Александр Викторович Катеров "Плакала Алла. Сборник рассказов"

Была глубокая ночь, когда я отыскал домик матушки Варвары. В окнах тускло горел свет, а в комнате в скромном гробу лежало ее тело.

Я не сразу узнал Варвару. Маленькая она лежала в гробу с покрытой головой. На лбу у нее был бумажный венок с молитвой, а в руках она держала свечу, которая освещала небольшую икону Богородицы. Лицо ее было бледным и не выдавало никаких признаков жизни. У ее изголовья стояла старушка в черном платке и читала толстую книгу с пожелтевшими листами. Голос ее был чуть слышен и казалось, что она просто что-то шепчет на ухо матушке Варваре. Рядом у гроба находились еще две женщины преклонных лет. Они сидели с поникшими головами и слегка посапывали.

Мое появление здесь осталось незамеченным и только огоньки восковых свечей задергались, почувствовав мое присутствие. Я взглянул на покойницу; ее ровный и небольшой нос заострился, глаза провалились под веками, а белизна кожи придавали лицу смертельный оттенок. Но при всем этом ее спокойное и умиленное лицо, говорило об обратном. Было похоже, что Варвара просто спит глубоким сном.

Ее облик мне показался раздвоенным, какая-то полупрозрачная пелена обволакивала ее тело. Я не придал этому значения, списывая все на плохое освещение, которое давали свечи своими дрожащими фитильками. Мне очень хотелось встретить Варвару в своем мире, но поблизости ее не оказалось, как не было ее и в других комнатах дома. Рядом за стенкой я нашел маленькую комнату с множеством икон.

Это была сокровищница матушки Варвары. О ней много слышали, но мало кто ее видел. Даже ее сын Федька – дебошир и пьяница, боялся входить в эту комнату. Рассказывали, как однажды Федор, будучи в сильном опьянении, пытался проникнуть в сокровищницу. На его пути встала Варвара, но обезумевший детина оттолкнул мать и приблизился к двери. Она была заперта, и Федька стукнул ее ногой. Та открылась, а он тут же упал без чувств. Провалявшись больнице целый месяц, он стал прихрамывать на ногу и с тех пор Федор сторонился жилища матери. Иногда выходя из своего флигеля, что был по соседству, он грозился спалить дом матери. Варвара не обижалась, а только молила Бога о его спасении.

И вот я здесь в этой маленькой комнате с иконами.

В помещении стоял полумрак. Источником освещения служила лампада, висевшая у иконостаса. На небольшой деревянной полке перед образами лежала толстая развернутая книга. Икон было так много, что остановится на какой-то одной, у меня не получалось.

Мой взгляд упал на большую икону Спасителя. Она находилась в центре иконостаса и освещалась огоньком лампады. Иисус смотрел на меня своими добрыми и живыми глазами. В них наряду с добротой присутствовала и большая печаль. Я присмотрелся и заметил, как глаза Бога наполнялись слезами. Уже скоро одна из них скатилась по Его щеке. Следом по влажной дорожке, сбежала вторая, потом третья и вскоре слезы Бога превратились в живительный ручеек.

На земле, в той жизни я слышал о таком чуде. О том, как мироточили иконы, принося своей влагой исцеление и очищение людям.

Я не поверил своим глазам и потянулся к Богу. Коснувшись образа, моя рука не только не прошла через икону, а почувствовала влагу. Когда я увидел у себя на ладони живительные капли, то сильно удивился. Ведь ничего подобного, за все время моего пребывания в этом новом мире, со мной не происходило. Ни дождь, ни огонь, ни лист, ни камень не могли мне служить препятствием. Я свободно проходил через стены и сухой выходил из воды. А сейчас на своей ладони я ощущал чудотворную влагу. Более того, касаясь иконы, я чувствовал одежду Бога. Его влажная плащаница скользила по моим пальцам.

Я омыл свои глаза чудотворной жидкостью и заметил, как нимб за головой Иисуса засветился маленьким солнцем. Его лучи осветили сокровищницу и глаза святых посмотрели на меня. От благодати, исходившей на меня, я прикрыл глаза. Вдруг невидимая карусель закружила меня, и я оказался высоко в небе. Здесь я никогда не был и ничего подобного не видел. Меня окружало одно большое пространство.

