– А парк твой – он далеко? – спросила я Шерика. – И как мы дойдем до него? Кругом же одни коробки, в смысле машины. Их так много вокруг, и они все время гоняют туда-сюда. Может, запрыгнем в одну из них и доедем? Смотри, как я могу!
И с этими словами я подбежала к какой-то неподалеку стоявшей машине, оттолкнулась лапами и… через мгновение оказалась на самом верху. На раскаленной от солнца автомобильной крыше. Но поскольку сидеть на одном месте мне было и скучно, и горячо, я перескочила на соседнюю крышу, а потом на еще одну. И так далее. А потом поскакала обратно. Солнышко грело так, что мне ничего не оставалось, кроме как скакать по машинам туда-сюда как можно быстрее. Прыг-скок. Прыг-скок. А вниз мне уже не хотелось, ведь там было совсем неинтересно.
Шерик носился вслед за мной вокруг машин и визжал от удовольствия. Ему эта хулиганская забава тоже очень понравилась.
– Давай ко мне, – закричала я ему.
– Попробую, – отозвался он и закинул свои длинные лапы на одну из машин. Но так и не смог забраться.
Я улыбнулась.
– Берегись! – вдруг закричал он.
Я и не заметила, как откуда-то сзади подскочил какой-то человек и тут же начал лупить меня толстой зеленой веткой.
– Ай! За что? – закричала я. – Ничего плохого я не сделала! Ай-ай-ай! Мне очень больно!
– Беги, скачи! – не унимался Шер.
И я снова поскакала по крышам.
Чтобы защитить меня, он подбежал ближе к этому человеку, остановился прямо позади него и начал громко лаять. Человек развернулся к Шеру лицом и теперь уже начал махать палкой в его сторону.
Пока дуэль продолжалась, я успела вскарабкаться на верхушку ближайшего дерева.
Шер лаял громко и часто, наскакивал и подпрыгивал, и вскоре заставил человека с палкой отступить на несколько шагов. А я наблюдала за всем издалека.
Наконец человек развернулся и ушел, не сказав ни слова.
Через минуту я слезла с дерева. От ударов палкой моя спина болела, и я улеглась прямо в траву.
– Ты… такой сильный, что смог прогнать человека, – с восхищением сказала я Шерику. – Ты спас меня! Никто еще никогда не спасал меня. Ты первый! Теперь я точно знаю, что ты добрый. А если бы тебя не было? Он бы меня совсем избил этой палкой! Но как же мы теперь пойдем в парк? Я не дойду! Все болит!
Шер снова задумался.
– Вот что, – после некоторого молчания сказал он, – полезай ко мне на спину. Она у меня большая. Цепляйся когтями за мою шерсть, но старайся меня не царапать. А то ведь мне тоже бывает больно.
И мы отправились в парк.
Я с большим удовольствием разлеглась у Шера на спине, обхватив передними лапами его шею. И смотрела по сторонам на Город. Я ведь по-настоящему видела его в первый раз. А Шер улыбался и постоянно спрашивал меня, удобно ли мне.
– Удобно, удобно, – отвечала я, – и очень даже мягко.
Ему нравилось везти меня. Ведь он сразу признался, что очень любит служить. И тут, наконец, предоставилась такая возможность. Шер бежал вперед неторопливо, горделиво подняв голову и очень осторожно. Он боялся меня уронить. Одновременно он еще успевал воспитывать меня.
– Видишь, большие белые полоски на асфальте нарисованы, – вещал он, – по ним и перебегай дорогу. А в других местах не надо. А еще можно там, где большие круглые глаза светятся. Если зеленый глаз горит, значит, можно. А если красный – останавливайся.
Поскольку, получив основательно палкой по спине, я внезапно поняла, что вовсе не так умна, как ранее себе представляла, я запоминала все то, что рассказывал мне Шер.
– Так просто? – спросила я. – И ни одна машина тебя не тронет?
– Ну, ты по сторонам-то все же посматривай. Почаще вращай головой! – глубокомысленно произнес Шер.
Верхом на Шерике я въехала в парк. В нем было очень много деревьев, но зато почему-то не оказалось ни одной машины.
Как только мы очутились внутри, к нам сразу же подбежало много разных людей. Почти все они были какими-то очень-очень маленькими. Мелкими. Некоторые ростом были чуть выше Шера. Они тыкали в нас своими маленькими пальчиками, смеялись, что-то говорили, а некоторые даже пробовали прикоснуться к моей гладенькой шерстке.
Сначала я испугалась, вжалась еще сильнее в Шера, но, увидев, что палок в руках у них нет, успокоилась и немного расслабилась. Но все же я попросила Шера не останавливаться и бежать дальше. Не знаю почему, но мне было неприятно, что какие-то незнакомые люди непонятно зачем хотели меня потрогать.
– Смотри, Шер, – сказала я, – тут много людей из какой-то другой породы. Из низкорослой. Я раньше встречала эту породу, но чтобы так много и в одном месте…
Шер засмеялся.
– Это же – дети!
– Что еще за дети такие?
– Ну, ты же не сразу стала кошкой. Сначала была котенком, маленькой кошечкой. А потом выросла.
– Да.
– Так вот дети – это маленькие люди. Можно сказать, нежные котятки. Постепенно и они тоже вырастут.
– И превратятся в злых котов? Ой, в злых людей.
– Почему обязательно в злых? Мне кажется, что люди, в общем-то, добрые.
– Ага. Особенно те, которые выгнали тебя из дома. А еще те, которые лупили меня сегодня палкой по спине.
– Вот поживешь с мое, убедишься, что добрых намного больше.
– Ладно, проверим. Как повторяла моя мама: поживем – увидим. Слушай, а я вот еще спросить хочу. Получается, раз я уже кошка, а они еще котятки, значит, я их умнее?
– Конечно, – уверенно отвечал Шер.
Мысль о том, что мы с Шером умнее почти всех в этом парке меня очень порадовала.
Вдруг мимо нас пронеслось какое-то непонятное существо.
– Ух ты, смотри. Никогда такого не видела. У всех ноги, а у этого – колеса. Те были дети обычные. С ногами. А эти – с колесами? Тоже особый вид? – поинтересовалась я.
– Не-е, – расхохотался Шерик и попробовал объяснить мне, что такое велосипед.
Пока он рассказывал, мимо нас с шумом промчалось еще несколько отчаянных вело-малышей.
Не знаю, что произошло со мной, но в какой-то момент я перестала слушать Шера и, недолго думая, запрыгнула на проносившееся мимо меня человеко-колесо.
Колесо опешило от неожиданности, завизжало, затряслось, подскочило, завиляло, но все же поехало дальше. Чем больше оно тряслось, тем сильнее я вжималась своими острыми коготками прямо в его колесную спину. Не знаю, может быть, я и сделала колесу немного больно, но я же так хотела кататься! Да и как мне еще было держаться на этом странном предмете под названием велосипед? Только крепко схватившись за спину и плечи!
– Смотрите, смотрите, – закричали все кругом, – кошка катается на велосипеде! Это надо сфоткать! Это надо снять на видео!
– Да не Кошка я, а Хошка, – ответила я им всем одновременно, но, кажется, меня никто не услышал.
– Улыбайся, – кричал мне бежавший рядом с нами Шер, – и сразу станешь звездой!
– Звездой? Это те, которые видны ночью на небе? Ну уж нет, не хочу. Они острые, холодные и какие-то далекие. А я люблю гладкое, теплое и близкое.
Наконец человеко-колесо затормозило и остановилось. Я быстренько соскочила с его спины и отбежала на безопасное расстояние. Все-таки палкой я сегодня уже получила, и одного раза в день мне было вполне достаточно. Шер тут же оказался рядом, готовясь и дальше защищать меня.
Но человеко-колесо оказалось отнюдь не злым.
– Ничего себе, вот это смелая Кошка, – рассмеялось колесо мне вслед, а потом тщательно почесало свою спину, на которой наверняка остались следы от моих коготков. – А ну-ка, кто меня фотографировал, пришлите мне фотки на память. Таких фоток в моей коллекции еще не было!
– Ух ты, какой добрый велосипедист, – обрадовался Шер.
– Ура! Тут в парке добрые люди! А значит, можно еще немного похулиганить! Надо еще на чем-нибудь прокатиться! – закричала я, и взгляд мой остановился на движущемся по направлению к нам предмете, вроде бы похожем на велосипед, но все же выглядевшем несколько иначе.
– А это что такое? – удивилась я.
– Самокат!
– Сам катается, что ли? А почему тогда на нем малыш стоит, если он сам катается?
– Ну, это просто такое название. В этом мире всем управляют люди, без них ни самокат, ни велосипед, ни машина никуда не поедут.
– Люди такие всесильные?
– Да.
Пока Шер посвящал меня в тонкости мироздания, мимо нас с очень серьезным видом, крепко держась за руль, пронесся несколько странного вида самокато-малыш. В общем и целом, он почти не отличался от остальных людей, только голова его почему-то оказалась другого, кажется, черного цвета и совершенно без шерсти и ушей.
«Вот этот точно другой породы, наверно, специальной, самокатной. Мне надо именно к нему», – подумала я и в один прыжок оказалась у него за спиной.
Удержаться на самокате оказалось непросто, и я отчаянно вцепилась в ногу малыша. Самокато-малыш обернулся, с некоторым удивлением посмотрел на меня, но тоже ничего не сказал. Теперь уже вместе мы понеслись дальше, старательно и аккуратно объезжая встречавшихся на нашем пути прохожих, то и дело ловко обгоняя других, менее быстрых, самокато-малышей.
– Смотри-ка, опять эта серая Кошка тут, – услышала я у себя за спиной чей-то возглас. – Настоящая наездница!
– Точно, она. Ничего не боится!
«Да как же не боюсь, – подумала я. – Боюсь! Но прокатиться-то хочется!»
Ничто не предвещало беды, самокато-малыш уверенно продвигался вперед по широким извилистым дорожкам парка. И тут неожиданно случился большой Бух. Навстречу моему гонщику из-за большого дерева вдруг выскочило двое таких же, как он, мальчишек, игравших в какую-то неведомую мне игру. В руках у них были палки, они зачем-то отчаянно махали ими сверху вниз и снизу вверх и одновременно тыкали ими друг друга.
Бум-трах-тарарах. Мой смелый гонщик не успел ни свернуть, ни затормозить. И на огромной скорости врезался в сражающихся парней. Самокат полетел в одну сторону и опустился на большой, раскидистый, с белыми цветами куст. Я же, гонщик и оба драчуна кубарем повалились в густую зеленую траву.
Когда мы поднялись и стали отряхиваться, я заметила, что их шерстка кое-где немного позеленела, а моя почему-то осталась такой же серой, как и была. Это расстроило меня. Мне почему-то тоже вдруг захотелось изменить свой цвет. И стать зеленой и незаметной для других.
Выбравшись из травы, я сразу отскочила подальше. Я не знала, о чем думают эти отчаянные детки. Если они так увлеченно дрались палками, то что им стоило напасть на маленькую беззащитную кошку.
Но гонщик и драчуны, не обращая на нас внимания, были заняты тем, что беспрерывно поглаживали руками ушибленные места. Поэтому я спросила у подбежавшего Шера.
– Странно! Почему они зализывают больные места лапами, а не языком, как мы? Язык… он же нежный, а лапа какая-то грубая, да еще и с коготками.
– Не знаю, – отвечал мне Шер, – люди часто вытворяют очень странные вещи. Нам, собачьему и кошачьему племени, это не понять. Я вот тоже всегда лечусь языком, так гораздо удобнее. Ну, ладно, пойду, помогу.
Шер подбежал к гонщику и драчунам и начал по много раз облизывать каждого из троих своим большим розовым языком. От этой неожиданной ласки детки оторопели и, кажется, окончательно успокоились. А Шер крутился между ними и продолжал лизать их ноги, спины и руки.
Наконец оба драчуна, забрав свои палки, ушли, и мы остались втроем. Гонщик, я и Шер. Тогда гонщик как ни в чем ни бывало спросил меня:
– Покатаемся еще вместе? Так гораздо прикольнее. Все на нас смотрят и фоткают. Мы популярны. А одному – тоже хорошо, конечно, но немного скучно!
– Ура-а, – изо всех кошачьих сил закричала я, потому что, конечно, не ожидала такого щедрого предложения.
– Значит, согласна!
– Конечно!
И тут же не удержалась и полюбопытствовала у гонщика:
– А почему у тебя голова черная, гладкая и без шерсти? Я таких голов еще не видела.
– Ах, это! – рассмеялся гонщик. – Смотри! – и он быстрым движением обеих рук разделил свою голову на две части. Под верхней черной половинкой, которую он с небольшим усилием приподнял вверх, показались самая обычная человеческая шерстка и самые что ни на есть обычные уши.
– Ой, она у тебя еще и саморазбирающаяся! – снова удивилась я.
– Не только! Она еще и самособирающаяся, – и гонщик снова соединил гладкий верх и шерстяной низ и зачем-то слегка постучал по верху.
– Вот это да! – восхитилась я. – У нас, у всех кошек, одна голова, неразборная. А вы, люди, оказывается, вон на что способны! А трехголовые среди вас есть? Или с пятью головами?
– А чего ж нет-то, – смеясь отвечал гонщик, – ты только повнимательнее присмотрись и сразу обязательно увидишь многоголовых. Даже не сомневайся! Ты была когда-нибудь в этом парке? – продолжал он.
– Нет. Я все время жила с мамой в подвале, а сегодня первый день одна. Так что, кроме подвала, я в своей жизни почти ничего и не видела.
– Ничего себе! – искренне удивился гонщик. – Ты сбежала от мамы?
– Ну, так получилось. Случайно.
– Мне иногда тоже хочется сбежать от своих родителей. Но совсем ненадолго. Допустим, утром сбежать, а вечером обязательно вернуться. Потому что я их очень люблю. И они меня любят. И жить без меня не могут.
– Тогда зачем сбегать?
– Мне иногда кажется, что я уже взрослый. А у нас взрослые живут сами. Отдельно от родителей. Вот и я так тоже иногда хочу, – гонщик задумался. – Да-а, представляю себе, как сейчас плачет твоя мама.
– Плачет? Почему? Мне кажется, мы ей так надоели. Я, мой брат и моя сестра. Своей возней, шумом. Тем, что нас надо постоянно кормить.
– Нее. Мамы всегда плачут, когда от них уходят дети. Ты же ведь исчезла, ушла. И ей сейчас очень плохо без тебя. Она тебя ищет и не может найти.
– Правда?
