Евгения Чепенко "Вера в сказке про любовь"

– Знакомьтесь! – с интонацией ведущего мирового телешоу провозгласил вошедший Альбертович. – Мой сын Пересвет…

Права была Кариша. Пересвет он. Я, затаив дыхание, ждала обладателя имени. Даже ноутбук закрыла и в сторону отставила. Каков он, мужественный сын бритого программиста? С чем пришел он к нам? Добрый ли человек, али злой?

И вот в дверном проеме возник он…

– Хуан Рудольфович?! – всплеснула я руками, понимая, что хуже врага, чем мой бескостный язык, у меня просто нет.

Да и у мамы моей тоже. Победная, гордая улыбка сползла с лица Альбертовича.

– Какой Хуан? – не понял мамулин суженый.

А теперь, по закону жанра, поскольку я вся такая язвительная прям такая, и вся такая нахальная, и неприступная, и не нуждающаяся в отношениях, мужик проникнется раненой гордостью, воспылает дикой страстью и прилипнет ко мне, как банный лист к заднице. Ну да… Разбежался и прыгнул.

– Ой, да это, наверное, очередной персонаж! – вступилась моя находчивая родительница. Кровные узы на лицо, а точнее, на язык. Мама только на первый взгляд божий одуванчик, на деле она у меня кусается. – Вера и на улице так же себя ведет с прохожими. «Ой, мама! Смотри, это же Астарот!» Или «это же Катя!» Вот и думай, какой Астарот, какая Катя… А давайте перейдем сразу к главному! Свет, ты голодный, наверное?

Рудольф расслабился, заулыбался, Рудольфович же, смерив меня прохладным взглядом, кивнул маме и прошел к ближайшему креслу. И вот что поразительно: я не напряглась, не расстроилась и даже не ощутила и намека на «печальбеду». Когда по-настоящему устаешь от чего-то, начинаешь воспринимать жизнь под иным углом. А я от многого устала. Стоит лишь задуматься о жизненных устоях, воспринимаемых нами с детства как должное, и волосы дыбом встают. В тридцать женщина должна быть замужем, иметь детей, лучше всего двух, при случае похвастаться высшим образованием и, несомненно, шагать ввысь по карьерной лестнице. Но почему именно так, а не иначе?

Если должностные, образовательные вехи можно объективно объяснить возможностью чувствовать себя независимой, не голодной, одетой и обогретой, то остальное… Остальное вызывает массу вопросов.

Для чего нужны дети? Чтобы кто-то принес стакан воды в старости? Вроде прислуги. Или, может, для того чтобы не было скучно? Вроде игрушек. Или потому, что так принято? Вроде все пошли, и я пошел. Сколько женщин рожают ребенка по-настоящему ради ребенка? Сколько женщин наслаждаются процессом роста своих чад, не матеря и не шпыняя их?

А замужество. Кто сказал, что штамп в паспорте сделает двоих людей семьей? Он, штамп, волшебный разве и улаживает все конфликты? Или, быть может, сделает женщину и мужчину умнее и терпимее вдруг по щелчку? Фразы «я люблю» ой как мало для заключения брака. Нужно понимание и искреннее осознание, для чего двое женятся, иначе это просто узаконенный перепих.

Или поведенческие нормы морали. Вежливость, радушие… Я думаю о чем-то, почему не могу сказать человеку в лицо, что именно я подумала? Разве это так ужасно, говорить правду? Если я вру – я вежлива, если я говорю правду – я веду себя асоциально. Выходит, ложь – благо? Я попыталась с порога сказать Хуану, кто он, мама меня прервала. Кто из нас двоих свободнее сейчас: я или она?

