Саша Брукс "Волчий Век"

Я перешла дорогу на пешеходном переходе в сторону улицы Мэлроуд. Солнце начинает опускаться всё ниже к горизонту и мне становится спокойнее. В тени мне легче. Ветер обдувает мои лохматые, кудрявые локоны, доставшиеся в наследство от мамы. Каждая веснушка на моём лице и плечах показывает всему миру: смотрите, я дочь Венди Стоун, не иначе. Я была копией своей матери. Волосы пшеничного цвета, голубые глаза, вздёрнутый нос и пухлые губы.

Проходя мимо ветрины модного бутика «Палермо», я специально посмотрела в отражение. Я хотела увидеть её и напомнить себе о том, как можно за один день лишиться всего. Но вместо красавицы мамы я увидела её жалкую пародию и ужаснулась. Я сильно похудела, как-то осунулась, а эти грустные глаза… Посмотрев в них можно сказать, что я глубоко несчастна, что в них нет жизни, просто оболочка, как у куклы. Моя мама никогда не была такой. Это лишь жалкая пиратская копия.

Я быстро зашагала прочь по усеянной цветами тропинке и молюсь Богу, чтобы никто из знакомых не попался мне на пути. Куда не посмотри, все куда-то спешат, что-то делают. Вот эта девушка в зелёном комбинезоне, которая идёт мне на встречу, наверное, идёт на свидание. От неё так и веет беззаботностью. Она так грациозно топает в своих белых туфлях и улыбается. Но кому? Наверно, она просто счастлива. А тот мужчина, который примеряет солнцезащитные очки в брендовом магазине напротив. Рядом с ним стоит женщина, облепленная с головы до ног драгоценными камнями. Она смотрит на своего мужчину в любовью и нежностью. Может он богат и только поэтому она с ним? Но всё же. Скорее всего, они тоже счастливы и любят эту жизнь, в которой нет для меня места.

Как уже 9 лет мой психиатр пытается вытащить меня из болота так называемой новой жизни. После того, как я узнала о маме, в моей голове случился тайфун. Я каждый день, как рыба, жадно хватаю воздух с поверхности, в надежде, что я надышусь вдоволь, но я только захлебываюсь в своих мыслях, обидах и разочаровании.

После того дня, каждую ночь я просыпаюсь в поту от одного и того же сна. Вижу себя со стороны в нашей машине, того злосчастного дня. В детском кресле сидит маленькая Эби, а я справа от неё. Родители весело поют и улыбаются. Я невидима для них. Моя душа начинает плакать, а слез нет, ничего нет. Я кричу, но не слышу собственного голоса. Хочу взять крохотную ручку Эби, но моя собственная рука утопает в ней. Я приведение? И тут я вижу как маленькая Эби взволнованно следит за чем-то в лесу. Она смотрит куда-то в темные заросли, забывая даже дышать.

Я слышу её хрип, такой шершавый и сильный. Изо рта начинает выходить пена, тело бьется в конвульсиях.

– Странно, – думаю я тогда, раньше со мной такого никогда не было.

На всхлипывания поворачивается мама, лицо её выражало ужас. Выбежав из машины, она протягивает руку, чтобы открыть дверь и помочь Эби. Но в эту же секунду будто подает, ускользает вниз. Я слышу крик, слышу рычание и вой?

Вся моя душа вырывается наружу, я выбегаю из машины огибая ее со стороны капота. И вижу то, от чего кровь леденеет в жилах. Большое, чёрное чудовище держит в своей пасти мамину ногу, да так сильно, что кровь стекает струйкой вниз на землю. Мама кричит истошным, хриплым голосом. Я быстро делаю шаг ей на встречу, но чудовище резко поворачивается, устремив на меня два своих оранжевых огонька. Медленно отходя назад, оно подбросило маму в воздух и рывком схватило за талию. Его пасть полностью охватила её. В прыжке эта тварь развернулась в сторону леса и побежала. С моей мамой в пасти, будто с тряпичной куклой.

И так каждый раз, ночь за ночью я просыпаюсь в холодном поту и долгой истерикой. Я кричу до тех пор, пока не придёт папа и не успокоит. Позже он выбрал для меня врача, как он сказал, с которым можно поговорить обо всем , тот кто поймёт и поможет.

В первый раз доктор Мэир мне даже понравился. Мы рассматривали чёрно-белые картинки, ели мороженое и читали терапевтические сказки.

В следующие сеансы он стал упорно вторгаться в мою жизнь. Расспрашивать меня о том дне, будто я была на допросе. Я ему рассказывала всё, что помнила и знала, так как была ещё ребенком и не умела выстраивать личные границы.

В возрасте пятнадцати лет я поняла, что мой психиатр просто тянет резину. Каждый сеанс он спрашивает одни и те же вопросы и каждый раз все о той ночи:

– Эби, ты вспомнила что-нибудь, расскажи?

Что я могла вспомнить, я была ребенком у которого вдруг случилась эпилепсия. Я не помню даже во что была одета в тот вечер. Последней каплей стало то, что доктор Мэир оставил голосовое сообщение моему папе, в котором было сказано:

– Мистер Стоун, это доктор Мэир, психиатр вашей дочери. С прискорбием должен сообщить, что ваша дочь Эбигейл Элиза Стоун должна срочно лечь на лечение в больницу для психически больных детей, так как на приёме она ведёт себя не адекватно. В приступах ярости она кусает себя за руки, кричит нецензурную брань и рушит всё в моём кабинете. Если же вы не примите меры, мне придется сообщить в социальную опеку. Но я могу предложить вам другой вариант, цену вы знаете.

Зачем он врёт моему отцу, подумала я тогда, ведь всё, что он сказал сущая ложь. Неужели мой отец и вправду поверит в эту чушь? Но не тут-то было. Папа, прослушав сообщение, взял из сейфа все наши сбережения и помчался к доктору.

Мы никогда не разговаривали на эту тему. На следующий сеанс я все-таки пришла. И на все остальные, до момента наступления девятнадцати лет. До сегодняшнего дня. Когда я решила, что с меня хватит. Пилюли, которые я глотала три раза в день, выписанные доктором Мэиром сильно на меня действовали. Я как будто перестала чувствовать боль утраты, гнев и отчаяние. Три года пока я принимала лекарства, душераздирающие сны меня отпустили, я перестала ненавидеть этот мир. Да я в принципе его не чувствовала. Летала между сном и явью. Существовала а не жила. Я спала, изредка питалась фастфудом и иногда просматривала ленту в Инстаграм. Рассказав об этом мистеру Мэиру, я была готова услышать все что угодно, но не это:

– Ты не можешь перестать пить лекарства. Только они поддерживают твоё психическое расстройство. Если хоть одну таблетку пропустишь, поверь я узнаю. И ты окажешься в психушке. У тебя нет выбора, Эби.

Но принимать лекарства я всё-таки не стала, из-за принципа, но никому об этом не говорила. Да и особо некому было до меня дела. Отец каждый день после работы приезжал в тот лес, с ружьем. Он искал маму, или то, что от нее осталось. Папа приходил поздно ночью или не приходил вовсе, не знаю, я давно уже спала. Единственной, для кого я всё ещё существовала была моя бабушка, по маминой линии, у которой мы отдыхали на каникулах в Сардинии. Но и ей было не сладко, она потеряла единственную дочь, а с ней частичку себя и своего сердца. Бабушка готовила, стирала, помогала мне с уроками, но больше никогда не шутила и не улыбалась. Даже ради меня.

Перестав принимать лекарства, я снова стала видеть эти сны. Стала чувствовать агрессию, раздражение, гнев, опустошение. Все эти чувства ко мне вернулись. Но лучше чувствовать хоть что-то.

Мой отец после пропажи мамы продал наш дом в Салерно и купил коттедж здесь в Сардинии, как раз напротив злосчастного леса. Что было в голове моего отца я не понимала, разве ему не должно быть страшно от той мысли, что с его дочерью может произойти тоже самое. Но папе некогда было об этом думать, он утроился в оружейный магазин, а после смены уходил в лес, один, так как поисковая группа, полиция с вертолетами ничего не нашла спустя пол года.

Решив как-то отвлечься от сумбура воспоминаний, я зашла в Пекарню у Ларри, за вкусным и таким знаменитым мятным айс-фраппе, который обожала пить моя мама. Запах свежеиспеченного хлеба, сладких булочек и круассанов немного взбудоражили мой пустой желудок. В пекарне было светло и уютно. Посередине стояла касса и витрина с разноцветной сдобой. Стены были выкрашены в карамельный цвет, а с полотков свисали лампы в виде булочек. Я любила здесь проводить время, в этой спокойной умиротворительной обстановке. И сейчас тут практически не было людей.

– Здравствуйте, мне один мятный фраппе и круассан с шоколадом пожалуйста, – сказала я самым своим дружелюбным голосом молоденькой девушке в оранжевом фартуке, которая стояла за кассой и улыбалась.

– Конечно, присаживайтесь за тот столик у окна, – она показала наманикюренным пальчиком в сторону столика, у которого я обычно проводила вечера.

– Спасибо.

Я последовала указаниям Бэтти, так было написано у нее на бейдже. Но я и так знала её и она скорее всего меня тоже. Присев на мягкий диван цвета молочной кофейной пенки я посмотрела в окно. Долго блуждая глазами по вечернему небу, которое медленно опускается в скалистые хребты гор, я пыталась уловить что-то знакомое, что могло бы облегчить мои страдания. Что я пыталась там найти? Или кого?

Глава 4

Этой ночью мне снился мой, до боли знакомый сон. Но на этот раз я не проснулась сразу после того, как кровожадный волк убежал с моей мамой в пасти. Раз за разом я возвращалась в машину в форме так называемого призрака и видела снова и снова свою семью и себя. Я сбилась со счёту. Сон за сном и так до бесконечности. Может снова начать принимать таблетки? Как бы я ненавидела доктора Мэира, он оказался прав. Без таблеток я скоро окажусь в психушке.

С каждым сновидением я чувствовала эту жгучую боль, которая с каждым разом всё усиливалась. Я ревела, умоляла Бога, чтобы всё это прекратилось. Щипала себя за руку, чтобы проснуться. Но всё тщетно. Моё тело меня не слушалось. Я хотела открыть дверь машины и просто убежать прочь, чтобы не видеть всё это снова. Я хотела помочь маленькой Эби. Пыталась взять за милое личико и отвести её взгляд от проницательных огоньков злой твари. Но моё тело мне не принадлежало. Раз за разом я повторяла свой маршрут из точки А до точки Б. А именно выбегала за мамой, потом смотрела как её тело в конвульсиях сопротивляется волку. Казалось, что это не кончится никогда. Может я умерла во сне? И теперь мне придётся видеть это всегда. Я попала в ад?

Вдруг я почувствовала боль в грудной клетке, как будто её сильно сдавливают. Мне стало тяжело дышать. Всё, что происходило вокруг уже не имело значения. Я старалась сделать вдох всё глубже и глубже, но лёгкие ещё сильнее стягивало. Кашель так сильно пронзал лёгкие, что вот-вот мои внутренности окажутся на спинке сидения. Но на последнем вдохе я проснулась, широко распахнув глаза. Пот тёк рекой, дышать всё также трудно. Я попыталась встать, но поняла, что меня кто-то удерживает, прижимает к кровати.

Нечто на моём теле зашевелилось, приняло другое положение. В комнате было темно и я не понимала, что или кто сидит прямо на моём животе. От него веяло холодом и железистым запахом. А ещё оно дышало. Я не могла пошевелится, страх взял верх над моим телом и я просто оцепенела. И тут я увидела два круглый глаза, белых и без зрачков. Они смотрели прямо на меня. Они были так близко, что я кажется видела в них своё отражение. Минуту спустя нечто рывком спрыгнуло с моего тела и подошло к открытому окну, в которое проливался свет полной луны. Это был волк, освещенный ночным небом. Большой и страшно завораживающий. Увидев его где-то на безопасном расстоянии, я удивилась бы его красоте и грациозности. Но не здесь, не в моей комнате.

Я лежала не издав ни звука, боясь пошевелиться и привлечь его внимание. Но тут хищник снова посмотрел на меня своими ледяными глазами и я услышала голос, такой знакомый с хрипотцой. Он разливался по комнате шершавым эхом:

– Эбигейл. Ты скоро умрёшь…

Волк посмотрел на небо и так сильно завыл, что кажется сама луна немного пошатнулась. Когда вой прекратился он вынырнул из окна, а я всё ещё лежала прикованная к кровати минут десять в недоумении, был это сон или нет. Быть может это галлюцинации?

Внизу раздался шум, что-то разбилось? Господи…

Слёзы текли из глаз ручьём. Мне надо что-то сделать. Всё это скорее всего сон. Так не бывает в реальности. Волки не разговаривают. А если это сон, то я не могу оставаться в постели. Или могу? Я медленно сползла с кровати и первым делом закрыла на щеколду окно. Была бы эта реальность, то окно было бы закрыто. Иначе я не смогла бы уснуть под трель сверчков. Значит я не сошла с ума и скоро проснусь. Я на цыпочках вышла из комнаты и направилась прямиком в папину спальню, надо предупредить его о волке, а может даже о волках в нашем доме. Господи, что нам делать? Я совсем запуталась. Надо ли вообще выходить из комнаты, ведь скоро я проснусь.

Тихо пробираясь сквозь пустые комнаты я шла на ощупь вдоль стен. Ещё чуть-чуть и я буду в комнате папы. Медленно, шаг за шагом, я пытаюсь в темноте разглядеть дверь и кажется чувствую входную ручку бедром. Хватаюсь за неё, вхожу в комнату и щёлкаю включателем. Свет загорелся, но папы в комнате нет, кровать пустая и даже заправленная. Где же он?

Внизу послышались тяжёлые шаги и кажется кто-то или что-то направляется к лестнице, ведущей на второй этаж, а именно туда, где расположены моя и папина комната. Я быстро взяла со стола папину металлическую лампу и встала позади двери чтобы хоть как-то защитить себя. Затаив дыхание я прислонилась ухом к двери и прислушалась. Шаги медленно, но как-то неуклюже приближались к комнате. Ещё чуть-чуть и кто-то войдёт сюда. Мне конец. Я подняла лампу над головой ещё выше и подготовилась к удару. Ручка двери открывается и в комнату заходит… Папа?

– Эби, ты почему не спишь? – он посмотрел на меня, потом на лампу и рассмеялся. – Что ты делаешь?

– Слава Богу, это ты, – я медленно опустила своё оружие и кинулась папе в объятия. И почувствовала резкий запах алкоголя. Разве во сне мы можем чувствовать запах?

– Где ты был? Это ты что-то разбил внизу?

– Да, Эби, я случайно опрокинул вазу, завтра уберу.

– Так всё же, где ты был?

Отец плюхнулся на кровать и с недоумением посмотрел на меня.

– Как ты думаешь, где я мог быть, а? Конечно, я искал твою мать, кроме меня, она видимо никому не нужна, правда? Только мне есть дело до неё, – выплюнул отец.

Ну конечно, опять эти разговоры. Мы частенько беседовали о маме, после того как папа напивался. Я уже привыкла, что он винит всех и вся. Папа изменился, прочем, как и я. Постарел, исхудал и просто размяк. Общее горе каждый день выматывает нас и уничтожает.

– Прошло уже девять лет, пап, ты же знаешь, её нет, не так ли?

– Вот не знал, что ты уже со всем смирилась. Сдалась, при том, что ничего и не сделала. Если бы ты хоть раз пошла со мной на поиски, увидела то, что я нашел в лесу, я уже близко.

– Близко к чему?

– Я нашел тропу ведущую в какие-то руины. Оттуда слышится их вой, каждую ночь, эти мерзкие твари. Скорее всего там их пристанище. Я найду этого кровожадного волка, убившего твою мать. И тогда её душа может быть успокоится и попадёт в рай.

Я больше не могла слышать весь этот пьяный бред. Тошнота подкатывала к горлу, голова закружилась и пробил холодный пот. Я побежала в туалет и огромным потоком выплеснула наружу то, что сегодня съела. Горло драло, но мысли мои стали вставать на место. Я нажала на сливную кнопку унитаза и быстро зашагала к отцу. Но тот уже спал, развалившись на кровати в грязной одежде и ботинках, с которых капала чёрная жижа.

Я присела в кресло напротив, чтобы отдышаться и прикрыть на секунду тяжёлые, свинцовые веки…

Глава 5

Медленно разлепив глаза, я осознала, что заснула в кресле и проспала так всю ночь. Значит это был не сон. Как же я могла? Волк мог вернуться и Бог что сделать со мной и папой. Мне нужно было позвонить в полицию, проверить заперты ли все двери и окна. А что сделала я? Продрыхла всю ночь…

Что меня действительно удивило, так это то, что я не видела тот сон. Мне ничего не снилось. Поэтому я проснулась такой выспавшейся и спокойной.

Оглядевшись вокруг, я поняла, что папина кровать пустует. На полу также остались капли грязи, а постельное белье в сумбурном порядке валялось на полу. Шторы были распахнуты и на меня попадали лучики тёплого летнего солнца.

Где папа?

Я выбежала из комнаты, представляя в голове ужасные картины. А что, если папа услышал ночью шум? Что если он волк схватил его?

Дрожь охватила всё моё тело. Кажется, ещё чуть-чуть и я разрыдаюсь. Я подбежала к моей комнате. Дверь была открыта, но отца там не было. Быстро зашагав по лестнице вниз, которая вела в гостиную я молилась. Читая вслух Отче Наш я всем сердцем хотела сейчас провалиться под землю, чтобы только не видеть, что могло произойти с папой. Лестница под ногами предательски скрипела. Оставалось четыре ступеньки и я окажусь внизу…

В нос ударил терпкий запах кофе. Я быстро огляделась. В коридоре никого не было. Всё лежало на своих местах и не видно было признаков борьбы. За стенкой послышался шум похожий на металлическое лязганье. На кухне точно кто-то был. Я на цыпочках побрела в сторону кухни. Так Эби. Вдох, выдох. Завернув за угол я увидела папу? Он стоял спиной ко мне. В фартуке, который так давно не одевал. Папа напевал какую-то мелодию и по-мастерски подбрасывал блинчик в воздух. Что это с ним? После смерти мамы он ни разу не подходил к плите. С десяти лет я сама готовила себе и ему. Как мне казалось, он даже не знал где я хранила муку. Не знаю, сколько я так стояла и смотрела на него. Как я скучала по прежнему папе. Не в силах больше сдерживать эмоции я тихо откашлялась. Папа подпрыгнул от испуга и посмотрел на меня.

– Ты меня напугала. Доброе утро, Эби, присаживайся. Тебе чай или кофе? – папа заулыбался. Что происходит?

– Доброе, кофе пожалуйста.

Папа пританцовывая, налил в кружку кофе из кофейника. Потом плюхнул из сковородки блинчики завёрнутые в трубочки и поставил на стол. Ошарашенная увиденным я села за своё место около окошка.

– Пап, у тебя всё в порядке?

– Да, – коротко сказал он.

Папа налил себе свежезаваренный чай и вместе с порцией блинчиков присел напротив меня. Стол в кухне был овальной формы, но не большой, и я хорошо видела как папа прячет от меня взгляд.

– Эй, пап, что случилось?

Папа усердно резал блинчик и кажется не услышал моего вопроса. Минуту спустя он поднял на меня взгляд и сказал:

– Прости меня за вчерашнее дочка. Я не хотел, правда. Всё, что я наговорил… Я так не считаю. То есть я знаю, что тебе в первую очередь есть дело до мамы. Прости.

Мне стало жалко его. Очень. Я прекрасно понимала как ему сейчас тяжело. Но чего я точно не понимала, как можно забить на свою дочь. Спустя десять лет мы первый раз сидим с ним за столом и завтракаем. Обычно папы никогда не было дома. Даже по выходным. А я как отрезанный ломоть готовила, убиралась в доме, ходила в магазин за продуктами, оплачивала счета. Единственное, что он сделал для меня, так это перевёл на домашнее обучение и купил ноутбук. Точнее дал денег на него.

– Да ладно, проехали. Будто, я слышу это впервые, – сказала я, укорительно посмотрев отцу прямо в глаза.

Папа снова опустил взгляд в тарелку. Но я решила не сдаваться:

– Но я рада, что ты немного отвлёкся и приготовил завтрак. Что ты имел ввиду, когда сказал, что нашел какую-то тропу?

Отец перестал жевать. Лицо его стало выражать не понятную для меня эмоцию. Беспокойство? Раздраженность?

Он нахмурил брови, которые образовали между ними большую морщину.

– Я думал, ты не вспомнишь об этом.

– Но всё же я помню. Я понимаю, для чего ты хочешь найти этого волка, правда. Но мщение – это не лучшее лекарство от разбитого сердца. Что если ты не справишься с хищником? Я не хочу остаться сиротой, пап. Я этого не вынесу, ты понимаешь? – истерически завопила я. Как долго я хотела это сказать.

– Ты ничего не понимаешь, Эби.

Я понимала, что не должна сейчас выяснять отношения. Не сейчас, когда папа вылез из своего кокона. У нас, наверное, могло всё наладиться. Но огромный комок злости просился наружу. Я не могла простить его за то, что он лишил меня детства, точнее всего, что от него осталось.

– Чего я не понимаю, объясни. Мне не десять лет. Очнись, ты нужен мне здесь, а не где-то в желудке у долбанного волка. Меня было не остановить.

Взгляд папы помутнел, а лицо исказилось в жуткой гримасе. Он взял тарелку и с силой смахнул со стола. Потом резко встал:

– Дрянь, ты просто глупая истеричка. Наша семья разрушилась из-за тебя. Лучше бы то тогда задохнулась из-за эпилепсии.

Я была в шоке. Его слова застревали у меня в ушах, пронзая каждую клеточку.

Папа кинулся ко мне и дал пощёчину, такую сильную, что звездочки посыпались из глаз. Я пошатнулась и упала со стула. Папа направился к тумбочке в коридоре. Взяв ключи от машины, он вышел из дома громко хлопнув дверью. А я держалась за горящую щёку и громко рыдала…

Глава 6

Достав пыльный чемодан с чердака я быстро сгребала вещи с полок и укладывала в него. Здесь я больше не останусь. Я знала, что папа не смог справиться с горем утраты. Но я не понимала, что всё так плохо. Он сошёл с ума.

Куртки, джинсы, нижнее бельё, надолго ли я уезжаю? Я всё ещё плакала, как же мне было больно и страшно. Чемодан быстро заполнился, и я пихала остатки вещей в пакеты. Когда и они закончились я рухнула на пол и начала стучать кулаками по полу от безысходности. Почему всё это происходит со мной?

Силы покинули меня с отцовской пощёчиной, а вместе с ними и надежда на остатки спокойной жизни. Я вытащила из кармана телефон и трясущимися руками набрала номер местного такси. Мне пришлось отдышаться и пару раз откашлялся:

– Здравствуйте, мне срочно нужна машина от Норит Роут 62 до Денесси 3.

– Понял вас, такси приедет через пятнадцать минут, ожидайте, – вежливо ответил мне мужской хриповатый голос.