«Конечно, стоило! – подумала Эбби. – У меня же день рождения!»
– С днем рожденья, – промямлила Гретхен и сунула Эбби подарок.
Эбби не хотела от нее подарков – ей нужны были свои друзья! Почему их нет?! Но Гретхен продолжала стоять, как вкопанная, протягивая упаковку, и все смотрели на Эбби. Та взяла подарок, но сделала это очень быстро, чтобы никто не подумал, будто ей нравится происходящее… и немедленно почувствовала, что ей подарили книгу. Эта девочка что, совсем глупая? Эбби нужно было что-нибудь с Инопланетянином, а не книга… разве что эта книга про Инопланетянина?
Но и эта маленькая надежда умерла, когда Эбби осторожно развернула подарок и увидела «Библию для детей». Она перевернула, надеясь, что книга – это не все, и что к ней прилагается что-нибудь с Инопланетянином, но на задней обложке ничего не было, и внутри тоже. Просто Новый Завет для детей. Эбби подняла взгляд в ожидании увидеть, что весь мир сошел с ума, но увидела только Гретхен, по-прежнему глядящую на нее в упор.
Эбби знала правила – надо сказать «спасибо» и изобразить восторг, чтобы никого не обидеть. Но, вообще-то, обидели ее! Сегодня день рождения Эбби, но про нее вообще никто не думает! Никто не стоит в пробке на мосту – все катаются на лошадях у Маргарет Миддлтон и дарят ей все подарки, предназначенные Эбби!
– Что надо сказать, Эбби? – напомнила мама.
Нет, она не скажет! Сказать «спасибо» значило бы признать, что так и надо, и это нормально, когда странная незнакомая девчонка дарит тебе Библию! Если Эбби скажет «спасибо», родители решат, что они с этой чокнутой – подруги, будут приглашать ее на все следующие дни рождения, и Эбби до скончания века будут дарить только «Библии для детей»!
– Эбби! – сказала мама.
Нет.
– Эбс, не надо так, – сказал папа.
– Сейчас же скажи девочке «спасибо»! – потребовала мама.
Тут Эбби озарило вдохновение: выход был – она может убежать! Что они ей сделают, в конце концов, – выкрутят руки? И она, задев Гретхен плечом, выбежала в шумную темноту катка.
– Эбби! – крикнула мама, но ее тут же заглушили Journey.
Задушевный голос Стива Перри витал над мощными ударными и лирическими гитарами, гром которых волнами бился о стены катка, а вокруг, прижавшись друг к другу, катались воркующие парочки.
Большие ребята с пиццой и кувшинами пива в руках разъезжали по ковру и перекрикивались с друзьями. Лаврируя между ними, Эбби добежала до женского туалета, ворвалась в кабинку, захлопнула за собой оранжевую дверь и, рухнув на сиденье, принялась себя жалеть.
Все поехали на плантацию Маргарет Миддлтон, ведь у Маргарет Миддлтон есть лошади! Какой Эбби была дурой, если подумала, что хоть кто-нибудь хочет смотреть, как она разъезжает на коньках – никто не хотел на это смотреть! Все хотели кататься на лошадях! Она была дурой, дурой, дурой!..
«Open Arms» стала громче – кто-то открыл дверь:
– Эбби?
Это оказалась… как ее там? Эбби сразу что-то заподозрила – наверно, родители ее послали шпионить! Она подтянула ноги на сиденье.
– Эбби? – Гретхен постучалась в ее кабинку. – Ты тут?
Эбби замерла. Ей даже удалось понизить рыдания до слабого скуления.
– Я не хотела дарить тебе «Библию для детей», – продолжала Гретхен из-за двери. – Ее мама выбрала, а я ей говорила, не надо. Я хотела подарить что-нибудь с Инопламетянином – там была его игрушка, и у нее зажигалось сердце.
Эбби было все равно – эта девчонка противная! Тут снаружи послышались звуки, и под дверью из щели показалось лицо Гретхен. Эбби пришла в ужас – что она делает?! Ползет в кабинку?! Секунда – и Гретхен стояла перед унитазом, хотя дверь была закрыта, и входить было нельзя! Эбби поверить не могла – она молча смотрела на эту сумасшедшую, ожидая, что та еще вытворит.
