– Ты давно не прибывала к нашему двору из Султанита. Здесь теперь другие обычаи. Но я знаю одну леди, которая любит играть на арфе. Могу вас друг другу представить.
– В Султаните теперь тоже все по-другому, – печально вздохнула Орнелла. – С тех пор, как отец завоевал тот небольшой остров, как же он назывался… – она стала хмурить густые брови, но так и не припомнила. – В общем, население на том острове, было чернокожим. Теперь Султанит полон слуг и рабов с другим цветом кожи, чем у нас. Иногда, кажется, что от них в стране стало черно. По ночам они собираются у костров и колдуют. На них приходиться искать управу. Но моя Харизи другая. Она послушная. Поэтому все мы приехали отдохнуть к вам. Но у вас тут тоже что-то не в порядке. Я обратила внимание на костры на песке у моря, и на ряды факелов, которые пылают днями напролет. Это неспроста!
Какая она наблюдательная!
– Все в порядке, – вслух успокоила ее Лилофея.
– То есть все под контролем, если точнее сказать.
Как она проницательна! Неужели уже успела переговорить со вторым министром? Или кто-то еще оказался не в меру болтлив? Орнелла была либо очень хорошо осведомлена о событиях за границей своей родины, либо умела делать точные выводы из всего, чтобы замечала вокруг.
Кто бы не принимал меры безопасности в твоей стране, – продолжила она, – скажи им, что море может выйти из-под контроля в любую секунду. Хотя если верить некоторым, то со стихией не сладишь. Точнее с теми, кто обитают в ней.
– Ты о чем? – Лилофея ощутила, как мурашки ползут по коже.
– На наш корабль напали эти твари из глубин, – Орнелла отвернулась от зеркала и уставилась прямо на Лилофею. Ее терпение и светская учтивость кончились. – Одна тварь меня поранила своим жабром, оно острое, как железо, посмотри, – кузина содрала кружевное бурно с груди, показывая на жуткую трещину в коже полную слизи. – Мне еще повезло. Оно напоролось на щипы серебряной цепи у меня на груди и поранилось само, а вот моих телохранителей утянули на дно. Мы едва отбились. Это была подводная засада. Она ждала нас у самых берегов Оквилании. В паре лиг от берега. Нас чуть не утопили, подговорив морских уродов выждать, пока корабль зайдет в узкий пролив, и наброситься на нас. Это нарочно! Вы хотите войны! Все знают, что твой отец заключил с ними договор.
– Какой договор? Я ничего о таком не знаю.
– Это было давно. Еще до того, как на землю ступила твоя мать.
Что за выражение? Ступила на землю. Как будто впервые в жизни. Наверное, Орнелла, имела в виду, что та сошла сюда с корабля. Но уточнить не удалось. Капризная кузина больше не хотела с ней разговаривать. Неловко вышло, что пришлось закончить свой первый разговор с ней за много лет на скандальной ноте. Но ничего не поделаешь. С капризницами, неженками и высокомерными особами всегда сложно общаться.
Лилофеи было стыдно, что она не знает точно, из какого королевства ее мать. Зная придворный этикет сватовства, она, наверняка, должна быть принцессой из какого-то богатого чужеземного государства, которая привезла в Оквиланию хорошее приданое и обещание поддержи от ее отца или братьев-королей в случае войны. Только вот мать умерла сразу после рождения Лилофеи и при дворе о ней не говорили, как будто кроме отца у принцессы никого и не было. Таким образом вся родословная принцессы сводилась к правителям Оквилании. Но ведь должны же где-то быть зарисовки фамильного древа, где расписан весь королевский род. Там должно быть помечено, царевнами каких стран были невесты до того, как заключить союз с королями Оквилании.
В дворцовой библиотеке, которая располагалась в белых шахматных башнях, должна быть книга с родовым древом королей, естественно исписанная пока лишь наполовину. Лилофея пошла ее искать. Двое темнокожих мальчиков в тюрбанах, которые почему-то не выросли даже за много лет, и карлик-куратор проводили ее к нужному стеллажу. Лилофея протянула руку и нащупала нужный том, но там внутри была не схема родового древа, а перечень самых разных подводных существ. Любопытно! Но не совсем то, что ей надо. Кракены, тритоны, корриганы, дини ши, летающие над водой и манящие рыбаков кинуться с лодки в пучину. И нереиды… Что? Лилофея нахмурилась. Она полагала, что Нереида это женское имя, а оказалось – название водяных существ.
