Горизонт сознания
Анастасия Кот
Три студента готовятся посетить научную конференцию, после которой начинается конкурс – борьба за финансирование одного из студенческих проектов. Евгений побеждал в прошлом, Роману предстоит попытать удачу, Павел предпочитает воздержаться. Взлеты, падения, диалоги о науке и о вечном, споры о возможности найти жизнь в космосе, сдача зачетов и дипломные работы – вот, чем наполнена их жизнь. Но однажды случается событие, которое заставляет Женю иначе взглянуть на мир и хорошенько пораскинуть мозгами.
Анастасия Кот
Горизонт сознания
We're living inside of our mouths
Afraid someone just might
Hear what we're thinking
– Dead By Sunrise
1.
Автоматические двери открылись с приглушенным гудением, в зал вошли люди в черных костюмах. Они принесли с собой планшеты, шарканье подошв и едва уловимый аромат противного одеколона.
– Всем встать. Суд идет.
Присутствующие синхронно поднялись. Судья прочистил горло и хрипло сказал:
– Прошу садиться.
Люди опустились на свои места.
Женя сидел чуть поодаль от всех. Он на миг поднял голову, показав неподвижное лицо из-под отросших до плеч темных волос, затем снова устремил взгляд в пол и замер. Простор помещения давил на него пустотой, он чувствовал себя неуютно в его пространстве, наполненном глухой и непривычной тишиной.
Нет, звуки вокруг него существовали. В графитовых стенах зала судебных заседаний люди перешептывались, чем-то шуршали, шелестели, покашливали. Секретарь активировал экран для ведения протокола заседания. Судья опустил глаза в дело и начал объявление:
– Сегодня, второго сентября две тысячи восемьдесят шестого года, слушается дело…
Глядя исподлобья на судейский стол, молодой человек мельком отметил, что перед судьями лежали какие-то листочки, хотя вся информация, необходимая им для дела, бело-голубыми буквами светилась на прозрачном сенсорном дисплее планшетов. Каким бы ни был уровень технологий, казенные дела продолжали требовать бумагу.
– … обвиняемого в похищении двухсот восемнадцати человек и использовании негуманных технологий… – продолжал судья.
– И как такое могло прийти ему в голову? – донеслось до чуткого слуха молодого человека: перешептывались двое посетителей.
Женя ухмыльнулся. Легко!
Секретарь докладывал о явке всех необходимых для процесса лиц.
И все-таки в зале было нестерпимо тихо. Слова, шепот, будничные звуки – все это теперь равносильно комариному писку в глобальном безмолвии. Молодой человек снова поднял серые глаза. Он вгляделся сначала в тучного прокурора: тот все время потирал нос платком, вероятно, страдая от хронического насморка. Затем посмотрел на адвоката, который с отсутствующим видом слушал судью, потирая сенсорные И-часы на правом запястье.
«Левша. Страдает нервными тиками», – зачем-то отметил парень.
Будто в подтверждение его слов худощавый холеный адвокат начал часто и неслышно постукивать пальцем по столу.
«Боится проиграть дело», – снова зачем-то отметил наблюдавший за ним парень.
Наконец оглашение важной информации закончилось. Заседание подходило к сути.
Женя чувствовал, что должен сказать нечто важное, когда придет его черед говорить.
К трибунам обращались взоры присяжных, посетителей, свидетелей. Разные это были взоры: равнодушные, уставшие, гневные, испуганные. У некоторых на лице читалось вполне понятное желание стереть подсудимого в порошок или хотя бы облить его потоком последних оскорблений. Евгений живо вообразил образ их мыслей. Их сдерживали запись диктофона, мигающий огонек камеры и тяжелый взгляд судьи. Если дать им отмашку, их сдержанность разлетится вдребезги. Когда людям плохо, они нередко превращаются в зверей. Перед соблазном расправы устоят лишь самые культурные.
Кто бы знал, чем все закончится! Ведь беды, как обычно, ничто не предвещало.
Год назад рано утром Женя и его друг детства – светловолосый приземистый Паша Рудин выходили из аэропорта вместе с только что прибывшим коллегой и товарищем. Четыре года назад Рома покинул Петербург ради московского института нейроинженерии и наноэлектроники и теперь приезжал в родные края лишь в каникулы или по важному случаю.
Из Пулково можно было выехать на новом электробусе или на четырехместных аэрокатах, которые в народе прозвали пузырями. Аэрокаты были автоматические и шли исключительно по настроенному маршруту – такое устройство обосновывалось тем, что этот вид транспорта может быть опасен для передвижения в городе, а вот как способ добраться из точки в точку по относительно пустому пространству был достаточно удобен. Были попытки угнать аэрокат: в этом случае его система быстро отправляла сигнал в ГИБДД и самоликвидировалась.
