…А Видов категорически против
Жанна Благодарова
Знакомьтесь…Главный герой, Видов, категорически против кредо Жеглова (про всенепременное сидение вора в тюрьме). Видов считает, что всё сложнее, чем прописано в законе. Впрочем, Видов и не представляет закон. Он же не мент. Он врач. На скорой.Но иногда приезжает не к больному, а к потерпевшему – раненому или даже убитому. Тут уж как кому везёт… И, если смерть подозрительна, а следствие не ведётся (а хоть бы и ведётся), сам докапывается до истины. Наказывает преступника тоже сам. Или НЕ наказывает. Поступает так, как подсказывает ему его Внутренний Закон.
Жанна Благодарова
…А Видов категорически против
Пять см
Следствие первое, хронологически – далеко не первое
– Видов, ты печеньку будешь?
– Не, спасибо. Ну-ка, дай-ка сюда шоколадку. Много сладкого вредно, особенно тем, кто мало двигается.
Основательно початая шоколадка с торжественным шуршанием перешла из рук в руки.
– Это чой-та я мало двигаюсь? Ты мой огород видел?
– Видел. А вот кто там пашет, ты или Катька, большой вопрос. Ты же из-за руля не вылезаешь. Когда-нибудь вообще там застрянешь! Но есть на свете замечательные люди. Мы, врачи скорой помощи. Мы тебя спасём – быстренько затолкаем машину вон в тот гараж, а кормить не будем. Так и похудеешь!
Все заржали. Час ночи. Хоть бы никто не подпортил дежурство… Хоть бы часок, чтобы шоколадка с печеньками улеглись… Из динамика послышались самые отвратительные звуки в мире:
– Пятая, на выезд! Экстренный!
Видов пробежал глазами карту: «Женщина. Травма головы, без сознания, много крови, как долго лежит, неизвестно. Вызвала соседка».
– Твою ж ты налево…
Русский народный мат, конечно, сила, только вот не волшебная. Сколько ни ругайся, а вызов не отменишь… Машина взвизгнула на повороте, из-за чего три медицинские личности, всё ещё дожёвывающие свои десерты, синхронно поперхнулись. Видов проворчал:
– Ну, чего нас гонять? Лучше бы ментам позвонила. Им бы понравилось – чем свежее труп, тем легче раскрыть преступление. А нам там делать нечего, мы этих жмуриков досыта навидались… – Видов потёр шею ребром ладони.
– Максим Андреич, зачем вы так…
– Сонечка! Как ты думаешь, я знаю своё дело?
Девушка вздрогнула. Видно было, что циничное отношение к смерти, обкатанное многолетним опытом на скорой, коробит юное стажёрское сердце. Пока – коробит…
– Знаете, конечно. Что вы спрашиваете! Я не об этом. Всё-таки… человек.
– Человек… Конечно, человек. Только, ЕЙ уже ничего не поможет, а вот мы – которым ещё жить и жить… ну, уж тебе-то точно ещё жить и жить, могли бы нормально пообедать. Кабанчик, ну, куда ты так гонишь? Хочешь вон в того Шумахера впечататься?
Действительно, впереди лихо выписывал восьмёрки серебристо-серый джип, эффектно обходя редкие машины на почти пустой улице.
– Так экстренный же!
Видов глубоко вздохнул: «Мдя…»
Машина затормозила у распахнутой калитки. Все окна в доме светились, из открытой двери слышался женский плач.
– Интересно, ментов уже вызвали, или, как это всегда бывает, перепугались до столбняка?.. Соня, не дрожи… никто на тебя из-за куста с ножом не выскочит.
Видов задумчиво шагал по дорожке к дому. Господи, каких-нибудь пятнадцать метров, а дорожка как после бомбёжки! Калитка косая, а у сарая-развалюхи груда металлолома, и уже вся травой заросла… Алкаш хозяин, сто пудов алкаш. Кого же он грохнул-то? Жену, мать, любовницу?
На пороге нарисовалась женская фигура.
– А, доктор… Опоздали вы! – женщина сжала кулаки, затопала ногами, – умерла!
– Вызов был принят в час ноль три… сейчас час семнадцать. Мы ехали так быстро, как только могли.
– Нет, нет… вы не поняли. Я не обвиняю вас. Она умерла, когда я ещё говорила с вашими.
– Так что ж не сказали, что умерла-то?!
– Так не знала я-а-а… – женщина залилась слезами, – Егорка-то к нам прибёг, говорит, мамке плохо, я скорей к ним, сюда то есть. Ой, как увидала… скорей домой, звонить в скорую… потом опять к ним, сюда то есть… а она-то уж и не дышала-а-а! – женщина заскулила.
– Ну, ну… – Видов деликатно взял её за руку, – вы – соседка?
– А-а? А, да, да. Вон там мы, слева живём.
– Милицию, то есть полицию, вызвали?
– А-а? Да, да. Муж звонил. А можно, я пока заходить не буду? Боюсь я.
– Можно… – Видов глубоко вздохнул и перешагнул плохо освещённый порог.
Господи! Чуть не наступил на лицо. Глаза выпучены, левое ухо в крови… волосы растрепались, прилипли к шее, тоже слева… и шея вся в крови…
– Соня, что я тебе говорил? – удовлетворённо прошептал Видов, – такие раны смертельны. Соседка могла и перезвонить, между прочим. Чтобы не летели сюда как полоумные. Ну, смерть констатирую. А теперь – иди-ка ты отсюда, ты мне мешаешь.
Видов присел на корточки. Ещё бы она была не мертва! И, уж конечно, не сама себя так огрела… Но кто же?
Сзади кто-то глубоко вздохнул. Видов вздрогнул и резко обернулся – рядом стоял незнакомый мужчина, бледный как мел. Его губы дрожали.
– Вы кто?
– Васютин. Сосед…
– Понятно… хОдите тихо, как привидение. Помогите мне, пожалуйста.
Мужчина мигом спрятал руки за спину, но через секунду опомнился, его лицо порозовело от стыда.
– Простите…
– Ничего… к смерти непросто привыкнуть…
Они приподняли тело – рваная рана на затылке. Ударили сзади… н-е-е-е-т! Не ударили, а толкнули. И не сзади, а спереди. На что же она напоролась-то так?! Видов пошарил глазами по полутёмной прихожей – выключатель был справа от крючков вешалки. Медленно встал, протянул к нему руку… выключатель прикрепили криво, неплотно, клавиша елозила под пальцами.
Вот и оно… орудие. Один из крючков вешалки был в крови. Ага… Женщину толкнули, она отлетела в сторону вешалки и ударилась головой о крючок. Да уж, ничего себе толкнули! В одной из комнат кто-то громко всхрапнул. Видов оглянулся, но из прихожей ему не было видно спящего. Осторожно, стараясь быть незамеченным, подкрался к освещённому проёму, и заглянул внутрь.
На диване раскинулось тело – грязное, источающее омерзительный запах, вдрызг пьяное мужское тело. Видов подошёл поближе. Рассматривал его без стеснения и спешки: «А-а… вон там, между стеной и боковиной дивана, пустые бутылки. Из-под водки и вина. О, и банка из-под пива, но она уже ближе к креслу. Господи, какое всё грязное, драное… В правом кулаке зажато несколько длинных чёрных волос. Ну да, ну да. Потерпевшая – крашенная в смоль брюнетка. Кармен…
Стоп, а причём тут Кармен? А, убийство-то наверняка из ревности. Но, чёрт возьми, какая же силища у этого баска русского розлива! Пьянющий, наверняка еле на ногах стоял, а уж толкнул так толкнул!»
– Подойдите сюда, пожалуйста, – Видов обернулся к прихожей. Нервный сосед моментально и так же бесшумно нарисовался в проёме, – они что, часто дрались?
– Ну… это всё Санёк. Ритка-то нормальная… была. А он… пил, да, часто. Может, и бил её, но синяков я не видел. На лице их точно не было, а остальное… под одеждой не видно, сами понимаете. Но она никогда не жаловалась. А сынишку Санёк бил, да. Случалось, у нас прятался…
– Он работал? – Видов вспомнил разбитую дорожку, груду у сарая.
– Ну, может, когда ещё не был женат, то работал. А женился – как отрезало. Ритка работала. Не он за неё держался, а она держалась за него. Любовь у неё, видите ли. Вот и долюбила… уголовника!
– О-о… – Видов как будто услышал то, что давно ожидал услышать, – а за что же он сидел?
– Магаз обворовали с дружками. Ритка уж так ждала его! Дождалась вот…
Ш-ш-ш… Подъехала машина. Послышались голоса – один женский, соседкин, и два мужских. Нервный Васютин быстро и как-то незаметно испарился, а через несколько минут по ступенькам крыльца затопали энергичные ноги.
– Здрасьте, пожалуйста! Чего вы тут рассматриваете?!
Видов удивлённо оглянулся. Не дежурный оперативник, а участковый Витя. В целом, неплохой мужик, но сейчас был злой как цепной пёс. Он мрачно оглядел храпяще-воняющее тело.
– Ну, треш… прибил бабу, и завалился спать!
«Да-да, – подумал Видов, – это сколько же надо выпить, чтобы не понимать, что ты убил, ну, не убил – тяжело ранил, человека? Или он накатил уже после того, как она упала и лежала, не шевелясь? От страха, даже не пытаясь помочь, допил то, что ещё не было допито на начало ссоры. Не позвонил в скорую, как было бы логично, не убежал, как было бы ещё логичнее, а накатил в трёх метрах от умирающей – чтобы забыться…
Кстати! – Видов мысленно поднял палец вверх, – а оставалось ли что-нибудь, чем можно было накатить?.. Ещё один мутный момент… если он был настолько пьян, что еле шевелился, почему рана оказалась такой серьёзной, даже смертельной?»
– Скорая, нарисовал заключение? Давай быстрей и катись отсюда, – защитника правопорядка явно раздражало присутствие Видова. Впрочем, тот уже строчил в бланке.
– Э, Санё-о-ок… – участковый потряс тело за левый локоть, – просыпайся! – Санёк, вставай, кому говорю.
Тело реагировало на раздражители, но слабо. Ворчало, отбрыкивалось. Даже попыталось плеваться, но получилось плохо – слюна потекла по подбородку, и, изящно обогнув кадык, достигла груди. Смотреть на это было противно. Видов вышел в прихожую. Неужели они ссорились в тёмной прихожей, у входа? Вряд ли. С её правой ноги слетела тапка – вон, валяется в комнате, около косяка.
Скорее всего, стояла у двери, а он – в комнате. Толкнул её… Метра три лететь до крючков. Нет, ну реально силища богатырская! А на вид – спившаяся дохлятина. Видов повернулся к крючкам. Они были расположены на уровне плеч. Его, Видовских, плеч. А погибшая заметно ниже ростом, ей они где-то на уровне глаз. Он шагнул ближе – три празднично блеснули, будто обещали рассказать что-то интересное. Четвёртый словно увернулся от взгляда, прикрываясь засохшей кровью.
Видов вышел на крыльцо: в ночной тишине по-прежнему слышались всхлипывания. У крыльца, закрыв лицо полотенцем, кашляла от слёз Васютина – соседка, а в машине шмыгала носом Соня. Видов задумался, балансируя на нижней ступеньке. Потом шагнул в сторону соседки:
– Можно попросить у вас воды? Тут хозяйничает милиция, и на кухню не попадёшь.
– Да… да… конечно, – соседка поперхнулась, глубоко вздохнула, – пойдёмте.
Они зашагали вдоль забора из профиля. «О, – подумал Видов, – вот здесь хозяин имеется, и этот хозяин – очень даже хозяйственный хозяин». Действительно, всё, что было видно при свете двух фонарей – у калитки и у крыльца, могло стать вполне достойным видео о ландшафтном дизайне. Или сработал контраст? С такими-то соседями…
Дорожка ровная, широкая, дом тоже… новый, просторный. Ухоженный. Ступеньки крыльца из хорошего дуба и недавно покрашены. Дверь была чуть приоткрыта. Васютина сразу метнулась куда-то вбок – видимо, на кухню. Видов топтался на придверном половичке – не хотел пачкать пол. Его наверняка помыли недавно, скорее всего – сегодня вечером.
Точнее, уже вчера, потому что был третий час ночи. Вдруг справа щёлкнул замок. Оказывается, локтем он почти упирался в другую дверь. Из-за неё осторожно выглянула юношеская голова с мокрыми волосами. Лицо какое-то страдальческое.
– З-здрасьте… – испуганно прошептало лицо, – а вы кто?
– Я – врач скорой помощи, – Видов старался говорить как можно нейтральнее, – у вас тут соседи подрались.
– А-а-а… – похоже, парень пожалел, что выдвинулся из-за двери ванной, но нырнуть назад было бы неловко.
– Ты что-нибудь слышал?
– А… да… что там слышать… они часто дрались.
– Пили?
– Ну, Санёк каждый день, а Рита… – парень горестно вздохнул, – она не пила почти. А чего вы к нам зашли? – эти слова он сказал виноватым шёпотом, как будто накосячил.
Видов хотел задать парню какой-то вопрос – очень важный, но соседка со стаканом воды сбила его с мысли:
– Какая она тебе Рита?! Вдвое старше! – тон её голоса был бесцеремонным и немного угрожающим, – вот.
