Александр Петрович Шлыков "Третий берег. Книга первая"

– А почему бы и нет? Но чтобы ответить наверняка, нужно понять, чем занимался Храмов в Корпорации на самом деле, – Тараборов вздохнул. – Очень может быть, что Алексей получил в своё распоряжение какие-то особые возможности, совершив… некое невероятное открытие.

– То есть?

– Что если… ну, к примеру, он научился путешествовать во Времени? Вдруг в Екатеринбурге побывал Храмов, прибывший из Прошлого? Из того момента, когда он был ещё жив?

– Ну и фантазия у тебя, Андрюха, – покачал головой Аринов. – Он же вроде энергию искал… причём тут путешествия во Времени?

– А кто это может подтвердить? Насколько я понял, работа Храмова была засекречена по самые уши, и он никому ничего в подробностях не докладывал. «Золотая сеть», так, кажется, это у вас называется?

– Так-то оно так, но как в таком случае нам что-то узнать?

– Ну… можно спросить у самого Храмова. Да ладно, не делай обиженное лицо. Я ведь уже сказал, что допускаю существование Алексея в нашей реальности.

– Ага, если он опять не шмыгнул сквозь Время.

Андрей рассмеялся.

– Экий ты неповоротливый, дядя Коля! Про путешествия во Времени я упомянул только для примера, это, во-первых. А во-вторых, о работе Храмова можно узнать и из других источников.

Дверь распахнулась, и в кабинет Аринова вошёл Танеев. Вживую Андрей видел шефа СБ впервые. Николай заранее договорился с Танеевым, что первая их встреча с Тараборовым произойдёт у него. Чтобы не привлекать излишнего внимания к персоне Андрея.

– Присаживайся, Петрович, – пригласил Аринов, и Танеев буквально плюхнулся на диван. Жалобно скрипнули пружины. Но в целом этот не слишком массивный предмет мебели достойно выдержал выпавшее на его долю испытание.

Лицо Танеева ничего не выражало. О бушующих в его голове мыслях можно было лишь догадываться – по изредка ходившим на скулах желвакам. Владимир Петрович взглянул на Тараборова.

– Что скажешь, Андрей? – тихим голосом спросил он. – Сможешь разобраться в этой чертовщине?

Тараборов пожал плечами:

– Разобраться можно во всём. Многое будет зависеть от ресурсов и полноты информации.

– Ты получишь максимальную поддержку. Мою и всех тех, кому я имею возможность приказывать. Но ты должен понимать, что от твоего успеха теперь зависит очень многое. И не только моя дальнейшая судьба. Но и его, – Танеев кивнул на Аринова, – и твоя. Я пошёл ва-банк, когда согласился поставить на тебя. Теперь, как говорили какие-то древние ребята, или со щитом, или на щите.

– Спартанцы…

– Что?

– Я сделаю всё, что в моих силах. И даже больше, Владимир Петрович.

– Тогда поступим так, – Танеев поднялся с дивана. – Работать будете в паре, это понятно. Все оперативные действия – через Николая. Коля, ежедневный доклад в 20-00. Но, если вдруг случится что-нибудь из ряда вон, сразу звони по защищённой… а, лучше лично ко мне. Бегом. В любое время, хоть днём, хоть ночью. Андрей, легенда у тебя надёжная. Для всех, ты просто стажёр. Но поскольку имеешь красный диплом РосГУ и подаёшь надежды – стажируешься непосредственно у начальника оперативного отдела. Так ни у кого не возникнет лишних вопросов. Плюс, если просочатся слухи о вашем давнем знакомстве, ничего отрицать не надо. Специально не афишируй, но и не отрицай, если что.

– А это… – начал, было, Андрей, но его перебил Аринов.

– В Корпорации негласно поощряется протекционизм на родственной или дружеской основе. Но только в том случае, если это приносит пользу делу. Взгляды основателя «Технологий», да и его потомков несколько отличаются от общепринятых. Радовы считают, что родственники и друзья, работая вместе, могут взаимодействовать друг с другом гораздо эффективнее, чем чужие люди, – пояснил Николай.

– А, ну тогда понятно, – кивнул Андрей.

Танеев встал и подошёл к двери. Но прежде чем выйти, шеф СБ ещё раз взглянул на Андрея.

– Удачи тебе, парень, – сказал он, и в его глазах промелькнула усталость.

После ухода Танеева Тараборов повернулся к Аринову.

– На чём мы там остановились? – спросил он, слегка прищурив левый глаз.

– Ты хотел объяснить, как собираешься действовать дальше. Разузнать о работе Храмова, вникнуть в суть его исследований, нет?