На пузыре студенты добрались до исторической части города: так назывался весь Петербург в пределах КАД, не застроенный множеством небоскребами. Со стороны аэропорта и вдоль Пулковского шоссе пространство осталось свободным, зато с севера возвышались нестройной кучей сияющие сталагмиты домов, а их мелкие окна переливались будто цифровой дождь из кино.
Решено было остановиться у Паши. Его квартира находилась на Васильевском острове, куда ребята примчались на безводительском автоматическом такси. Богатое семейство Рудиных обосновалось в огромном загородном доме, а старшего сына почему-то выселили в квартиру, дали денег и домой не звали. Пашка списал это на стимул к сепарации и регулярно слал на родительскую почту электронные письма о своих успехах. Ответы не приходили, но Павел не унывал, ссылаясь на занятость семьи.
Ребята бросили Ромкин чемодан и рванули на улицу Восстания, чтобы продемонстрировать московскому товарищу то, что было объектом их шуток весь последний год.
– Нет, а если серьезно. Это точно не зоокиборг? – сдвинул брови Рома, глядя на замысловатую камеру видеонаблюдения.
Все петербуржцы очень долго гадали, почему ИИ-камеры решили сделать в форме кошки. Она не бегала, не прыгала, а просто восседала на уровне второго этажа и крутила головой, а глаза ее, куда и был вставлен объектив, поворачивались почти под любым углом. Те места, которые кошка не могла обозреть глазами, она осматривала с помощью поворота головы. Внешне камера напоминала игривого котенка, реагирующего любое движение, и он, словно на бабочку, глядит на каждого прохожего. И все бы ничего, только теперь эту улицу повсеместно называли Кошачье Восстание или Восстание котов.
– Встроенный ИИ может по микромимике выделить из толпы серийного убийцу, психопата, любого невротика. Еще он улавливает и запоминает сетчатку глаза. А в ушах у нее звукозаписывающее устройство, которое анализирует говор, тембр, синтаксические конструкции, используемый лексикон, – восторженно начал Паша, словно это была его личная камера.
Рома рассматривал кошку, после чего повернулся к Жене.
– И как же ты этого додумался? – не то удивленно, не то восторженно спросил он, округлив кофейные глаза. – Речь ведь шла только о записи с камер! Откуда анализатор речи?
Тот, глядя в землю, улыбнулся.
– Ну, не я один. Нас все-таки четверо было…
– Давай, давай, скромничай дальше! – задорно подтрунил над ним Паша.
– Почему кошка? – нахмурился Рома, пристально рассматривая камеру, которая, в свою очередь, рассматривала ползущего вдоль стены пьяницу баклажанного цвета.
Женя почесал затылок. Он сам задался этим вопросом, когда ему, руководителю и автору проекта, показали образец, который разработала первокурсница с факультета промышленного дизайна. В ответ пухленький дядечка с круглым детским лицом пожал плечами и тоненьким голосом произнес: «А что? Миленько же!» Контраргументов у Жени не нашлось. В целом, форма была ему безразлична. Главное, чтобы система работала исправно.
Кошка отвлеклась от пьяницы и обратила свои круглые синие глазищи на троих товарищей. Диафрагма чуть изменила открытость, а объектив выдвинулся вперед. Нос ее вдруг замигал красным светом.
– Так, а это что? – спросил Рома, пока Паша заливался смехом.
– Это ей что-то в ком-то из нас не понравилось.
– И что происходит дальше? Приедет полиция? Скорая помощь? – уточнил друг.
– Да нет, – отмахнулся Женя. – В ее голове находится карта памяти, куда она сохраняет фотографии с зашифрованной информацией. Мы назвали это «сомнениями». То есть она как бы сомневается в адекватности или психическом состоянии какого-то человека и сохраняет его фото с комментарием, типа, «склонен к суициду». Кстати, за прошедший год удалось таким образом предотвратить несколько суицидов. Прикол хочешь? Вот этот, – он указал большим пальцем на умирающего от хохота Пашу, – попадался. А первым, на кого она носом мигала, был я. Экспериментальный образец наградил меня склонностью к депрессивным состояниям. О, кстати, по поводу алкоголиков. Их она тоже запоминает.
Паша наконец успокоился и был готов отправиться дальше. Ребята свернули на Невский и зашагали к электробусу, который следовал в Новый Петербург. До научной конференции, ради которой прибыл Рома, оставалось еще три часа.
