы ясно видеть затуманенные болью глаза, –нельзя забыть боль, но можно заглушить её радостью. Не запрещай себе.