Пока я преуспевала в субъективной философии, родительница, непрерывно щебеча, накрывала всем на стол. Это я уже, плод любви пикачу и черепашек ниндзя, предпочитаю устраивать столовую на кухне, а вот мама моя, воспитанная на фильмах о весне и Волге, мультиках про Чебурашку и большой важности серванта с хрусталем в каждой советской квартире, предпочитала накрывать поляну по старинке – то есть в гостиной, возле телика. Вино, водка, три вида салата, нарезка, горячее, тортик и чаёк. Рудольфовича по молодости лет посадили супротив меня – событие оказалось досадным для него и почему-то смешным для меня. Причем чем больше хмурился Хуан, пережевывая мамулькины голубцы, тем больше веселилась я, особенно когда подкатывали воспоминания про нас с Каринкой, вечерами дежуривших у кухонного стекла.

Я доедала добавку, когда Рудольф пнул сына под столом и посигналил проявить вежливость в адрес вероятной сводной сестры. Я отложила вилку и нарочито выжидающе уставилась на взбешенного Пересвета. Нет, он, конечно, не хмурил лоб, не грубил и не пинал отца в ответ, лицо его было непроницаемо, но вот желваки… Зубы аполлоноподобный сжимал с такой силой, что это становилось очевидным. Забавный Динозавр. Никогда раньше к ним так близко не подходила и не изучала, всегда как-то ума хватало держать свою чувствительную натуру на расстоянии пушечного выстрела, а тут нос к носу столкнули. Интересный опыт.

– Книги пишете? – садистским тоном начал любезничать Свет.

Несмотря на полную боевую готовность, я поперхнулась. Неожиданно противно у него это вышло и злобно главное-то как.

– Пишу.

– Про любовь? – он это таким тоном спросил, равно что: «Чем занимаетесь по вечерам? Дьявола вызываете? Младенцев в жертву приносите?»

– Да все больше как-то про секс.

Краем глаза зацепила мамино нервное рвение пресечь безобразие, прерванное тут же коротким жестом Альбертовича. Что примечательно, маму и папа не мог остановить, а у этого вышло. На досуге надо будет обмозговать.

– М-м, – понимающе кивнул Хуан. – Люди часто реализуют на бумаге то, чего им не хватает в жизни.

– Да-а, – зловеще протянула я. Так меня еще никто не выводил. – Где б в реале взять мужика, чтоб и мозг был, и во-о-о-от таких размеров, – я развела ладони на соответствующее моим фантазиям расстояние друг от друга, – пе…

– Вера! – в очередной раз осекла меня мама и тут же вновь умолкла под давлением Рудольфа.

– Я вот тоже думаю, где б бабу взять, чтоб и мозг был, и рожа, и заскоков на манипулирование не было.

– Не-е, мужик, – призадумалась я, полностью растеряв гнев. – У меня планка о двух пунктах, а у тебя нереальные запросы. Либо мозг, либо покладистость, третий вариант, может, и найдешь, но чтоб при этом еще и рожей вышла – это ты загнул.

Свет сурово меня оглядел и нарочито медленно, я бы даже подметила, изящно уложил в рот здоровый кусок голубца. Ну, ясен пень, мы гордые, мы дурацкие диалоги начинаем, но не заканчиваем.

С выражением лица аглицкого лорда Хуан пережевал капусту и запил ее вином. И не подавился, подлец. Правда, спесь с него все же сошла. Где-то с полчасика попозже, пока мы поедали обязательный к поеданию торт, у Рудольфовича зазвонил телефон. Вызов он сбросил, потом через полчаса еще раз сбросил… и еще… «И так пока, увы, совсем ничего не осталось», – хотелось продолжить мне, когда входящий звонок был уже пятым по счету, а еда на столе подошла к концу.

Альбертович обеспокоено хмурился, глядя на сына. И немудрено. Рабочие звонки подобным образом могут поступать лишь при критическом течении офисных дел, но тогда их не сбрасывают и не игнорируют с каменным выражением лица, тем более в нашей-то ситуации. Мои закидоны должны были заставить Пересвета с благодарностью окунуться в «неотложные» нуждики, а он нет. Зубы сцепил и скидывает, скидывает… Значит, имеем вариант второй: звонки личные. Тогда их частота пугающе напоминает преследование.

