Художественными способностями Денис не отличался. На уроках рисования ещё в школе имел твёрдую троечку. Но заметил как-то, что часто машинально рисует некий профиль. Он напоминал древнего человека: мощная надбровная дуга, волосы, спадающие на плечи, увеличенная, как у обезьян челюстная часть лица. Откуда научился этому изображению – понять не мог! Поражало то, что всегда рисовал этот профиль, когда водил карандашом не задумываясь…
И, вот, тот самый рисунок на куске камня среди кучи угля на километровой глубине! Он неосознанно прикоснулся пальцами к линиям профиля, убеждаясь в их реальном существовании, и собрался позвать Нику. Но… глаза закрылись от нахлынувшей, неимоверной слабости, и он провалился в темноту…
Часть 1. От каменьев
Глава 1
С крутого обрыва хорошо просматривалась панорама речной поймы! Здесь река множилась на рукава, которые то отдалялись друг от друга, то переплетались, как девичьи косы. Берега топорщились густым кустарником и камышом, что зелёной волной расползался по водной глади. Периодически, с нарастающим гулом взлетали птицы с большими крыльями, за ними другие поменьше. А вслед им неслись самые разные звуки, в которых были шлепки, писки, и кваки, и даже подвывание. Потом ещё долго волновалась вода морщинистыми кругами и сердитыми волнами, охватывая стебли камышей и стволы ив, случайно забредших с берегов…
Молодой охотник племени Белой Косули, по имени Птенец, отвлёкся от реки и увидел, как к нему по обрыву карабкается незнакомый человек. Незнакомец был абсолютно гол, ловко перебирал ногами и руками, из-под которых сыпались вниз глина и камни, и упрямо двигался вверх. Когда он преодолел подъём и выбрался на ровное место, то оказался прямо перед Птенцом. Отдышался, выпрямился и спросил:
– Скажи – где я?
Птенец уже рассмотрел парня, успел поразиться племенному сходству и радостно протянул руку:
– Ты – утерянный? Обрадится наш Вожак. Меня звут…
– А я Денис. Действительно, утерянный. Вообще не соображаю, будто извилины мигом пропали… Впечатление полной очистки памяти!
– Земно глаголешь! – тряся руку Денису, восхитился Птенец. – Наш Кудесник баял: утерянные придут не теми. Пужаться не надобно. И я рад тебе, и племя возрадуется…
– Кудесник, говоришь? Тогда точно очутился у своих. Тепло здесь… – Денис перевёл взгляд на своё голое тело и содрогнулся: – А где же одежда?
– Бери мою! – стянул с себя рубашку из грубой материи Птенец и протянул Денису. – Она длинная…
Тот настороженно оглянулся, убеждаясь в отсутствии посторонних, и лихорадочно облачился в рубаху. После чего успокоился.
Вскоре, переговариваясь, новые знакомые направились к рощице, что пестрела стволами берёзок и елей недалеко от берега. Уже издалека просматривалась изгородь из брёвен, из-за которой выглядывали камышовые крыши.
Пока шли, Денис приходил в себя…
Не покидало ощущение сна. Он осматривался вокруг и с тупым нытьём в голове констатировал, что местность знакомая, и этот парень с его искорёженным произношением слов, и виднеющееся впереди поселение… Будто после долгой болезни и бесконечного лечения возвращался домой! Бывает такое. Тогда всё знакомое воспринимается по-другому. Однако с памятью непонятки…
Только вошли внутрь селения, как стал собираться народ. Люди возбуждённо переговаривались, указывая пальцами в сторону Дениса, собирались группами, но близко не подходили. Были они одеты в странные одежды, в которых присутствовали фрагменты шкур и грубого сукна. Но, вот, стремительно появился Вожак, за ним показался Волхв. Денис растерянно остановился: поразительно – но люди были знакомы! Вожак, пожилой мужчина с густой, пронизанной сединами, бородой и пристальным взглядом, ещё издали издал возглас удивления. А Волхв, совсем древний старик, которого поддерживали два мальчика, остановился в стороне и, прищурившись, внимательно стал рассматривать гостя.
Первым заговорил Птенец. Он опустился перед Вожаком на одно колено и произнёс:
– Пришедши утерянный! Я заприметил у реки… – парень склонил голову.
Вожак одобрительно потрепал склонённую голову:
– Хороший знак. Верно, Волхв? – весело и удивительно звонко крикнул он в сторону старика. Тот откашлялся, важно погладил бороду и изрёк:
– Пусть образумит нас, кто он?… Многие на веку терялись…
Вдруг из толпы протиснулся мужичонка, низкорослый, с остренькой бородкой и шаловливыми глазами.
– Браты! Вожак! Дайте глагол молвить?
– Это Веня Вечерний! – послышались выкрики. – Молви!
– Давай… – махнул рукой Вожак.