Из окон библиотеки открывался вид на море. Сверху оно казалось холодным и мрачным. А бирюзовые птицы, парившие над водой, совсем не походили на чаек. Одна из них подлетела прямо к окну. Боже, да у нее сплюснутое лицо, как у рыбы. Лилофея выронила книгу и чуть не пришибла ею странное существо, похожее на изумрудного краба, которое неизвестно как проползло во дворец. Сутулое, светящееся и с деформированной головой, оно явно принадлежало к морским чудесам. Как так можно? Повсюду ведь костры и факелы, а эти существа все равно так легко проползают во дворец. Может, и вправду стоит осушить все фонтаны, чтобы у них больше не было лазейки на сушу. Лилофея вообще не понимала, как фонтаны могут стать порталами для морских обитателей.
Она вышла на лоджию. Фонтан на ней временно осушили, но до моря отсюда все равно было рукой подать. А у моря угадывались очертания уже знакомой фигурки.
Нереида сидела на валуне. Восточное одеяние оставляло открытым живот, в который было вживлено затейливое украшение из жемчужин, а юбка переливалась множеством оттенков, как чешуя волшебной рыбы. Хотя что-то такое одеяние не очень похоже на юбку. Больше напоминает дельфиний хвост. Миг и под ним взмахнули плавники, взметая пену и водяные брызги.
– Так ты русалка? – Лилофея была ошеломлена.
– Только сейчас заметила? А ты наивная! Но хорошенькая. Как думаешь, почему завидев чью-то глупую, но миловидную головку, мужчины вдруг забывают о всех мудрых и ловких созданиях вод вроде меня.
– Не знаю! – Лилофея попятилась. Ревность в тоне Нереиды просто обжигала. Невольно на ум пришли рассказы Моррина о том, что морские жители любят топить девушек. Уж не из ревности ли это? Кто променяет земную девушку на существо с плавниками и хвостом? А Нереида явно выглядывала при дворе потенциальных кавалеров. Верхняя часть ее тела еще могла им приглянуться, но вот нижняя…
А кто променяет такого пригожего парня, как Моррин на существо с кораллами в коже, жабрами и перепонками, даже если оно является морским царем? – тут же спросил жестокий голос рассудка.
Лилофея не успела это обдумать. Руки Нереиды с перепонками потянулись к ней, она отшатнулась от них, оступилась, запуталась в собственном шлейфе и чуть не упала с парапета.
– Давай поплаваем! – снова предложила Нереида, только на этот раз ее голос прозвучал уж очень зловеще.
– Зачем?
– Чтобы проверить: выживешь ты под водой или нет? Нырнем поглубже и узнаем!
– Но под водой все люди гибнут.
– А вдруг ты как раз и есть та особенная, о которой все твердят. Я хочу проверить прямо сейчас, чтобы не терзаться больше сомнениями.
Ее яркий переливчатый хвост картинно взмахнул и окатил Лилофею новой волной соленых брызг. И дальше общаясь с Нереидой, она рискует загубить одно из своих лучших платьев. Но повернуться спиной и улизнуть было как-то неудобно. Во-первых, она принцесса и должна вести себя манерно, а во-вторых, вдруг Нереида переползет через парапет, как те твари ночью, схватит ее и изранит своими острыми коготками.
– При первой встрече ты не показалась мне жестокой, – промямлила Лилофея, прикидывая в уме, кого можно срочно зазвать сюда на подмогу. Единственный факел в скобе у парапета каким-то образом оказался потушен. Наверное, Нереида залила его водой.
– А я и не жестокая, просто любопытная, – улыбнулась она, обнажив сразу несколько рядов острых игольчатых зубов. Едва она прикрыла свои пухлые красивые губки, как сложно стало поверить, что у нее во рту не зубы, а иглы.
– Я тоже любопытная, – Лилофею внезапно осенила мысль, что Нереида, если уж она русалка, единственная может разъяснить ей сложившуюся ситуацию. – Мне, признаться, очень хочется знать кое-то, что на земле считают недозволенным. Что-то о подводных тайнах?
– И что же? – Нереида обрадовалась, явно решив, что это завуалированное приглашение утянуть несговорчивую Лилофею за собой в подводное царство, где та просто задохнется и умрет.