Словно в подтверждение моих размышлений Хуан вновь, покосившись на экран, сбросил вызов.

– Сын, все хорошо?

– Да-а, ерунда, – легко и слегка раздраженно отмахнулся мужчина.

И вот после этого замечания мне припомнилась раздосадованная блондинка в вечер, когда Рудольфович остался впервые ночевать в новой квартире. Как бы не она была столь настойчива. Может, Карина все-таки оказалась права, и мы были свидетелями расставания?

– Бывшая девушка? – не удержалась я от ехидной улыбки.

– Вера, – угрюмо отреагировала на мою реплику мама.

На этот раз терпение родительницы было исчерпано, выражение ее лица лучше всяких слов о том говорило. Еще одна моя шуточка или выверт, и мамочка обидится, а обиженная мамочка – это больно. Я насупилась, виновато потупила глазки и затихла на весь остаток вечера, вдруг представ перед гостем не ехидной сукой, а покладистой благовоспитанной барышней. В конце концов, какая женщина так не умеет? Это мужиков природа наделила физической силой, а женщина – создание нежное, слабое. Амбиции те же, а нежная, слабая, вот и юли как хочешь. Говорят, все бабы – змеи. А ты поди выживи длинная, тонкая, мелкая, да еще и без яду, среди других змей и стада бизонов к тому же. Не станешь ядовитой, не тяпнешь за хвост такого бизона с повадками женоненавистника – затопчет к чертям.

Короче говоря, и маму порадовала, и чайком загрузилась, и Альбертовича послушала (нравился он мне все больше), и наконец Хуана в самое сердце поразила. Или, по крайней мере, сердце его успокоила, отстав со своими агрессивными выпадами. В самом деле, неприятно это – озлобившаяся непонятно на что, на кого и когда женщина, вымещающая свое недовольство на первом встречном. Тут мамочка немного права: Рудольфович не может отвечать на все мои жизненные вопросы. Если так задуматься, у мужика их тоже скопилось немало.

Вот посмотреть на его фразу: «Где б бабу взять, чтоб и мозг был, и рожа, и заскоков на манипулирование не было». Это получается взгляд Динозавра на охотниц на Динозавра.

Витиевато, но тем не менее.

Наш Пересвет отчаянно устал общаться с барышнями, старающимися его перехитрить. Причем, скорее всего, до такой степени, что даже банальная попытка дев напроситься на простенький комплимент воспринимается им с отвращением. Большинство умных женщин, ценящих себя, любят, когда их любят, а потому обходят Динозавра стороной. Флирт же ведут девушки хитрые, не слишком дальновидные, но фигурой, мордашкой, одежкой вышедшие, и оттого надеющиеся на успех операции покорения садов Эдема. Мы с Кариной зовем их Кукушками.

Не увиливать от флирта с нашим монстром помимо Кукушек будут еще Простушки. Суть общих черт внешности и характеров таких барышень вытекает из названия. Причем, что занятно, Простушка не обязательно некрасивая, чаще наоборот, она от природы девушка симпатичная, но при этом неуверенная в себе, затюканная, тихая, глаза все куда-то отводит, челочку прилизывает – и вуаля! Имеем создание, не склонное выпрашивать комплимент и разворачивать военные действия по захвату соседних государств. Зато имеем барышню, ожидающую Любовь… Вот прямо так, с большой буквы «Л». Настоящий принц придет и разглядит за неприметной внешностью ее прекрасную душу.

Любопытно, что я лично не припомню сказки, где бы принц реально сам разглядывал за неприметной внешностью душу будущей возлюбленной. Золушка? Однозначно нет. В оригинале наша героиня трижды появлялась на балу в образе принцессы. Спящая красавица? Уже само название говорит за себя. Рапунцель? Точно нет. Белоснежка? Снова мимо. Звездные талеры? Морозко? И снова нет. Старушка в лесу? Это и вовсе из разряда «Спасти рядового Райна». Может, у народов мира и найдутся сказки с нужным для Простушки сюжетом, но от реального в них будет немного, ведь даже Простушки влюбляются в принцев, а не в горбунов-звонарей. Такова наша природа.

Пообщался Динозавр с клюющим на него контингентом и выводы свои злобные сделал: все бабы хитрые суки, жаждущие напялить на него узду. Дурак дураком. Правда, и я не лучше. Словно в поговорке, увидели мы друг друга и даже пообщались.

…

– Он раненый. Ты раненая. Вы созданы друг для друга. Верка, прыгай, пока свободный!

– И чего я на нем делать буду?

В трубке то и дело звучал женский голос, возвещающий об отбытии очередной партии отпускных счастливчиков.

– Тебе инструкцию написать?

– Напиши, – рассердилась я. – Мне и одной неплохо.

– Здоровый секс с мужиком еще никому не вредил.

– Карина, – предупреждающе произнесла я. – Тема закрыта.

– Ну, попробовать стоило, согласись.

– Соглашусь. Как настроение перед отпуском?

– Ой, отличненько! – Каринка перешла на шепот. – Мой пузан всю неделю в тренажерку бегал.

Я припомнила Жоржа с его изящной фигурой Винни-Пуха.

– И как? Помогло?

– Помогло. В кровати стонать начал. Лежит и стонет, лежит и стонет: «Зайка, подай чайку». Я его убедила, что он и без того красавчик, а отдых у нас будет активный, так что валяться в плавках ему будет особо некогда.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Девушка, вы скоро? – прошипела на меня подошедшая студентка.

– Скоро, – так же прошипела я ей в ответ, прикрыв трубку ладонью. – Зато старался, – это уже было сказано Карине. – Ладно, я перезвоню, как приземлишься. У меня тут посетители.

– Давай.

Глава 2

– Вер, ты спишь?

– М-м-ным-ным, – промямлила я в трубку, потерла глаз и приподнялась в кровати, заглядываясь на будильник.

Шел третий час ночи.

– Это хорошо. Ты только не переживай.

Да. После этой фразы я однозначно не буду переживать. Сон как рукой сняло.

– У тебя все хорошо? – просипела я взволнованно и откашлялась.

– Я ж говорю, не переживай. У нас с Жоржем все отлично. Включай ноутбук. Я тебе там на почту ссылочку отправила. Посмотри.

Ссылочку? И разбудить меня при этом? Теряясь в догадках и путаясь в тапочках, я бросилась к столу.

Пока машина включалась, у меня зубы сводило от ожидания, а сердце бухало в груди. Догадок по идее должно было быть много, но то ли из-за позднего часа, то ли из-за Каринкиной непредсказуемости в моей голове ничего не рождалось. Я понятия не имела, что там может быть.

Youtube загрузился быстро.

На коротком видеоролике с названием «а ей все…» я, высунувшись из окна, самозабвенно орала своего кота.

– Ты не переживай только. Там лица не видно и улицы тоже. – Я вздрогнула, о присутствии подруги как-то совсем позабылось.

Говорят, жизнь надо прожить так, чтоб о тебе знал google и не знал youtube. Моя жизнь не удалась.

– Ты глянь на количество просмотров.

– Ах, – только и сумела выдавить я, на трясущихся ногах присаживаясь на краешек стула.

– Комментарии не читай, – предупредила меня Карина.

– Догадываюсь.

– В общем, если честно, – начала свою успокоительную речь подруга, – это был вопрос времени. Рано или поздно кто-нибудь из местных или прохожих додумался бы заснять историческое действо. Удивительно, как раньше тебя миновало.

– Спасибо. Это помогло, – словно в романах, из уст моих сочился яд.

– Не перетаскивай с больной головы на здоровую. Это кто-то из «Пандоры», судя по расположению оператора.

– Хуан?

– Фиг знает. У меня тоже первая мысль, но квартир-то много. Чего делать будешь?

Ощущая себя исследователем редких форм заболеваний, я прошлась по ссылкам и выяснила, есть ли у автора еще ролики. Оказалось, нет. Аккаунт, видимо, получился одноразовый.

– Ку-ку, – подала голос Карка.

– Я думаю.

– Думай вслух.

– Я стесняюсь.

– Поздно. Жорж вчера сознался, что в первое знакомство принял нас с тобой за лесби.

– Правильно. Проще для самого себя, когда «баба лесби», чем когда «рожей не вышел». Ложись спи. Я утром перезвоню.

– Я тебя бросаю в беде? – нарочито услужливо поинтересовалась Каринка, чем вызвала у меня первую улыбку с момента полученного нервного потрясения.

– Бросай.

– Думай. Если что, в любое время. Телефон при мне. Ты знаешь.

Говорят, женской дружбы не существует. Это истинная правда. Особенно лет до двадцати пяти.

Девушек много, все они разные. Бывают склочные, неприятные, мелочные до абсурда, и напротив, очаровательные, общительные, готовые последнего гада пригреть. Каждая из этих особ имеет свои взгляды на жизнь, на любовь, на поведение с окружающими, и, наверное, только каждая сотая не имеет подругу. Предыдущие же девяносто девять к тридцати годам обзаводятся хотя бы одной «предательницей», читай: бывшей лучшей подругой. Таков принцип существования женского организма, данного нам матушкой природой: если в радиусе ста метров появляется приличный мужик, начинается инстинктивная гонка, а в гонке нет подруг, есть лишь жажда получить выигрыш. Мы называем эту жажду любовью. Сколько раз на вопрос «почему ты переспала с мужем или парнем лучшей подруги» мы слышим ответ: «потому что я эгоистичная сука»? А сколько раз слышим: «я влюбилась»?

Нас с Кариной судьба свела за два года до моего дипломного. Она каталась на пары за спиной Васюты-байкера, а я на автобусе по пробкам в компании друга Юрки-недомузыканта. Уточнения ради поясню, недомузыкант – это когда молод, чертовски неформален, отчаянно свободолюбив, носит выражение лица «Джанго», знает на гитаре целых восемь песен группы «Кино», двенадцать «ДДТ» и иногда на потуге пару битловских хитов. Юрка со мной дружил, я с Юркой тоже «дружила», пока брюнетка в топике призывно не заулыбалась моему недомузыканту со спины железного коня Васюты. Сам Васюта на тот момент уговаривал ученых мужей в управлении факультета войти в его байкерское положение и не отчислять. Брюнетку я возненавидела сразу, потому как Юрка, несмотря на всю свою крайнюю неформальность, оказался весьма подвержен влиянию улыбок девочек в мини с блестками. Погоревав с полгода о бездарно утраченной юношеской любви и расставшись с «другом», я остыла к брюнетке и пропиталась стыдом к самой себе за влюбленность в носатое, бесперспективное, склонное к выпендрежу трепло. Причем чем ближе маячили госы, тем больше возрастало чувство стыда, так что, защищая диплом, я уже вовсю приветливо улыбалась брюнетке, а она, в свою очередь, давно забила на Васюту и глубоко чхала на Юрку, которому больше единственной злополучной улыбки так и не перепало. А уже после успешной защиты перепало мне, причем прямо в баре.

Брюнетка оказалась барышней умной, забавной и, что немаловажно, честной. После пятого бокала вина в баре она очень честно и очень по секрету заявила: «Никогда не дружи с мужиком, в которого влюблена». Изречение было мудрым, хотя и пьяным. В тот момент в моей нетрезвой голове воспарили истинно свободные мысли, до того момента лишь делавшие робкие попытки покинуть крепкую клетку общественной морали и «приличного» родительского воспитания. Сразу после первой фразы брюнетка выдала еще две: «Ты мне нравишься» и «Бабы друзьями не бывают, поэтому мы с тобой сейчас торжественно поклянемся мужиков друг друга друг до друга не допускать». Смысл последней фразы, как ни странно, я поняла.