Условия приема в Стенфордский университет ничем не отличаются от приема в другие высшие учебные заведения страны. Абитуриент, в качестве первого шага сдает комплексный экзамен в объеме всей общеобразовательной школы. Затем представляет в университет рекомендации трех школьных преподавателей, заполняет специальную анкету, содержащую кроме данных о себе, много тестов и сдает экзамен по сочинению. Если этот путь пройден беспрепятственно, то он становится студентом.
Учеба в университете требует значительно большего напряжения моральных и физических сил, чем в школе. Неуспевающего студента, несмотря на аккуратно вносимую плату за обучение, никто держать не будет. Видимо, этим объясняется отчасти и тот факт, что из университета специалисты выходят вполне подготовленными для работы на производстве, в научно-исследовательских учреждениях, фирмах и кампаниях.
Содержание университетов обходится недешево, хотя и обеспечивается взносами за учебу в размере 10—15 тысяч в год со студента[4 - На основании данных 1988 года.], а также за счет личных пожертвований и путем вложения крупных сумм представителями деловых кругов, которые хотят видеть в каждом выпускнике специалиста высокого класса. К сказанному следует добавить, что в большинстве университетов, в том числе Стэнфордском, с незапамятных времен читается специальный курс по организации и управлению экономикой. Мы же только разворачиваем эту работу и в 1988 году, наконец, создали курсовую сеть по подготовке менеджеров – руководителей производства.
В большинстве американских университетов имеются курсы по изучению русского языка. Стэнфорд же является одним из ведущих советологических центров. Здесь студенты постигают не только язык, но и литературу, русскую и советскую, современные общественные науки. Нам говорили, не скрывая сожаления, что знания многих преподавателей-советологов – людей разных политических взглядов и убеждений нуждаются в существенном обновлении и, этой цели могли бы с успехом служить расширение контактов с советскими обществоведами, историками, языковедами, литераторами, журналистами, деятелями науки, культуры и искусства. Отрадно было слышать, что американцы хотят знать больше о Советском Союзе, усилить взаимную информацию.
Предложения о расширении прямого обмена между двумя странами за счет дальнейшего развития народной дипломатии кажутся не лишенными смысла. Одно из мнений на этот счет принадлежит главному редактору американской газеты «Айдахониан дейли ньюс» Джеймсу Шелледи: «…прежде чем высказывать какие-либо суждения о советской стране, каждому американцу нужно побывать в России, а каждому советскому гражданину стоит тоже приехать на какое-то время в США. Удайся нам такой массовый обмен, значительные разногласия между нашими двумя странами развеялись бы». («МН» №27, 3 июля 88 г).
Толковая мысль. В последующие годы она будет в известной степени материализована.
Местом паломничества посетителей и студентов Стэнфордского университета стал музей искусств с расположенной под открытым небом площадкой скульптуры. К сожалению, представленная экспозиция картин невелика, тем не менее, она в состоянии дать общее представление об основных эпохах мирового искусства. Вход за мизерную плату вполне по карману самым несостоятельным студентам, а в университете есть и такие. Попутно замечу, что малоимущим, но с отличными показателями, студентам выплачивается стипендия, а учеба становится бесплатной. Для тех студентов, чьи семьи не могут оплачивать полный взнос, даются льготы с последующим погашением задолженности.
В светлых помещениях музея вместе с картинами выставлены копии скульптур Родена. Всеобщее внимание привлекает горельефная экспозиция «Врата ада», навеянная Родену «Божественной комедией» Данте. Другие скульптуры, возвышающиеся на пьедесталах, несмотря на иссиня-угольный цвет, не кажутся громоздкими и завораживают выразительностью и экспрессией, свойственными творчеству великого мастера.
Несколько слов о студенческой, больнице. Она оставила неизгладимое впечатление и прежде всего своей технической насыщенностью – оборудована по последнему слову техники буквально. Здесь компьютеры полностью освободили послеоперационных сестер от изнуряющей беготни по палатам. Сидя у пульта, они имеют возможность постоянно следить за состоянием больных на экране. Кроме того, к ним стекается вся сиюминутная информация. Врач приглашается только в случае появления отклонений от ожидаемых показателей. Припоминается бытовавшее в послевоенные годы выражение: «Техника на грани фантастики». Теперь пришла пора менять на новое: «Техника за пределами возможного». Не с их точки зрения, к сожалению, а с нашей.
Посещение Стэнфорда запомнилось надолго.
Чтобы завершить размышления об американцах, обратимся к наиболее уязвимой части населения – людям пожилого возраста. Пенсионеры и инвалиды в Америке на особом положении. Известно, страна, которая не заботится о престарелых, нетрудоспособных и больных – не имеет будущего. В Америке заботятся и по этому показателю будущее несомненно есть. Тот, кто заработал пенсию, пусть самую низкую, живет по американским меркам более, чем сносно. Получателями пенсий являются лица, достигшие 65 лет и имеющие полный страховой стаж. Размер пенсии зависит от среднегодовой зарплаты за 28 лет работы[5 - АИФ №35, 2.09.88 г.]. Поэтому каждый работающий, он же потенциальный пенсионер, стремится трудиться только с полным напряжением сил, чтобы получать ежегодную надбавку к жалованию. Если пенсионер сумел скопить денег, а об этом заботятся страховые компании, значит его старость обеспечена настолько, что он может позволить себе поездку в Европу, либо в пятидесятый штат – на Гавайи. В общем пенсионеры практически ни в чем себе не отказывают, уж во фруктах и овощах тем более. Обычно их страшит другое – одиночество.
Мы разговаривали с такими людьми, их глаза потускнели, исчез интерес к жизни. Оставшись в конце концов без работы, а потом и без спутника, с которым прожиты годы, они испытывали постоянное, гнетущее чувство одиночества. Даже в домах для престарелых, где к пожилым людям проявляется повышенное внимание, душевная тоска их не покидает. Попасть в такие дома не просто, но при соблюдении некоторых формальностей, можно.
Мы побывали в одном таком пансионате для престарелых в городе Поло Алто. Это внушительных размеров трехэтажное здание в виде прямоугольника с довольно большим внутренним пространством, превращенным в сквер, который служит местом отдыха проживающим. Всюду шезлонги под пестрыми зонтами, клумбы в цветах, развесистые деревья, беседки с удобными креслами. Все здесь сделано с любовью, желанием скрасить жизнь престарелым людям.
В доме постоянно дежурит медицинская сестра, а в квартире каждого жильца у кровати и в ванной комнате – кнопка для ее вызова. Одинокие проживают в однокомнатных, а семейные – в двухкомнатных квартирах. Со взрослыми детьми никто жить не может, логика проста: если хотите жить вместе – значит вы не одиноки, поэтому выселяйтесь. В каждой квартире – встроенный шкаф, кровать, телевизор, ванная и небольшая, полностью оборудованная кухня. Нет желания готовить самому – пожалуйте в ресторан. Правда помещение больше напоминает наши столовые в домах отдыха и санаториях, без роскоши, но чистота, свежие цветы на столах, рассчитанных на четверых, белоснежные скатерти создают уют, располагают к хорошему настроению. Ресторан работает в отведенные для приема пищи часы. На обед приходят, как правило, все, а на завтрак и ужин редко: оставшуюся от обильного обеда еду можно взять с собой, для чего в ресторане всегда предложат бумажную посуду. Это выгодно.
В домах для престарелых получают квартиры и эмигранты, достигшие пенсионного возраста. При входе в холл – дежурная консьержка. Рядом с холлом – небольшая библиотека и комната отдыха. Лифты развозят жильцов и гостей по этажам, коридорная система по периметру дома очень удобна для общения. Эмигрантам жить труднее: мешает слабое знание языка. Хотя для них организованы специальные курсы и даже выплачиваются в качестве премиальных небольшие суммы за успехи, рвения в учебе никто не проявляет по причине преклонных лет.