– Да… верно, – Тараборов несколько раз хлопнул ладонью по подлокотнику. – Я действительно думаю, что всё завязано на его работе. По крайней мере, многое. И понять, чем он тут у вас занимался… чем он РЕАЛЬНО занимался, жизненно необходимо. И не смотри на меня, как на ужаленного. То, что Лёха писал в официальных отчётах, может оказаться обыкновенным фуфлом. Вполне возможно, Храмов с самого начала вёл свою игру. Либо параллельно, либо и вовсе, забив на обозначенную в трек-листе тему. Возможности для этого у него были, – Андрей шмыгнул носом. – Начать, думаю, стоит с тех, кто был к Храмову ближе всего. Я тут подобрал несколько кандидатур, побеседовать хочу, – Тараборов потянулся к компьютеру и клацнул по клавиатуре. – Посмотри…

Глава 4

В списке, составленном Тараборовым, было всего три фамилии. Взглянув на дисплей, Аринов удивлённо приподнял брови.

– Это все, кто тебе нужен? – спросил он. – Я-то подумал, что придётся допрашивать по новой всех причастных.

– Да уж, – усмехнулся Андрей. – Я бегло пробежался по протоколам. Похоже, вы тут работаете по методу старателей времён Золотой Лихорадки. Промываете груду песка в надежде зацепить крупицу золота. Нет, это не для меня. И потом, я не говорил, что это всё. Я сказал, что СЕЙЧАС мне нужно поговорить с этими тремя. Устроишь?

Николай ещё раз взглянул на список.

– Так, вот с этой парочкой проблем точно не будет, рядовые сотрудники, но на кой ляд тебе сдался Яковлев? Это ж персона! «Б-0», возглавляет Научный Совет, да к тому же один из патриархов Корпорации. Вряд ли он в чём-то таком замешан.

– Дядя Коля, не разочаровывай меня! Фигура Яковлева торчит в этом деле из всех щелей! По чьей рекомендации Алексея приняли на работу в «Технологии»? По рекомендации Яковлева! Кто всегда и во всём поддерживал Храмова? Яковлев! Более того, злополучный проект, который, в конце концов, и стал причиной того, что два, в общем-то, интеллигентных человека сейчас сидят и матерятся, как сапожники, был включён в список «Золотая сеть» именно благодаря благожелательной оценке председателя Научного Совета. Судя по скупой информации от коллег Храмова, Яковлев был его единственным другом. Если честно, мне очень сильно непонятно, почему вы сами его в разработку не брали… Признайся, вы ведь Яковлевым как следует и не занимались?

Лицо Николая приобрело совсем уж потерянное выражение.

– Конечно, не занимались. Да он чист, как трусы секретарши перед началом рабочего дня! Зуб даю! Ну, бухали они иногда вместе с Храмовым, так это же ничего не значит. Старый пень просто тешил себя всякими мыслями… о наследии, там, об учениках. Своей-то семьи у него нет. Да и не было никогда. Совсем, как у меня… Пойми, Яковлев в Корпорации лет тридцать, если не больше. Он же «ноль» по статусу! Таких всего трое среди яйцеголовых. Представляешь? Всего трое на всю Корпорацию! А Геракл ещё при Леониде начинал. Он с Основателем лично встречался.

– Кто?! – Андрей ошарашенно посмотрел на крёстного.

– Ну… Яковлев, – немного смущённо кивнул Аринов. – Кликуха у него такая промеж своих – Геракл-на-пенсии. Эти яйцеголовые чего только не придумают… Но ведь к делу мы это приобщать не станем?

– Это? Нет, это не станем. Но, видишь ли, дядя Коля… – Андрей побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Мысль, что Храмов работал не над тем, или не только над тем, о чём докладывал руководству, у меня не на пустом месте возникла. Слишком уж результат необычен. И если к известным событиям привёл какой-нибудь научный фортель, который выкинул Алёша, то без понимания сути его изысканий нам будет очень трудно обойтись. А кто сможет прояснить эту суть? Только тот, кто сам хоть немного в теме.

– И это, по-твоему, Яковлев?

– Ну а кто же ещё? – Тараборов сбил невидимую пылинку с рукава. – Нет, конечно, что-то я надеюсь вытащить из подчинённых Алексея. Всё-таки люди были рядом, участвовали в событиях. Но они расскажут лишь о том, что лежит на самой поверхности. Эти ребята простые исполнители и Храмов вряд ли делился с ними своими особыми секретами.

