Он замолчал и погрузился в свои мысли, а мне ничего не оставалось, как следить за дорогой, чтобы не дать кэбмену ещё раз заблудиться на улицах Лондона. Ослабил внимание я лишь тогда, когда оказался в двух кварталах от нашего дома.
Остаток ночи прошёл спокойно.
Я спал как убитый.
Что делал Арчибальд, меня не интересовало, но утром он ходил бледный, как тень, с кругами под глазами и жаловался на головную боль. Во время завтрака едва не заснул, клюнув носом в тарелку с овсянкой. Исполнившись сострадания, я отправил братца спать до обеда, а сам занял его место за столом, время от времени выслушивая доклады мисс Финкл и принимая посетителей.
К счастью, сегодня не было наплыва желающих поделиться своими наблюдениями за необъяснимыми явлениями. С утра заявился один старичок, представившийся служащим Морского министерства. Он рассказал, что видел в саду собственного дома настоящих пикси, которые бегали, кривлялись, показывали ему длинные красные языки. Я внимательно выслушал посетителя, подробно записал его жалобу и обещал подумать, как помочь, хотя в душе полагал, что лорду-адмиралу давно пора избавляться от подобных служащих – неумеренное употребление дешёвого виски ещё никому на пользу не шло. Потом мне удалось отдохнуть.
Свободное время я провёл за изучением коллекции экспонатов, собранных Арчибальдом. Поражало, как он умудрился в столь короткий срок отыскать и притащить в дом такое количество бессмысленных и бесполезных вещей. Например, кривой восточный кинжал с якобы посеребрённым лезвием, но настолько тупой, что им и курицу не зарежешь. Или библия, согласно цифрам на титульном листе, напечатанная при Карле Первом, но при ближайшем рассмотрении оказавшаяся искусственно состаренным новоделом, состряпанным лет десять назад.
Ближе к полудню мисс Финкл доложила, что прибыла леди Эмма Пфайф. В гостиную, оборудованную под приёмную, вбежала семенящим шагом тощая, как рыба-игла, старушка в соломенной шляпке, несмотря на позднюю осень. Он сразу взяла быка за рога, вывалив на стол кучу вырезок из «жёлтых» газетёнок, где разными словами излагались совершенно идентичными рассуждения от том, что кайзер Германии готовит на случай войны целые отряды оккультистов и прочих магов. Скорее всего, писал их один и тот же репортёр, сумевший неплохо заработать на своей выдумке, не стоящей и выеденного яйца. Но леди Эмма пребывала в уверенности, что напечатанное в газете не может быть неправдой и на основании этого потребовала от меня объявить по всей Великой Британии, включая колонии, поиск наших оккультистов, чтобы сразиться с немцами, когда придёт время защищать Отечество. Битый час я потратил на спор с пожилой леди, но так и не сумел доказать, что обороноспособность Королевства находится ведомстве военного министерства или, если брать повыше, маркиза Солсбери – нашего премьер-министра. Леди оставалась неумолима. Она с такой непререкаемой уверенностью требовала от меня немедленно поставить «под ружье» всех чародеев Британии и британских колоний, что через час я уже сомневался – а может, и правда, мне следует заняться такой важной и почётной работой?
Спасла меня мисс Финкл, войдя в гостиную и громко объявив, что только что получена депеша от Её Королевского Величества и мне необходимо явиться во дворец. Я извинился перед леди Эммой и пообещал, что непременно упомяну в присутствии Вдовы из Виндзора все её соображения насчёт войны на оккультном уровне.
В этот миг строгая мисс Финкл показалась мне некой феей-спасительницей. Мы с ней разговорились, найдя несколько общих тем… Но тут явился Арчибальд.
Ещё не сойдя с лестницы, он громко объявил, что желает немедленно встретиться с мистером Кроули. Дескать, есть неотложный разговор, от результатов которого будет зависеть, покончим ли мы с гнездом вампиров быстро и без потерь или лучше оставить эту затею и признать себя побеждёнными.
– Чтобы ты не задумал, я отправляюсь с тобой! – сказал я тоном, не терпящим возражений.
– Да я просто поговорить… – пошёл на попятную Арчи.
– И что с того? Тебя нельзя отпускать ни на миг!
– Хорошо, – на удивление быстро сдался он. – Вижу, Крис, ты почувствовал вкус к охоте на нечисть. Я тебя понимаю! Сам такой. В ближайшее время мы заменим табличку. Там будет написано: «Детективное агентство Фордейла и Фордейла».
Отпустив домой мисс Финкл, мы отправились к парку Воскхолл.
Арчи настоял, чтобы я ждал его в кэбе. Револьвер брать отказался, несмотря на уговоры. Отсутствовал он больше часа, я уже начал беспокоиться. Правда до полуночи оставалось часов восемь и не приходилось опасаться появления членов клуба «Сибарида». Наконец, брат вернулся с лицом довольным, как у кота, который украл хозяйскую сметану и знает, что ему за это ничего не будет.
