Родовая отметина
Валерий Ивашковец
Денис Кудесин, парень из семьи артистов, имея университетское образование, неожиданно уходит работать в угольную шахту – забойщиком! Здесь, в земной глубине, ему попадается кусок породы с характерным рисунком и древним текстом. Камень оказался не прост и сам по себе – прикосновение к нему переносило Дениса в различные эпохи прошлого, начиная с каменного века и заканчивая – Великой Отечественной.В каждой эпохе, Денис встречается со своими предками, попадает в сложные ситуации, принимает в них активное участие. Оказывается, он носитель клейма-эстафеты, как родовой отметины, в виде того же рисунка и текста. Эта эстафета спасает парня в критические моменты.Эпоха – отдельная часть романа (6 частей), Роман остросюжетный, написан в иронично-юмористическом стиле, с неизменной лирикой и мотивами любви. Автор попытался в каждой эпохе найти свою оригинальную изюминку, например: появление первых денег, войн, “веселящих” напитков и другого. В сюжет вплетены и философские моменты
Валерий Ивашковец
Родовая отметина
Быть человеком – значит не только обладать знаниями, но и делать для будущих поколений то, что предшествовавшие делали для нас.
Г.Лихтенберг
Прошлые поколения оставили нам не столько готовые решения вопросов, сколько самые вопросы.
Сенека Младший
Пролог
В парке старинного уральского городка начало лета воспринималось, как апрельская нежность юга Украины. Юные листики берёзок, лип, клёнов сверкали на холодноватом солнце молодо, свежо и радостно. Гладь пруда ещё не украсилась тиной, а берега пестрели ранней травяной порослью. Посвистывали синички, порхали воробьи, где-то подбирал ноту соловей, его поддразнивали лягушки. Посреди пруда, в котором местами отражалось невероятной голубизны небо, мерно колыхались лодки с молодыми парами…
– С Денисом нужно что-то делать! – опираясь на перила бутафорского мостика, нервно басил седовласый представительный мужчина, обращаясь к женщине в шляпке и тёмных очках: она с грустью поглядывала на лодки.
Оба были в светлых плащах и выглядели умеренно интеллигентно.
– Мы его упустили… – не отрывая взгляда, протянула женщина. – Что не удивительно, при нашей профессии… артистов.
– Полина! – Что значит упустили? Парень всегда был под профессиональным присмотром, не в пример своим братьям в Москве, воспитуемых старосветскими бабушками и дедушками. Он прекрасно отучился в институте!…
– Который мы ему, Вадим Елисеевич, навязали… – акцентировав на отчестве, мерно, невозмутимо тянула своё женщина.
– Полина Михайловна! – перешёл на официозный тон Вадим Елисеевич. – Когда молодой… можно даже сказать, перспективный специалист уходит простым забойщиком в шахту!…
Артист задержал дыхание, намереваясь и телом, и жестом театрально изобразить трагичность момента, но передумал и выдохнул в сторону жены:
– Это, я тебе скажу…
– Не его, а наша промашка…
– Но делать-то что-то нужно, – терял запал Вадим Елисеевич. – Может, затолкать его в Москву?… Так ведь пробовали уже… И к театру так и не воспылал любовью нежной… – иронично, с оттенком тоски, пропел артист.
– Приедем после гастролей, тогда и поговорим предметнее, – наконец, повернулась к мужу Полина Михайловна. – А сейчас пойдём – репетиция через полчаса.
Мужчина пожал плечами, взял женщину под руку и они заспешили к центральной аллее. Тем временем, к лодкам на пруду присоединилось ещё две, лягушки поутихли, а со стороны минизоопарка послышалось крякание диких уток, и беззлобные рыки рысей.
Все процедуры, связанные с началом горняцкой смены-вахты: получение и облачение в спецодежду, настройка и проверка спецснаряжения, сбор бригады и спуск на километровую глубину – Денис проделал без особого волнения. Никто его не теребил, не подначивал, хотя шахтёры народ с “зазубринкой” – с новичком могут и подшутить, и покочевряжиться над его “незапылённой” простотой. Может, парень вызывал подсудное уважение внешним видом: рост выше среднего, плотный и невозмутимый до стеклянной прозрачности! Может, были наслышаны, что выпускник торгового института, экономист по специальности, решился начать трудовой путь с тяжёлой, опасной работы в глубинах земли нашей? А, может, потому что опекуном молодого горняка выступил сам бригадир Фомич, опытный, уважаемый шахтёр с двадцатилетним стажем?
Как бы там ни было, но первый рабочий день Дениса прошёл так, будто он уже давно трудится и привык к этой тяжести, как труда, так и каменной массы, с тупой неумолимостью давящей со всех сторон.
В конце смены Фомич, присел на выступающий из стены кусок породы, отпил из фляги водички и поинтересовался:
– Неужто без мандража отработал? Или умеешь держаться, или такой здоровый и непуганый? – засветился он зубами на фоне вымазанного угольной пылью лица.