Русалка практически попалась на ловкую удочку. Недавно пообщавшаяся с Орнеллой Лилофея сообразила, что иногда нужно хитрить, чтобы добиться своего. Поэтому она начинала загибать пальцы и перечислять сперва все подряд, кроме того, о чем на самом деле хотелось спросить.
– Есть ли какое-то чудесное средство, которое помогает людям дышать под водой?
– Хм, – Нереида нахмурила рельефные брови, повторявшие изгиб двух ракушек. – Вроде есть, но оно не действует долго. Всего несколько минут от силы. Подходит для того, чтобы убедить несговорчивых рыбаков пойти со мной на дно. Едва они поверят, что обрели способность дышать в воде, как горло им перехватывает.
– Но ты ведь наполовину человек! Как же ты дышишь под водой?
– Если заметила, то вторая половина тела, при чем более крупная, чем верхняя, у меня определенно не человеческая, а рыбья.
Чтобы доказать это русалка обрызгала Лилофею очередной мощной волной соленой воды. Брызги долетали даже издалека, хотя Лилофея пятилась от Нереиды.
– То есть одной рыбьей половины тела достаточно, чтобы дышать под водой, даже обладая при этом человеческим носом?
– Человеческим? – Нереида раздула прозрачные ноздри. Нежная кожица на них по текстуре напоминала перепонки, а внутри ноздрей вместо волосков, как у людей, были заметны округлости двух жемчужин. Эти жемчужины прямо растут у нее в носу или вставлены наподобие сережек? У Харизи нос тоже был проколот, но серьги вставлены в проколы с внешней стороны, а не с внутренней.
– Что еще? – Нереида злонравно ухмыльнулась, заметив испуг Лилофеи.
– Ты одна такая необычная под водой или все моргены наполовину люди?
– Я вполне обычная для своих, но русалками под водой являются далеко не все. Есть и другие обитатели вод. Поплыли на них посмотреть!
– А подводные экипажи это сказка или они, правда, существует в морском мире?
– Да! Они там есть? Откуда ты о них, кстати, знаешь? Но их нельзя описать словами. Нужно на них посмотреть, – Нериида ей заговорщически подмигнула. Ее веки оказались синими, как штормовая волна.
– А нефритовый мост над морем, который девушки видят по ночам, это иллюзия, вроде фаты-морганы? – вот Лилофея и подошла к нужной теме, и сердечко у нее застучало сильнее. Ответит ли русалка честно. – Стоит ступить на этот мост и девица утонет?
– Нет, он реален. Просто днем люди его не видят. И виден он не только девушкам. Парней с него тоже легко утянуть на дно.
– Для чего он? – Лилофею это больше всего волновало.
– А вот этого я не знаю. Знает только сам морской царь, но с ним тебе вряд ли удастся поговорить. Он вечно слишком занят. Тиранит то одного земного правителя, то другого. Мы давно его уже почти и не видим.
– Ну, с ним я как раз поговорить смогу, – Лилофея пыталась отряхнуть промокшее платье, но оно сильно потяжелело, впитав влагу. Бежать в нем будет тяжело. Отвлекая Нереиду разговором, она сумела, пятясь, отойти от нее на приличное расстояние. Нужно надеяться, что русалка не умеет ползать по суше так же ловко, как другие жители моря.
– Думаешь, твоя красота, о которой так много болтают, заставит его выйти на берег? Не надейся! – Нереида уже точила коготки о валун. Почему она внезапно так обозлилась?
– А что бывает, когда водяной приглашает девушку на свидание к нефритовому мосту? Стоит ли принять такое приглашение?
– Нефритовый! Бирюзовый! Золотой! Костяной! Коралловый! Мост может становиться всяким. Все зависит от того, как водяной относиться конкретно к тебе. Но я в любом случае советую тебе не ходить.
– Почему?
Нереида вдруг надолго замолчала. Слышно было лишь, как ее рыбий хвост раздосадовано и нервно бьет по волнам.
– Просто не ходи и все, – после долгой паузы выпалила она. – Это дружеский совет!
– Дружеский! Так ты мне-таки подруга, хоть и русалка. Такое возможно?
– Иногда мы можем даже любить смертных, а не только с ними дружить.
– И не утопить их при этом?