Приобретая новое зрение, я стал замечать, что за большим диском солнца, стоял необыкновенный город с высокими башнями и аркадами. Голубая река омывала золотой берег, а на зеленом лугу паслись экзотические животные. Цвели сады и аромат весны и лета доносился до меня с волшебными звуками Вселенной. В этой небесной музыке я слышал плеск прибрежных волн, весенние раскаты грома, веселый звон ручья и пение птиц. Здесь было все, что когда-то уже было со мной и то, что еще только предстояло мне узнать. Вдруг громко ударили цимбалы, и солнце взорвалось яркой вспышкой. Свет ослепил меня, и радужные круги поплыли передо мной цветным калейдоскопом. Вскоре они исчезли, а небольшие искорки, разлетевшиеся по сторонам, продолжали свое свечение. Я открыл глаза и заметил, что нахожусь в маленькой комнате перед старинной иконой Иисуса Христа. Все свечи в сокровищнице горели огоньками, освещая лики святых. Они вдруг посмотрели на меня, и я опустился на колени. Перекрестившись я взглянул в глаза Спасителя и заметил, что чудотворный ручеек на Его щеке высох, а взгляд стал живым и светлым.

Яркая вспышка осветила комнату, и свечи погасли. Помещение приобрело первоначальный вид, и только лампада освещала лик Бога.

На полке у иконы лежала раскрытая книга и я взглянул на текст.

На пожелтевших листах были написаны строки на староцерковном языке, но я почему-то без труда стал читать: «… истинно говорю вам: не придет род сей, как все это будет. Небо и земля прейдут, но слова мои прейдут. О дне же том или часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец. Смотрите, бодрствуйте, молитесь; ибо не знаете, когда наступит это время…».

Читая текст из Святого Писания, я вдруг услышал себя со стороны. Мой голос будто через ревербератор произносил фразы из текста, а эхо услужливо повторяло: «… Смотрите, бодрствуйте, молитесь; ибо не знаете, когда наступит это время…»

* * *

В комнате, где лежало тело Варвары было тихо.

Старушка, читающая молитвы, уснула, уронив голову, а остальные мирно сопели, не замечая, что свеча в руках Варвары догорела. Вдруг ее пальцы дернулись, а огонек, оторвавшись от фитилька потух.

Я замер и осмотрел тело Варвары.

Ничто не выдавало признаков жизни, ни один мускул не дернулся у нее на лице, когда я коснулся ее тела. Рука моя легко прошла сквозь нее, не находя ни малейшей преграды.

– Показалось, – подумал я, а Варвара спросила:

– Ты кто?

Я оглянулся, но рядом ее не было и только три пожилых женщины у гроба подавали заметные признаки жизни.

– Ты кто? – Повторила вопрос Варвара, а я тихо ответил:

– Я Виктор. Я был у вас, но Вы меня не приняли, – напомнил я ей с легким упреком и пояснил, – это было, когда я еще был другим…

Варвара лежала в гробу, а чуть заметный туман укрывал ее тело. Он не был прозрачным и бесцветным, переливаясь перламутром, в нем проявлялись легкие цветные оттенки. Что-то красное пульсировало у нее под руками, задавая тон всей ее небогатой гамме.

Это была ее душа, и она не покинула ее тело.

– Я тебе больше не помощник. Ты же умер! – Произнесла она.

– Я не умер! – Поспешил возразить я.

– Смерти нет. И ты об этом прекрасно знаешь!

Варвара извинилась и сказала:

– Прости, но я рассуждаю поземному. Кто-то верит в нее, кто-то сомневается. Для кого-то смерть конец, а для кого-то начало.

– Все ты говоришь правильно, – согласился я, – но ты же живая!..

Варвара вздохнула и огоньки на свечах затрещали. Старушка у изголовья Варвары, что-то шептала ей на ухо и опять засопела.

– Да, я все еще живу, – призналась Варвара, а я возмутился:

– Но, как же так? Завтра твои похороны…

– Уже сегодня, – поправила меня старушка, – слышал, наверное, о моей болячке? Вот я и сплю, а проснуться не могу.

– А, как же врачи?

– А, что врачи? Пришла участковая, пульс пощупала и выписала заключение. Видно надоела я им со своим чудо сном. Если честно, я и сама уже поверила в свою погибель, только смотрю живая еще.

– Но, как так можно? – Не успокаивался я, – тебя же сегодня похоронят! Живой в землю закопают! Это же убийство, Варвара!..

– На все Божья воля. – Вздохнула она. – Ни я первая, ни я последняя. Это участь многих стариков – быть погребенными заживо.

– Но это же ужасно, – не соглашался я.

– Безбожникам страшно, а за верующего Бог заступится…

Наступило молчание. За окном еще капли дождя стучали по подоконнику, а ветер, порвав облака, запустил в комнату лучи солнца.