– Я не люблю лошадей, – сказала Гретхен, медленно моргая огромными голубыми глазами. – Они воняют. И Маргарет Миддлтон нехорошая.
Это, по крайней мере, показалось Эбби разумным.
– Дурацкие лошади… – продолжала Гретхен. – Все их любят, но у них мозги, как у хомячков. Лошади больше нас, но только какой шум, они сразу пугаются.
На это Эбби не знала, что ответить.
– Я не умею кататься на роликах. Я считаю, что, если тебе нравятся лошади, лучше завести собаку. Собаки хорошие. Они не такие большие, как лошади, и они умные, но не все собаки. У нас есть пес Макс, и он тупой – он не может лаять и бежать одновременно, тут же падает.
Эбби становилось неловко – вдруг кто-нибудь войдет и увидет эту странную девчонку в одной кабинке с ней? Она знала, что надо что-то сказать, но в голове была только одна мысль. Ее Эбби и высказала:
– Зачем ты пришла?
– Я не должна была, – кивнула Гретхен. – Мама хотела, чтобы я пошла к Маргарет Миддлтон.
– Почему не пошла?
– Ты меня первая пригласила.
Эбби озарило, словно ударом молнии: именно! Она то же самое говорила – она пригласила всех первой! Все должны быть тут, с ней, потому что Эбби пригласила всех первой, а Маргарет Мидллтон содрала идею! Эта девчонка все понимала!
Может, еще не все испорчено! Может, если Эбби покажет этой дикой девочке, как она классно катается на роликах, Гретхен расскажет всей школе и все захотят посмотреть, но Эбби никогда больше не будет отмечать дни рождения. Никто никогда не увидит, как она умеет кататься, если только не станут умолять на коленях перед всей школой – тогда Эбби, может быть, снизойдет и сразит всех наповал, но только если ее попросят, как следует! Для начала надо будет впечатлить Гретхен, но это нетрудно – она даже сама не умеет кататься на роликах.
– Если хочешь, я могу научить тебя бегать на коньках, – сказала Эбби. – Я хорошо умею.
– Правда? – спросила Гретхен. Наконец хоть кто-то воспринял ее всерьез! Эбби кивнула:
– Очень хорошо умею!
Папа Эбби взял коньки напрокат, Эбби научила Гретхен их покрепче зашнуровывать и поднимать ноги повыше, когда идешь через ковер, чтобы не споткнуться. Отведя Гретхен на площадку для самых маленьких, она стала учить ее простейшим разворотам, но Эбби это очень быстро наскучило – ей не терпелось блеснуть самой, и она спросила:
– Хочешь, пойдем на большой каток?
Гретхен затрясла головой.
– Я буду с тобой, тогда не страшно. Я не допущу ничего плохого!
Подумав, Гретхен спросила:
– А ты будешь держать меня за руки?
Эбби схватила Гретхен за руки и вытащила на каток в тот самый момент, когда диджей объявил свободное катание. Внезапно каток наполнился подростками, которые неслись мимо девочек со сверхсветовой скоростью: один парень посреди площадки подхватил девушку за талию, поднял и стал с ней кружиться. Диджей включил зеркальный шар – теперь повсюду скользили звезды, и весь мир кружился. Гретхен вздрагивала при виде ребят, стремительно проносившихся мимо; тогда Эбби развернулась, взяла ее за мягкие потные ручки и стала мягко вводить в ритм, катясь спиной вперед. Они стали набирать скорость, сделали первый разворот, покатились еще быстрее, потом Гретхен подняла одну ногу, оттолкнулась, повторила с другой ногой, и, наконец, девочки начали кататься по-настоящему. Тут сердце Эбби забилось быстрее – раздались ударные, затем вступили клавишные и гитара, и из колонок загремела «У нас есть бит»; огни в зеркальном шаре начали пульсировать. Теперь девочки кружились вместе со всеми вокруг пары в центре катка. У них и правда был бит.
