Мария Ордынцева "Дело было в Хмелёвке, или Деревенские рассказы"

Дело было в Хмелёвке, или Деревенские рассказы
Мария Ордынцева

Романтическая и немного забавная история, которая произошла среди будней жителей обычного села.

Мария Ордынцева

Дело было в Хмелёвке, или Деревенские рассказы

Глава 1. История с банкой

Приближалась полночь. За окном летней веранды слышалась стрекотня сверчков, квакнула спросонья жаба неподалеку и снова затихла. Разбуженная кваканьем кукушка завела свою шарманку: ку-ку, ку-ку…

– Ах, чтоб тебя! – раздосадованно заворочался Митяй.

Непривычная после городской суеты сельская тишина заставила мозг напрягаться и прислушиваться вместо того, чтобы просто уснуть. В конце концов, знаменитый отцовский само-гон должен был помочь успокоить расшатанные нервы. Но сон никак не шел.

Ку-ку, ку-ку…

Чертова кукушка!

Поворочавшись еще без толку, Митяй встал, поискал на подоконнике сигареты, спички и уже собрался закурить, но вдруг услышал странный писк.

"Мышь что ли?" – огляделся он на автомате.

Писк был пронзительный и смешной, будто запись голоса прокручивали в ускоренном режиме. Доносился он откуда-то снизу. И, постепенно прислушиваясь, Митяй стал улавливать отдельные слова.

– Тащи сюда! – верещало что-то мелкое в дальнем углу.

– Да он не видит нас! – отвечал оппоненту еще один писклявый голос.

В том углу была набросана обувь, меж которой в лунном свете просматривалось копошащееся нечто – мелкое, темное и много.

Озадаченный Митяй включил свет и оторопел.

Между калош, сапог, тапок, вьетнамок и прочего обувного разнообразия копошились черти.

Мелкие – сантиметров десять-пятнадцать ростом, но точно черти. Мохнатые, ушастые, рогатые, хвостатые, с пятачками – все, как положено уроженцам адского пекла. Для чего-то они были одеты в зеленые стильные пиджачки и красные галстуки, завязанные виндзорским узлом. Штаны отсутствовали в принципе, но это никого из них не заботило – да и зачем бы?

Немного ошалевшие поначалу от света лампочки Ильича под потолком, чертята пришли в себя довольно скоро и дружно уставились на Митяя. А Митяй на них, забыв прикурить и выронив сигарету на пол.

На секунду установилась мертвая тишина, так что шелест бьющихся по оконному стеклу крыльев ночной бабочки казался какофонией звуков.

– Ну? Что уставился? – хамовато ухмыльнулся самый рослый чертёнок.

– Чего молчишь? – наперебой загалдели остальные. – Уставился и молчит! Думал, света испугаемся? А мы не испугались! Нашел чем пугать!

Митяй, наконец, пришел в себя и рассудил по-деловому, стараясь не показывать удивления или страха:

– Что-то много вас тут развелось! Приперлись! А вас и не звал никто. Спать мешаете!

– Фу-ты ну-ты! – съязвили его собеседники. – Смотрите, какая цаца!

– Шли бы вы по добру по здорову, – посоветовал Митяй и открыл щеколду на двери веранды.

Как по мановению волшебной палочки все чертята исчезли.

Митяй вздохнул с облегчением, распахнул дверь, вдохнул прозрачный ночной воздух, послушал очередной концерт кузнечика и снова закрыл дверь на щеколду, чтобы мошкара не налетела.

Дружный писклявый хохот заставил его обернуться и обомлеть. Адские модники как ни в чем не бывало сновали между обувью, явно потешаясь над человеком.

Митяй медленно открыл щеколду снова, проверяя свою догадку. Черти исчезли. Закрыл – появились, еще более веселые и разбитные. Опять открыл – исчезли, закрыл – появились.

– Это что за…? – не договорил Митяй фразу, но щеколду оставил запертой.

– Дурачок, – ласково обратился к нему один из рогатых модников со снисходительной усмешкой. – Ну что ты к щеколде привязался?

– Ребята, шли бы вы, – повторил Митяй, не особо надеясь на их послушание.

– А то что? Что ты сделаешь? – не унимались чертята, явно дразнясь и пытаясь вывести человека из себя. – Крестить что ли начнешь?

– Ну, сами напросились, – решил Митяй и стал рыться в деревянном растрескавшемся от времени шкапчике, где мать хранила банки для консервирования.

– Смотрите, смотрите! – засмеялись хвостатые. – Неужели дрыном гонять будет? Или мухобойкой? Ха-ха-ха!

– Не угадали, мелкота! – огрызнулся Митяй и водрузил на шкапчик трехлитровую банку и положил рядом полиэтиленовую крышку.

– Чего это? – растерялись чертята.

– Увидите, – пообещал Митяй и взял двумя пальцами за шкирку ближайшего чертёнка. Поглядел, как тот силится вывернуться из его пальцев, и бросил на дно банки.

Чертята завизжали и кинулись врассыпную. Пойманный чёртик нарезал круги по банке и грозно, но пискляво матюкался.

Митяю стало смешно. С азартом он ухватил за ногу еще одного рогатого и кинул в банку к товарищу. Пленники заверещали, будто свинью режут. Лишь иногда слышались между визгами нецензурные проклятия в адрес Митяя и его родни. Потому было все равно. Он выуживал из калоши третьего, за ним последовал четвёртый и так далее по порядку. Чертей в банке набилось уже прилично. В тесноте они копошились, а точнее – кишмя кишели, пищали, толкались и даже дрались. От количества визгов их суть разобрать было невозможно, да Митяй и не пытался. Накрыл банку крышкой, чтобы не разбежались, и принялся за последнего, самого мелкого.

Зеленый пиджачок мелькал то здесь, то там, то пятачкастая рожица вдруг показывала Митяю язык, дразнясь и ругаясь.

– Ишь ты, шустрый какой! – смеялся на его ругань Митяй, но как ни старался – не мог его поймать.

Вспомнив, что у деда где-то запрятан сачок, Митяй оставил на время чертика меж калошей и стал осторожно, чтобы не шуметь, перебирать снасти в огромном сундуке, стоящем рядом с лежанкой.

Мелкий опасливо следил за ним, но отчего-то не убегал, хотя уже раз сто мог исчезнуть. Мохнатые ушки его подергивались от любопытства и поворачивались на каждый звук как локаторы, причем могло повернуться и одно ухо, и оба в разные стороны. Митяй видел такое умение у своего кота и не особо поэтому удивился.

"Кстати, где кот шляется в такое время?" – вспомнилось вдруг Митяю. Ночь на дворе, а он вместо мурлыканья под боком у хозяина запропастился куда-то в деревенских дебрях.

– И вовсе он не шляется, а личную жизнь устраивает, – прочитал его мысли чертик.

Митяй поднял голову от сундука и посмотрел на собеседника:

– А ты откуда знаешь?

– Видел, – буднично сообщил тот, поправив галстук. – И тебе бы не мешало.

– Не твое дело, – буркнул Митяй, найдя, наконец, необходимый предмет и выпрямляясь.

– Надо больно, – хмыкнул презрительно чертёнок, но попятился медленно от него, неотрывно следя за сачком в руках Митяя.

– Поймаю тебя сейчас, чтобы не шеборшился, и спать лягу, – сказал Митяй почти равнодушно.

Чертик хотел что-то ответить, но внезапно отворилась дверь в дом и на веранду вышла заспанная мать Митяя в ночной рубашке, щурясь на свет.

– Ты чего тут шумишь? – спросила она сына и, заметив сачок, добавила: – А ну-ка давай сюда сачок и ложись спать!

Чертик отвратительно захихикал за ее спиной. Мать его не замечала и протянула руку к сачку.

Митяй злобно глянул на мелкого пакостника, скалящего свои острые зубки и похрюкивающего от смеха, но сачок матери отдал.

– Сейчас лягу, мам, – пообещал он.

– Ох, Митя, ну что с тобой делать? – вздохнула мать и ушла обратно вместе с сачком.

Как только за ней закрылась дверь, Митяй бесшумно метнулся к обуви и попытался ухватить чертёнка за его дорогой галстук:

– Ах ты, тварь мелкая! Смеется еще!

– А чего не посмеяться, если смешно? – тот ловко увернулся в очередной раз от ловца и ничуть, кажется, не обиделся. – Ладно, отпускай братьёв, да пойдем мы. Пора нам уже.

– А вот фиг вам, – заупрямился Митяй.

Оставив свои попытки поймать этого шустреца, он вернулся к банке и закрыл крышку поплотнее. Братья притихли внутри и ждали развязки.

– Ты нам планы срываешь, – предупредил чертёнок.

– Мне все равно, – отмахнулся Митяй.

Раз он не может его поймать, пусть убирается к чертовой матери, решил про себя.

– Я к матери как раз и собираюсь. Именины у нее, – пояснил чертенок, снова прочитав его мысли.

– Привет передай от меня, – Митяй с досадой выключил свет, улегся на кровать, укрылся пододеяльником и повернулся на бок лицом к стене.

– Ну как знаешь, – пожал плечами чертёнок.

И стало тихо.

Митяй оглянулся на банку. Пленные чертята смиренно сидели внутри неё, поглядывая на своего победителя.

– Вот и хорошо, – Митяй снова повернулся к стене и закрыл глаза.

Мгновенно навалился сон.

– Вот и хорошо, – прошептал Митяй, чувствуя приближение долгожданной неги.

Глава 2. Серый

Солнечный теплый лучик упрямо пытался заглянуть Митяю в глаза. Он поворочался, пытаясь увернуться от его настойчивых попыток и снова окунуться в сон, где происходило нечто интересное. Кажется, его начальник обещал ему повышение и, соответственно, более высокий оклад, и Митяю хотелось уточнить, с какого числа ожидается это счастье и насколько именно будет прибавка. Но лучистый стервец решительно настаивал на пробуждении, и Митяй спрятался от него под пододеяльник.

Как назло, заснуть снова не удалось. Минут через десять бесплодных попыток Митяй тихо и разочарованно рыкнул, дернув ногой, и сел, откинув пододеяльник в сторону.

Жмурясь спросонья, сначала он пытался понять, где он и сколько примерно времени. Оказалось, он по-прежнему на летней веранде, и, судя по положению солнца, дело близилось часам к семи утра.

Припомнив вдруг свое ночное приключение, Митяй воззрился на шкапчик, проверяя, не приснилось ли. Там стояла трехлитровая банка, закрытая полиэтиленовой крышкой. Пустая.