Демон притянул меня ближе, стиснул в объятьях, окружив теплом, жарко задышал в волосы, потеревшись о них щекой.
– Санни, моя Санни, вся – вся моя. Люблю.
Я подняла голову, подставляя ему губы:
– А ты весь мой.
– Всегда.
Поцелуй оглушил и ослепил. Снова. Заставил потеряться друг в друге, забыть о том, где мы, и зачем сюда явились. Только лёгкое свечение, разлившееся вдруг вокруг холма, вынудило нас разъединиться.
– Смотри, он чувствует! – обрадованно воскликнул Саул. – Он нас примет. Идём.
Держась за руки, мы взбежали на верхушку Бо-Хотара.
Никакого алтаря, который мне представлялся, тут не обнаружилось. Я даже успела немного разочароваться, но через минуту инкуб, раздвинув заросли жёсткой желтоватой травы, указал мне на небольшой заросший мхом камень. Вероятно, когда-то валун блистал снежной белизной, но за давностью лет и из-за сырости покрылся почти ровным слоем живого зелёного бархата. Расчистив выбитую в булыжнике руну, демон отодвинулся от меня и опасливо выдохнул, сглотнул и поднял взгляд.
– Вот. На месте.
– А ты думал, он мог пропасть? – искренне удивилась я.
– Что? А, нет. Просто… я много раз поднимался сюда, но никогда не решался тронуть… даже не подходил близко, – его глаза сверкнули. – Слишком много надежд.
– Ты получишь, что желаешь, – подмигнула ему я.
– Я… знаю. Санни… только…
– Что такое?
– Я боюсь за тебя. Я никогда не делал…
– Само собой, – кивнула я, – иначе б мы здесь не были. Ну, то есть были бы, – поправилась я, – но только по одной причине.
– Я не смогу дать тебе ничего равного, – прошептал демон.
– Ты будешь любить и хранить меня вечно, ты обещал, – я хихикнула. – Вечно! Только представить – целый высший демон в моём собственном распоряжении, а? Мой личный Тёмный принц.
– Дурочка, – он снова вздохнул. – Я буду у тебя и так… без…
– Но по-другому, разве нет?
– Наверное. Я так предполагаю. Не с чем сравнить, сама понимаешь, малышка.
– Всё я понимаю. И я вовсе не малышка уже.
– О, я заметил, поверь, – ухмылка вышла совершенно ослепительной. – И всё же, как человек, ты совсем юна.
– Я – не человек. Не просто человек. Я – ведьма. Доставай уже свою игрушку, хватит тянуть. Я решила, что отдам тебе её, и нечего тут больше обсуждать. Это справедливо. Каждый вправе иметь душу. В конце концов, мне-то зачем столько, а?
– А это ты у Сатаны спроси.
– Спрашивала. Дядюшка только хохочет.
– Да уж, он такой. Ладно, раз ты говоришь…
Медленно, с опаской Саул вынул из-за пазухи тёмный кинжал с кривым серповидным лезвием и костяной рукоятью, инкрустированной камнями. Тёмно-красные кабошоны в окружающем нас голубоватом свете казались жидкими. Испещрённый травлёными узорами металл, наоборот, будто втягивал этот свет, пожирал его, оставляя после облачко тьмы.
Я невольно отпрянула: все девять душ разом заледенели от вида ритуального оружия, знакомого по описаниям, но впервые увиденного вживую.
Демон, заметив моё движение, тоже отшатнулся, отодвигая нож подальше.
– Сан… я… пожалуй, ещё не время для тебя.
– Но для тебя – да, – возразила я, – я же вижу.
В глазах демона явственно мешались страх, жалость и жгучее желание заполучить наконец то, чем он так жаждал обладать. Не знаю, какие силы позволяли ему сдерживаться, не кинувшись на меня немедленно. Я осторожно протянула руку, коснулась своими ледяными пальцами его горячей ладони.
– Всё получится. Не жди. Начинай.
Уже через пару мгновений я пожалела, что согласилась: боль подвергает сомнению даже самые обдуманные, выпестованные решения. Даже самые верные решения.
Одна из душ вышла к камню на призывающее её заклинание так легко, будто проделывала это каждый день. Всего лишь бесформенный сгусток энергии, едва различимый даже нашим магическим зрением, а поди ж ты, насколько ценный… определяющий всё… пусть и не в моём случае, но…
Слова заклятия текли и текли, срываясь с губ демона, вспыхивая искрами и оплетая душу огненной сетью, привязывая её к алтарю. Валун светился молочно-белым, руна на нём потемнела, став похожей на провал внутрь, куда-то к центру холма. Лагох в руках Саула пылал алым, факелом освещая наши лица.
Последний звук – и я увидела тонкую нить, тянущуюся от моего сердца к вышедшей наружу душе, красную с золотом, сияющую. Я нашла в себе силы кивнуть.
Демон коснулся алтаря кончиком лезвия и потянулся ко мне. Я видела эту короткую задержку – последнее сомнение, но жажда пересилила. Он взмахнул кинжалом, отсекая девятую часть моего «я». Клянусь, я слышала звон, словно лопнула струна на арфе. Звон, отдавшийся во всём теле и принёсший боль.
Наверное, я кричала. Наверное, нас слышали в обоих мирах. Не помню.
В памяти осталась только всепоглощающая боль без конца и края, выворачивающая наизнанку, рвущая на части. Впрочем, от меня и отрывали часть. Вернее, отрезали.
На самом краешке сознания мелькал образ любимого: растрёпанные светлые волосы, закатившиеся тёмные глаза, чёрная рубашка, подсвеченная цветными сполохами, вознесённый вверх серповидный клинок, по которому с алтаря перетекает в демона крохотная неприкаянная душа. Чья-то душа, бывшая когда-то, вероятно, ужасно грязной – иные к Сатане не попадают – столь ужасной, что все её жизненные «наросты» спилили, оставив только чистый костяк, самую суть, искру настоящей жизни. Ничейная белая душа, подаренная правителем Тёмного мира маленькой девочке, ничем не заслужившей подобного, просто появившейся на свет.
Заслужил ли душу демон?
Мой демон – несомненно. Раз уж высшие силы оставили для «пустых» такую лазейку, то кто, как не он?
О моём даре ему я не жалела ни тогда, ни теперь, несмотря ни на что. Какие-то вещи просто правильны, и всё на этом.
Боль утихла столь же быстро, как и явилась.
Мы очнулись одновременно.
Честно сказать, я не ощущала в себе сколько-нибудь сильных изменений. Я знала, что потеряла одну из врученных мне душ, но именно, что знала. Это даже было не сравнить с тем, как порезать палец: последнее гораздо чувствительнее, серьёзно.
Нет, повторить пережитое – увольте. Но в целом… разговоров-то…
Саул… ну, я не заметила и в нём особых изменений: всё такой-же инкуб, всё такой же взгляд…
– Так вот, каково это… – прошептал он благоговейно, вслушиваясь в себя. И у вас это есть… всё время. Ты даже не представляешь…
– Не представляю, – я развела руками, окончательно придя в себя. – Может, ты, наконец, расскажешь?
– Это… не описать. Я… чувствую себя целым. Да, именно! Целым, понимаешь? – он вскочил, хватая меня за руки и притягивая к себе, кружа нас вокруг алтаря. – Впервые я перестал быть пустым, когда ты стала моей, а теперь… теперь это навсегда!
Я сбилась с шага, вынудив инкуба остановиться.
– И теперь? – сердце вдруг перепугано затрепыхалось: что, если на этом всё? Что, если он передумал, и я сама ему теперь без надобности?
– Любимая? Что такое? – он коснулся моего лица, вглядываясь в глаза. – Ты? Нет! Не смей передумать! Я всё тот же, Санни, клянусь. Ничего не изменится для нас с тобой, – Саул бухнулся на колени, не отпуская моих ладошек, целуя тыльную сторону кистей; голос его звучал умоляюще. – Скажи это ещё раз. Прямо тут. Бо-Хотар скрепит наш союз. Скажи, – он глубоко вдохнул и выпалил: – Сатаниэль, станешь ли ты моей женой?
Что я могла ответить, глупая влюблённая девчонка?
Мы стали супругами там, на холме творения.
Старый алтарь принял нашу жертву: немного смешавшейся крови, пролившейся во всё ещё зияющую трещину руны, наши клятвы, биение наших сердец. Валун сверкнул раз и медленно угас. На его вершине из ниоткуда появились кольцо и серёжка чернёного серебра: и то, и другое украшало по маленькому кровавому рубину.
Вдевая серьгу мне в ухо, Саул казался довольным даже больше, чем после обретения души.
– Ну вот, любимая, теперь мы вместе навеки.
Нагло врал, сволочь. Не так уж много времени потребовалось ему, чтобы нарушить клятвы.
Глава 5
Блинчики! Вот же, зараза!
Блинчики с черникой и стаканом молока на завтрак – за это я готова была и душу продать.
Впрочем, этому паразиту она без надобности: одну я ему подарила просто так (нет, ну, блинчики демонюка пёк мне и раньше, но я не из-за них, честно… почти).
Я успела принять душ, переодеться в лёгкое платье-балахон нежно-лимонного цвета, всё в мелких голубых незабудках, и теперь стояла на пороге спальни, глядя в кухню и борясь с собой. Инкуб, определённо, тоже освежился и, напевая, пританцовывал у плиты: горка ровных поджаренных солнышек на тарелке возле него всё росла.
Чёрт, конечно же, блинчики от Саула всегда победят. Плоть слаба… чёрт! А какой запах!
– А, жёнушка, вот и ты, – бросил он через плечо, не соизволив обернуться, – усаживайся и ни в чём себе не отказывай. Завтрак почти готов. Только сока мне плесни, будь добра.
Я хотела огрызнуться, сказав, чтоб он подавился своим завтраком и вообще, но, ясное дело, не смогла устоять. Я прошла в гостиную и плюхнулась на стул, безуспешно пытаясь скрыть голодное урчание в животе.
– Так и знал, что нужно сообразить покушать. Ты, пока не поешь, бываешь совершенно невыносимой, – не преминул заметить Саул.
Ну, тут согласна, даже возмущаться бессмысленно.
Он затушил огонь, отставил сковороду в сторону, повернулся, подошёл и уселся с противоположной стороны стола. Трогать меня инкуб больше не пытался… пока.
– Нет, положительно, я сильно продвинулся в выпечке, – заявил он, набив рот и даже не успев прожевать. – И черника в здешних лесах замечательная. Ты ешь, а то вдруг я разойдусь. М-м… – снова протянул демон и причмокнул.
Сглотнув слюну, я помедлила и принялась за еду, стараясь не набрасываться на неё, как голодный орк. Святая Игналия, как же вкусно! В меру сладко, и свежо, и пряно. Дьявол! Хорошо, пожалуй, что мы расстались так быстро, а то б к нынешнему дню я в двери не пролезала с такой кормёжкой… такой кормёжкой каждый день… только для меня… собственноручно приготовленной… с любо… Э, нет, стоп, размечталась!
Прикончив пятый блинчик (и с сомнением косясь на шестой), я допила молоко и откинулась на спинку стула. Спасибо, не икнула от сытости. Муженёк, конечно, меня разную видел, но всё-таки неприлично. Он, кстати, умудрялся есть одновременно жадно и элегантно, так, что хотелось либо присоединиться к нему, либо слопать его самого. Демон, чтоб его.
– Итак, что по тому делу? Какие мысли? Собственно, какой помощи ты от меня требуешь?
Саул отставил тарелку, ухмыльнулся, стрельнув на меня глазами.
– Я не требую, милая, я прошу… покорнейше…
Я прыснула. Покорнейше, тоже мне. Тёмный высший упрашивает… хотя, он же инкуб, так что в некоторых играх вполне мог бы… подчинённый… готовый на всё… Ох, ты ж! Опять меня понесло. Дьявольская сила! И острая нехватка интима несколько лет, что уж.
– Не имеет значения. Рассказывай, что планируешь предпринять?
Он отпил молока, облизал оставшийся над верхней губой след, вздохнул. Растерянно вздохнул.
Так, дело серьёзное: что-что, а растерянность – не то описание, что применимо к демону. Любому демону, не говоря уж о принце. Нет, Азуин, лагох – всё это весьма проблемно, но инкуба беспокоит и что-то ещё.
– Смотри, – начал он, – я не уверен в том, что делать, честно говорю. И дня ещё не прошло, как меня в это впутали: некогда было строить грандиозные планы. Да даже просто продуманные планы, сама должна понимать.
Я пожала плечами: что есть, то есть. А он продолжил:
– Начнём с фактов: по-моему, это разумно. А факты у нас такие. Статуэтка украдена. Украдена из хорошо защищённого места в университете, это раз. Два, со слов Зулины, есть улики – отметины у того защищённого места, указывающие на мой род. Га-ар-рах. То есть вор – демон. Твоя подружка сказала, что высокий демон. Она не уточнила, откуда им известно. Предположу, что «стражи» зафиксировали кого-то, где никого не должно было быть, но это неважно. Высокий. Примем как факт. Три, вор, вероятно, связан с делишками профессора Мавинуса, что тот проворачивал под моим носом в «Элизиуме». Весь этот обмен сведениями, эльфийские деньги, всплывший в итоге на свет лагох. Кстати, лагох – это четыре. Штука редкая и, даже если с делом Азуина непосредственно она не связана, тот, кто её достал, определённо, не первый встречный. Почти наверняка он из Тёмного мира, а не Мира -основы.
– Вписывается в версию о демоне, а? И о тебе тоже, кстати: ты уже один раз такой сумел достать. А, может, и не один? – не удержалась от подначки я.
Саул покачал головой.
– Санни, не приплетай. Да, я мог достать лагох. И повторно тоже. Только зачем? Обменять у профессора на информацию? – он скривился. – Фу, я что, похож на дешёвку? Или, может, я сам книжек читать не умею? У меня была – и есть – вечность, чтоб изучить в разы больше, чем любой человек раскопает за всю жизнь. Если б я захотел, само собой. Но зачем? Зачем бы мне такая информация?
– Она касается дракона, – отметила я. – Точнее же ты не знаешь? Полагаю, Эрчин с Зу не соизволили выложить тебе все свои исследования в сборе, а?
Инкуб кивнул.
– Нет, всё в общих чертах.
– Да уж, негусто. Что ещё?
– В баре они нашли энциклопедию о драконах – что ерунда, и – что гораздо более значимо – какой-то кусочек, по их словам, осколок от фигурки Изумрудного Азуина. Я не вглядывался. Что-то зелёное, эмалевое, да. Тут не спорю. И если это – пятое – правда частичка краденного, то вот вопрос: он попал в мой кабинет случайно или его подбросили? – он нахмурился, поднялся со стула и заходил по комнате, жестикулируя. – Не представляю, кто б хотел меня подставить и для чего. Я не претендую на высокие посты. Дорожку, вроде, никому в последнее время не переходил…