– Но тогда и Яковлев, скорее всего, мало что знает об этих секретах, – возразил Аринов.

– Не скажи, – покачал головой Андрей. – Очень может быть, что Яковлеву Храмов что-нибудь, да поведал. Как учёный учёному. Это, опять же, во-первых. А во-вторых, работая над восстановлением прототипа, Яковлев и сам мог догадаться о его фактическом назначении, ежели таковое имелось. Он же голова, этот Иван Андреевич. Судя по биографии – голова светлая. Пусть восстановленный агрегат и не заработал – это не так уж и важно. У Яковлева была возможность узнать достаточно о настоящих задумках Храмова.

– Ладно, фиг с тобой золотая рыбка! Будем считать, что в необходимости повторного допроса Яковлева ты меня убедил. Но я хочу тебя предостеречь, – Аринов посмотрел на Андрея, – Яковлев – «ноль». Будь с ним поосторожнее. Может придумать чего для подстраховки?

– А не надо ничего придумывать! Танеев же всё прекрасно обрисовал. Вот и станем придерживаться официальной версии. Обрядим меня в камуфляж, или в тужурку с погонами, что там у вас принято в подобных случаях? Навесим на лацкан бейджик «Секьюрити». Всё как в легенде, молодой специалист на стажировке. А повторный допрос… «ноль», говоришь? Значит не допрос, а беседа. Да, именно так, беседа… проводится в связи с дополнительно открывшимися обстоятельствами. И не переживай больше, чем нужно, дядя Коля! Эти люди учёные, а не следаки, вряд ли нас заподозрят в каком-нибудь подвохе. И потом, расследование обстоятельств взрыва в лаборатории Храмова официально ведь ещё не закрыто.

– Хитёр! Ладно, будут тебе все, как огурчики. И Яковлев на десерт. Когда планируешь… беседовать с людьми?

– С Яковлевым, понятное дело, торопиться не стоит. Пускай Владимир Петрович плавно всё организует, ну, типа, со всем уважением, нужна ваша помощь, когда вам будет удобно… и так далее, и тому подобное. Тут главное не спугнуть старого хрыча. Если он действительно что-то знает, то не факт, что поспешит откровенничать. Ведь до сих пор же молчал. Вполне возможно, наш председатель Научного Совета планирует использовать идеи Храмова в своих собственных целях. Когда-нибудь потом, в будущем. Короче – к разговору с Яковлевым мне нужно подойти более или менее подготовленным.

– Ладно, со стариком понятно. Остальных двоих, когда лопать собираешься?

– А когда возможно?

– Да хоть сейчас. Вызовем их по внутренней, руки помоют, халаты парадные наденут, и «ходи сюды». Не баре чай.

– Ну, тогда и тянуть не станем. Темы для разговоров я в первом приближении продумал, так, что давай, приглашай болезных.

Аринов кивнул и потянулся к коммутатору внутренней связи.

***

Первым в кабинете Аринова появился Василий Хоменко. Вася оказался улыбчивым парнем, лет тридцати пяти, может, чуть меньше.

– Да я вам толком ничего не смогу рассказать, потому, как сам мало знаю, – Васёк, видимо, по жизни любил сразу от всего отнекиваться.

– Но это же вы, насколько нам известно, спроектировали установку Храмова? Конструктивно? Кому же, как не вам о ней и рассказывать? – Тараборов решил, что лучше не давать Васе с ходу «включать дурачка».

– Ну да, я спроектировал. Не в одиночку, разумеется. Трансмиссия, гидравлика, кое-какое вспомогательное оборудование, эти вещи разрабатывались в лабораториях Лякишева и Березиной. А вот главные излучатели, системы их координации, блоки управления – наша работа. Моя и моих ребят. Под моим же руководством и монтировали этого монстра. Да что вы заладили: «Установка, установка!» В принципе, ничего фантастического в конструкции этого агрегата не было. Физически машина Храмова представляла собой комбинацию мощных электромагнитов на сверхпроводниках, обеспеченных подвесами с шестью степенями свободы. В дополнение к магнитам шла восьмёрка мазеров, подвешенных таким же образом. Мазеры тоже весьма серьёзные использовались. Это что касается основных узлов. Ещё, разумеется, имелось огромное количество вспомогательных элементов – сервоприводов, гидроцилиндров, всяческих демпферов… ну, чтобы всё это хозяйство правильно вращалось и крутилось. Плюс дополнительное оборудование – суперохладители для сверхпроводимости, плазмонакопители, распределители потоков…

Тараборов с удовлетворением отметил, что слова из уст Хоменко начинают литься всё непринуждённее. Видимо Васю зацепили воспоминания о работе над установкой Храмова. Похоже, эта мифическая для Андрея конструкция вызывала у сидящего напротив парня чувство, аналогичное дружеской привязанности.

– Я участвовал в проекте Храмова почти с самого начала, – голос Василия становился всё более восторженным. – Ему требовался опытный инженер, способный разбираться и в квантовых генераторах, и в криогенике… да мало ли в чём. В общем, нужен был специалист широкого профиля в плане прогрессивной инженерии. Кто-то из верхов порекомендовал Алексею Владимировичу меня. В нашей конюшне не принято распространятся на подобные темы, поэтому, кто именно сосватал меня Храмову, я точно не знаю. Думаю, это был сам Яковлев. Почему я так решил? Просто мы с Иваном Андреевичем работали раньше вместе, и он считал меня способным. А с Храмовым Яковлев дружил, насколько с ним вообще возможно было дружить… так что – да, рекомендовал меня, скорее всего, Яковлев…

Василий вдруг замолчал, словно потеряв нить своего повествования. Андрей решил воспользоваться этой заминкой, чтобы немного скорректировать направление беседы.

– Скажите, Василий, – Тараборов сделал вид, что отмечает что-то в своём блокноте, – а не могла установка Храмова быть, так сказать, устройством двойного назначения?

– В смысле?! – глаза Хоменко округлились. Было видно, что предположение Андрея его сильно удивило.

– Ну… – Тараборов на секунду задумался, пытаясь сформулировать вопрос поделикатнее. – Установка же предназначалась для получения энергии?

– Именно для этого, – согласился Василий.

– А вы не знаете, откуда должна была браться эта энергия?

Вася покачал головой.

– Я никогда особо не интересовался теоретической частью проекта. Да и кто бы мне позволил туда лезть. Мозгом был Храмов. А он всегда ставил передо мной конкретную техническую задачу. К примеру, какое поле, с какими параметрами, должен создавать тот или иной дроссель. Ну, или какую мощность требуется подать на мазеры под чётными номерами. Или под нечётными. Мы конфигурировали параметры излучателей, подбирали чувствительность приводов… он командовал, а я «работал напильником». Сначала всё это кастрюлилось в системе компьютерного проектирования. Когда полученный результат стал более или менее устраивать Храмова, подключились программисты. Они накодили виртуальный прототип установки для цифрового эмулятора. Мы гоняли его недели две, вертели и в хвост и в гриву. В плане дотошности, а может правильнее будет сказать, занудства, я равных Храмову не встречал. По крайней мере, в нашей конторе.

– И каковы были результаты виртуальных испытаний?

– Ну, вылезли кое-какие огрехи. Естественно, всё подправили. И начали собирать дуру в металле. Но там всё прошло гладко. «Золотая сеть», как ни как. Всю комплектуху доставляли вовремя, все монтажные работы проводили специалисты высшего разряда. Но всё равно, после пробного пуска, холостого, естественно, выскочило пару косяков. И это несмотря на эмуляцию. Стали дорабатывать. Этим занимались тоже мы. Я и моя инженерная группа. Работали пока шеф, ну, в смысле Храмов, не остался полностью довольным. И с того момента я участвовал в проекте, можно сказать, чисто номинально. Ребят моих перевели на другие участки. Со мной остались два техника. Мы следили за исправностью систем, профилактику проводили…

– И всё-таки, как насчёт энергии? – Тараборов решил мягко напомнить Василию, что его в первую очередь интересовало именно это.

– Насколько я понял, искомый эффект должен был возникать от взаимодействия электромагнитных полей… с мировым эфиром что ли… ну, не могу я этого объяснить так, чтобы было понятно и правильно! – Вася чуть ли не с мольбой посмотрел на Тараборова. – Общее представление у меня имеется, Храмову пришлось меня просветить, для пользы дела, но вас я только запутаю. Попробуйте поговорить с физиками. Я так понимаю, чтобы установка начала выдавать энергию, требовалось создать особые начальные условия. Очень уж особые. Это нужно было для старта. Потом энергия… а, – Василий махнул рукой. – Короче, чтобы произошло «зажигание», так мы между собой называли активацию рабочего режима, активные элементы конструкции должны были провзаимодействовать друг с другом должным образом. Вернее, провзаимодействовать должны были создаваемые ими поля и излучения. От правильности алгоритмов этого взаимодействия всё и зависело. Поэтому самым важным в работе Храмова были как раз эти самые алгоритмы. Но это меня уже совсем не касалось. Этим занимались двое. Сам Храмов и ведущий программист проекта Анна Маклевич. Храмов никого более не подпускал к своему Граалю. Сам всё рассчитывал, всю физику-механику-математику, а Маклевич, она кодер от Бога, писала управляющую программу.