И Денис словно очнулся: он оглянулся в темноту, куда уходили рельсы, перевёл взгляд на потолок, откуда капала вода. Поправил каску, блеснул белками глаз и криво улыбнулся:
– Интересно тут… Настоящая мужицкая работа.
– Настоящая?… – раздражённо ухмыльнулся Фомич. – Вот отишачишь месячишко, я и погляжу на тебя такого романтика. Будет тебе настоящая, когда харкать углём начнёшь, а там и до кровянки подкатишь. Настоящая… Если б ещё и платили, а то ведь некоторые наверху штаны протирают, а зарабатываю поболе нас…
– Деньги прах, придут и уйдут, а этот мир… – Денис обвёл взглядом мрачный грязно-серый закуток, – вечен и неповторим. Не каждому дано сюда попасть…
– Тебе не в шахту надо, а стихи писать, – саркастически хихикнул Фомич. – Странный ты, однако, хотя и не ленивый… будто бы! А попасть сюда действительно не каждому светит. В основном, нам, кто другого не умеет, да, иногда, таким как ты, которые или дурные, или шибко умные! Ну да ладно, собирайся – пора на-гора!
Послышался говор, смех, поругивание, и к ним подошла группа шахтёров. После чего, подсвечивая головными фонарями, смена дружно отправилась по проходке к центральному стволу шахты.
По дороге домой, Денис прислушивался к себе…
С непривычки тело ныло, но он чувствовал себя удовлетворённым – ему удалось отстоять своё, добиться желаемого! Только так можно “вытянуть” характер, наивно, как все увлечённые и неискушённые, считал он. Откуда и когда возникло такое стремление – не задумывался. Ещё на третьем курсе, осенним вечером возвращаясь с поздней лекции, посматривая на озябшие деревья, на кучки грязно-багряных листьев, почувствовал, что его жизнь, внешне благополучная, катится “не туда”. И это ощущение “неправильности выбранного курса” с течением учёбы только нарастало.
Профессия экономиста, популярная и престижная на тот период времени, не увлекала. Голову и душу будоражили совсем другие мысли и желания. Они были настолько глобальными, высоколетящими, что иногда казалось – впадает в некий транс! “Может, космос на меня влияет?” – радостно-испуганно обдумывал Денис. Но идея, возникшая как-то на занятиях по философии (рассматривались иррациональные направления идеализма), сверкнула и не померкла. Более того захватила! И он спонтанно, часто неосознанно уже прорабатывал её: читал соответствующую литературу, просматривал по телевизору научные передачи, даже ездил в столицу на международные философские семинары!… Ответов не находил, отчего ещё больше увлекался.
Когда защитил диплом, почувствовал свободу! Тогда и встретил случайно старого шахтёра Фомича.
Прогуливаясь, Денис зашёл в кафе перекусить. За соседним столиком пили пиво два крупных, с характерными чёрными глазницами мужика.
– Тащи своего сынка к нам, в шахту! Здесь у него быстренько вся шелуха осыплется! Нехорошие мысли улетучатся, а норов в нужную колею вскочит, – отсвечивая зрачками, азартно говорил один из них.
– А то я без тебя не знаю! – огрызнулся другой, прикладываясь к бокалу. – Пробовал, да не получается. Эх, Фомич! Он ведь на игле сидит… – плаксиво искривилось лицо.
– Разберусь и с иглой! – загорячился Фомич. – Шахта любую дурь выбьет. Вспомни…
Денис невольно прислушивался к разговору и проникался новым замыслом – опуститься под землю!… От шальной мысли мурашки проскочили по плечам, перекинулись на руки и застряли в пальцах. Он невольно их сжал и глубоко вобрал в себя воздух. Порывисто отодвинул тарелку с недоеденной котлетой и направился к шахтёрам…
Жил Денис с родителями в центре города, недалеко от театра. Дом был сталинской постройки: добротный, ухоженный, с высокими этажами. В этом районишке “ютились” крупные городские чиновники, преуспевающие бизнесмены, артисты и другие местные знаменитости. Во дворе постоянно дежурил наряд милиции, суетился с метлой дворник в рыжем халате, мелькали другие работники коммунальных служб, отчего повсюду наблюдался парковый покой и строгий официальный порядок.
У самого подъезда Дениса догнала девушка. Она поправила непоседливый локон светлых волос, отдышалась, взяла его за руку и произнесла с укоризной:
– Почему не позвонил, что уже работаешь? Я-то думаю, что ты ещё в полёте, собираюсь помочь с трудоустройством!… Вот и со своим шефом переговорила. Кстати, чего это тебя в шахту потянуло? Там, кстати, высокий уровень травматизма и смертности на тонну угля. Ну и профессию выбрал!…
Девушка тараторила, тащила парня к лавочке, а он растерянно улыбался и следовал за ней, как увалень-дог за хозяйкой.
Эта явление в девичьем обличье прозывалось Никой. Познакомились на первом курсе. Вернее, это она проявила инициативу на первом после поступления студенческом вечере и пригласила парня потанцевать. Тогда отмечали день факультета, и первокурсник Денис Кудесин был здесь по необходимости, а не по зову души и тела.
