Я не верил, пока не дошел до последнего, с головой Робокопа. Зачем я рисовал весь этот ужас в детстве? Неужели и вправду «Кошмар на улице Вязов» так сильно проник тогда в мое подсознание?
– Могу лишь сказать, что последний рисунок мне знаком, – собравшись, сказал я. – Остальные не помню. И, разумеется, пояснить, почему такое рисовал в детстве, сейчас уже не смогу.
– А что планируете в будущем?
– Поступить в университет, а потом работать по профессии. Если у меня не будет диагноза, то я смогу выучиться на прокурора по целевому направлению.
– А Ваши детские симптомы как-то проявлялись?
– После того как я в детстве прошел лечение, меня больше ничего не беспокоило.
Мне велели идти обратно в стационар. Там меня позвали на выдачу таблеток. Я сказал, этого не может быть, ведь я не на лечении. Все находящиеся в отделении обязаны принимать таблетки – таков был ответ. Со стороны выглядело, будто псих пытается доказать, что здоров. Пришла моя врач и пояснила, что это таблетка для улучшения работы печени. Мой утренний анализ крови показал не лучшие результаты. Оказалось, «Ягуар» и вправду вреден для здоровья.
Заведующий отделением подозвал меня. Мы не зашли в кабинет.
– Как и обещал, сделал все, что было в моих силах. Комиссия признала первичный диагноз излишне категоричным. Изменили его на «расстройство личности». Совсем отменить нельзя. Я уже объяснял почему. В институт прокуратуры с таким не возьмут, но в других государственных вузах учиться можно.
– Значит, диагноз есть, – задумчиво сказал я.
– Илья, все тесты показали нормальное психическое состояние. Этот диагноз меньшее, что можно было сопоставить с твоим прошлым. У тебя все нормально. Это просто бумага, которая будет храниться здесь и в военкомате. Веселее! Поступай, учись.
Мы пожали друг другу руки. Я вернул постельное белье.
– И зачем белье брал, если знал, что выпишут? – недовольно проворчала медсестра.
– Я не знал. Думал, вы знаете. Всего хорошего! – радостно сказал я, покидая это место навсегда.
Когда я вернулся домой, написал Ане письмо, вложил в него фотографию. Она мне выслала ответное с рассказом о жизни после выписки и два своих снимка. В письме был указан номер телефона. Первый день я не решался звонить, но потом отважился. Она сказала, было бы здорово снова провести время вместе.
В школе мне сообщили, что определили дату защиты исследовательских проектов на областном этапе. Во время многочасовых автобусных поездок я размышлял о том, как бы выглядел мой следующий фильм. Душой я хотел во ВГИК.
На областном конкурсе мой фильм определили в культурологическую категорию. Участвовали 23 работы разного содержания: про местный фольклор с демонстрацией игры на диковинных музыкальных инструментах; про редкие рецепты выпечки; про роль народных ансамблей в культуре области; про роспись деревянных игрушек. Мне казалось, что меня лишили возможности победить в основной исторической секции. С такими конкурентами, считал я, моя победа очевидна. Однако все готовились к подаче основательно. Несколько человек после презентации на русском языке рассказывали и на английском. Очередь дошла до меня. Я полагал, в фильме избыточно рассказано о теме исследования, поэтому начал с описания организационных моментов, в том числе с интервью у игуменьи. Однако жюри не понимало, о чем идет речь. Тогда я спросил, видели ли они фильм. Они пояснили, что не занимались отбором, а только оценивают презентацию проекта. Пришлось сумбурно переключать фрагменты из фильма, но кино так не работает. Его надо смотреть целиком, как задумано. Моя защита провалилась. Однако я надеялся, что испеченные по народному рецепту пирожки не превзойдут фильм о четырех веках православной веры. На первом этаже вывесили результаты. Мне поставили самый низкий балл за презентацию проекта. По заочным баллам отборщиков мой фильм был третьим. По совокупности общих баллов я стал последним. Ко мне подошла преподаватель из другой школы. Ее заинтересовали мои слова о том, что интервью игуменьи было почти в два раза больше. Она хотела получить режиссерскую версию. Я сказал, что многие файлы уже удалил, в том числе рабочую версию.
После защиты у меня появилась безумная идея поехать к Ане. Я взял дома карту области, поэтому примерно понимал, куда следую. Дошел до станции, откуда шли электрички. Родители ужаснулись, когда узнали, что я не поехал домой. Аня не знала о моем сюрпризе. У меня была с собой кнопочная Motorola, которую я взял у деда. Из вагона я сообщил Ане, что скоро приеду. Она не знала, что сказать, – пошла обсудить с родителями. Те разрешили остаться мне у них на ночь. Я сошел на станции, которая называлась как поселок на конверте. Спросил у местных, куда надо идти. Оказалось, я рано сошел с поезда, и теперь нужно было идти вперед по железной дороге до ближайшего населенного пункта. Через пару километров появилась развилка. Я не знал, куда повернуть. Решил – налево. Солнце уже садилось, а вокруг был сплошной лес. У меня – ни еды, ни воды. В туфлях неудобно идти по шпалам. Вдруг из-за деревьев я увидел купола церкви. Оставалось преодолеть заросшую высокой травой местность. Я боялся, как бы здесь не оказалось болото. Мне повезло выйти на дорогу. Навстречу шел местный пьяный житель с топором. Я побоялся спрашивать у него направление. Вскоре увидел двух пенсионерок, которые показали, в какой стороне дом Ани.
Я позвонил ей и сказал, что совсем близко. Она пошла мне навстречу. Вдалеке я увидел женскую фигуру в сиреневом спортивном костюме. Мы по-дружески обнялись и пошли гулять по поселку. Все на меня косо посматривали. Здесь еще не гулял парень с дипломатом в деловом костюме. Едва мы вошли в Анин дом, ее отец встретил меня.
– Ты пьешь? – грубо спросил он.
– Чаю попил бы.
– Дочь, поухаживай за столичным гостем, чай завари ему.
– Я не столичный, просто по делам в городе был.
– А тебе сколько годков-то?
– Скоро семнадцать будет, школу заканчиваю в этом году.
– А че ты с шестиклассницей решил крутить?
От этого открытия мне стало не по себе: я предполагал, что Аня в девятом классе. Он увидел мое замешательство.
– Да ладно. Мы ее поздно в школу отдали. Автобус до города раньше не ходил. Голодный, наверное? Вот держи пельмени. Только сварили. Мать ее стряпала. Сейчас на смене в магазине.
Когда мы поужинали, было уже поздно. Отец Ани сказал расположиться мне на кровати, а дочь отправил спать на кухню. В тесной комнате, перегороженной шкафом, спали ее младшие братья.
Я не хотел раздеваться. Сказал, что лягу на покрывало в рубашке с брюками и укроюсь пледом. Она раскинула свернутое одеяло на пол и села напротив моей головы. Я подался немного вперед. Аня коснулась моего носа. Она нежно обхватила мою верхнюю губу, стала неспешно меня целовать. Я приложил ладонь к ее теплой щеке. Ощутил мягкую прядь волос на своей руке. Я подхватывал каждый ее поцелуй, чтобы это не кончалось. Наши языки не могли насытиться вкусом влюбленности. Это был мой первый поцелуй. Когда она легла, я дал ей наушник своего плеера. Держал ее за руку, не отрывая от нее глаз. Так мы и уснули.
Утром мы бежали по полю, чтобы успеть на поезд, но он пролетел мимо. Аня поехала со мной в ближайший город на автобусе. Оттуда электричка ходила по расписанию. Мы встретили ее знакомого. При нем она сразу изменилась ко мне – стала отстраненной. Может, у меня пахло изо рта и пожирнели волосы? Так или иначе, Аня вышла на своей станции с этим парнем, даже не попрощавшись со мной.
Я доехал до железнодорожного вокзала, а потом отправился на автобусе до своего города. Провел почти весь день в пути.
Два дня негде было спокойно сходить в туалет. Дома я наконец сел на родной унитаз.
В школе были недовольны моим проигрышем в конкурсе. Мое долгое возвращение возмутило преподавательницу математики. Она думала, что таким образом я намеренно пропустил контрольную. В этом была доля истины. Я на самом деле не хотел лишний раз получить спорную оценку. Отношения с ней у меня окончательно испортились, когда полгода назад она вызвала меня к доске. Как правило, если ученик отвечал у доски, то на следующем уроке его не вызывали. Распределяя нагрузку между предметами, я не готовился одинаково к каждому, если знал, что уже отвечал. Однако она вызвала меня второй раз подряд. Без должной подготовки мне не удалось решить задачу новым способом. Преподавательница сказала спокойным, довольным голосом: «Садись, два». Открыла журнал, нашла мою фамилию и занесла ручку над клеточкой.
– Вы серьезно? – резко крикнул я.
– Ты как разговариваешь с учителем? Ты не выполнил задание, вот и получил соответствующую оценку.
– Не делайте этого! Вы же видите, что у меня нормальные оценки. Я сделаю практическую работу дополнительно, но не ставьте двойку.
– Ты мне указывать будешь? Выйди из класса! – требовала она.
Я знал, что если выйду, то она росчерком пера испортит мне всю жизнь.
– У меня по расписанию урок. Я никуда не пойду, – настаивал я.
– Я не продолжу занятие, пока ты не покинешь класс.
– Как хотите. Я Вам не могу указывать.
В классе раздался один неловкий смешок. Воцарилась напряженная тишина.
– Я жду. Если не уйдешь ты, это сделаю я, – раздраженно обратилась она ко мне.
– Я остаюсь. Мне добавить нечего.
Она встала и ушла. Одноклассники начали галдеть, что я должен был уйти.
– Если вам так хотелось заниматься, то почему к доске никто не вышел? Я вечно должен за всех отдуваться. У меня урок, я прогуливать не собираюсь.
Математичка пошла жаловаться завучу. Однако та ей сказала, что меня трогать не надо, и так медалистов мало. Двойку аннулировали, но до моего выпуска мы терпеть друг друга не могли.
* * *
С Аней мы созванивались раз в пару дней. Она мне рассказывала о том, как с семьей проводит время, как ходит на дискотеки. Однако мне это казалось слишком скучным. Я не хотел ей рассказывать о своих делах в школе, а читал стихи по телефону.
Сонный вечер, сильный ветер.
Не могу увидеть я тебя.
Руки разверну, как веер, —
Воздух, подхвати меня!
Но взлететь, как птица, не могу.
Лишь одну судьбу молю,
Чтоб не мерзла от моих речей
И не отводила в сторону очей.
На свой день рождения я решил приехать в большой город, чтобы увидеться с Аней. Я ждал ее с самого утра на вокзале. Она дважды не брала трубку. После обеда ответила, что не приедет. Пока я ждал автобус, написал ей очередной стих.
Вот прошел мой день рожденья,
Неба слезы смыли грусть с лица,
Разочарований, наваждений
До сих пор не вижу я конца,
Но надеюсь, ты меня утешишь
Нужным словом в трудный час
И надеждою овеешь,
Что не хватает мне сейчас!
Второй раз я проводил день рождения не с семьей. Решил сам сделать себе подарок. Купил лицензионный диск с фильмом «Казино» Мартина Скорсезе. Для Макса – я продолжал с ним общаться – взял сборник фильмов о баскетболе, от которого он был без ума. В свой день рождения сделал подарок ему, чтобы было не так тоскливо. Дома мне даже не накрыли праздничный стол.
В один из майских дней я с большим нежеланием вскопал половину картофельного поля в огороде. Когда устал, захотел позвонить Ане. За это получил упрек от матери. Она считала, что надо продолжать до тех пор, пока не стемнеет. Я и так жертвовал своим временем накануне экзаменов ради этих крестьянских пережитков. Лишь на треть месячной зарплаты мамы можно было купить все выращенное в огороде за сезон. Меня раздражало, что она тратила мое время на этот примитивный труд, когда решалась судьба моего будущего. Она парировала, что я могу пойти в местный колледж, если провалюсь, зато буду ближе к семье. Я бросил лопату от злости и пошел в квартиру. Позвонил Ане, но сам ничего не хотел говорить. Не в первый раз неловкое молчание занимало значительную часть и без того коротких совместных минут. Все это давило на меня, и я выплескивал это в творчество.
Разбив, не собрать воедино
Целый мир долгими днями
Рушим мы своими руками.
Малое действие, отдельное слово,
И хрупкое счастье разбиться готово.
Чаще всего трудней созидать,
В отжившее проще других погружать.
Сколько плывущих цеплялось за рифы,
Не сформулировав жизни мотивы?
Неужели они не могли осознать,
Что препятствия можно всегда огибать?
Многим вовремя нужно понять,
Когда интересов своих паруса опускать.
«Все под небом живем, не один только я», —
Должен рассуждать человек про себя,
Потому что, разбив, не собрать воедино,
Шрамы раскола будет лишь видно!
До конца учебного года оставалось несколько дней. На волоске висела итоговая оценка по алгебре: «хорошо» и «отлично» в полугодии стало поровну. Из-за того что я долго пробыл весной в больнице, мне сложно было наверстать упущенное. Последняя контрольная работа – решающая. В медальном зачете за последние два года нельзя получить четверку по третьему предмету за полугодие. Слоты предметов, сданных на «хорошо», еще с десятого класса у меня заняли геометрия и русский язык. К сожалению, при всем усердии я получил лишь четверку за контрольную по алгебре. Однако на днях написал итоговую работу по геометрии на «отлично». Если бы эти отметки поменялись в журнале, я мог бы претендовать на медаль. После двух лет борьбы с математичкой мне все же пришлось прибегнуть к переговорам. Все это время я плыл против течения. Не понимая, какой у меня расклад для медали, она подумала, я выпрашиваю пятерку по геометрии за год. Я объяснил, что прошу перенести пятерку за контрольную по геометрии в алгебру, ведь оба предмета относятся к математике. Я извинился за неприятности, которые ей доставил, просил не лишать меня будущего. Она, глубоко вздохнув, поменяла оценки и пожелала удачи на экзамене. С остальным я справился. Закончился изнурительный двухлетний марафон старших классов.
За пару дней до последнего звонка ко мне обратился классный руководитель, чтобы я поговорил с физруком. Тот ставил ультиматум: он не поставит четверку в аттестат моей однокласснице, если мне не выставят за год пятерки по всем предметам. Этот жест с его стороны был бесполезен, но очень приятен мне. Физрук имел репутацию строгого и своенравного преподавателя. Еще в пятом классе при знакомстве с нами он не спрашивал имена, а давал прозвища по характерным чертам внешности: дылда, рыжий, толстый, мелкий, худой, горбатенький. В следующие пару лет горбатенький стал посещать его спортивные секции по бегу, волейболу и баскетболу, чтобы улучшить оценки.
Больше всего мне нравился волейбол. На районных соревнованиях я вытаскивал самые безнадежные мячи и набивал по шесть очков подряд с прицельных подач в дальний угол. Три года я был капитаном школьной волейбольной команды. На последних соревнованиях сложил с себя полномочия. Один из наших игроков начал сливать игру своим бывшим одноклассникам из другой школы. Его некем было заменить, а он продолжал делать вид, что не может справиться с простыми атаками. Я лично добыл десять очков с подач, но команду организовать не смог. Тогда мне было стыдно перед физруком, но я с ним общался лучше, чем любой другой из его учеников. Я часто приходил на больших переменах побросать мяч в корзину. Вешал свой пиджак у него в кабинете. Он, как всегда, сидел в углу перед мутным пожелтевшим окном, среди ряда лыж, мячей и прочего инвентаря. Я поблагодарил его за стремление добиться для меня красивого аттестата, однако объяснил, что это бесполезно. Я уже сам сделал все, что было возможно. Лучше не выйдет. Просил его не портить аттестат моей однокласснице. Он прислушался ко мне – она закончила школу без троек.
На последний звонок в класс пришла наша первая учительница. Ее профессиональная судьба сложилась не лучшим образом. После нашего выпуска она взяла класс, в котором учился мой брат. Среди учеников был невоспитанный и отстающий мальчик, сын главы администрации. Родителю не понравилось, что его чадо получает плохие отметки, и учительницу принудили уволиться посреди учебного года, на третьем году обучения класса. Она больше не работала по профессии. Я же ей был очень благодарен за то, что когда-то она поверила в меня и не отправила на домашнее обучение. Теперь она могла гордиться своей интуицией настоящего педагога.
Как только я закрыл учебный сезон, сразу поехал к отцу. Утром следующего дня мне предстояло встретить Аню на вокзале. Прождав час, я позвонил ей. Она сказала, что не приедет. Снова. Недолго думая я сел в поезд до ее села. Мне не терпелось с ней увидеться. В обед я был около ее дома. Она не ожидала моего появления. Я познакомился с ее мамой, попросил отпустить дочь со мной. Та сказала, что я взрослый парень и она мне доверяет. Аня быстро собралась. Мы отправились в большой город. Я повел ее в кино на мультфильм «Шрэк Третий». Позже мы гуляли по вечерним улицам. Я спросил, поедет ли она со мной на дачу к отцу. «Это веселее, чем возвращаться к себе», – решила она.
Отец был уже выпивший и поэтому не забрал нас с остановки. Пришлось идти пешком несколько километров. Аня стала опасаться, куда я ее веду: вокруг лишь гаражи и лесной массив. Я успокоил, что мы близко. На дачу в гости приехали родственники жены отца. Нас угостили шашлыками. Аня была безучастной. Стало очевидно, что ей не интересно со мной. Спать было негде – нам постелили на полу. Когда мы лежали рядом, она уклонилась от моего поцелуя. Отвернулась на бок. Я понял, что у нас все закончилось, включил в наушниках «Отпускаю» MakSim. Мои тихие слезы стекали по пледу на пол. Утром я посадил Аню на электричку. Сказал ей: «Прощай».
* * *
Первым экзаменом стало изложение с элементами сочинения. Присутствовали преподаватели из других школ. Через какое-то время они вышли из класса. Моя учительница, которая вела у меня уроки в средней школе, достала из стола книгу. Открыла ее передо мной и сказала: «У тебя есть двадцать минут». Я опешил. Мне не хотелось жульничать. При всем классе я сказал: «Так нечестно. Другие пишут сами». К моему удивлению, они стали меня уговаривать не упускать шанс. Уверяли, что не обижаются, а наоборот, хотят, чтобы я получил медаль. Им будет приятно, если из нашего класса хоть кто-то сможет этого достичь. Решать надо было быстро. Я взял ручку и стремительно переписал весь отрывок, со знаками препинания. Дальше мне оставалось только подкорректировать текст, будто это мой пересказ. От себя я добавлял лаконично, чтобы не вырыть себе яму. Мою работу предварительно проверила еще один педагог по литературе. Она пренебрежительно ко мне относилась, потому что я в стихотворной форме резко выразился в отношении ее любимого поэта В. Маяковского. Мне так нравились свои рифмы, что я начал распространять эти прокламации по школе. Уже позже понял, что поступал глупо. Она протянула мне мою экзаменационную работу и сказала, что пропущена запятая. Я поставил недостающий знак.
Осталась алгебра. Там мне никто бы не помог. Весь вечер перед экзаменом я ходил по квартире, слушая «Lose yourself» Эминема. Только и думал, чтобы не попались матрицы. У меня дрожала нога, когда вскрыли конверт с вариантом экзаменационной работы. К счастью, в нем оказались уравнения, решаемые графиками. Я уверенно выполнил все задания. Преподаватель взглянула и не нашла ошибок. Это означало, что мне оставалось ждать лишь подтверждения оценки.
Информатику я с V. защитил презентацией программы монтажа MAGIX Movie Edit Pro, а потом включил наш документальный фильм, созданный с ее помощью.
В экзаменационной комиссии присутствовала учитель математики. Она сказала, что не ожидала такой глубины, и если бы видела фильм раньше, то с оценками бы у нас проблем не было. Кто бы знал, что полноценный охват целевой аудитории мог так пригодиться в свое время.
После обеда у нас с V. была защита этого же проекта, но на экзамене по истории. Решили отметить наш успех заранее. Я достал припрятанный матерью коньяк, и мы опрокинули несколько стопок. Стало намного веселее. На экзамене мы пытались скрыть запах жевательной резинкой. Завуч в присутствии других членов комиссии сказала, что снова защищать проект не требуется, так как мы его презентовали утром. Нас поблагодарили за оказанную школе честь: учителя гордились нашим выходом на областной уровень. Я так привык к похвалам, что немного отвлекся. Посмотрел в окно на высокую пышную березу, колышущуюся на теплом летнем ветру. «Неужели я больше не взгляну с этих парт на улицу?» – крутилось в моих мыслях. Через пару дней мне осталось лишь сдать обществознание.
Перед последним экзаменом я стоял в коридоре, читая шпаргалку к билетам. Маша вышла с экзамена. Сказала – будет материть меня что есть силы. Я немного испугался: чем опять ей насолил? Однако это было наудачу. Мне не нравились приметы и обычаи, с ними связанные. Помогла ли мне в этот раз Мария или это случилось помимо ее «заклятья», билет и вправду попался простой. Только пять минут назад я прочитал эту тему, поэтому с легкостью ответил без подготовки.
Меня поздравили с отличной сдачей всех экзаменов. Первым делом я решил поделиться этим с дедом. Устроившись поудобнее на диван, как на трон, я сказал ему, что теперь серебряная медаль моя. Он радовался больше меня. Вспоминал, как со мной с самого детства занималась бабушка, а потом и он присоединился к моему обучению. Сказал, что она тоже бы гордилась мной.
За неделю до выпускного я пришел к V., чтобы сделать ролик о нашем классе. Мы отобрали кусочки из видео, которые в разное время снимали в школе. Уделили внимание дню учителя в этом учебном году, когда наш класс вел уроки у детей помладше. Тогда V. исполнял роль директора школы, занимая кабинет завуча. Странным образом к нему привели моего брата за плохое поведение на уроке. Я тогда документировал все на камеру. Получился ролик на пару минут под “How Does It Feel” Аврил Лавин. Однако V. почувствовал, что этого слишком мало. Дополнительно смонтировал вторую половину – скорее для учителей – под беспроигрышную композицию «Прощай школа» рэп-группы «Люди солнца». Ролик не выглядел однородным. Вторая половина состояла из фотографий разного качества и больше напоминала презентацию. Когда ролик показали нескольким учителям, они одобрили вторую его часть. Я настаивал, что он должен выйти целиком. Мне хотелось посмотреть на реакцию одноклассников.
За пару дней до выпускного я пришел к О. Ю. с дорогим коньяком. Он сначала не брал его. Сказал, что примет такой подарок, только когда я сам стану зарабатывать. На деньги моих родителей ему пить не хотелось. Он увидел мое замешательство. «Ладно, давай сюда, а то еще сам выпьешь, – шутя, сказал он. – Не могу же я позволить несовершеннолетнему напиваться».
* * *
Настал торжественный вечер выпускного. Я был в новом темном костюме. Яркую синюю рубашку украшал черный тисненый галстук. Церемония проходила в концертном зале на площади, где собрались выпускники со всего города и района.
Выступление начиналось с танца выпускников нашей школы. У меня не было пары. Ни одна девушка из старших классов не захотела со мной танцевать. Когда на репетиции я узнал об этом, то спрыгнул со сцены и пожелал всем удачи. Поэтому на выпускном пришлось выходить под конец танца из-за кулис и поклониться со всеми остальными. На выпускном среди двадцати четырех медалистов не было ни одного золотого, что меня крайне радовало. В этом году никто не смог превзойти меня. Когда объявили мое имя, я дал камеру V. «Давай за “Оскаром”», – подгонял он меня.
На сцену также пригласили моих родителей. Пока я шел за наградой, ведущая кратко рассказывала обо мне: «Илья, очень выдержан, умеет владеть собой, целеустремлен, во всем стремится к высоким результатам. Много лет является участником, призером и победителем предметных олимпиад на различных уровнях, а также призером научно-практических конференций. Он ставит перед собой цели и умеет их добиваться!»
Не знаю, кто писал текст, но именно это я и хотел услышать перед большой аудиторией в зале. Мэр города вручил мне медаль и пожал руку. Когда я вернулся на свое место, одноклассница попросила у меня медаль, чтобы рассмотреть ее. Мне никогда не нравилась двуличная натура этой девушки. Она говорила за глаза обо мне много подлых вещей. Я небрежно подал ей коробочку, будто это побрякушка. Она зачем-то открыла футляр и пыталась достать медаль пальцами. Я хотел, чтобы она обломала ногти, но не смогла первой взять ее в руки. После нескольких неудачных попыток ей пришлось вернуть футляр. Я с непринужденным видом достал медаль и показал ей реверс. Экскалибур мог вынуть из камня лишь король Артур.
Мне еще несколько раз приходилось выходить на сцену за разными грамотами. Красная ленточка с золотыми буквами «Выпускник 2007» слетела с меня на пол. Я не растерялся. Поднял ее и накинул на шею словно шарф. В зале одобрительно посмеялись. Маме понравилась моя находчивость. На выходе из зала дед не переставал жать мне руку. Он так гордился, будто я получил Нобелевскую премию.
За накрытый стол в спортзале школы отец не сел, так как не платил за него. Мама побыла там не больше получаса и пошла домой. Выпускники под столом наливали горячительные напитки. Официально нам полагалось лишь шампанское. Я просил одноклассников настроить оборудование, чтобы включить ролик. Но они так были увлечены алкоголем, что лишь отмахивались. Через полтора часа все уже были пьяные. Никто бы не стал смотреть наши с V. старания. Мне хотелось, чтобы увиденное растрогало окружающих. Однако им было не до этого. Я оставил DVD-диск с роликом на праздничном столе и ушел. Сначала гулял по темным улицам, а потом свернул домой.
На кухню вышла мама. Сказала, чтобы я шел в кровать. Мне начали звонить одноклассники. Хотели узнать, куда я пропал. Мне было стыдно признаться, что меня не пускает мама. Я выключил телефон и лег спать.
Глава 4. Новый мир