Сияя, будто золотой соверен, он торжественно провозгласил:
– Я нашёл способ проникнуть к ним!
– Надеюсь, это способ не предусматривает атаку лёгкой кавалерии? – вздохнув, спросил я.
– Никаких лобовых атак! Исключительно военная хитрость!
– И что же ты задумал?
– Всё очень просто. Мистер Кроули закажет для меня копию ключа.
– Всего-то?
– Всё гениальное – просто!
– Ладно… – я махнул рукой. – Сколько времени ему понадобиться и в какую сумму тебе обойдётся его помощь?
– Обещает справиться за три-четыре дня. А деньги? Четыре шиллинга.
– Неплохая сделка. Полагаю, мистер Кроули продешевил.
Мы отправились обедать. Миссис Ходжес подала ростбиф с йоркширским пудингом, а на десерт – сыр эпплвуд со сдобными булочками. Раскуривая сигару, я поинтересовался:
– А какие меры безопасности ты собираешься предпринять?
Арчибальд перечислил, загибая пальцы:
– Чеснок, серебряное распятие, полный набор осиновых кольев, исподняя рубашка с вышитыми цитатами из Евангелия от Иоанна, две бутылочки со святой водой.
– Отлично подготовился! Но я предпочёл бы револьвер.
– Ты плохо знаешь вампиров! Револьвер им нипочём. Иначе было бы слишком просто с ними расправиться.
– Тебе виднее. Главное, пообещай мне, что не будешь совать пальцы в мышеловку.
– Я буду предельно осторожен!
Благодаря нерасторопности мистера Кроули я провёл в прекрасном расположении духа не три-четыре, а целых шесть дней. Не могу сказать, что это была лучшая неделя в моей жизни, но где-то близко. Арчибальд лично принимал посетителей, а мисс Финкл ему в этом старательно помогала. Работали, можно сказать, в поте лица своего. Я же читал газеты, справочники по скачкам за прошлые годы. Закончил наконец-то «Опыление у орхидных» Чарльза Дарвина. Порою, когда клиенты входили в раж и повышали голос, я слышал обрывки фраз. Тогда помогали только прогулки по осеннему Лондону, во время которых я много размышлял и не только…
Накануне годовщины победы в Трафальгарском сражении, Арчи напустил на себя загадочный вид, увешался артефактами, а что не получилось подвесить, рассовал по карманам. Я видел, как ему хочется решительно отдать распоряжение по работе в агентстве, но вечерело, поток клиентов иссяк, мисс Финкл собиралась домой. Кстати, приходили мастера, сняли табличку и заменили на новую. Теперь надпись латунными буквами гласила: «Детективное агентство Фордейл и Фордейл». Я удостоился чести стать компаньоном.
Вскоре Арчибальд ушёл, избегая дешёвой патетики и не потратив лишних слов на прощание.
– Мисс Финкл… – негромко позвал я.
– Да, сэр! – она заглянула через порог.
– Я вижу, вы уже во всём разобрались, – сказал я, делая тайный знак.
– Это было не сложно, – кивнула секретарь, отвечая таким же знаком.
– Не желаете посетить вечеринку поэтов?
– Охотно, сэр! – улыбка мисс Финкл не сулила псевдовампирам ничего хорошего.
Некоторое время мы потратили, чтобы нанести на лица слой пудры, сделав их белыми, и подкрасить алым губы. Получилась, некоторым образом, комедия дель Арте, но другого выхода не было. К Скарамушу у них будет меньше вопросов, чем к строгому джентльмену.
Вышли на улицу, не торопясь поймали кэб и отправились на Уондсворд-роуд, что недалеко от парка Воскхолл. Я чувствовал плечо мисс Финкл. Он дышала глубоко и ровно, казалось, что совсем не волнуется.
– Вы первый раз принимаете участие в столь опасной экспедиции? – спросил я.
– В первый, – ответила она. – Но судя по вашему рассказу, не такая уж она и опасная.
– Да мало ли… От поэтов никогда не знаешь, что ожидать.
Постучав набалдашником трости в дверь клуба, я дождался, когда откроют, и произнёс слово-пароль. Нас впустили.
– Оружие лучше оставить в прихожей, – проворчал швейцар в чёрной полумаске. Судя по выправке, он лет пятнадцать отслужил в колониях и уволился в звании не ниже сержант-майора.
– Я не ношу оружие.
– Джентльменам верят на слово, – отчеканил охранник.
– А леди? – улыбнулась мисс Финкл.
– Тем более!
Я опустил две гинеи в коробочку для добровольных пожертвований, и мы поднялись наверх.