Я смотрел на Варвару и удивлялся ее спокойствию. Мне было страшно представить, каково было живому человеку проснуться в могиле? А она спокойно спала в гробу, не выдавая признаков жизни. Легкий туман покрывал ее тело и только красное пятно под ладонями Варвары, пульсировало и выдавало присутствие жизни.

– Матушка! А тебе не кажется, что это похоже на самоубийство?

– Нет не кажется – Бог тому свидетель.

– Но надо что-то делать, – не успокаивался я, – надо проснуться.

– Не могу, это сильнее меня, – вздохнула Варвара.

Моя беспомощность выводила меня из себя и я, не находя решения быстро перемещался по комнате. Этим я невольно задул все свечи, потом разбудил старушек и наконец я вернул Варвару к жизни.

Нет, она не встала из гроба и не попросила о помощи подруг, она просто тихонько ойкнула и вспомнила о главном…

– Что же теперь будет? – Забеспокоилась она, – что делать?

– О чем ты, матушка?

– Сын у меня Федька – пьяница. Он же без меня погибнет, он же все пропьет, а там иконы. Господи! Боже мой! – Воскликнула Варвара и мне показалось, что ее услышали женщины, сидевшие рядом.

– Господи, что я наделала, – убивалась Варвара. – Что теперь будет? Ведь пропьет, осквернит святыни – Федька богохульник.

Я заметил, как ее пальцы дернулись, а свеча выпала из ее рук.

Женщины перекрестившись, поправили обряд и зашептали:

– Да, ты никак проснулась, Варвара?

– Вставай, родная, утро на дворе.

– Нет. Представилась наша Варвара – умерла голубушка, – заключила третья и продолжила читать молитву у изголовья покойной:

«Покой, Спасе наш, с праведными рабу Твою Варвару, сего всели во дворы Твоя, яко же есть, писано презирая яко Благ, прегрешение его вольная и не вольная, и вся яже в ведении и не видении, человеколюбие. Со святыми упокой, Христе, душу рабы Твоей Варвары, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная».

– Отпевают тебя, матушка. Живого-то человека? Не хорошо это.

Пропустив мой упрек, она произнесла:

– Иконы спасать надо! Помоги! – Взмолилась Варвара.

– Подожди убиваться, матушка. Ты завещание сделала?

– Какое завещание, Виктор? У меня и завещать-то нечего. Дом мой видел у меня какой? А иконы я отцу Николаю обещала.

Она продолжала причитать, а я пытался ее успокоить:

– Ну сегодня он их не пропьет – значит время у нас есть. – А иконы у тебя, Варвара, очень хорошие – чудотворные. Им место в храме. Нехорошо такое чудо от людей прятать. – Упрекнул я ее.

– Помоги, Виктор, спаси иконы! – Просила Варвара.

Не простившись я покинул ее дом.

Было уже светло. Дождь закончился, небо посветлело, а город зашумел, как большой муравейник. Уже работали заводы и гудели автомобили, когда я услышал колокольный звон. Церковь приглашала прихожан на утреннюю службу и я, недолго думая, решил, что было бы хорошо для начала отыскать отца Николая. Он, наверное, уже знает о смерти Варвары, предположил я и направился к храму.

Во дворе церковного дворика я услышал новости о Варваре. Кто-то не верил в случившееся, кто-то соболезновал, роняя слезы, а кто во всем винил ее сына Федьку. Здесь же мне стало известно, что службу сегодня проведет дьякон Феофан, так как отец Николай уехал на похороны Варвары. Я с облегчением вздохнул, посчитав, что присутствие батюшки в доме Варвары, облегчит мое решение с иконами.

Когда прихожане стали наполнять церковь, внутри у меня что-то больно кольнуло, и я вспомнил, что ни разу в новой жизни не посещал храм. Это было для меня любопытно и удивительно.

– Почему? Мне даже и в голову не приходило это сделать. Ведь здесь, в этой церкви я последний раз молился и исповедовался. Здесь я почувствовал прикосновение Бога и отсюда ушел в мир иной. Так почему же я ни разу не вспомнил о храме? – Мучал я себя вопросом.

Зайдя в церковь, я надеялся здесь получить ответ.

В стенах храма я почувствовал себя странно и необычно. Я плохо управлял своими действиями, чувствовал предметы, а мысли потеряли былой объем. Здесь я приобрел вес, и будто находясь в вакууме, оттолкнувшись от стены, хаотично передвигался в пространстве. Вдруг невидимая сила подхватила меня и закружила по кругу. Я стал медленно подниматься кверху. Обороты вращения увеличивались, и я быстро поднялся к самому купола храма. Вскоре невидимый вихрь выбросил меня высоко в небо, и я оказался по ту сторону солнца. Его серебристый диск был у меня за спиной, а передо мной стоял удивительный город, который, совсем недавно, я видел с другой стороны.

Теперь я свободно мог разглядеть, что кроме башен и колонн, в нем было множество необычных строений и домов. Скверы с голубыми озерами, реки с зелеными берегами и море разноцветных цветов. Я вдыхал аромат небесного мегаполиса, которому не было объяснения. Несколько раз я пытался приблизиться к этому городу, много раз я пытался оторваться от места, но мои действия были напрасны, и я только любовался этим замечательным зрелищем.

Вдруг передо мной появился старец. Он, как облако спустился с небес, и я сразу его узнал. Это был тот самый Святой с иконы, что когда-то мне показывал бомж у входа в городской сад. Это был тот, который благословил меня на новую жизнь. Это был Даниил.

Он строго посмотрел на меня и сказал:

– Зачем ты здесь, ведь я тебя не звал. Помни, всему свое время…

– А теперь ступай обратно и твори добро! – Старец махнул полой своего плаща, как крылом и испарился, а я стал медленно опускаться на землю, роняя серебристые искорки большого солнца.

Выйдя из церкви, я еще долго пребывал под впечатлением увиденного. Я ощущал на себе небесную благодать, необыкновенный аромат и истинный цвет солнца. В голове крутились слова Даниила:

«Ты на правильном пути и тебя заметили…».

Я посмотрел в небо и заметил, что солнце стояло в зените.

Вспомнив о матушке Варваре, я метнулся к ней.

Во было людно. Гроб с матушкой грузили в катафалк, а люди что-то обсуждали и с опаской посматривая по сторонам. Выслушав рассказ очевидцев, я понял, что причиной тому была пьяная выходка сына Варвары. Федька, прощаясь с матерью, страстно признавался ей в любви и в порыве своих эмоций чуть не опрокинул гроб. Его оттащили от Варвары, а он в отместку стал крушить стекла в доме своей матери. Сильные мужики успокоили дебошира и, связав его веревкой, оставили в сарае до своего возвращения с кладбища.

Когда процессия с телом Варвары двинулась на кладбище, я решил взглянуть на ее сына. Нашел я его на полу ветхого строения. Он катался по земле и грыз веревку, издавая нечеловеческие крики. Федор походил на раненого зверя. Лицо его было мокрое от слез, а на губах выступала кровяная пена. Черный цвет его души бурлил, вырываясь за ее пределы. В темной массе проскакивали и фиолетовые, и бордовые, и даже алые языки пламени. Душа его кипела от злости, а зубы яростно разгрызали веревку на руках. Когда похоронная процессия покинула двор, Федор освободился от уз и радостно взревел. С пеной на губах он метался по сараю что-то разыскивая. Под кучей ненужного хлама он нашел канистру с бензином, и я понял его намерения.

Выскочив во двор, он направился к дому Варвары. Мне удалось его сбить с ног, но это только больше его разозлило и он, прыгая, как дикарь, поливал бензином все что попадалось ему на дороге. Было похоже, что рассудок оставил его и он, перемазанный бензином требовал спички. С канистрой в руках он ворвался в дом и там, до смерти напугав женщину, нашел что искал. Старушка спаслась бегством, а Федька чиркал спичками, пытаясь поджечь бензин. Три раза я задувал пламя, отводя беду, но и одной искорки хватило, чтобы огонь обхватило весь дом. Тут же загорелся и сам Федор. Он выскочил из дома и живым факелом носился по двору. Издавая истошные крики, он то подпрыгивал к верху, то катался по земле, но вскоре упал и затих.

Когда бездыханное тело Федора еще дымилось, я заметил, как его душа выскочила из тела. Темной тучей она проскочила по двору и провалилась под землю издавая звериный рев.

Деревянный домик Варвары был объят пламенем и его огромные языки не давали надежды на спасение жилища. Когда обвалилась кровля, и затрещали перегородки, я вспомнил о сокровищнице.

– Что же я стою? Там же иконы!

Я бросился в горящий дом, но икон на месте не обнаружил.

Стены молитвенной комнаты были пустыми, а лампада, раскачиваясь на цепочке, освещала пустой иконостас. Я удивился увиденному и отправился на кладбище, чтобы сообщить Варваре о пожаре.

На небольшом старом кладбище я быстро нашел траурную процессию. Отец Николай с кадилом стоял у изголовья покойной и читал молитву. Варвара лежала в гробу, не выдавая признаков жизни.

Выбрав удобный момент, я сообщил ей о пожаре.

Она меня не услышала, а я подумал, что она умерла.