Веня обернулся направо, сложил ладони рук перед грудью и бухнулся на колени. Денис проследил взглядом за Веней и увидел, что мужичонка кланялся довольно крупной деревянной статуе, изображающей косулю! Она стояла посреди просторной площадки перед хижинами, в стороне от входа в селение.
– От имени священной Косули и Небесного Громовержца докладаю – это мой племяш, сын сгибшего братка Кудесника Вечернего! Прозывали его День Ясный. А утеряли дитёнка на реке. Тогда охотились на Шую Зубастую… Отдайте День в наш род…
Мужичок даже прослезился…
– Пусть он молвит… – тянул трясущийся палец на Дениса Волхв, натужно шевеля губами и упираясь руками о шеи своим помощников.
Гость к тому времени уже освоился и уверенно заговорил:
– У меня с головой не в порядке, но могу сказать одно: я чувствую – вернулся домой! Всё вокруг кажется знакомым и люди тоже. Я помню эту изгородь, стать Святой Косули, Вожака… А, вот, дядьку Веню помню смутно… Но, что-то припоминаю! – восторженно воскликнул он. – Особенно глаза с хитринкой!
– Ай, молодец! – выкрикнул кто-то. – Главное углядел. Хитрее Вени и за дальним лесом не найти, за рекой и степешью не сыскать!
Последние слова заколыхались в громовом хохоте. Улыбнулся даже Волхв. Стало ясно, что обстановка разрядилась, и Дениса приняли.
– Тогда збирай к себе в род, – снова посерьёзнел Вожак, обращаясь к Вене, – и подготовь к обряду возвращения. Завтреча и проведём. Так, люди?
– Так! – громыхнуло в ответ и отдалось где-то на реке.
– А где был и что делал?… Отбило память, – уже для себя прошептал Денис…
Прошёл месяц…
День Ясный, он же Денис, полностью освоился в племени, привык к своему имени. А странноватый язык воспринял легко, будто всегда на нём общался. Поселили его в одной из хижин, принадлежащих роду Кудесников. В хижине проживали молодые парни: спали на деревянных топчанах, укрытых шкурами и грубой тканью. Обряд “возвращения” прошёл сравнительно успешно. С небольшими накладками…
Проводили обряд на площадке перед Священной Косулей с утра, когда солнце только выглянуло из-за леса, что тянулся за селением. Воздух был напоен такими вкусными ароматами, что Денис-День некоторое время стоял перед оторопевшим Веней и полной грудью, огромными порциями поедал это природное блюдо. Чувствовал парень себя бодро, с подъёмом.
– Пойдёмте ужо! – забегал глазками Веня. – Как пройдёшь “возвращение”, так и зажичишь далей. Дело важнецкое для рода…
– Но хорошо-то как! Однако – идём.
Народ уже собрался и, обсуждая предстоящее, создавал лёгкий возбуждённый гул. Когда подошли, появился Вожак с Волхвом. Старика усадили на аккуратно обтёсанный пенёк, а Вожак присел рядом на бревно. Проводил обряд человек, по имени Гора. Его громоздкая фигура и упитанное, красное лицо соответствовали имени. Помогали Горе несколько молодых охотников, в том числе и Птенец.
Дениса поставили перед Косулей, одели в особый наряд, основу которого составляла шкура с головой лисицы. Охотники расположились по бокам. В руках они держали короткие копья.
Вначале нужно было поклясться перед племенным божеством Косулей: клятву произносил Гора, а Денис вдруг охрипшим голосом повторял. Как позже выяснилось, его хрипотца, была с благосклонностью воспринята народом и прежде всего Волхвом. Она свидетельствовала о чистоте помыслов “возвращаемого”.
Текст и суть клятвы Денис улавливал слабо, наверное, от волнения, а не от странных слов, которые понимал интуитивно.
Солнце уже поднялось и било в глаза, когда приступили ко второму действу: нанесение племенного клейма! Для этого использовали что-то вроде большой печати, искусно выделанной из камня. Рисунок представлял собой профиль человека… \
Эту особенность Денис рассмотрел, когда клеймо, вымазанное в краску, Гора умело придавил к плечу. “Знакомый рисунок!” – проскочило молнией по вискам, когда взволнованный парень, под одобрительные возгласы толпы, растерянно рассматривал разукрашенный участок своего тела.
А третье действо для Дениса стало полной неожиданностью! Нужно было обнять и поцеловать трёх женщин разных возрастов: старуху, средних лет молодайку и девушку! Помощники Горы по своему усмотрению, учитывая, правда, пожелания толпы, отобрали кандидаток на “обрядовое действие”. Их по именам представлял Птенец. Говорил он на удивление уверенно для своих лет и с юмором.
Сгорбленная старуха непонимающе посматривала на людей, на молодого охотника, и вытирала спонтанные слёзы с морщинистых щёк. Ей звали Поздняя Роса.
