Очертания двери засветились, предвещая скорый приход декана боевиков. Это занятие было особенным – сегодня первокурсникам не просто вручали те самые загадочные преобразователи, о которых упоминал сердитый староста Берхарт. Их вручал сам Дерек Грей – второй в академии человек после ректора. Декану полагалось лично надеть артефакт на шею тем, кто набрал больше всех баллов при поступлении, словно в залог их будущих успехов – это была давняя традиция.
Дерек Грей вошел в аудиторию уверенной походкой, занял свое место за преподавательским столом и коротко бросил:
– Тихо.
Вместе с тем, как его сильные пальцы дотронулись до кулона с кристаллом, в аудитории повисла практически мертвая тишина: словно кто-то резко высосал все звуки.
– Так-то лучше.
Он довольно улыбнулся, обводя внимательным взором темных глаз всех сидящих перед ним. Его взгляд неожиданно задержался на Лании, точеная бровь удивленно приподнялась, и девушка отчего-то смутилась, ожидая очередного напоминания, что ей тут не место. Но Дерек Грей ничего не сказал, а продолжал рассматривать учащихся, пока не отметил, кто из студентов отсутствует.
– Итак, все уже знают, но повторю для новеньких, – сказал он с усмешкой, – сегодня вам предстоит выбрать преобразователь магии, который вы будете носить в стенах академии. Про ваши личные можете забыть до начала каникул. Преобразователь магии – вещь с характером, поэтому у нас каждый кристалл подбирается с учетом ваших личных особенностей. Первыми их получат те, кто набрал больше всего баллов на вступительном тесте. И трем лучшим я лично надену их.
Чары тишины, видимо, были наложены ненадолго или реагировали на голос декана, потому что едва лишь он замолк, как раздались тихие перешептывания. Девушки то и дело поглядывали друг на друга.
Трем лучшим? Лания даже слегка заерзала. Она знала, что ее тест был одним из лучших. Но… что если он вошел в тройку лучших?
– Я напомню еще об одной вещи, – сказал Дерек Грей, и снова все магически смолкло. – Первый семестр – самый важный! Это проверка ваших способностей. По итогам его вас перераспределят на другие факультеты, если окажется, что вы не тянете учебу. На моем факультете останутся лучшие из лучших, я не готов тратить свое время на посредственностей… – он перевел взгляд на одну из девушек в центральном ряду, – и юных, романтичных леди. А теперь – начнем!
Одной рукой декан снова взялся за свой артефакт, а другой сделал пасс, и в дверь, пыхтя, протиснулись двое невысоких плечистых мужчин, тащивших большой сверкающий ларец.
Они поставили его на специально поднявшийся из пола постамент перед учебной доской и, отвесив поклон декану, удалились.
Дерек Грей взмахом руки заставил крышку откинуться.
Многие даже вперед подались, пожирая глазами блеск груды кристаллов. Это напоминало сундук с сокровищами из сказки – с краев ларца свисали тонкие золотые и серебряные цепочки.
Декан развернул бумагу и прочел:
– Кимберли Блэкторн – сто баллов!
С места встала та самая заносчивая брюнетка и, самодовольно улыбнувшись, подошла за артефактом. По аудитории разнесся уверенный перестук каблучков ее высоких черных сапожек на шнуровке.
Кто-то из парней присвистнул, раздались негромкие смешки, но стоило Дереку Грею лишь слегка нахмурить бровь, как все мгновенно стихло.
– Прошу, – подчеркнуто сухим тоном сказал декан.
Кимберли приблизилась к ларцу, полному кристаллов, и уверенно простерла над ним руку. Лания увидела тихое свечение, и над грудой кристаллов поднялся один, крупный и яркий, с болтающейся тонкой цепочкой. Мисс Блэкторн сжала его в руке и поднесла Дереку Грею.
– Хм… Лания Доу, – еще суше и, как показалось принцессе, совсем уж пренебрежительно назвал ее имя декан, взяв следующий лист. – Девяносто девять баллов.
Ничего себе! Значит, она всего на один балл уступила этой злобной мисс Блэкторн?
– Лания Доу! – было повторено жестко, с нажимом.
Принцесса вскочила, покраснев оттого, что ей сейчас предстоит подойти близко к этому страшному мужчине.