2.
В просторном конференц-зале собралась разношерстная толпа из молодых ученых разных областей. Многие привезли с собой проекты, которые собирались защищать на конкурсе и получить финансирование.
Паша размашисто плюхнулся на синее сидение в заднем ряду и вытянул ноги, игриво озираясь и улыбаясь во весь рот – он всегда так себя вел на пределе нервного напряжения. Затем взгляд его переместился по очереди на каждого друзей, севших по обе стороны от него.
– Ну, Женчик, – весело заговорил он, – тебе в том году улыбнулась удача с твоими котиками, а в этом году на удачу будет уповать Ромка.
Упомянутый сидел торчком и цепко всматривался в толпу, уперев кулаки в колени. Когда Паша толкнул его локтем, а тот вздрогнул и обратил к нему взор диких глаз, улыбка мгновенно исчезла с лица Рудина, уступив место испугу.
– Ты чего?
– Боюсь, – как-то ненатурально молвил Рома и отвернулся, поежившись, как от холода.
Впрочем, в зале и правда было прохладно.
– Хей, да рано бояться! Ну! Может, его в этот раз не назначили в комиссию.
– Но я видел его… тут, – замогильным шепотом сообщил Рома.
– Так он и в прошлом году был тут.
Женя сочувственно глядел на друга и хранил молчание.
Конференцию объявили открытой. К трибуне подошел ведущий с планшетом, а на дисплее спиной запустили первый слайд презентации. Выступали передовые ученые страны, делали прогнозы и говорили о перспективных научных направлениях на ближайшие три года. Перед креслом каждого из присутствующих горел маленький экран, где мелькали основные тезисы.
Гром аплодисментов свидетельствовал о смене этапа конференции, а когда все повскакивали с мест, друзья поднялись и проследовали в уже известный им зал, где готовилась битва за финансирование.
Женя еще при первом своем участии заметил, что в этой комнате какой-то специфический запах и будто спертый воздух. Однако сейчас, да и в прошлом году, дышалось тут намного легче, и даже принесенный кем-то аромат сухариков не мешал дыханию.
Пока студенты рассаживались вокруг серебристо-серого стола, Женя осматривал синие потолки на предмет вентиляции, когда внимание его привлек разочарованный голос Ромы:
– Не-ет, только не он…
Следом за последними участниками конкурса через порог зала переступил полный мужчина с капризными полными губами и с грацией индюка. Он окинул зал маслянистым взглядом и проследовал на место председателя комиссии. Многие как по команде опустили головы.
– Не фортануло… – разочарованно прошептал Паша.
Сев по обыкновению у края стола и искоса поглядев на человека, принесшего с собой спертый воздух, Женя сдавленно хмыкнул.
– Вам хотя бы не приходилось сдавать ему зачеты, – после этих слов оба друга печально взглянули на него и явно благодарили судьбу, что не пересекались с академиком в учебное время.
– Не представляю, как ты это пережил, – печально усмехнулся Паша.
– Он весь курс отправлял на пересдачу. А девочек часто и на вторую, какими бы умными они ни были.
– Сексист несчастный, – фыркнул Павел и ткнул локтем белого от нервов Рому. – Ну же, крепись!
Все студенты боялись не столько самого Игната Лаковского, сколько его поразительного таланта обливать грязью абсолютно любой проект, выставив его глупой безделушкой, а автора – посредственностью. Он мог не принять работу, обнаружив в ней крошечный изъян. В прошлом году Жене несказанно повезло: академик не был назначен председателем комиссии, и это позволило ему получить заветное финансирование разработки ИИ-камеры.
К небольшой трибуне, подсвеченной голубоватыми светодиодами, вышла девушка.
– Дорогие участники, приветствуем вас снова! Просьба разблокировать мини-экраны перед вами и перенести файлы ваших презентаций в папку конкурса. А пока мы по традиции хотим предоставить слово победителю прошлого года Евгению Вишневскому.
Женя молча встал, чувствуя на себе липкий взгляд Лаковского, который дважды уничтожал его разработку в предыдущие годы. Подойдя к трибуне, студент уперся в нее руками и оглядел собравшихся: четырнадцать проектов предстоит прослушать.
– Я честно готовил речь, – начал он, неловко наклонив голову и откидывая с лица волосы, и на лицах многих возникли нервные улыбки. – Но скажу, как чувствую. Несмотря на итоги конкурса, любая идея, любая мысль имеет ценность в общем научном поле.
– Ваши ИИ-котики великолепны! – произнес женский угасающий голосок, поэтому пришлось переспросить.