– Ишо мой дед грил – жаркая бывалоча Поздняя Роса в темени ночной! – зычно провозглашал Птенец, а толпа реагировала смешками и шуточками.
Дородная молодица, по имени Огнива, игриво водила плечами, полным бюстом и смело посматривала и на сородичей, и на “возвращаемого”. Чувствовалось, что ей по душе предстоящая процедура.
– С етой одному мужиче не совладать!
– Ей и трёх маловато будя! – неслось игривое.
Девушка, с поэтичным именем Ромашка, тоже особенно не тушевалась, лишь слегка румянилась, да глазками блестела.
– А цвету нашому, Ромашке утренней, мужичих губ спытать не привелось ишо!
– Так она не пужанная? Во, сладость кака!
Когда толпа поутихла, Вожак погасил улыбку, а Волхв одобрительно кивнул, Птенец шепнул на ухо смутившемуся Денису:
– Начинай с Ромашки и запнись на Росе… Так ямчей и для люду любей будя…
И громко обратился ко всем:
– Начинаем целовальню!
Он легонько подтолкнул опешившего Дениса. Толпа вновь заволновалась, понеслись подсказки, советы, которые говорили, что племя повеселиться умеет:
– Гляди кабы Роса не высохла в ямку!
– А Огнива!… В дрожаку кинулась! Вишь, невмочь бебёхе! Га-га! Ентую цалуй крепчей!
– Ромаха! Держись не упади ранее, до темени ишо час еси! Ох-хо-хо!
“Была не была!” – выдохнул Денис и смело подошёл к трепещущей старухе – от волнения перепутал очерёдность, подсказанную Птенцом. Он так энергично ткнулся в бабий рот, так мощно обнял старушку, что та встрепенулась в объятиях и подстреленной птицей повисла на руках парня!
Народ тревожно загудел, Вожак приподнялся, а Волхв передёрнулся и нахмурился. “Неужто окочурилась?” – успела проскочить тоскливая мысль, как баба зашевелилась, встала на ноги и так обняла партнёра по обряду, что у того что-то хрустнуло в шейной части! Она страстно впилась ему в губы и со звонким чмоком оторвалась. Вытерла губы, победно взглянула на толпу и крикнула натужно:
– Роса высохнет, коли ярило стухнет! Спаси и сохрани тебя Косуля, хлопче!
И опять чмокнула Дениса в щеку. Толпа взревела, Вожак заулыбался, а Волхв прослезился.
Денис ошалело потёр шею и губы, несколько секунд подождал, пока бабушка примет устойчивое положение, и шагнул к Огниве. Та же проявила инициативу, не стала дожидаться и сама кинулась к парню. Тот еле устоял на ногах и чуть не задохнулся в её стремительных объятиях, отмеченных долгим страстным поцелуем!
– Коли устоит, знать – наш! – как стадо гусей, гоготала толпа.
Да, нецелованный Денис чуть не растаял, как случайный снег в мае, от жара внушительных грудей бойкой девицы и её ненасытных губ. Пришлось вмешаться Горе! Видя, что процедура затягивается, а женщина входит в транс, он сердито шагнул и оторвал её, потерявшую чувство меры и стыда, от совсем растерявшегося “испытуемого”. Огнива, однако, не обиделась и не смутилась. Она поправила волосы, с лёгким недовольством блеснула очами в сторону ретивого служаки и с гордой осанкой заняла своё место в “строю”.
А народ не унимался и сыпал прибаутками. Под это музыкально-шумовое сопровождение, уже изрядно “разогретый” Денис потянулся к Ромашке…
На него смотрели такие невинные, чистые, с радужными точечками глаза, что он смутился. Подошёл вплотную и остановился, как загипнотизированный, вглядываясь в юную красоту. “А вначале показалась не такой красивой…” – оторопело рассматривал её лицо, волосы, шею…
Народ учуял замешательство “возвращаемого” и недовольно загудел:
– Таких баб проскок, а на цветке стух! Испужался непуганой?…
– Выпороть пришлого! – уже неслось из задних рядов недовольное.
Засуетился Веня!
– Дениска! Хватай яе! Не жмурься!
Но Денис не слышал никого, он взял её руки в свои и робко, нежно поцеловал в красную щёчку. Девушка глубоко вздохнула и ткнулась ему в грудь. Он же обнял её и прижал к себе. Так бы они и стояли, да Гора прокричал:
– Кончай целовальню!
Ромашка испуганно отшатнулась, оглянулась по сторонам и прытко кинулась к людям. В след ей неслось улюлюканье и смех. А Гора, подав знак Денису стать на колени, обратился к Вожаку и Волхву:
– Принимаем, али не?
Вожак замялся, а Волхв вытер глаза, поклонился в сторону Косули и прошамкал:
– Коли бы не Роса, выгнали б…
Тут поднялся шум, а Вожак вскинул руку вверх и крикнул:
– Берём?