– Она это делала в одиночку?

– Можно сказать, что да, – кивнул Василий. – У Анны было в подчинении что-то около двух десятков патлатых юнцов, компьютерных гениев, но, насколько мне известно, они выполняли черновую работу, кодировали какие-то вспомогательные последовательности. К главному алгоритму их никто не подпускал.

– Понятно, спасибо…

Андрей на секунду задумался.

– А как вы думаете, Василий, почему не удалось продолжить исследования? Установку вроде восстановили в точности, исходники программ для компьютеров наверняка сохранились на корпоративном сервере… что же помешало?

Василий скривил рот в усмешке:

– Вот именно, что вроде! Если вы не заметили, когда я рассказывал об установке Храмова, я употреблял прошедшее время…

– Я заметил, – кивнул Андрей. – И признаться, меня это несколько удивило.

– Удивляться тут нечему. То, что построили мы с Храмовым, было настоящей установкой, а то, что сейчас находится в восстановленной лаборатории… так, моделька для музея корпоративной истории.

– Но ведь её воссоздали в точности. Плюс участие Яковлева, учёного с мировым именем…

– Да бросьте вы! Я, конечно, очень уважаю Ивана Андреевича и считаю его величайшим учёным, но Храмов… – Хоменко понизил голос и приблизил своё лицо к лицу Тараборова, – я как-то заглянул в его тетрадку… знаете, такую обычную тоненькую тетрадку. Алексей Владимирович её всегда в кармане халата носил, и всё время в неё что-то записывал. И никому никогда не показывал. А тут раз, и забыл в курилке на подоконнике. Правда, сразу же вернулся за ней, но я успел глянуть.

– И что? – спросил Тараборов, тоже понизив голос.

– Да ничего! – губы Васи растянулись в широкой улыбке. – Алексей Владимирович даже не рассердился. Просто рассмеялся.

– Почему? – Андрею вдруг стало жутко интересно, почему Храмов рассмеялся.

– Знаете, я всё же институт с красным дипломом закончил, – Василий передёрнул плечами. – Не дурак, вроде. Но там такое было… отдельные уравнения как бы и понятны… а в целом – математика на уровне парадоксов! У Храмова было какое-то шестимерное мышление. В буквальном смысле. Не думаю, что кто-то ещё сможет так мыслить. Не побоюсь громких слов, скажу – Храмов не рассчитывал, он творил! Творил цифрами!

– Ясно… как вы думаете, могла установка взорваться из-за особенностей конструкции?

Василий ответил не сразу. Он поёрзал, повертел головой, пытаясь видимо посмотреть в окно, которого в кабинете Аринова и в помине не было, затем снова наклонился к Андрею.

– По моему мнению, а я в этом немного, да разбираюсь, всё-таки сам руку приложил к созданию агрегата, взрываться там было нечему. Провода, считай, одни, хоть и толстые. Облучиться в Главном кольце, это запросто, если под поле попасть. А взорваться… нет, невозможно. Самая опасная часть конструкции – криогенные охладители, но мы использовали новый принцип, исключающий какие-либо эксцессы. К тому же там везде трёхступенчатая защита. Храмов очень много внимания безопасности уделял. А самое главное, даже если бы случилась авария охлаждающей установки, произошёл бы не взрыв. Просто весь комплекс, на хрен, превратился бы в ледышку. В такое большое мороженое, фруктовый лёд… – Хоменко ещё ближе наклонился к Андрею. – Только поймите же вы! Вы все, наконец, поймите. Никто из живущих на этом свете не может даже приблизительно представить возможности устройства Храмова в работающем состоянии. Алексей Владимирович в тот раз произвёл ЗАПУСК. Вывел свой генератор на рабочий режим. Осуществил то самое «зажигание», ради которого мы все работали. Так что могла установка взорваться, или не могла, это неправильный вопрос.

– А какой вопрос тогда правильный? – совсем шёпотом спросил Андрей.

– На вашем месте, – сказал Василий, откинувшись на спинку стула, – я бы спрашивал, почему она взорвалась?

Хоменко резко выдохнул.

– Понятно, – кивнул Андрей и посмотрел на Васю так, будто тот внезапно превратился в «неведому зверушку».

– Василий, а этот ЗАПУСК, как вы сказали… он что же, был первым? – Тараборов несколько раз моргнул, чтобы прогнать наваждение.