Синий пипл ходит по пути,
Тра-та-та, чего им не найти,
Где и кто, там берется что,
Только строем ходить!
У нас есть бит,
У нас есть бит!
Конечно, Эбби слышалось совершенно не то, что пелось в песне, но разве это имело значение? Одно она знала тверже, чем что-либо во всей своей жизни: The Go-Go’s пели именно о ней и Гретхен. У них был бит! Для посторонних наблюдателей они были просто двумя девочками, медленно катившимися вокруг катка и тщательно обводившими углы, мимо которых остальные проносились стремглав, но правда являлась совершенно иной. Для Эбби весь мир был электро-страной чудес из разноцветных огней кислотных оттенков розового, зеленого и бирюзы, которые мигали в такт музыке. Вокруг все танцевали, пролетая мимо все быстрее и быстрее, едва касаясь роликами земли, сердца бились в унисон с ударными. А еще Гретхен пришла на день рождения Эбби, потому что та пригласила ее первой, а еще у Эбби была настоящая афиша «Инопланетянина», а еще они теперь могли съесть весь торт вдвоем.
Гретхен откуда-то знала, о чем думала Эбби – она улыбалась имениннице. Теперь, когда сердце Эбби билось в такт музыке, они с Гретхен кружились и та кричала: «Как здорово!!!», ей не нужны были другие гости на празднике.
Тут Эбби налетела на Томми Кокса, запуталась у него в ногах, упала лицом вниз, прокусила верхним зубом нижнюю губу и облила кровью всю футболку с Инопланетянином. Родители отвезли ее в больницу, Эбби наложили три шва, а родители Гретхен посреди всего этого успели забрать дочь с катка, так что Эбби увидела ее только в школе в понедельник.
Тем утром ее лицо было раздуто сильнее самого тугого воздушного шара, и Эбби старалась не шевелить распухшими губами. Она пришла в класс рано, и первым, что Эбби услышала, были недовольные слова Маргарет Миддлтон:
– Почему ты не пришла?! – она нависала над партой Гретхен. – Все пришли и сидели допоздна! Ты что, лошадей боишься?
Гретхен сидела, робко повесив голову, и ее волосы касались столешницы.
– Я скакала на лошади! Она сделала два высоких прыжка! – поддакнула Лэйни Отт, стоявшая рядом с Маргарет и вместе с ней отчитывавшая Гретхен. Тут Лэйни и Маргарет заметили Эбби в дверях, и Маргарет воскликнула:
– Фу!!! Что у тебя с лицом? Похоже на лужу блевотины!
Эбби застыла – внутри вскипела волна праведного гнева. Она лежала в операционной, а они еще и дразнились?! Не зная, что сделать, Эбби неуверенно сказала правду:
– Томми Кокс натолкнулся на меня. Мне наложили швы.
Услышав имя Томми Кокса, Лэйни Отт захлопала ртом с дурацким видом. Однако Маргарет было так просто не взять.
– А вот и нет! – возразила она, и тут Эбби поняла: о господи, ведь если Маргарет просто скажет, что Эбби врет, никто ей никогда больше не поверит!
– Врать нехорошо, – продолжала Маргарет. – А не приходить в гости, когда зовут, невежливо. Ты невежливая! Вы обе невежливые!
Тут Гретхен вскинула голову, пылая взглядом, и ответила:
– Эбби пригласила нас первой, и это ты невежливая! И она не врет, я сама все видела!
– Значит, вы обе врете! – заявила Маргарет.
Тут кто-то постучал в открытую дверь над плечом Эбби:
– Малыши, вы не знаете, где… о, привет, красавица!
На расстоянии всего нескольких сантиметров от Эбби позади стоял Томми Кокс: светлые кудри обрамляют лицо, верхняя пуговица рубашки расстегнута, в воротнике видно ожерелье из белоснежных ракушек, губы растянуты в улыбке, открывая ослепительно белые зубы. Все его существо источало силу притяжения, волнами омывавшую Эбби.
Ее сердце приостановилось. Сердца всех остальных сделали то же самое.