Обширная комната была задрапирована чёрно-алым в стиле Эдгара По. Горели свечи в достаточном количестве, чтобы не расшибить лоб о стену, но сохраняя полумрак, необходимый для антуража.
Поэты ещё только собирались, а потому обычная для их братии неразбериха ещё не началась. Члены клуба медленно бродили поодиночке или по двое-трое. Всего я насчитал полторы дюжины гостей. Не так и много. Некоторые из них бормотали стихи, обращаясь либо к шпалерам, либо к портьерам. Возможно, репетировали выступление, а возможно отчаялись найти живых слушателей.
Моё внимание привлекла большая напольная клетка в виде башни, стоявшая у стены. Внутри нахохлились на жёрдочках несколько канареек, а рядом сидел поэт, разложивший на круглом столе несколько листов. Он неистово чёркал карандашом, левой рукой вцепившись в собственную шевелюру, но время от времени бросал на птиц такие взгляды, что мне стало боязно за их судьбу.
С мисс Финкл мы прошлись по комнате. На нас обращали внимания не больше, чем на часы на каминной полке. Арчибальд прекрасно мог воспользоваться тем же способом и проникнуть в клуб «Сибарида» не через чёрный, а через парадный вход. Но брата часто подводит склонность к дешёвым эффектам, которую я замечал за ним ещё с детства. Собравшиеся поэты тоже демонстрировали её в полной мере. Обилие косметики на мужчинах и на женщинах – белила, помада, тени под глазами. Чёрная, траурная одежда. Скорбные лица, прилизанные чёлки, спадающие на глаза. Видимо, так они представляли себе изнурённых посмертием вампиров. Хотя, должен заметить, маскарад им удавался. Сумели же заинтересовать истопника Кроули. Возможно, более образованный человек на его месте не заподозрил бы здесь сборища вампиров, но житель Ист-Энда попался на крючок. Впрочем, как и мой брат. Только с ним сыграли злую шутку не отсутствие образования, а развитая фантазия и вера в чудеса.
Пока я рассматривал членов клуба, одна из поэтесс подошла к камину и заунывным голосом начала читать что-то о Владыке Тьмы, Хозяине Преисподней и далее по списку. Стихи ужасные. Лорд Байрон, Сэмюэль Кольридж и Джон Китс, услышав это, сбежали бы, куда очи глядят, а Эдгар Алан По покончил бы жизнь самоубийством. Судя по всему, остальные были того же мнения, но мужественно терпели. Ещё бы! Ругать поэтов на сборищах поэтов – табу. Ведь очень быстро роли могут поменяться и ругать будут уже тебя.
Наконец, часы, позолоченные безвкусно-роскошно, пробили полночь. На середину зала вышел человек, внешность которого могла бы натолкнуть Чарльза Дарвина на продолжение труда «Происхождение видов». Несмотря на сходство с крупным африканским приматом, он явно считал себя сверхсуществом. Об этом он и заявил во всеуслышание довольно противным тоненьким голосом:
– Приветствую вас, братья и сёстры! Приветствую вас, первопроходцы нового миропорядка! Восславим сегодня рифмованными строками Князя Тьмы, дарующего нам свою силу! Воспоём его славу!
Его речь приняли с восторгом. Захлопали в ладоши, затопали ногами.
– Чертовщина какая-то, – едва слышно прошептала мисс Финкл.
– Уж если Джон Монтегю, лорд Сэндвич состоял в клубе «Геенны Огненной», – ответил я. – Почему же этим нельзя? Дурной поэт служит Сатане по определению.
Кажется, я говорил слишком громко. Во всяком случае, сосед – тощий белобрысый юнец, чьи прыщи проглядывали из-под пудры, – недобро покосился в нашу сторону. Чтобы загладить дурное впечатление, я начал аплодировать с удвоенной силой.
И тут началось…
Поэты выбегали по очереди к камину и читали стихи. Громко, бессвязно, с нарушением мыслимых и немыслимых законов поэзии. Зато каждый старался перещеголять других, принимая вычурные позы, взмахивая руками, изображая невесть что. Некоторые скалились, изображали, будто они кого-то кусают. Иной раз возникали скандалы из-за очерёдности. Поэты толкались, хватали друг другу за одежду. Дело однажды дошло до потасовки. Две поэтессы остались с испорченными причёсками, но, к счастью, их растащили раньше, чем ногти отыскали глаза соперниц.
Теперь я понимал, откуда на ковре взялись пятна крови, увиденные мистером Кроули. Там вполне могли бы сыскаться пряди волос и клочья одежды.
Накал поэтических страстей достиг апогея, когда вперёд снова вышел джентльмен – ходячая иллюстрация теории Дарвина. Подобно цирковому фокуснику он выудил откуда-то из-под плаща чёрного кролика.
– Сейчас мы принесём кровавую жертву нашему повелителю! – закричал предводитель стихотворцев.