Очень, очень близко…
Лания тоже подошла к ларцу и нерешительно застыла.
– Ну что же вы встали, как будто на вас чары обездвиживания наложили? – с насмешкой добавил Дерек Грей, отвлекшись от своего занятия – он расправлял скрутившуюся цепочку, вставая из-за стола.
Лания вспыхнула и резким, дерганым жестом занесла руку над ларцом.
Снова засветился один из артефактов, и наверх воспарил кристалл – побледнее, чем у Кимберли, и поменьше, но все же он светился, а значит, у нее должно получиться…
Принцесса невольно покосилась на Кимберли и Дерека Грея. Та стояла, слегка склонив голову перед деканом, а он, небрежно откинув пряди ее блестящих темных волос, упавшие на шею, застегивал цепочку каким-то интимным жестом, словно не надевал обязательный для учащихся в академии артефакт, а как минимум дарил ей подвеску с бриллиантами.
Преобразователь Кимберли загадочно поблескивал, а ее глаза блестели еще ярче. Она как будто наслаждалась, впитывая завистливые взгляды других девушек в аудитории. Смотреть на это почему-то было невыносимо, но и оторвать взгляд – невозможно.
Кристалл в руке нагрелся, словно его раскалили. Лания вскрикнула и выронила подвеску, раздался звон.
Весь зал охнул.
– Дурная примета… – донесся до нее громкий шепот.
Принцесса стояла ни жива ни мертва. Дерек Грей так и впился в нее взглядом.
– Мисс Доу! – воскликнул он тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Что вы стоите? Поднимите артефакт немедленно!
Лания согнула колени ставших какими-то деревянными ног, дрожащей рукой подобрала кристалл за цепочку и тихо вскрикнула, прижав пальцы свободной руки к губам: артефакт был испорчен. Кристалл треснул, и края трещины потемнели.
– Ну-ка, покажите, – с недоброй усмешкой протянул руку декан Грей. – Вы что, разбили ваш преобразователь?
Лания заметалась глазами по аудитории. Виктор Берхарт сидел, закатив глаза, его дружки все, как один, прижимали ко лбу ладони, которыми только что звонко шлепнули по лицам. Сестра сидела, насупившись, и зло оглядывала всех, как будто готовясь подраться с любым, кто посмеет насмехаться над Ланией. Да еще бедняжка Джун Поттс глядела на нее с жалостью и страхом, словно переживая, не исключат ли незадачливую студентку вообще.
– Подойдите же, – повелительным тоном произнес декан.
Разбитый кристалл болтался на цепочке, Лания сделала нерешительный шажок к ректору и вдруг, резко развернувшись, бросилась вон из аудитории.
Дерек Грей среагировал молниеносно. Он рванулся в сторону беглянки, почти оттолкнув едва успевшую отпрыгнуть Кимберли, и сжал свой преобразователь. Лания замерла в нелепой позе, с занесенным вверх коленом и слегка взметнувшейся юбкой. Она могла лишь беспомощно хлопать глазами, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.
Меллия вскочила с места, но оба соседа резко дернули ее вниз, шепотом наперебой объясняя не становиться поперек дороги декану.
Дерек Грей возвышался прямо напротив Лании.
– Когда я что-то приказываю, нужно подчиняться, понятно вам, студентка Доу?
Он вынул из ее руки цепочку с преобразователем, внимательно его рассмотрел.
– Ну что ж… Значит, походите пару недель с таким, пока не изготовят новый.
– Но как же ей тогда заниматься? – пискнула Джун из своего угла.
– А уж это не мои проблемы, – резко обернулся к девушке декан, и Джун вся съежилась. – Возможно, через полгода мисс Доу окажется с вами на одном факультете, мисс Поттс.
Он резким движением снял заклинание с принцессы и вернул в ее безжизненную ладонь поврежденный артефакт.
– Можете пока пойти и поплакать в уголке, мисс Доу. А мы продолжим занятие. Идите уже.
Лания на непослушных ногах вышла из зала. Меллия снова сделала попытку встать, но ее опять удержали сокурсники, шепча про необходимость сначала получить преобразователь.