Следует отметить, что отношение официальных властей к эмигрантам, в том числе из СССР, более, чем милосердное: не проработав в стране, что называется, ни часу, они тем не менее получают пособие. Размеры его не велики, но, принимая во внимание умеренные потребности и возраст, оно позволяет жить вполне прилично. Часть пособия уходит на оплату квартиры, другую же, большую, оплачивают органы социального обеспечения. Если вдруг потребуется госпитализация – оплату за уход, возможную операцию и пребывание в больнице также берет на себя соцобеспечение, либо благотворительные организации.
По американской статистике такие семьи живут ниже официально установленной черты бедности, поэтому благотворительные организации, церкви, религиозные общины принимают живое участие в их судьбе; бездомные тоже находятся на их попечении, бесплатно получая, к примеру, горячую пищу, обувь и одежду.
Мы видели, какие добротные вещи перепадают людям, живущим на пособие; проявив интерес, мы узнали, что благотворительные организации, принимая в качестве пожертвований от различных кампаний вышедшую из моды одежду, письменно это подтверждают, что дает кампаниям право на неуплату налогов с этих товаров. Так компенсируются затраты на неходовые товары, ибо процент налога с кампании, как было отмечено, очень высок. При таком решении вопроса в выигрыше все.
В Америке с состраданием относятся к инвалидам, уважают старость. Для тех и других на общественном транспорте – скидка. Для инвалидов на автобусах сделано специальное приспособление. Оно позволяет растягивать ступеньки в площадку, затем опускать ее до тротуара. Инвалид наезжает коляской и его, как домкратом, поднимают в салон. Нажатие рычага – и площадка снова превращается в ступеньки. В Калифорнии мы видели коляски только на электрической тяге. Они бесшумны и послушны в управлении, сооруженном в подлокотниках кресла. Удобства ожидают инвалидов на улицах, где для них сделаны специальные дорожки, а в магазинах – съезды.
Для людей престарелых в ряде Штатов существует скидка на посещение зрелищ. Льгота помогает пенсионерам чаще бывать в театрах, где билеты особенно дороги.
Однако, не обошлось без парадокса: в общественном транспорте, например, уступать места престарелым людям не принято. Видимо действует правило: раз я оплатил проезд, включая место для сидения, то, извините, буду сидеть. Это мое право.
Как бы там ни было, пенсионерам, лицам преклонного возраста и инвалидам в Америке жить достаточно сносно, а многим, кто заблаговременно позаботился о старости – просто хорошо. Причина в том, что они постоянно ощущают на себе внимание и поддержку общества.
Гришина правда
Заканчивалась вторая неделя нашего пребывания в Калифорнии, когда, наконец, мы решили объявить отдых от экскурсий, ставших чем-то вроде повседневной работы. Надо было переварить впечатления от Сан-Хосе, изученном нами досконально, и от поездки в Сан-Франциско, которая помогла лучше увидеть многие стороны жизни Америки.
День клонился к закату, и Женя прочно устроилась у телевизора, мы с Гришей уединились в столовой. Зная мою слабость к пиву, он выставил батарею бутылок, и стал, как всегда, с улыбкой наблюдать, как я потягиваю душистый напиток. Гриша не пил пива, он вообще не употреблял ничего спиртного, заботясь о своем здоровье – бегал по утрам и плавал в бассейне, который был рядом с домом. Ситуация располагала к откровению, и я спросил:
– Гриша, как все-таки ты решился покинуть СССР навсегда?
– Решился? Почему решился, – переспросил он, подняв брови. – Да это была сокровенная мечта еще со школьной скамьи!
Улыбка исчезла с его лица, и я услышал прямодушный рассказ, поразивший меня своей неповторимой искренностью.