Почему Ника выбрала его?… В частности, может потому, что сама не отличалась ни броскостью внешности, ни особыми, которые так нравятся мужчинам, коммуникабельными свойствами привлекающего характера, как-то: томными глазками, утончённым макияжем и завлекательной, обворожительной улыбкой. Она была проста, как сельская телятница и телесно, и духовно, хотя считалась от роду городской. Более того, была дочерью потомственного бухгалтера со швейной фабрики. Несмотря на будничную внешность, внутри у неё всегда что-то бурлило активное. Её кредо, которое скоро прочувствовал на себе Денис, – кого-нибудь опекать, желательно мужского пола. Задумчивый, растерянный начинающий студент Кудесин подошёл для её наклонностей идеальным образом.
Их отношения очень скоро устоялись. Друзья и знакомые тайно считали их влюблёнными, кандидатами на поход в ближайшее отделение ЗАГСа. Реально же Денис воспринимал Нику, как вторую мать: она решала за него бытовые вопросы, и учёбы в том числе. Такая ситуация парня устраивала, поскольку освобождала от множества, мелких, кусючих как клопики, хлопот.
– Сегодня идём в кино – новый американские триллер! Говорят, полезно для ранимой нервной системы, каковая у тебя в неимоверном количестве… – в пятницу объявляла Ника, держась за руку Дениса по дороге в общежитие. Или:
– Тебе пора купить новые джинсы: эти уже не модные!…
Или:
– Завтра начинается сессия, переходим на осадный режим и усиленное питание…
И всё в том же духе, в течение пяти лет…
Ника усадила парня на лавочку, умостилась рядом и пристально посмотрела не него. Потом погладила руку:
– Устал поди?… Подыши хоть нормальным воздухом, а то под землёй…
Денис словно очнулся, сжал её руку и высказался эмоционально:
– Таких ощущений обалдённых я ещё не испытывал! Хочешь, поговорю с Фомичем и организую тебе экскурсию в ад?
С Никой Денис менялся: становился осанистее, увереннее, начинал шутить. Посмотрел бы на него Фомич – не узнал бы скромного новичка.
На предложение Ника отреагировала в истинно своём духе:
– Конечно, хочу! Надо же посмотреть, что ты там адового выискал. Кстати, я кое-что тебе прикупила вкусненькое… – девушка игриво улыбнулась и состроила глазки. – Думаю, ты уже надышался, пора и подкрепиться после махания кайлом…
Как и усадила, так же проворно подхватила Дениса и потянула к дому. Да, пока родители были на гастролях, а служанка-повар находилась во временном отпуске, его кормила Ника…
Прошёл месяц…
Вначале Фомич и слушать не хотел об “экскурсии”. Бригадир искренне возмутился:
– Шахта – это не музей, не цирк и не театр! – после минутной оторопи выпалил он. – А если баба в обморок упадёт?… Кто будет отвечать?
– Я… – пытался утрясти вопрос Денис.
– А под каким соусом я допущу постороннего в проходку? – шалел далее горняк. – Меня же потом ни то что выгонят без выходного пособия – посадят! И правы будут…
– Фомич… – нашёлся Денис, смягчая ситуацию. – Оформим её как корреспондента, пожелавшего описать на вашем примере нелёгкий шахтёрский труд!
Упоминание прессы и “нелёгкого шахтёрского труда” несколько остудило атмосферу и придало беседе более рациональную окраску. Фомич чуть задумался, покривил губы и выдавил:
– Тогда давай, раз уж невмоготу, помозгуем… вместе.
Спонтанно пришедшую, но плодотворную идею о корреспонденте пришлось ещё месяц прорабатывать. Ника умудрилась достать удостоверение корреспондента местной вечерней газеты коммерческого толка, и Фомич сложил оружие…
Одетая в шахтёрскую “робу”, которая была откровенно великовата, Ника, посеревшая при тусклом свете ещё больше, тихо, как мышка, сидела в стороне на куче угля и с восхищением наблюдала, как Денис орудует отбойным молотком, лопатой и другими шахтёрскими инструментами. Она ждала перерыва, чтобы предметнее осмотреть эти “норы”, как сразу окрестила многочисленные рукотворные ходы в толще земли.
Работая, Денис изредка бросал взгляды на девушку. Что в ней было привлекательного?… Он всегда относился к ней как а другу, мальчишке. И, тем не менее, она чем-то притягивала другим, наверное, своей неутомимостью, упрямством и своеобразием в поведении…
Он отложил отбойный молоток и стал подчищать от угля рабочее место. Под руку попался кусок породы, который привлёк внимание – поверхность отличалась ровным глянцевым отблеском. Денис машинально потёр рукой по камню и застыл в изумлении – на камне отчётливо просматривался рисунок! Он повернулся, чтобы сообщить об этом Нике, но задержался и пристальней всмотрелся… Этот рисунок он бы узнал из многих подобных!…