– Виктор Берхарт, девяносто восемь баллов. Надо же, – добавил декан, пока староста небрежно снимал с себя цепочку с личным артефактом и выходил вперед, – в этом году у нас мужчина занял только третье место. Последние времена грядут, не иначе.
– Сильному воину ведь не возбраняется дать небольшую фору сопернику? – с достоинством бросил Виктор, подходя к ларцу.
– Ну что ж, – одобрительно кивнул Дерек Грей, – неплохо сказано, посмотрим, как вы проявите себя в деле…
Остальные получали кристалл не так торжественно. Просто по очереди подходили, забирали и шли обратно на места. Получив свой, Меллия демонстративно направилась к выходу, но ее остановил голос декана:
– Студентка Доу, я жду вашу сестру завтра у себя в кабинете перед началом занятий. Нам есть о чем поговорить, не так ли?
– Хорошо, – буркнула Меллия и добавила, вспомнив, что она временно не принцесса, – господин декан…
Мир Земля, Москва
– Как ты думаешь, Кариус вообще за нами явится? – спросила Риана у сестры, полулежащей на диване со смартфоном.
– Молодец! Правильно! А теперь давай читать предложения! – жизнерадостным женским голосом раздалось из смартфона. – Мама мыла раму! А теперь ты…
– Что-что мыла? – переспросила Риана. – Ты еще силы находишь на чтение?
– Лучше побыстрей научиться, неизвестно, насколько мы тут застряли, – вздохнула Гелена и нахмурилась, вспоминая, как читается очередное иномирскоое слово.
– Ты думаешь, на… надолго? – упавшим голосом произнесла старшая, проглотив страшное, повергающее в отчаяние слово “навсегда”.
– Если и так, то тем более надо. Лучше приготовиться к худшему. Хочешь со мной?
– Нет… потом. Спать очень хочу.
– А Селина?
– Тоже спит. У Рейнора опять эта жуткая сыпь. Александра Борисовна говорит, что нужно купить другие подгузники. И смесь специальную, без-лак… Ох, забыла!
– Забыла? Ты же старшая! – нахмурилась Гелена.
– Я записала на листочке! – принялась оправдываться Риана. – Теперь я понимаю, почему чернь такая невежественная. Попробуй-ка поучись, когда у тебя пяток орущих детей, и ни одной спокойной ночи…
– Мы не можем подвести маму, – напомнила Гелена.
– Мы и так делаем все возможное! В таких условиях…
– Кариус все же успел многое. У нас есть местные документы. Деньги. На телефоне – вот этот голос-учитель, скоро мы начнем читать и пользоваться компьютером. Еда – хоть и странная. Крыша над головой. Кстати, соседние дома выглядят куда более бедными и неказистыми.
– Но смеси ужасно дорогие! И эти тоже… подгузники, благослови небеса тех, кто их придумал. Надолго ли нам хватит оставленных денег? – резонно заметила Риана. – Где мы возьмем еще, когда они кончатся?
– Что-нибудь продадим, наверное, – сказала Гелена.
– А потом?
– А потом придется работать. Как я поняла, здесь все работают. Аристократов давно перебили.
– Жуть какая!
Гелена и в самом деле постоянно просиживала за телевизором, и пусть она плохо отличала новости от художественных фильмов и ток-шоу, принимая все за чистую монету, она все больше набиралась знаний о мире: местных слов, манеры одеваться, образа жизни, этикета. И усердно училась: на одном из оставленных смартфонов обнаружилось приложение для малышей, по которому хетапльские принцессы уже выучили местные буквы.
Большую часть хлопот с ребенком мужественно взяла на себя Селина. Она не спала ночами, укачивая брата, глотала слезы от жалости к маленькому, который непрерывно кричал. Смеси ему не подходили, на кожице выступили красные пятна, которые, наверное, ужасно чесались. Селина постоянно дула на них, мазала принесенным Александрой Борисовной кремом и купала бедняжку в ромашковой воде. Учиться ей было некогда, она спала-то урывками и почти не ела.
Впервые Селина сожалела о том, что не может воспользоваться магическим даром. Ее считали слабой в этом отношении, вкладывая все в раскрытие яркого таланта Лании, которую собирались оставить в королевском дворце в качестве придворной магессы, преданной короне. Но Селина на самом деле ненамного уступала сестре по силе дара – просто ей ужасно не хотелось заступать на службу, разбираться с вечными интригами. Она мечтала пожить спокойно в маленьком поместье в глуши – выйти замуж, родить детей, гулять с ними по лесу и наслаждаться всеми прелестями уединенной семейной жизни.
Но теперь мечты были задвинуты в дальний угол. Реальность состояла из бесконечных криков, мытья бутылочек, мазей, купаний и смены пеленок.
Помощь Александры Борисовны оказалась неоценимой. Она помогла беглым принцессам прикрепить малыша к поликлинике, научила вызывать “скорую”, когда Селина в ужасе прибежала к соседке, увидев сыпь на лице и теле мальчика, принесла детских вещей, из которых выросли внуки, подарила коляску и велела побольше гулять: “Погода хорошая, а на воздухе дети спят лучше”. Вслед за Александрой Борисовной Селина стала привыкать называть мальчика по-местному, Ромочкой.
Да и вообще, принцессы оказались совершенно беспомощны в быту. И если о водопроводе и канализации они имели представление – в их летней резиденции все эти удобства были, а родной замок не перестраивали, успешно заменив все магией и многочисленными слугами – то вот о приготовлении необычной еды со странными вкусами, продающейся в пакетиках и жестянках, они не знали абсолютно ничего.
“Девочки-то явно приютские, – как-то услышала Гелена разговор Александры Борисовны по телефону с дочерью. – От государства квартиру дали, удивительно даже, что в таком хорошем доме, а все остальное…Сама понимаешь: кормят там в столовой, одежду дают – вот и не знают ничего о настоящей жизни: ни коммуналку заплатить, ни суп сварить… Но девочки хорошие”.
Марат пока больше не появлялся. То ли Александра Борисовна ему чем-то пригрозила, то ли он уже и забыл о незадачливых соседках. Селине было некогда думать о нем, но иногда, перед тем, как провалиться в такой желанный сон, перед ней возникало его лицо, нахальный взгляд карих глаз, властные губы, укравшие первый поцелуй, который было положено отдавать жениху – и никому другому!
Одним из самых неприятных открытий для принцесс стало то, что Рейнор действительно предпочитал спать в коляске на улице – но только если с этой коляской все время ходить. У Селины, гулявшей с ним чаще остальных, к концу дня ужасно гудели натруженные ноги, а времени на хотя бы горячую ванну не было. Как и сил.
…Наследник хетапльского трона проснулся в два часа ночи и заорал так, что стены содрогнулись.
– Ну вот опять… – сонно проворчала недовольная Гелена. – Успокой его, Селина, – привычно потребовала она, подавляя зевок, но ответом послужила тишина.
Средняя принцесса, умотавшаяся с ребенком так, что ноги не держали, спала как убитая, и не проснулась даже от громогласного плача малыша.
– И чего он опять… – Риана недовольно заворочалась. – А-а-а, ясно теперь!
Она поднялась, завернулась в простенький, но крайне удобный пеньюар из пушистой теплой ткани, и подошла к окну, откуда доносились совершенно неуместные ночью песнопения.
Вернее, даже не песнопения, а какой-то дикий орочий ор. Компания людей, а скорее нелюдей – разве люди будут среди ночи вот так вот бессовестно орать? – собралась во дворе. Они сидели на лавках, хохотали, толпились возле смартфона, играющего громкую музыку и вообще вели себя очень шумно.
– Просто затвори окно посильнее, – предложила Гелена, неохотно беря ребенка на руки. Но едва малыш оказался у нее, включилось чувство долга, перед которым отступал даже сон.
Закрытая форточка проблему не решила. Плотно задернутые гардины тоже. Хор нестройных голосов буквально сочился в квартиру, и Риана не выдержала:
– Мы же его так не усыпим до утра. Сейчас я им устрою! – свирепо объявила она. – Будут знать, как чужих младенцев будить. Да еще и принцев.
– Может, не стоит? Вдруг это опасно? – попыталась усомниться предусмотрительная Гелена.
Компания показалась ей враждебной. Вид, максимально далекий от приличного, агрессивная музыка, гогот, как у простых…