– Все зависит от того, насколько хорошо сложатся наши отношения, – не стала врать на этот раз Нереида. – Но признаюсь тебе честно. Из любви со смертными ничего хорошего не выходит. Как ни старайся, а люди стареют, дурнеют, характер у них портиться от болезней или тяжелой работы. Те, кто были юношами вчера, сегодня древние старцы. От нашей любви они стареют еще быстрее, чем заповедано вашей несовершенной человеческой природой. И наши отношения перестают быть равными. Потому что мы, русалки, остаемся такими, какими вы нас видите сейчас, навсегда. Не стареем, не меняемся характером, не знаем, что такое болезни и усталость.
– Мне намекнули, что я отчасти принадлежу к народу морген. Правда, забавно?
– Ну, значит, ты мне как сестра, – усмехнулась Нереида. Только не было понятно серьезно это она или с легким сарказмом.
– Ты же не хочешь меня ранить или утопить? – Лилофея с опаской взглянула на ее когти.
– Что ты? Конечно же, нет. Ты ведь не пойдешь на свидание с водяным к мосту?
Лилофея отрицательно покачала головой.
– Значит, никто тебя и не утопит.
Лилофея поверила ей, даже сделала на прощание реверанс, чтобы Нереида не обиделась, развернулась и помчалась прочь.
– Только запомни, что к мосту ходить нельзя. Морская радуга не для свиданий! – кричала ей вдогонку Нереида.
Ее цепкие пальчики не вцепились в подол убегавшей принцессы, а Лилофеи все казалось, что русалка ползет за ней по песку, затем по дворцовому полу, перебирая руками с перепонками и плавниками так быстро, что становится страшно. Она даже обернулась. Дворцовый пол был мокрым, но влажные следы могли натечь с ее платья. Она сама сейчас после общения с дочерью морских вод промокла, как под дождем. Стоит поверить Нереиде, что она хочет дружить, а не враждовать. Просто у русалок свой этикет. Они, даже подружившись, ведут себя не так, как люди. От этих мыслей тут же пробудилась нежданная совесть. Жители Оквилании воюют с моргенами, страдают от их нападок с прибрежной стороны, а принцесса вдруг нашла общий язык с одной из морских обитательниц. Можно было оправдать себя лишь тем, что Нереида совсем не похожа на тех чудовищ, которые вползали во дворец ночью. Были бы все жители моря такими, и люди могли бы договориться с ними мирно. Наверное, стоит прислушаться к совету Нереиды и не заглядываться больше на таинственный мост. Тем более не нужно ходить на свидание с водяным, ведь для обычной земной девушки, пусть даже принцессы, оно неизбежно закончиться потоплением в воде. Перед риском утонуть равны все звания и титулы. Корона ее не спасет!
Даже корона, подаренная водяным? Лилофея ощутила, как она надавила на лоб при мысли, что не стоит ходить к мосту. Обруч короны впился в кожу, как живой.
В ее покоях уже ждали павлин в клетке и новая записка на раковине. Кстати, раковину уже кто-то разбил или раздавил. Она валялась на полу. Более крупная, чем те, что доставлял водяной обычно. Не беда! Чернила, то есть вода, которую использовали, как чернила на ней растеклась между осколков раковины и сложилась в первоначальные слова, которые должны были быть написанными на ракушке:
– Я давал тебе лишь три дня на раздумья, принцесса. Приходи на свидание к мосту, иначе по истечению третьего дня от нашей первой встречи на балу, там, где сейчас лежит Оквилания, будет плескаться продолжение моря. Хочешь, чтобы я расширил морские границы? Либо ты приходишь на мост над морем, либо море затопит Оквиланию.
Гадания на песке
Ну, разве это не ультиматум? Лилофея прочла вслух записку Сенешалю, ожидая, что подскажет он. Но обычно говорливый павлин угрюмо молчал. Значит, ситуация серьезная, раз он ничего не может посоветовать. Больше даже не трещит, чтобы она держалась подальше от водяных. Наверное, боится, что сам утонет вместе с клеткой, если королевство начнут затоплять морские жители. Раньше он мог позволить себе улететь при первой опасности и бросить тонуть одну Лилофею. Что ему при его-то способностях найти новую госпожу? Но теперь ситуация стала и для него весьма серьезной.
