Три кварка (из 2012-го в 1982-й)
Владимир Тимофеев
Андрей Фомин, бывший физик, теперь строитель, волею случая и неудачного научного «эксперимента» попадает из 2012-го в 1982-й, в самого себя, первокура-студента, только-только поступившего на Физтех. Нет, он не прогрессорствует, не изобретает гугл и фэйсбук, не рвётся в Генсеки, не двигает танки к Ла-Маншу, не водружает красное знамя над развалинами Пентагона. Он просто хочет вернуться. Ведь дома, в 2012-м, его ждут жена, дети, друзья, работа, размеренная, привычная жизнь. Однако вернуться сразу у него не выходит, и вот тут-то как раз всё и начинается…
Владимир Тимофеев
Три кварка (из 2012-го в 1982-й)
Пролог
18 сентября 1985г. Остров Кипр. Айя-Напа
– Добрый вечер, сэр. Вы позволите?
Сидящий в кресле мужчина отставил в сторону недопитый коктейль и окинул взглядом склонившуюся над столиком девушку.
– Садитесь, мисс. В ногах правды нет, – указал он на соседнее кресло.
– Спасибо, – черноволосая красавица в блузке с логотипом отеля присела на краешек и выложила на стол бумаги. – Вы ведь только сегодня приехали? Да?
– Сегодня, – улыбнулся мужчина. – Мисс…
– Анна. Анна Смирну, – представилась девушка, правильно истолковав устремлённый на неё взгляд. – А вы…
– Майкл Мэр. Если не возражаете, можно просто Майк.
– Не возражаю, Майк. Так даже лучше, – рассмеялась Анна, отбрасывая упавший на лицо локон.
– Почему? – удивился Майкл.
– Потому что имена у нас очень похожие.
– Анна и Майкл? – приподнял бровь мужчина.
– Я имею в виду «вторые имена». Англо-саксонское Myrrh и греческое Smyrnou происходят от общего корня. Библейской мирры – одного из даров, переданного Иисусу волхвами.
– Вот как? Хм, никогда об этом не думал, – покачал головой сидящий напротив и мысленно усмехнулся. Его собеседница попала в самую точку. По всей видимости, даже не догадываясь, насколько она права. Их «вторые имена», то есть, фамилии… настоящие фамилии… были не просто схожи по происхождению – они и звучали почти одинаково. Анна Смирну и Михаил Смирнов. Смирнов Михаил Дмитриевич, двадцати восьми лет отроду, капитан, сотрудник 5-го отдела Управления «С» ПГУ КГБ СССР.
Впрочем, в настоящий момент Михаила действительно «звали» Майк. Майкл Мэр, военный корреспондент (внештатный, конечно), постоянно проживающий в Мюнхене и время от времени и впрямь пишущий для англоязычных газет заметки о буднях военнослужащих американской и британской армий.
Сюда на Кипр он прибыл как раз для того, чтобы взять интервью у одного из офицеров Её Величества. Британская военная база располагалась неподалёку, в десяти с небольшим милях от Айя-Напы, и отбывающие там службу бойцы частенько наведывались в отель старого Адо?маса на берегу Нисси-Бэй. Попить в баре пивка, позагорать, поплавать, посмотреть трансляции футбольного матча, провести ночь с какой-нибудь заезжей красоткой…
Словом, формальная причина поселиться на пару деньков в популярном отеле у «мистера Мэра» имелась. Такая, что вряд ли кто подкопается. Но фактически – у него была совершенно иная задача. Забрать закладку. Из кадки с пальмой, что стояла на выходе из пляжного бара. В течение часа между девятнадцатью и двадцатью ноль ноль текущего дня. Не позже, но и не раньше. Кто именно являлся контактом, Смирнов не знал. Им мог быть кто угодно из входящих в открытую всем ветрам, не жалующуюся на отсутствие клиентов «таверну». А поскольку часы показывали только четверть восьмого, времени на выполнение задания оставалось достаточно. Так что можно было пока никуда не спешить и послушать, о чем говорит эта весьма симпатичная девушка. Или, скорее… красавица. Настоящая красавица. Похожая на богиню из греческих мифов, родившуюся по легенде где-то поблизости. Из пены прибоя…
– Вы здесь со всеми так? – поинтересовался разведчик у Анны, прерывая её монолог.
– Как так? – девушка взмахнула ресницами и удивлённо посмотрела на Михаила.
– Ну-у… интересуетесь, кто, откуда. А потом рассказываете, где, что.
Девушка смутилась на миг, но тут же оправилась и перешла в «контратаку»:
– Видите ли, Майк. Я уже второй год работаю менеджером по персоналу, и одна из моих задач – помочь каждому новому гостю освоиться в нашем отеле. Ввести в курс, рассказать о правилах и традициях, побыть немножечко гидом. Чтобы не было потом лишних вопросов, чтобы…
– Простите, Анна. Я был не прав, – мягко улыбнулся мужчина, останавливая собеседницу.
Та, однако, не успокоилась и продолжила говорить. Чуть тише, но с едва заметной обидой в голосе:
– Извините, Майк. Я просто… просто я увлеклась. Но если вам что-то не нравится, я могу уйти и…
– Не надо уходить. Мне нравится, – Михаил быстро накрыл ладонью ладонь порывающейся встать девушки. – Не надо никуда уходить. Мне на самом деле очень приятно вас слушать. Смотреть, кстати, тоже. Вы… очень красивая, Анна. Простите.
– Да? – несколько невпопад пробормотала гречанка. Отдёрнуть руку она не пыталась. Уйти, естественно, тоже. Только немного хмурилась, видимо, что-то решая.
– Я вас прошу, Анна. Побудьте немножечко моим гидом. Хотя бы на сегодняшний вечер.
– Но… но… – девушка потеребила лежащую на столе стопку рекламных буклетов, стрельнула исподлобья глазами и… – Хорошо, Майк. Но только не прямо сейчас, я на работе.
– А когда?
– В половине девятого, если ничего не случится и если вы никуда не торопитесь.
– Не тороплюсь. Времени у меня… – мужчина обвёл глазами расстилающуюся до горизонта водную гладь, – целое море.
– А вы, Майк, поэт, – лукаво заметила Анна. – В таком случае, ждите меня вон там, на мысе. Через час. Как? Дождётесь? Не испугаетесь?
– Дождусь обязательно, – заверил разведчик, отпуская, наконец, девичью руку. – И не испугаюсь. Хотя, если честно, таких как вы просто нельзя не бояться. Кто влюбится – пропадёт навсегда.
Девушка хмыкнула, но продолжать пикировку не стала. Она поднялась с кресла и, кивнув на прощание, удалилась. Михаил проводил её взглядом, сосчитал мысленно до двадцати и тоже направился к выходу. Около двери он неожиданно притормозил и досадливо чертыхнулся на развязавшийся шнурок на ботинке. Поставив ногу на кадку с пальмой, мужчина зашнуровал туфлю, отряхнул пыль, выпрямился. Небольшой, напоминающий пальчиковую батарейку контейнер переместился из кадки в брючный карман.
«Ну что ж, дело сделано. Никто ничего не заметил… как будто. А теперь…»
Теперь можно было идти на каменный мыс. Дожидаться красавицу. Ту, что являлась во сне. Странном сне, приходящем нежданно. По нескольку раз в году. Вещем, заставляющем верить во всякую чертовщину. В мечту о нечаянной встрече. Той, что не произойдёт никогда. Той, что случилась сегодня. Только что. Минуту назад. Прямо здесь. В маленьком пляжном отеле. У синего-синего моря…
Часть 1. Нарушение чётности. Глава 1
Из сообщения пресс-службы МЧС 29.08.2012г.
«Сегодня на северо-западе Москвы в районе 14:00 на участке городской электрической сети произошел резкий скачок напряжения с последующим отключением потребителей от межрайонной подстанции. В результате сбоя электроснабжения несколько жилых домов остались без света. Причины аварии выясняются. Возобновление подачи электроэнергии ожидается не позднее 20:00… В Национальном Исследовательском Центре «Курчатовский Институт» был прерван ряд важных научных экспериментов. Пострадал один человек. По факту произошедшего в Следственном Комитете рассматривается вопрос о возбуждении уголовного дела по статье… Все городские службы, наземный и подземный общественный транспорт функционируют в обычном режиме…»
* * *
Двадцать восьмого мы с Алексеем битый час обсуждали в конторе два извечных русских вопроса: кто виноват и что делать? За четыре последних года объем работ в нашей стройфирме сократился в несколько раз, и сейчас мы буквально домучивали последний объект. Заказчик, как водится, экономил – под завершение строительства денег всегда не хватает, а количество непредвиденных, наоборот, растёт буквально по экспоненте. Однако главное было не в этом, а в том, что новые заказы отсутствовали и ближайшая перспектива выглядела теперь весьма и весьма туманной.
Участие в бюджетных тендерах показало нашу полную несостоятельность на фоне толпы конкурентов, умудряющихся снижать начальную цену на двадцать-тридцать, а иногда и на все пятьдесят процентов. «Клуб самоубийц! – как в сердцах выразился один из коллег по несчастью. – Без аванса, ниже себестоимости, да ещё и с обеспечением. То ли больные на всю голову, то ли просто альтернативные».
Старые клиенты расставаться с деньгами тоже не слишком спешили, видимо, ожидая лучших времён и потому отказываясь от строительных планов.
Мне, как Главному инженеру, обиднее всего было то, что коллектив рабочих и ИТР[1 - Инженерно-технические работники.], с таким трудом выпестованный за предыдущие четырнадцать лет, прошедший огонь, воду и медные трубы, понемногу начинал рассыпаться. Те, кто слышал одни лишь красивые фразы о светлом будущем, постепенно переставали доверять руководству. Особенно после очередной, девятой или десятой по счету, задержки и так уже сокращённой зарплаты.
Увы, возразить Генеральному по существу было нечего – бо?льшую часть людей надо или увольнять, или отправлять в отпуск без содержания. Сами мы: директор, я и ещё два зама (один по безопасности, второй по финансам) – бонусов и зарплат не получали уже практически год и жили пока за счёт старых накоплений, которые (по крайней мере, в моем случае) начинали потихоньку заканчиваться. Причём рядовые сотрудники: и рабочие, и прорабы, и инженеры из ПТО[2 - Производственно-технический отдел.], и дамы из бухгалтерии – всё это видели и всё понимали. Другое дело, их накопления были поменьше. А ещё были семьи, дети, родители, и все они хотели не просто существовать, а существовать достойно. Поэтому время от времени кто-нибудь приносил в кадры бумагу с привычным «прошу уволить меня по собственному желанию». С каждым из них приходилось беседовать, выяснять причины, уговаривать остаться, ещё чуть-чуть потерпеть. Некоторые оставались. А некоторые лишь разводили руками, добавляя смущённо, что уходят не навсегда и что трудовую книжку хотели бы на время оставить: на рынке труда тоже ведь не мёдом намазано – в условиях кризиса хорошую работу хрен где найдёшь…
Короче, после разговора с директором домой я приехал с тяжёлым сердцем. Довольно поздно. Получив от жены законный втык: «Какого фига ты сидишь на своей дурацкой работе, если тебе ни черта там не платят!». Младшая дочь к этому моменту уже тихо посапывала в соседней комнате, готовясь к утреннему диверсионному рейду в детсад, а живущая отдельно старшая, так и не дождавшись меня, уехала к себе в Бескудниково.
Минут, наверное, двадцать мы с женой вяло переругивались на тему работы, денег и того, что я совсем не интересуюсь ни дочерьми, ни внучкой, которую Аня сегодня специально привозила к нам, чтобы дедушка порадовался её успехам («Танечка уже сидит и даже встаёт иногда»). А потом Жанна просто махнула рукой и ушла в спальню. Не забыв, впрочем, предупредить, что если я опять лягу не раньше двух, то будить меня завтра никто не будет…
Вздохнув и проводив взглядом жену, я прошёл в кухню, уселся за стол и тупо уставился в висящий на стене телевизор. Говорящая голова что-то бубнила с экрана, но смысл сказанного от меня ускользал, растворяясь в информационном пространстве. Часы над телевизором показывали половину двенадцатого, мыслей в голове не было, жизнь казалась пресной и скучной.
Когда же я в очередной раз встал, чтобы открыть, а потом вновь закрыть холодильник, соображая, что не стоит жрать на ночь, лежащий на тумбочке телефон неожиданно завибрировал и разразился противной трелью.
Звонил Владимир Иванович, наш зам по финансам.
– Андрей?… Как дела? Не разбудил? – была у него такая дежурная фраза в любое время дня и ночи.
– Привет, Володь. Тебе-то чего не спится?
– Да тут такое дело, Андрюх… Помнишь, я тебе пересылал чертежи по Курчатнику.
Да, чертежи он мне действительно посылал. Правда, это было ещё весной. Мы тогда, помнится, весь март рассматривали один достаточно интересный проект, предполагающий реконструкцию парочки корпусов Курчатовского института. Но чересчур заниженная, на наш взгляд, сметная стоимость и дополнительные условия, включающие наличие специальных до?пусков, особый режим работы и нехилый откат посредникам, заставили отказаться от предложения. Хотя в случае некоторой оптимизации проекта, как прикидывали мы на пару с конструктором, и при сохранении общей цены овчинка стоила выделки. Но – но сложилось.
– Да, помню. Только с ценой там была какая-то хрень, ну и залоги ещё, аукцион…
– Нет-нет-нет, – остановил меня Владимир Иванович. – Торги у них уже все прошли. В апреле ещё. Так что сейчас всё нормально. Нас туда не на генподряд приглашают. Подряд они на себя завели, а теперь выяснили, что не справляются. Им же Чубайс в этот год почти миллиард на стройку пообещал. А тут, если не успеют до Нового года, все бабки на другие статьи перекинут. Короче, им надо срочно, причём, вообще без откатов.
– Володя! Цена! – запротестовал я. – Сделать мы сделаем, не вопрос. Но что потом? Опять в долги залезать?
– Блин, Андрей! – голос в трубке зазвучал раздражённо. – Ты же сам говорил, что если проект поменять, всё, что надо, срастётся. А они готовы. Мы можем и проект переделать, и белорусов туда запустить – без проблем. И даже хохлов с молдаванами. Главное, чтобы никаких индейцев.
– Да сколько у нас тех индейцев? Раз, два и обчёлся, – я тяжело вздохнул и продолжил. – Ну, хорошо, завтра давай всё обсудим.
– Андрей Николаевич! – тут, видимо, мой собеседник и впрямь рассердился. – Какие, к чертям, обсуждения?! Там только по монтажу за сотню с копейками, в два конца. А на будущий год им ещё пару ярдов подкидывают. Работы, блин, непочатый край, на несколько лет вперёд, живи да радуйся. Если конечно зайти по уму. Короче, нас ждут там завтра в одиннадцать. Так что давай где-нибудь без пятнадцати около проходной. О’кей? Да, и паспорт с собой не забудь – пропуска? нам всем уже выписали.
– Ладно, – смирился я с неизбежным. – Только надо бы ещё Кацнельсона с собой прихватить, чтобы сразу на месте всё порешать. Ну, в смысле, по конструкциям и проекту в целом.
– Да, давай и его. Это правильно. Он, если что не так, мозги им засрёт капитально. Ну, в общем, ты понял. Всё, пока.
– Счастливо, до завтра, – нажал я кнопку отбоя.
«Фух, блин! Не было забот, купила баба порося. Но, с другой стороны, это уже кое-что. Проблемы существуют, а для чего нам голова? Правильно, чтобы есть. Ну, и чтоб думать, как водится. Иногда», – с этими мыслями я набрал номер Бориса Марковича. И хотя время было уже совсем позднее, Кацнельсон отозвался почти мгновенно. Как оказалось, он тоже не спал, так как только-только вернулся домой после встречи с прилетевшим из Штатов приятелем. А поскольку масса тела нашего конструктора позволяла ему безо всякого для себя ущерба зараз принимать на грудь не менее пятисот кубиков водно-спиртового раствора, постольку его отношение к жизни после такой встречи было исключительно позитивным. Словом, договорились мы быстро и обо всём…
* * *
На следующее утро настроение моё было если и не приподнятым, то уж, по крайней мере, не таким паршивым, как накануне.
На «Щукинскую» я прибыл в четверть одиннадцатого. Решительный, собранный, полностью готовый к предстоящему «бою» с Заказчиком. Выйдя из метро, покрутил головой и, сориентировавшись в пространстве, отправил своё бренное тело в правильном направлении, по улице Маршала Василевского.
Последний раз по этому маршруту мне доводилось идти лет двадцать назад. Цель, правда, в те годы была иная. Тогда, помнится, срочно потребовалось договориться с коллегами из ИАЭ[3 - Институт Атомной Энергии им.И.В.Курчатова.] по поводу распределения грантов. В те далёкие времена термин «грант» имел в научной среде смысл особый, почти сакральный, выстраданным постоянным безденежьем. Грант Сороса, грант РФФИ[4 - Российский фонд фундаментальных исследований.], правительственный грант, ведомственный, стимулирующий – какие только словесные формы не принимала обыкновенная подачка с барского стола придуркам-учёным, от которых стремительно «реформирующейся» экономике не было никакой прибыли, а только расходы.
Договориться тогда удалось, хотя впоследствии это абсолютно ни на что не повлияло: нашим мнением распорядители фондов не заинтересовались.
Ну что ж, сейчас цель похожая, вот только договаривающиеся стороны совершенно другие. Более циничные, жёсткие, гораздо лучше понимающие изнанку жизни, чем те наивные ученые простаки, что верили в необходимость науки для «обновлённой» России…
Пройдя через парк и пару жилых кварталов, я очутился на площади Академика Курчатова, сплошь заставленной автомобилями всевозможных марок и комплектации. Хм, а интересно, была тут раньше парковка или… нет, не помню. Скорее всего, не было. Впрочем, это уже примета нового времени – заполнять любое свободное пространство стоянкой для железных коней наших, ха-ха, богатеющих граждан. Встречались, однако, и другие приметы. Приятные и не очень. Вот, скажем, к примеру… «В-з-з-з!» – летящий по примыкающей к площади улочке БМВ вдруг резко затормозил перед «зеброй», а его водитель, вместо привычной ругани, неожиданно махнул мне рукой, мол, проходи не стесняйся. Кивнув в ответ, я быстро прошёл по переходу, подумав, что всё же не зря на Западе, а теперь и у нас, так активно внедряют культуру вежливого вождения. Вроде фигня, а приятно. И мне, и тому мужику в иномарке.
Довольный собой, я обошёл площадь, оставив по левую руку памятник покойному академику. Окинул взглядом практически не изменившуюся с начала девяностых арку центрального входа. Добрёл до здания проходной. Перед стеклянными дверьми стоял наш прораб и внимательно рассматривал висящее на стене табло. То самое, что информировало прохожих об уровне радиационного фона. Поздоровавшись, Руслан тут же поинтересовался:
