Ирина Галыш "Рожь с морской солью. Повести"

Сборник «Рожь с морской солью» автор посвятил вечной теме человеческого зла. Это отвратительное качество способно аккумулироваться и превращаться в отдельную губительную сущность.Две повести разворачиваются на историческом поле и представляют вариант реабилитации героев, оклеветанных современниками.Третья написана в жанре социального детектива. Цикл завершает мистическая новелла о взрослении. С каждым героем вы проживёте его драму борьбы со злом. И автор надеется, что найдёте решение в своей. Произведения сборника ранее публиковались в книгах «Хлябь», «Бабушкино „варенье“», «Неисповедимые пути».

date_range Год издания :

foundation Издательство :Издательские решения

person Автор :

workspaces ISBN :9785006298675

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 30.05.2024

Рожь с морской солью. Повести
Ирина Галыш

Сборник «Рожь с морской солью» автор посвятил вечной теме человеческого зла. Это отвратительное качество способно аккумулироваться и превращаться в отдельную губительную сущность.Две повести разворачиваются на историческом поле и представляют вариант реабилитации героев, оклеветанных современниками.Третья написана в жанре социального детектива. Цикл завершает мистическая новелла о взрослении. С каждым героем вы проживёте его драму борьбы со злом. И автор надеется, что найдёте решение в своей. Произведения сборника ранее публиковались в книгах «Хлябь», «Бабушкино „варенье“», «Неисповедимые пути».

Рожь с морской солью

Повести




Ирина Галыш

© Ирина Галыш, 2024

ISBN 978-5-0062-9867-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рожь с морской солью

Все герои и события повести вымышлены. Действие происходит в реальных исторических рамках, но не претендует на достоверность их отображения. Однако, подобная драма вполне могла произойти.

Пролог

«Саша! Сашка-а! Ну, где ты, дрянная девчонка шляешься? Петрович мне всю плешь проест…» – возле низкой калитки у побелённой мазанки баба Нюра, из-под ладони оглядывая берег, костерит внучку.

Ещё с вечера договорились, что соседский Ромик перенесёт в лодку соль, пайку на три дня и смену одежды, а Саша утром отвезёт всё на остров. «И вот, куда её леший унёс?». Нюра злится, потому что утро, а уже жара и еда с уловом, как пить дать, испортятся. Злится потому, что подозревает мужа в браконьерстве. Там с ним участковый Вилейко вместе с законом.

«Ну, объявишься ты дома, – она мстительно прищуривается – я тебе последние волосёнки повыщипаю, старый дуралей».

Над пляжем колышется марево, узкая синяя полоса моря бликует так, что выбивает слезу. Видны несколько сараев для лодок и вышка спасателей. «Может, внучка треплется с парнями? – гадает бабуля. – Погоди ужо!»

Она выдёргивает прут из плетня и решительно направляется к берегу.

Александра Арчакова лежит в тени баркаса, смотрит в линялое небо и слушает, как накатывают волны. Девчонка пытается из скучного однообразия извлечь чудо: «Вдруг бы я превратилась в жар-птицу!.. В жар – запросто. В таком пекле в жареную курицу можно превратиться». Она звонко хохочет, тут же слышит призывы бабушки и вспоминает о делах. Вскакивает, вытрясает песок из балеток и несётся к дому.

Сейчас Шура похожа на птицу: лёгкие кудри и короткий ситцевый топ трепещут за спиной, словно крылья.

Нюра облегчённо вздыхает. Напутствует и, когда внучка готова сорваться с места, вспоминает про панаму. Суетливо шарит на полке и протягивает: «Надевай! А не то голову напечёт. Тебе час идти – она на мгновение превращается в бывалую мореманшу. – Может, Ромика позвать?» Но, заметив презрительно скорченное личико, только машет рукой, мол, ну и ладно. – На обед сделаю окрошку. Не опаздывай».

Уже на бегу девчуля повернулась к дому, помахала на прощанье, а вскоре раздался звук будто игрушечного из-за расстояния движка, и над водой растаяло дымное облачко.

Саше не видно, как над перевёрнутой днищем вверх лодкой разогнулся темноволосый юноша, вытер ветошью перепачканные ладони. Приставив одну козырьком над синими глазами, провожает моторку Петровича. Парень скалит белые зубы, приговаривая: «Сашечка – букашечка».

«Всем морякам – семь футов под килем и Нептуново благоволение», – скороговоркой прошептала старая рыбачка.

Анна Емельяновна, Нюра, для соседей – просто бабка Нюра прожила С Фёдором Петровичем Арчаковым без малого пятьдесят годочков. Так что нюхом чуяла не только самогонные пары, закусанные салом с чесноком на очередной дегустации, но даже тонкую материю его пиратской души. Супруг не мог жить без приключений на задницу. Слава богу, все они оказывались почти безобидными или зарученные с кем-то, кто мог деда выгородить ежели что. Вот, как сейчас. Скорее всего, Миша Вилейко и подбил старого поставить сеть на осётра. «Под статью подводит дурня», – кипятится жена. «А девка вся в деда. Ей тоже перца под хвостом не достаёт. И куда мать смотрит?»

Она некстати вспоминает, что каждый год Христа ради умоляла дочь привезти Сашу на лето. Ведь, как хорошо здесь девчушке. Здоровый климат, натуральная еда, фрукты. Опять же, не торчит в телефоне, а помогает по хозяйству… друзей завела. Не то что в каменном мешке. «Город – тоже мне… За ванну, унитаз и телевизор люди сидят всю жизнь в четырёх стенах и пашут на дядю».

Мысли перебегают на другую важную тему: «Может, доча замуж выйдет скорее». Но что-то ей подсказывает: после залётного удальца Илюши, поп-звезды центрального разлива, обжёгшись на молоке, та будет теперь долго дуть на воду. Нюра обескураженно машет рукой с плеча. «Сами разберутся, не дети малые. На всякие глупости утро потратила, а обед да картошка для свинки сами не сварятся». Старая женщина решительно развернулась, и, прихрамывая, поднялась по ступенькам. За ней хлопушкой стрельнула лёгкая дверь веранды.

Каспийская зелёная волна ласкает днище катера, слегка потряхивает его, но в целом настроена благодушно. Сашка заломила козырёк панамы и твёрдой рукой ведёт свою шхуну на абордаж острова Птичьего. Кусок земли над водой зарос камышом, и осенью здесь перелётные птицы устраивают базарный гвалт. Издали видны рыбачья изба с железной трубой на плоской крыше и два человека.

Она никогда не задумывалась, насколько старые её родные. Бабушка переспорит белый свет, и все согласятся, что она ещё хоть куда, лишь бы отвязаться, а дед… дед ещё на внучкиной свадьбе сплясать обещал. Долго ему ждать. Ей в прошлом месяце только пятнадцать исполнилось. Да и жених ещё не вырос. Она внезапно вспыхивает, представив насмешливый синий взгляд соседа Ромика Корчени. Конечно, он уже на второй курс техноложки перешёл. Она для него пигалица. Всё ухмылочки отпускает. Футы-нуты… павлин. Сашка звонко смеётся и крепче сжимает руль.

Её мысли возвращаются к дедушке.

Небольшого роста шустрый мужичок, весь просмолённый на горячем солнце, сморщенный, как чернослив, с синими искрами глаз и в красной бандане, он никогда не сидит на месте и выглядит намного живее тугодума лейтенанта.

Мужчины стоят у металлического стола, на котором несколько поколений ело, чинило сети, разделывало рыбу.

Сашка представила, как раскалился, что твоя сковородка, сейчас стол – можно яйца жарить, и вновь засмеялась.

Мужчины услышали звук мотора, и дед суетливо сложил вчетверо большой, похожий на старую газету, лист. «Интересно, что это у них? Может, места прикормленные?» Но пусть, ей всё равно, а вопрос застрял в голове. Однако она уже причалила и мешалась, желая помочь взрослым вытащить моторку подальше на песок.

Дед заглянул в переносной холодильник и в воздухе раздался победоносный крик:

– Ай да Шурочка, ай да умничка! Всё привезла, ничего не забыла. И Нюре низкий поклон. Пущай и побрешет когда, зато не жена, а – но пасаран – сказала – сделала.

Деда не ругался, зато употреблял какие-то смешные слова, как теперь. Саша не маленькая, могла узнать, что они обозначают, но чаще оставляла всё, как есть. Так веселее. Но пасаран —так но пасаран.

Фёдор Петрович повернулся к молчаливому напарнику:

– Не бойся, Мишаня, собаки, которая лает…

Девочка громко засмеялась. Она понимала, когда дед шутил. Мужики – старые приятели. Не один пуд соли съели. Дядя тоже знал, что Петрович без приколов – не человек.

– Шура, останешься на рыбалку? Юшки с костра наварю. Звёзды будем считать…, – он, щурясь лыбится щербатым ртом.

– Так бабуля звала обедать. Она окрошку собирается готовить, – внучка помнила наказ, но знала, что останется. Деда насквозь пропах тайнами и любил выделывать коленца… Вот, нате вам – запрещённая ночная рыбалка.

Дядя Миша спокойно, сидя на табуретке, выстругивал из ивовой ветки дудочку младшему сыну. Значит, всё в порядке. Приключение состоится…, и никто в округе не сварит рыбацкую уху вкуснее. «Ура-ура-ура!» – торжествовала про себя Сашка.

Ночь окутала землю. Девица отвоевала у мужчин спальник и теперь, как тарашка, пучила слипающиеся глаза на звёздный бал. Там легкомысленные кавалеры-кометы не могли дождаться мерцающих бриллиантами, вечно сомневающихся космических невест, и пролетали мимо.

В городе звёзды – просто любопытные соседи, а здесь – манящие миры. Как дедушка. Пришло вдруг на ум странное, но подходящее сравнение.

Вот нализался с дядькой и что наплёл. Мол, в давние времена на Каспии ходил грабить персов датский королевич. Воевал с ордынцами да местными казачьими атаманами. А после вроде как новую лоцию проложил и круто изменил жизненный маршрут.

Деда тыкал пальцем в истрёпанную карту волжских островов. Девять лет назад обменял её с нательным медальоном у астраханского бомжа. Пьянчужка, глядя на бутылку, кричал: «Малё даёшь! Чистое золёто. Давай ещё бутыльку!»

Дедушка смеялся: «Кой чёрт золото! да чтобы не спугнуть удачу, отдал две».

Горячим шептал на ухо, что скоро ужо найдёт остров пирата, а в одной из пещер – его сокровища.

«Ага, пещер там как раз видимо-невидимо – обязательно найдёт…»

Саша не в силах бороться со сном пробормотала: «Дедуня, хоть ты назюзюкался, я тебя всё равно люблю… и бабулю… и… маму».

На грани сонного морока Саше мнится, будто она ножиком с трудом разжала створки ржавого медальона и посмотрела на себя странно одетую. Прямое до пола платье из мягкой серой ткани под грудью перетянуто серебряным шнуром. Пышные рукава белой рубашки с круглым вырезом так же перехвачены в двух местах. На шее похожий, только новенький, блескучий медальон. Шёлковую головную накидку держит серебряный обруч с башенками. Кто-то синеглазый легко взял её руки в свои, и пара, смеясь, кружится и подпрыгивает.

По кругу несутся каменные стены, цветные окна, плывёт огонь свечей. Мельтешат мужские и женские лица: открытые рты, блестящие глаза…

Александру подхватил мир грёз. Унёс в диковинную страну, где хранятся преданья старины, в которой она ни много ни мало принцесса.

Глава 1

Пять с половиной веков до того у датского конунга Вильфреда Ольденбургского во дворце играли свадьбу. Отец выдавал замуж единственную дочь. Жалел её, как любой родитель: мала Гутрун, едва пятнадцать исполнилось. Не хотел расставаться, отправляя любимицу в чужую страну. Когда ещё повидаются?

Сам владыка пребывал в постоянных хлопотах о стране, в борьбе с внутренними противниками укрепления государственности – феодалами и подминавшими под себя датские земли католическими епископами. Высшая знать, на поддержку которой уповал король, расширяла свои владения, а захудалые дворы рвались получить патент на титул. Эти мужи суетились в тленном вместо того, чтобы объединиться и укрепить престол военными подвигами, как им и следовало поступать. Да ещё постоянная грызня со шведами за главенство на Балтике. Всё это кого угодно утомит. «Ох-хохо!.. И он не молодеет», – печалился Вильфред.

Но правителю должно, наступая на горло личным интересам и предпочтениям, смотреть шире. Волей-неволей приходится укреплять страну родственными связями с набирающим мощь голландским домом Нассау. Те в свою очередь роднились с испанскими Габсбургами. Такой факт нельзя игнорировать. И то, что слабоумного принца Зефа матушка герцогиня не смогла до сей поры пристроить и остепенить.

Вот поэтому старый конунг воспользовался нуждой соседей и пожертвовал любимой дочуркой, дабы Дания не затерялась в политической тени.

Альянс состоялся, и теперь короля мучила совесть: «Кому? Ну, кому, старик, ты отдал Гутрун?»