Всем в королевстве с недавних пор стало житься не слишком легко. Люди кругом стали нервными, пугливыми, даже здоровались как-то натянуто. Лишь Орнелла с ее небольшой свитой ходило по галереям и парадным залам дворца, как гордая орлица с высоко поднятой головой. Харизи уложила ее роскошные локоны в затейливую и пышную прическу. Только несколько птичьих перьев, воткнутых сбоку над виском, смотрелись нелепо. Лилофея отметила, что у кузины появилась странная манера украшать свой корсаж и подол платья орлиными перьями. У нее даже веер был не страусовым и не павлиньим, как это модно, а из перьев крупного горного орла. Наверное, в Султаните их очень много развелось. Лилофея припомнила, что давно в детстве слышала, как эту страну называли Орлиным государством. Тогда в ненастную ночь им рассказывали сказки у камина, и Орнелла заснула. В ее присутствии ни одна из нянь не проявила бы подобную бестактность. Что значит Орлиное государство? Правители ведь там не орлы! Почему-то при этом названии огонь в камине очень ярко вспыхнул и чуть не сжег спящую Орнеллу.
Теперь детство осталось позади, и кузина из Султанита делала вид, что вообще не узнает Лилофею. Даже Харизи ей кивнула издалека, а Орнелла нет. Вероятно, она обиделась, что Лилофея не надела ее серебряный гарнитур. Не разъяснять же теперь кузине, что от серебра ей становиться дурно. Другое дело жемчуг. От него расходилось такое приятное ощущение по коже, будто ее ласкает теплая волна.
Как бы не были жестоки приходящие из моря существа, но подарки их царя пошли ей на пользу. А вот Моррину крупно досталось. Он все утро мотался по дворцу с обезумевшим видом, созывал стражу, обсуждал с первым и вторым министрами, что нужно удвоить количество факелов на парапетах и костров на побережье. Юноша выглядел осунувшимся, бледным и запуганным. Он даже вздрагивать начал при звуке далеко плеска волн.
Оказалось, что моргены хотели затопить корабль Моррина в отместку за нарушенный договор, но ошиблись и затопили бригантину посла. Из-за этого чуть было не возникли международные проблемы. Наивный посол сам еще не столкнулся с морскими обитателями, поэтому не мог взять в толк, каким образом может затонуть судно, пришвартованное в гавани. Ведь ночью даже шторма не было. Ни одна из шхун, бросивших якорь рядом, ко дну не пошла. На взгляд посла это все был злой умысел по отношению к его стране или же происки каких-то портовых хулиганов. Моррин хотел сделать широкий жест и отдать свой корабль взамен потонувшего, но, очевидно, моргены спохватились, запоздало обнаружив ошибку. На корабле Моррина теперь творилась такая жуть, что к нему боялись приблизиться даже самые отчаянные головорезы из портовых кабаков.
– Говорят, там все от носа до киля поросло зеленой ядовитой тиной, – нашептывала ей Морисса сплетни прямо на ухо, беспокойно озираясь на охрану, которая, очевидно, была против разнесения по дворцу слухов, возбуждающих панику. – Корпус, днище и корма поросли живыми копошащимися водорослями, которые сетью ловят любого, кто приблизиться и утягивают на дно. На руле сидит какое-то рыбопоодобное существо, которое обгрызает дерево. Рангоут и такелаж в жутком состоянии, а только вчера судно было начищено, как новенькое. Сегодня там все мачты и палуба поросли ракушками. Близко не подойти, но какой-то смельчак из Султанита сумел побывать на корабле. Он либо кудесник, либо трюкач, умеющий летать. Так вот он видел своими глазами, что в трюме засел монстр с несколькими головами, одна из которых, представь, человеческая, и телом осьминога. Эта тварь имела наглость устно передавать приказы самому королю Оквилании, твоему батюшке.
– Больше похоже на сказки или выдумку пьянчуги, – недоверчиво хмыкнула Лилофея. – Не может же кто-то из свиты Орнеллы или ее отца летать, перекинувшись орлом. Хоть их королевство и называют Орлиным государством, но верится в это мало.
– Орлиным государством? – Морисса сморщила свой вздернутый носик. – Никогда не слышала!
– Она гордячка! – Лилофея смотрела вслед планирующей по галереям Орнелле. – Думаешь, и нам следует так себя вести, раз я дочь короля, а ты моя наперсница?
– Никогда не стоит брать пример с плохих людей.