Но бедному ушастому зверьку не суждено было умереть в эту ночь. За тяжёлой портьерой, прикрывавшей не окно, как оказалось, а дверной проём, послышалась возня. Два крепких поэта втащили отчаянно сопротивляющегося Арчибальда. Братец мой держал в правой руке распятие, а в левой осиновый кол, которым пытался дотянуться до удерживающих его поэтов.
– Прятался! – крикнул один из них. – Тайно проник!
От неожиданности предводитель уронил кролика, убежавшего вприпрыжку в темноту.
– Отправляйтесь в Преисподнюю, мерзкие твари! – хрипел Арчибальд, которому воротник передавил горло.
– Благодарю тебя, Князь Тьмы! – воскликнул предводитель. В его кулаке сверкнул нож. – Ты послал нам другую жертву!
Я понял, что настала пора действовать.
Свалить с ног ближайших ко мне поэтов не составило ни малейшего труда. Кто скверно рифмует, тот и в другом не достигнет успеха. Тем более, у нас с мисс Финкл было неоспоримое преимущество в силе, быстроте и внезапности. Краем глаза я видел, как она бьёт кулаками и локтями, а поэты валятся, будто спелые колосья под серпом.
Державших Арчибальда я просто столкнул лбами, а потом, повернув лицо к предводителю, оскалился. Трудно стать бледнее, чем слой пудры, но ему удалось. Глаза поэта закатились, он упал без чувств. Я толкнул брата в объятия мисс Финкл, стараясь не прикасаться к распятию. Это была, пожалуй, единственная вещь в клубе «Сибарида», которая могла причинить мне вред.
– Уводите его! А я немного приберусь.
Мисс Финкл с сожалением глянула на разбросанные тела.
– Даже не думайте! – погрозил я пальцем. – Помните о законе Великой Тайны! Вы опытный агент, нельзя допустить малейшую слабость. Уводите Арчи!
Она подчинилась, хоть я и занимал в нашей иерархии более низкую ступень.
Переступая через слабо ворочавшихся поэтов, я собрал головки чеснока, выпавшие из карманов незадачливого охотника на вампиров. Бросил их в камин. Через полчаса здесь всё так провоняется, что никакие деньги не заставят домовладельца снова пустить сюда клуб «Сибарида». Наступил на Евангелие, потерянное Арчибальдом. Сунул книгу в карман.
О вампирах придумано так много небылиц. Солнечный свет, чеснок, осина, молитвы, святая вода… Брэм Стокер тоже внёс свою лепту. Это же надо выдумать – дневной сон в гробу! Нет, мы любим уют и комфорт. Ну, и немножко жидкости, содержащей гемоглобин, раз в неделю. Разве это преступление?
Донецк, 2023
Светлана Закирьянова
Поскрёбыш
«В полнолуние пациенты всегда ведут себя, как упыри. Это вам всякий дежурант подтвердит. Поступают в больницу, побитые, после драк, а то и вовсе, с вилкою в боку, хорошее же оружие, вилка, один удар – четыре дырки!» – таким мрачным мыслям вечером в пятницу предавался Иван Арнольдович, челюстно-лицевой хирург 5 горбольницы.
Он сидел на очень жёстком и неудобном стуле в ординаторской и дописывал очередную историю болезни. В журнал поступлений, в своём втором приёмном кабинете, без вздоха посмотреть он не мог, ещё не совсем поздний вечер, а план перевыполнен на все двести процентов. И какие умники придумали наверху этот план? На этом риторическом вопросе в дверь ординаторской заглянула медсестра Александра и предложила доктору поужинать.
– Иван Арнольдович, пойдёмте, когда, если не сейчас? Там плов стынет, чайник я вскипятила уже. Идёмте же!
Доктор с благодарностью посмотрел вслед уходящей медсестре. Кто ж ещё может понять, что он не робот – машина по удалению зубов и зашиванию лбов, кроме как такие же медработники, врачи и медсестры?
Пройдя по длинному, тускло подсвеченному коридору, Иван Арнольдович попал в медсестринскую. Здесь, как всегда вкусно пахло едой, духами и немного спиртом. Всё это, наряду с весёлым щебетанием дежурной медсестры и санитарки настраивало на позитивный лад и перезагружало измученную нервную систему Ивана Арнольдовича. За окном уже виднелась желтоватая луна, освещавшая осенний больничный дворик.
– А на прошлой неделе чудак батарейку проглотил, так наши девчонки всей операционной бригадой с хирургами пели песню про то, что «у любви у нашей села батарейка», – хохотали женщины.
«Больничные байки, приятный ужин, чего ещё надо?» – думал, придя в себя, сытый и от того довольный доктор. И тут внезапно Иван Арнольдович почувствовал непреодолимое желание идти в кабинет, хотя ни звонка из приемного покоя, ни шагов пациентов за дверью не было.