Принцу Зефу тридцать пять. Он не умён и падок на собачьи утехи. Нидерландский герцогский двор согласился на столь сомнительный брак – «Как это для них унизительно!» – со сдувшимися данами по причине далёкой от власти и денег. Некрепкого на передок сынка женили на датской красавице-принцессе в последней надежде уберечь наследника от шлюх и их страшных болезней.

Вильфред устал. Прикрыв ладонью глаза, он делал вид, что углублён в раздумья. На самом деле через щёлку меж пальцами рассматривал гостей.

Зеф перебрал пенного и скачет, что твой необъезженный жеребец. То в одном, то в другом тёмном углу залы раздаются удивлённые и оскорблённые возгласы дам. Румяный толстяк ловко щиплет зазевавшихся жинок за филейные места. Их захмелевшие супруги петушатся друг перед другом и не обращают внимания на чудачества вельможи.

Король смотрит, как к молодожёну, переваливаясь на кривых ножках, решительно направляется старый шут. Морщинистое лицо выражает крайнюю степень деловитости. «Сейчас будет розыгрыш», – отмечает равнодушно Его Величество.

Старый прохиндей, будто не замечая туши на своём пути, толкнул её. Опешивший аристократ, готовый дать отпор, обернулся к обидчику и замер. Низкорослик в одежде короля поманил кривым пальцем нагнуться. Зеф не осмелился противиться. Даже ему известен злобный и мстительный нрав королевского джокера. Рыцарю в ухо брызнула слюна и горячие уголья слов: «Пока кто-то щупает чужих курочек, его подружка подставляет зад другому петуху». Последние слова карлик прокричал, и гости захохотали. Пусть они пропустили главное, но положено смеяться.

С лица зятя сбежали все краски. Он похож на недоделанную куклу. Пустые глазницы и чёрный овал дыры на месте рта. Через мгновение щёки налились пурпуром, глаза забегали в поиске защиты от удара, рука порвала кружево воротника. Вильфред кивнул охране и сиятельного родственника усадили в кресло рядом. Поднесли кубок. Близость к королю и любимый напиток привели того в чувство.

Во дворце играют скрипки. Танцуют пары. Запах пота и гарь от свечей поднимаются сквозняком к створкам в высоких стенах и растворяются в морской свежести.

Владыке доложили, что сказал шут. Он движением пальцев отослал придворного. «Гутрун не настолько глупа, просто ядовитый гриб-гаер не терпит неподобающее поведение от других», – эта мысль развеселила венценосца.

За ним из-за колонны наблюдал, растягивая в гнусной улыбке толстые губы, довольный виновник скандальчика.

Праздник нескончаем. Не пьют и не танцуют несколько человек. Сын Карл – наследник престола. Достойный и надёжный муж. По левую руку от него умная и весьма непривлекательная супруга. Эти двое сейчас очень выгодно отличались от прочих гостей. «Карл зарабатывает очки», – думает отец.

Но он вовсе не против сына. Из того получится пусть недалёкий, не рисковый, зато надёжный хозяин двора. И дай боже, мир в стране продлится дольше, чем полгода.

Короля что-то тревожит, мысли скачут, как беспокойные волны. Дурак посеял сомнение, и владыка незаметно высматривает среди гостей дочь. Той давно не видать. Как не видно и Эйвинда. «Этого ещё не хватало!». Он кивнул начальнику стражи и жестом отправил наружу.

Гвардейцу слова не нужны, службу знает, поклонившись сюзерену, быстро выходит на крепостную стену.

Под ней, на зелёной траве пологой части холма, расстелили в несколько рядов полотна. В честь свадьбы правитель выставил угощение подданным. Хлебы, похлёбку, копчёную рыбу и пиво.

Дудкам, трещоткам и барабанам не перекрыть гам всеобщего веселья. Людские головы в танцевальном кругу похожи на подскакивающий горох в сите. В такой редкий день можно позабыть тяготы жизни. Мужчины, женщины и дети, как их пращуры-викинги, отдались простым радостям: обжорству и безудержному танцу.

Внизу, почти у самой воды, видна закутанная в плащ женская фигура в сопровождении охранника с фонарём. Пара медленно, огибая валуны, бредёт вдоль берега к месту, где каменная гряда начинает подниматься над уровнем моря. Там мерцал огонёк. Но с башни не видно, что там. Гвардеец прежде, чем спуститься, подождал некоторое время на площадке и заметил, что путники остановились…

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом