Ульяненко Елена "Рыцарь Львиная Грива"

– А вы точно генерал? Витёк аж вжался в стул, – генерал это вам не шутки

– Точнее не бывает, малец, и ради бабки твоей готов и погоны на стол положить – таких женщин не всякая земля рождает.

Августа кокетливо прыснула и покраснела.

К нужному месту приехали за полночь, вроде и идти куда-то неудобно уже – народ спать разошелся.

Деревни на деревни-то и не похожи вовсе – кругом коттеджи да заборы трехметровые, будки с охраной, да коды замочные. Красную Пойму тоже беда комфорта не обошла.

Это хорошо, что Борис генерал, сейчас он корочкой махнет и любая дверь отворится, – так думал Витёк, но все было иначе.

Борис не торопился светиться, а по-доброму с охраной о чем-то пошушукался и сел обратно в машину.

– Ну и чего ждём? – спросила Тина

– Люди живут солидные, подождем, им сообщат, они выйдут.

– А что сообщат? Чего ты там наговорил?

– А то и сказал, что молодая журналистка, снова хочет поднять тему почти двадцатилетней давности, чтобы дотации от государства, новые способы лечения ну и прочее.

– Судя по коттеджам, эти люди в дотациях не нуждаются.

– Эти – да, а вот мужик, который жену при родах потерял, да пацана серого воспитывает – нуждается. Он здесь плотничает да дворы чужие метёт, лишь бы его из поселка не турнули добрые люди.

Больше часа прошло, пока в воротах появился мужик: майка растянута, шорты видавшие лучшие дни да сланцы, явно с чужой ноги потому как размера на два больше. Мужчина подошёл к машине, осмотрел со всех сторон, и вежливо постучался в окно водителя.

– Вы, что-ль меня искали?

– Ну если вы Ерофеев Максим Давыдович, то, значит, мы искали

– А чего хотели-то?

– Сначала поговорить, а потом подумать, как беду вашу исправить, – вмешалась Августа

– А что говорить, все говорено уже, я почти пятнадцать лет по всем инстанциям бегал, а доказать ничего не мог.

–И так, вы нам все расскажите, а мы поможем. В машине поговорим или в дом пригласит? – и тут Борис из нагрудного кармана достал удостоверение. Ерофеев внимательно посмотрел на документы, потом на Бориса, потом снова в документы.

– Генерал, значится. Ну что ж, генерал, раз уж сама гора к Магомету пришла, то можно и в дом пригласить.

Мужчина подошёл к охране, что-то шепнул ему на ухо – охранник выпрямился, но с недоверием посмотрел в сторону черной Волги с шашечками.

– Вы, это, товарищ генерал, Лайбу бы свою здесь оставили, а то наши местные к таким машинам не привыкли.

– Ты, любезный, не там стелешься, вот пересажаю твоих хозяев, кому кланяться будешь? А Лайба моя, ласточка раритетная, таких на всю страну штук десять осталось, так что пусть айфоны свои достают и селфи делают, ещё спасибо тебе скажут.

Домик Ерофеева находился на самом краю. Отдельным забором огороженный, чтобы никто не видел, и глаза эта развалюха достойным людям не мозолила.

– А что ж вы не переехали от такого красного соседства?

– А куда? За те деньги что предлагали, мне здесь остаться выгоднее, да и работы теперь хватает. Опять же грибы, ягоды, речка рядом – сыну полезно.

– Расскажите, что случилось четырнадцать лет назад? – снова вмешалась в мужской разговор Тина

– Мы с женой, Наденькой моей, первенца ждали. Счастливая она была – дни считала, когда сына обнимет – да не срослось ничего, так и не прикоснулась к сыну ни разу. В тот день на речку пошла, а я дома крыльцо мастерил. Вдруг слышу шум такой нехороший, гул будто ураган , потом не то ракета, не то самолёт – не поймёшь – очень быстро, ее даже видно не было, просто понял что что-то пронеслось мимо и след в небе остался густой и белый, а потом он огнем заплясал и как раз над речкой. Вот как китайских драконов рисуют только рыжий и алые языки пламени. Ну, я к реке, а там Наденька моя серая вся, за живот держится. Ну я в скорую, те приехали, забрали, но так ничего и не поняли. Наденька так в себя и не пришла, а сынок, Богдан, тоже серый родился, будто его кто простым карандашом нарисовал, а раскрасить забыл. И вот был бы дурачок, не так обидно, а он ведь умнее многих взрослых. Каждую травинку в лицо знает, чаи целебные делает – от любой хвори может травами исцелить, а сам в чёрно-белом мире живёт – ни вкуса, ни аромата этих трав не чует

– А что врачи, ну, и ракеты эти откуда?

– Да не было никаких ракет, говорят и огней в небе не было – привиделось, говорят от горя. Да только в реке рыба кверху брюхом всплывала ещё неделю, да трава по берегу цвет поменяла, даже не поменяла, а потеряла вовсе. Только никому ничего доказать не смог. Вон пенсию на ребенка выписали, да дотации, как одиночке, дают. Хорошо хоть из поселка не выселили. И на том спасибо.

– А давайте спать ляжем, – предложила Августина, а утром если захотите вы с нами поедете, и мы такой шум устроим, они у нас ещё попляшут, ироды окаянные, – бабушкин словарный запас совершенно не подходил этой юной девице, что вызывало улыбку на лице мужчин.

– Только дом невелик. Я вам тут на диване постелю, а малец, если не побрезгует, в комнате сына – там кушетка широкая – вдвоем легко поместятся.

– Не побрезгует, только вы Богдана своего разбудите, а то он ночью напугается и пришибет меня невзначай.

Мужчина хмыкнул в усы: не пришибет, он у меня мелкий, но, конечно, разбужу, предупредить не помешает.

Витёк смотрел на пацана, серого, как тень на стене. Тонкие руки и ноги, длинные пальцы, редкие серые волосы и худое личико заострёнными чертами. Выглядел он лет на десять не больше, а по факту они ровесники.

Это хорошо, – подумал Витёк, что он в возрасте, как бабуля, не замер, а то бы так эмбрионом и остался.

– Виктор, – протянул он руку парню. Тот недоверчиво покосился на отца (отец одобрительно кивнул) и только после этого протянул руку в ответ.

Мир замер. Рыжая сила вырвалась из ладони, огромной змеёй обвила Богдана, завернула в свой оранжевый кокон и замерла на несколько секунд.

На заднем плане был слышен приглушённый крик Ерофеева, который пытался вырваться из крепких рук генерала. И успокаивающий голос Тины: ччи, чччи, чшии, – тихо вы, сейчас все закончится, все будет хорошо.

А потом рыжий полоз с какой же скоростью снова втянулся в ладонь Витька.

– Фух, как неожиданно, я думал тут яйцо нужно, а оно само. Бабуль, получается не в яйце дело, а во мне. Я, значит, экстрасенс.

– Экстрасенс, внучек. – Тина засмеялась, – Это мы так шутим, игры у нас с братом про бабушку и внука.

– Аааа,– протянул Ерофеев, – Вы что с сыном моим сделали, шутники?

– Сам сейчас и спросишь.

–Пап, пап, – Богдан кричал, глядя на свои руки. Серые чешуйки слетали с кожи и таяли пеплом в воздухе, оставляя под собой чистую гладкую кожу. Серые глаза вдруг поменяли цвет и стали золотисто-карими, а волосы потемнели и стали каштановыми, кое где торчали яркие рыжие пряди.

– Пап, что это? Чем это пахнет? – он глубоко вздохнул, – Пахнет чем?

– Пахнет? – Ерофеев повел носом, – Да всем пахнет. Деревом, травами твоими и горелым чем-то. Сыночек – все пахнет, миром пахнет, жизнью пахнет, – он уткнулся лицом в грудь генерала и заплакал.

– Ну что, Богдан, будем ещё раз знакомиться? – Витёк снова протянул руку. Богдан неуверенно подал свою и ойкнул от боли – на запястье проявлялись две полоски мечей, перекрещенных буквой V,

– А это что? – вопросительно посмотрел на свою руку Богдан.

– Если честно, то я не совсем понимаю, но мне кажется, что мы теперь братья по крови, а давайте спать, нам ещё троих найти надо.

– Каких троих? – спросил Ерофеев, – Таких же как мой, сереньких?

– Да, Максим Давыдович, надо найти и помочь, раз уж у нас получилось.

– Так чего их искать? Мы тут все недалеко. Ивановы, Захарченко и Кяйтсы – вон через пруд поселение. Там девчонки такие умницы, рукодельницы да мастерицы. А парень у Кяйтсов силы немереной вырос – подковы гнет, да лошадей лечит. А может и не лечит, но шепчет им чего на ухо – они его слушают, да и не только лошади, почитай все зверьё к нему бежит за помощью. Завтра на зорьке я к ним отведу – поселение у них, как это называется – Эко – все из природных материалов, и ещё они мяса не едят – с придурью, короче.

Утро наступило слишком быстро – толком никто не выспался. Мальчишки болтали почти до рассвета, Ерофеев в ночи шептал своей Наденьке, что наконец господь услышал и помиловал, а Августина боялась пошевелиться, чтобы Борис, не дай бог, не убрал руку с ее талии – так приятно было ощущать тяжесть мужской руки на своем теле, так приятно было вообще все ощущать: жёсткие простыни, колючие перья, пролезшие сквозь наволочку, запах дорогого парфюма и пота – она не могла надышаться, все ей было приятно, даже самое, казалось бы, неприятное.

Слышите, петухи поют, туда и катим. Как раз к концу дойки успеем. Анфиса пирогов наделает, а Ленка, – Максим сделал паузу, – С Ленкой никогда не угадаешь – ведунья она. К ней со всей страны люди едут, чтобы в будущее заглянуть. А она сама себе на уме – кому скажет, а кого и на порог не пустит. И обереги делает. Обереги ее по всему миру расходятся, а уж если она сама тебе его надела, то точно ничего бояться не стоит – все беды мимо пройдут.

Машину пришлось оставить – дальше только тропа в траве. Богдан к каждой траве наклонялся, листья в руках разминал, некоторые даже жевал: «Это как знакомиться заново. Вот ты всегда знал, что для чего и от чего, а какое это на вкус и запах никогда не пробовал, словно учебник по ботанике выучил, а сам в поле никогда и не был. Да я с тобой за этот дар хоть на край света пойду, если папа будет не против» – размышлял Богдан, растирая в руках лист шалфея и медленно, трепетно вдыхая аромат с ладоней. С чистых, белых ладоней.

– Папа будет против, – послышался девичий голос с пригорка, только папу твоего мы слушать не будем.

– Это Ленка, – засмеялся Ерофеев, она меня как облупленного знает.

– Вот, ты какой – Рыжая голова. А то я две недели вижу то львиную гриву, то пламя, то лисий хвост… Ну здравствуй, Великий Дракон.

Витёк встал, как вкопанный, глядя Ленке в глаза – серая муть покрывала бельмами оба глаза – Ленка была слепа, но видела лучше и дальше других.

– Ну, чего вылупился? Понравилась?

А она и правда понравилась: тонкая, высокая, бесцветная, но при этом чувствуется в ней что-то такое, что не сломить и не сдвинуть – при всей своей хрупкости, она была тверда, как скала, серая гранитная скала.

– Понравилась, – спокойно ответил Витёк – врать ей бесполезно, все равно узнает. Ленка улыбнулась, взяла его за руку. И… Ничего не произошло. Витёк остановился, убрал руку из ее ладони и снова сжал – ничего.

– Не паникуй, всему свое время. Мое время не пришло. Вон Анфиса и Юджин заждались уже – у них свои планы на тебя, – Ленка хихикнула

Юджин и Анфиса были парой, обоим было лет по двадцать, все бы было у них хорошо, если бы могли почувствовать прикосновения друг друга или тепло рук, или вкус поцелуя, поэтому оба, взявшись за руки с нетерпением ждали своего избавителя. Это Ленка им сказала, что придет рыжая голова и будет им счастье. Витёк смотрел на нее – и очень хотел спросить, как это видеть, не видя, что ещё она знает, а ещё ему очень хотелось ее обнять, даже не обнять, а укрыть, спрятать, защитить, но нуждается ли она в его защите, или, наоборот, он больше нуждается в ней, пока было совершено непонятно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70760104&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.