– Вы не поверите, но я мечтал об Америке с юных лет. Выучил самостоятельно английский: был уверен, что пригодится, наверное, преподаватель знал хуже. Да и по остальным предметам затруднений не испытывал. Однако больше любил точные науки – математику, физику, в увлечении математикой отдыхал душой, погружаясь в интересовавший меня мир, где мог сколько угодно размышлять, даже фантазировать.
С соучениками сближался трудно. Очень близких друзей практически не было. Такому другу надо было доверяться во всем, а я не мог, так как желание уехать было тайной, которой владел я один.
Потом был институт, в котором учился с полной отдачей, чтобы быть замеченным. Но нет, никого не взволновало ни мое увлечение математикой, ни попытка реализовать кое-какие идеи в электронике, которой отдавал предпочтение.
Тогда решил защищать диссертацию. Думал, со званием «кандидата» будет проще решать многие научные проблемы. С трудом перевелся в Москву, поступил в аспирантуру, выдержал все экзамены с наивысшим балом. Благодаря этому вопрос о моем еврейском происхождении уже не был актуален.
Надо сказать, что в тот период судьба отнеслась ко мне на редкость благосклонно: она свела меня с удивительным человеком, обладавшим действительно государственным умом, ясно понимавшим психологию коммунистического режима, природу советского строя, с его неспособностью решать острейшие экономические и социальные проблемы, это – покойный муж Жени. Он очень поддержал меня, а после защиты диссертации помог с трудоустройством. Я всегда буду благодарен ему и Жене, которые оказались рядом в самые трудные времена моей жизни.
Гриша глубоко вздохнул, видно не просто давалось ему это откровение, и продолжал, все более поражавший меня рассказ:
– Уже будучи на работе, я убедился, что мои замыслы никого не трогают. Удалось самостоятельно подготовить научный труд. Когда взял уже изданную книгу в руки, увидел себя последним в перечне фамилий, оказавшихся в числе авторов. Было противно, но отнесся спокойно, без эмоций: знал, с кем работал. Так было принято на всех уровнях и это действовало на меня особенно болезненно. Я, конечно, ничего изменить не мог, но и продолжать такую жизнь уже был не в состоянии; что меня окружало – ложь, фальшь, фарисейство? Бесстыжее вранье было во всем – ив наших бесконечных успехах по повышению благосостояния трудящихся, и в «заботе» партии и правительства о простых людях, и в экономических показателях, которые вот-вот превзойдут американские. Славили только Сталина, партию.
Ложь проникла во все поры нашей жизни. Свобода слова? Чудовищное вранье! Попробуй покритикуй явного мерзавца из номенклатурного ряда! Судебная система? Такая же: преследование инакомыслящих могло начаться в любой момент по указке сверху или по собственной инициативе. Избирательные компании превратились в насмешку, потому что обеспечивали выборы угодных властям, а не тех, кто достоин. Кругом фальшь! А, чтобы верили – вселяли в души людей страх. От него коченели мозги, страх парализовал, превращал в послушное стадо. Непокорных ожидали тюрьмы, лагеря, психушки, судьба диссидентов.
Я вам скажу больше. Сталин уничтожил Советский Союз. Да, да, именно он уничтожил как организм. Все перекроил на свой лад. Вспомните, какой постулат в фашистской германии был священным? – «Один народ. Одна империя. Один фюрер». Что здесь противоречит сталинскому постулату? Как две капли воды!
Сталин воспитал советского человека таким, при котором он всегда выглядел великим вождем, богом на земле. А сколько миллионов жизней этот бог погубил до войны, разорив деревню, уничтожив интеллигенцию, командные кадры в армии и на флоте? А в Великую Отечественную, бездарно вмешиваясь в руководство операциями? А геноцид чеченцев, ингушей, крымских татар, немцев Поволжья, евреев?
Друг мой, ведь все это было освящено гением Сталина. Какой чудовищный фарс!
Сталин отравил соотечественников ядом партийной пропаганды, превратил советского человека в восторженного дикаря, который получал любую духовную пищу не только пережеванной, но и переваренной! У меня это вызывало тошноту.
Я родился и вырос в Азербайджане. Баку мой родной город, и хорошо знаю разницу в отношении к русскому и азербайджанцу, утверждаю, что в стране провозглашался интернационализм только на словах. На деле – шовинизм, национальное чванство, помните лозунги партии: «человек – человеку друг товарищ и брат!», «Россия – старший брат» и т. д. О каком братстве речь? Когда у нас была такая братская коммуна? В союзных республиках первыми секретарями ЦК компартий были национальные кадры, для проформы, а вторыми – русские, для руководства и контроля! это как, по-братски? не было откровения. Вместо него – зависть, наушничество, подсиживание. Меня, математика, но еврея по национальности, допускали к работе только до определенного уровня служебной лестницы. А выше – табу! Пятый пункт! И это братство? Все ложь от начала до конца.
А взять атмосферу, в которой мы работали? Из нас лепили усредненную личность, с усредненной зарплатой и усредненным мышлением. Люди бездельничали, а кто мог их упрекнуть? Да никто, потому что подхалимы, льстецы были на всех уровнях, и задача то у них была одна – восхвалять эту самую власть, которая подкармливала их из закрытых распределителей, бесплатными путевками на курорты, обустроенными квартирами и персональными автомобилями, это был грандиозный сумасшедший дом: умных, порядочных людей затирали карьеристы и приспособленцы. Как здесь можно было оставаться, с кем жить, с фарисеями, политическими проститутками?
Меня гнало из страны даже не унижение, как еврея, как человека второго сорта, хотя я испытал на себе все последствия государственного антисемитизма. Меня выталкивала система! Я задыхался в условиях чудовищного бюрократизма, был творчески скован. Я хотел, чтобы во мне видели личность, считались с моим мнением, но вокруг была пустота, и я думал об Америке. Я думал о ней постоянно. Она привлекала меня творческой вольницей. Я рассчитывал там осуществить некоторые идеи, которые по моим расчетам должны были заинтересовать кампании по производству компьютерной техники и получить статус человека, имеющего права не только на идеи, но и на их реализацию.
Я ждал своего часа и, когда в начале семидесятых стали выпускать евреев за границу, незамедлительно воспользовался своим правом.
Никто из знакомых ребят меня проводить не решился: привычный страх оказался сильнее обыкновенных человеческих отношений. Но я не в обиде: знал, как это могло обернуться против них.
Когда пересек государственную границу, – первый раз вздохнул полной грудью. Понимал, что трудности только начинаются, но они будут совсем иными. Их преодоление будет зависеть от меня одного. Но главное свершилось: я был свободен!
Почти тридцать лет как я американский гражданин. Я счастлив, что сумел осуществить многие замыслы, кстати, не реализованные в Союзе не по собственной вине. Я доволен своей страной и своей судьбой. У меня есть все, чтобы нормально трудиться и хорошо жить. Сейчас я откровенно могу сказать, что достиг цели, о которой мечтал. Большего мне не надо.
Африка по-американски
Американцы умеют не только хорошо работать, но и весело отдыхать. Гриша предоставил нам возможность не только убедиться в этом, но и самим поучаствовать в развлечениях рядовых граждан Америки. В один из дней он предложил посетить центр увеселений «Марине Ворлд» под Оклендом.
– Вам понравится. Вот увидите, – сказал он весело, выводя машину из гаража.
На сей раз нас в автомобиле было не трое, как обычно, а четверо: в поездку Гриша пригласил спутницу, о которой мы до этой поры даже не слышали. Банни оказалась милейшей, общительной женщиной средних лет, хороша собой и с превосходным характером, который, вероятно, сыграл важную для Гриши роль в выборе Банни на амплуа хозяйки дома. Действительно, они поженились вскоре после нашего отъезда и продолжают жить в согласии и любви. Дай им Бог.
Банни щебетала без умолку, втягивая меня в активную беседу, которую я не мог поддерживать в предложенном темпе и все время просил ее говорить медленней. Однако мои просьбы ни к чему не приводили: темперамент Банни рвался наружу, и она горела желанием как можно больше сообщить мне интересных новостей из жизни американцев и о предстоящей встрече с Африкой.
Между тем, по мере приближения к конечному пункту, движение автомобилей замедлилось. Импозантный полицейский – яркий представитель черного континента, рвал тугую кишку автомобилей на части, направляя машины в разные стороны огромной стоянки. Когда дошла очередь до нас, Гриша самостоятельно решил все проблемы: он сам увидел просвет между «Крайслером» и «Фордом» и юркнул на свободное место. Полицейский хотел загнать нас намного дальше, но спорить не стал.
Припарковавшись, мы с легким сердцем пошли к главному входу. Работало несколько касс и очередей не возникало. У одной из них я и жена еще раз оценили выгоду пожилого возраста: за вход с нас взяли ровно половину того, что полагается с каждого моложе 65 лет. И все же я с завистью проводил глазами молодую пару, только что уплатившую без скидки на старость, и подумал, что переплатил бы вчетверо, лишь бы встретить гетевского Мефистофеля и запродать душу на условиях доктора Фауста. Увы, ни одного дьявола поблизости не было, видимо, все перешли на более выгодную работу…
В тот чудный день на разных зрелищных площадках американской Африки нам показали превосходную дрессуру разнообразных животных. На небольшой площадке перед холмиком, на котором, как им хотелось, расположились зрители, собачки разыгрывали сценку из школьной жизни. Каждая из них лихо отвечала выученный урок и делала это вполне самостоятельно: дрессировщик был при этом зрителем.
Потом путеводитель пригласил нас на начало представления с тиграми. У подножья амфитеатра, где мы сели уже на скамьи, стояла клетка, которую заполнило многочисленное семейство тигров, это была отличная цирковая работа, но ощущения новизны номер не вызвал: в своих цирках мы видели дрессуру и получше. Но был аттракцион, который потряс, что называется, до основания. Это были дельфины и касатки – вечные смертельные враги. Но что они выделывали! Способности этих разумных животных хорошо известны, но где предел их возможностям? Мы были буквально ошеломлены каскадом трюков жителей океана. Точкой наивысшего напряжения был трюк, когда дрессировщик верхом на свирепой касатке сделал несколько кругов по бассейну. Затем огромное животное бережно высадило своего повелителя на площадку, а само, балансируя на хвосте, «обошло» водоем по кругу, приблизилось к краю бассейна и неожиданно плюхнулось в воду. Раздался визг, и половина ошеломленных зрителей оказалась облитой с ног до головы. Наверное, чтобы помнили эту встречу.
Женя была настолько потрясена увиденным, что какое-то время молчала, а потом, порывисто взяв меня за руку, выпалила:
– Надо же, животные, а как понимают по-английски!
В праздничном настроении мы обошли всю территорию Африки, ощутили зной пустынь, запахи джунглей под огромным стеклянным куполом, там же полюбовались полетом тропических бабочек. Потом был аквариум с жителями Тихого океана. Меня упрашивали проехаться на выбор – на слоне или верблюде, но я мужественно отказался, сославшись на то, что все привык делать в компании. Меня не поняли, но я об этом не жалею.
Завершился этот необычный день ярким праздником на водном стадионе, где мимо трибун проносились на водных лыжах спортсмены, на ходу составляя четырехъярусные живые этажерки, совершались групповые сальто-мортале с трамплина. А в конце представления каскадер на дельтаплане исполнил полет на высоте 300 метров, откуда спикировал на зрителей, вызвав у слабонервных вопль ужаса.
Да, ничего не скажешь, американцы умеют развлекаться.
После трудовой недели нужна разрядка, отдых, и организаторы шоу-бизнеса это учитывают. «Африка в США» лишь один из разнообразных видов зрелищного бизнеса, таких как Диснейленд в Лос-Анжелесе, Диснейуорлд во Флориде, многочисленные дельфинарии и другие комплексы массового отдыха. Заплатив оптом за целый день развлечений, американцы думают только о зрелищах, которые их ожидают. Здесь нет дорогих ресторанов, закусочных со спиртным: трезвость – закон отдыха. Вообще, к любителям выпить отношение у американцев резко отрицательное. Людям «под шефе» в публичные места путь заказан, да и сам он не рискнет переступить порог, зная, что окажется в полицейском участке и чем это закончится.
Имея в таком центре массового отдыха как «Африка в США» программу с указанием времени начала представлений и схему территории – невозможно ни заблудиться, ни опоздать к началу любого ожидаемого зрелища. Здесь все к услугам посетителей, они сами выбирают, куда пойти вначале, куда потом. Без суеты и спешки, ориентируясь на распорядок дня, отдыхающие переходят от одной эстрады к другой, снабжая себя по пути бутербродами, сельтерской и мороженым.
И еще об одной особенности зрелищных центров. Здесь не существует запретов. Вы никогда не встретите, как нередко у нас, запрещающих надписей вроде «Цветы не рвать!», «Трогать руками воспрещается!». Наоборот, здесь просят потрогать! В океанариуме, например, специально сделан мелкий бассейн, изображающий морские дно, с живыми обитателями океана – трепангами, звездами, кораллами, рачками-отшельниками и прочей безобидней живностью. Трогайте!
Дети любят воду, особенно брызгаться в жаркие дни. Для них придуман аттракцион, бесплатный, разумеется, в виде грибов- сюрпризов, которые выплескивают струи воды в определенные промежутки времени. Дети резвятся, визжат от радости, по достоинству оценивая проявленное к ним внимание взрослых.
На озере можно искупаться в перерывах между зрелищами, испытать себя на водных лыжах, посостязаться в меткости на кегельбане, позагорать на изумрудном газоне в кругу семьи, или перекусить, это в порядке вещей. Американцы любят пикники, и их устраивает любая обстановка – в американской Африке или на лужайке городского парка: отдых всюду прекрасен. А за травку беспокоиться не надо: она подстрижена, потому не мнется, и всегда свежая, ухоженная ожидает любителей погреться на солнышке.
Мы вернулись домой переполненные впечатлениями. Возбуждение было таким, что сон исчез, и мы до ночи вспоминали все перипетии минувшего дня.
Монтерей, Кармаль и ветряки
Жить рядом с океаном уже три с лишним недели и не видеть его – нонсенс! Гриша с критикой согласился и ответственно заявил, что днями отвезет в Кармаль, по дороге покажет все побережье залива Монтерей и сам курортный городок.
Я уткнулся в карту, изучая предполагаемый маршрут. Прекрасное скоростное шоссе вело в противоположную от Сан-Франциско сторону. Значит, увидим новые места.
Удивительное дело, но выбранный мной маршрут совпал с Гришиным, это помогло мне ориентироваться в пути. «Вольво» неслышно стелилась по спид вей и за окнами мелькали уже привычные глазу, разбросанные между населенными пунктами, фермерские хозяйства, сельские постройки, огороженные участки скотоводов.
По мере приближения к океану менялся общий вид: возникли холмы, дорога стала чаще вилять между возвышенностями и, наконец, вывела к высоким холмам, на вершинах которых, под порывами ветра, отчаянно крутились пропеллеры на алюминиевых столбах. Их было сотни и все в движении. Завораживающее зрелище. Гриша заметил наше удивление:
– Что вас так поразило? – спросил он. – Это же Америка. Тут ничего не пропадает даром. Все идет в дело, даже ветер. Его энергия – тоже богатство: один раз поставил и пользуйся…
Сотни, а, может быть, тысячи ветряков добросовестно работали на человека, послушно поворачиваясь навстречу ветру.
– Поразительно! – вырвалось у меня. – В необъятном Советском Союзе столько мест, где дуют постоянные ветры: Дальний восток, Чукотка, районы севера, Новороссийск, да мало ли таких мест, и везде можно соорудить такие же мини-электростанции на дармовой энергии ветра. Это так понятно! Чего нам не хватает для подвига?
Вопрос повис в воздухе. Гриша только хмыкнул: – многовато хотите! Готовя очерк к печати уже в 2001 году, я случайно увидел телерепортаж из деревни Зяблики Нижегородской области, вечно сидящей без света: нет ресурсов. Так вот, жителю этой деревни по фамилии Миронов надоело вечно быть жертвой обстоятельств, и он смастерил себе источник энергии по образу и подобию американского. Теперь он со светом, а вся деревня по- прежнему в темноте. Вот уж верно говорят: гром не грянет – мужик не перекрестится. Дела твои, Господи!
Неожиданно холмы расступились, и дорога вывела на каменистое побережье залива Монтерей. Перед нами, в сумраке непогоды, покачивался в белых бурунах бескрайний океан. Вскоре показались городские постройки курортного Монтерея. Гриша свернул на центральную улицу, показав нескончаемую вереницу магазинчиков, кафе, бистро, ресторанов и снова выехал к заливу с другой стороны.
Более дрянной погоды для экскурсии трудно было придумать, но мы не унывали. Оставив машину на стоянке, мы вышли на каменистую площадку под сильные порывы ветра, гнавшего брызги соленой воды, и невольно прижались друг к другу. Пришлось снять пиджак и насильно одеть на Женю, а самому изображать Шварценеггера.
От смотровой площадки, где мы продолжали трястись от холода, было рукой подать до обнаженных скал, остро выступавшим из воды, о которые с шумом разбивались крутые волны. Морские котики весело резвились в пенных бурунах залива, вместе с ними по-соседски заняли свою природную нишу калифорнийские каланы. Нынче это единственное место на всем пространстве вдоль океана, где они могут чувствовать себя в безопасности, хотя их смертельные враги акулы сюда наведываются: им нет дела до того, что законы Штата взяли каланов под защиту. Наблюдать за каланами одно удовольствие, даже в ненастную погоду. Из информации на щите, стоявшем рядом, мы узнали, что температура тела калана +39, океана +10. Но животные не мерзнут, поскольку шкура у них непромокаемая, это обстоятельство чуть не стало причиной их полного уничтожения.
Сделав несколько снимков на память, мы с удовольствием подчинились Грише, предложившем занять места в машине и объявившем о предстоящем обеде в Кармале. Уж и не знаю, как он догадался, что я мечтал о горячем супе.
Путешествие вглубь полуострова, на другой окраине которого расположился известный курорт, проходило по дороге, многим напоминавшей дачное Подмосковье по Рублевскому шоссе, где сплошные заборы отделяли власть предержащих от остального мира. Здесь тоже были заборы, но из ажурных решеток, сквозь которые хорошо были видны роскошные особняки, демонстрировавшие благополучие своих владельцев. Благоприятный прохладный климат делал эти земли баснословно дорогими.
Гриша притормозил, когда мы проезжали мимо открытых ворот одного из частных владений и заметил, что въезд без разрешения грозит непредсказуемыми последствиями, вплоть до применения оружия. Он повел автомобиль дальше, а мне подумалось: конечно, частная собственность неприкосновенна, но разве непригодны иные меры воздействия? Сразу вспомнилась встреча в Сан- Франциско с сыном Володи, где нас славно угостили обедом. Парень готовил себя к армии, и у него оказалось несколько образцов стрелкового оружия.
– Ну как, нравится? – он протянул мне новенький парабеллум. Внешне пистолет претерпел некоторые изменения, но все же довольно точно копировал своих собратьев, которых пришлось немало повидать в годы Великой Отечественной войны.