– С плохих?
– Ну, в смысле с тех, кто мучается фанаберией.
– Звучит, уже лучше.
– Мне нужно следить за языком, иначе назвав плохой принцессу даже из королевства, с которым в будущем у нас возможен военный конфликт, я рискую попасть на эшафот, – согласилась Морисса, но следить она пошла не за своим лексиконом, а за Изменником, ловко перепрыгнувшим на плечи взвизгнувшим от испуга дамам.
Это и к лучшему. Лилофея подумала, что стоит поискать какие-то пути к Нефритовому мосту раньше, чем водяной царь исполнит свою угрозу и затопит всю Оквиланию. Только вот незадача – мост бывает виден только в сумерках. А сейчас яркий день.
Поговорить с Уруном тоже не было никакой возможности. Моррин теперь опасался даже собственной тени. А то вдруг вместо тени за его плечами вырастет жуткое подводное существо, которое предъявит ему счеты за невыполнения условий какого-то договора. Со стражей договориться тоже не удастся. Хоть она и принцесса, вряд ли ее приказ исполнят, если он идет в разрез с повелением министров и короля. Разве только стоит убедить кузину Орнеллу, что забавы ради им обоим нужно посмотреть на морского пленника. Если Орнелла начнет хныкать и просить, чтобы ей показали выловленную из пучины живую диковинку, то королю придется дать разрешение провести ее в темницу. А вслед за ней сможет увязаться и Лилофея. Она уже собралась обратиться к высокомерной кузине, как вдруг из глубины подземелий дворца зазвучала странная музыка: и приятная, и болезненная для слуха. Похоже на свист, которому аккомпанируют металлические жабры, трущиеся о прутья клетки. От этой музыки стражникам вдруг стало плохо. Нескольких из них даже стошнило чем-то зеленым, похожим на водоросли. У кого-то из придворных в глазах зависло бессмысленное выражение, как у сомнамбул.
– Ты можешь вызвать меня в свои сны, если хочешь поговорить, – такое ощущение, что сам Урун вырос вдруг за ее спиной, отвел пряди от ее щеки перепончатой лапой и зашептал, свистя, прямо ей на ухо.
Лилофея даже обернулась. Естественно, никакого Уруна рядом с ней не было. Но ощущение того, что он ее трогал, было таким реальным. И мокрый след тянулся по полу за ее шлейфом. А в зеркале на стене отражались лишь ее жемчужные украшение. Само тело принцессы казалось на их фоне бледным призраком. А вот жемчужинки жили и перекатывались на ее коже, улыбались множеством крошечных лиц, как русалочьих, так и рыбьих. Лилифея глянула на жемчуг. Неужели в каждой жемчужине и правда отражается чье-то лицо?
Мимо нее как раз пронесся обеспокоенный герольд. Хоть он даже на нее не глянул, ей все равно стало как-то неудобно, что она разглядывает собственное ожерелье так, словно в нем завелись блохи.
Стражники у бокового входа, ведущего с галереи прямо к морю, не обратили на принцессу никакого внимания, когда она прошла мимо них. Лилофея даже обернулась, чтобы проверить. Когда она шла к морскому берегу, надев на себя жемчужные украшения, ощущение было таким, будто она стала невидимой для стражи. А вот какого-то пажа, попытавшегося прошмыгнуть вслед за ней, они задержали, пояснив, что по королевскому приказу никого нельзя выпускать на побережье.
Лилофею же, идущую по берегу, даже никто из часовых в подзорную трубу не углядел. Иначе бы вслед за ней сейчас примчался целый отряд.
Песок набился в туфельки. Лилофея сняла их и пошла босиком. Она оглядывалась по сторонам. Никакой Морской радуги вблизи было не видно. Впрочем, как и морских тварей. Море было таким удивительно спокойным, как будто они не могут выбраться из него в любой момент. Все, что видишь обманчиво. Наверное, следовало прийти сюда в сумерках, но и днем факелы с дворцовых парапетов чадили так, что дымная атмосфера на берегу пугала. Орнелла шумно жаловалась где-то вдалеке на галерее дворца, что ей становиться дурно от запаха дыма.
– Тут стоит такая вонь, будто вы рыб и жаб живьем палите, – шумно жаловалась она кому-то из младших советников. – В чем проблема? Я буду жаловаться моему дяде-королю.