– Черт… – Томми Кокс нахмурил лоб, разглядывая нижнюю губу Эбби. – Это из-за меня?
Никто еще никогда так внимательно не рассматривал лицо Эбби – тем более самый крутой двенадцатиклассник во всей Олбемарл-Академии! Она с трудом кивнула.
– Жуть. Больно?
– Немного?.. – с трудом выдавила Эбби. Томми Кокс, похоже, огорчился, и она немедленно передумала, пискнув: – Ничего страшного…
Он улыбнулся, и Эбби чуть не упала. Томми Кокс улыбнулся ее словам! Она будто обрела сверхспособности!
– Круто, – он протянул ей банку кока-колы, покрытую каплями – банка оттаивала. – Холодная. Ну… приложить к лицу.
Эбби взяла банку, хотя не сразу. До седьмого класса ходить к автоматам не разрешали, а Томми Кокс ради нее сходил к автоматам и купил ей колу!
– Круто, – ответила Эбби.
– Прошу прощения, мистер Кокс, – миссис Линк протолкнулась в дверь, – но будьте добры вернуться в здание для старших классов, иначе вам начислят штрафной балл!
Миссис Линк прошла к своему столу и швырнула на него сумку, а все по-прежнему смотрели на Томми Кокса.
– Сейчас, миссис Линк! – ответил он и поднял руку: – Дай пять, боевая подруга!
Эбби медленно, как в слоу-моушене, дала пять. Рука Томми Кокса оказалась прохладной, теплой, сильной, твердой… и мягкой. Он развернулся, шагнул, потом обернулся и подмигнул:
– Держись, малышка Бетти!
И это все слышали!
Эбби обернулась к Гретхен и улыбнулась. Швы разошлись, рот заполнился соленым вкусом, но оно того стоило: повернувшись, Эбби увидела, как Маргарет Миддлтон стоит, как столб, потому что ей нечего сказать. Они тогда этого не знали, но все началось именно там, в классе миссис Линк, когда Эбби ухмыльнулась Гретхен большими окровавленными зубами, и Гретхен застенчиво улыбнулась в ответ.
Для чего еще нужны друзья? [3 - «That’s What Friends Are For» – песня Дайон Уорвик (1985 г.) и Рода Стюарта (1982 г.)]
Эбби отнесла банку колы домой, не открывая. Через неделю губа зажила, швы сняли, но осталась некрасивая ссадина цвета ягодного варенья. Хантер Приоле из-за нее называл Эбби сифилитичкой, зато Гретхен не упоминала ссадину ни словом.
Губа окончательно заживала, а Эбби думала, что Гретхен не могла не смотреть «Инопланетянина» – его все смотрели! Однажды она завела с Гретхен в столовой серьезный разговор, но та повторила:
– Я не смотрела «Инопланетянина».
– Не может быть! – возразила Эбби. – Даже в Советском Союзе смотрели «Инопланетянина» – так в «60 минутах» говорили!
Гретхен долго помешивала в тарелке фасоль и, наконец, решилась:
– Обещаешь никому не говорить?
– Ладно, – ответила Эбби. Гретхен наклонилась к ней, залезая длинными светлыми прядями в тарелку с котлетой, и прошептала:
– Мои родители – в Программе защиты свидетелей. Если я пойду в кино, меня похитят.
Эбби была в восторге – у нее появилась опасная подруга! Наконец-то началась интересная жизнь! Оставался только один вопрос:
– Почему ты тогда пришла на мой день рождения?
– Мама решила, что можно. Они с папой хотят, чтобы у меня была нормальная жизнь, даже если они преступники.
– Тогда спроси, можно ли тебе сходить на «Инопланетянина»! – вернулась Эбби к самой важной теме. – Если хочешь жить нормальной жизнью, нужно посмотреть «Инопланетянина», а то все будут думать, что ты странная.
– Ладно, – кивнула Гретхен, обсасывая кончики своих прядей, замочившиеся в подливке, – только пусть твои родители меня отведут. Если нас с мамой и папой увидят в общественном месте, какой-нибудь преступник их узнает.
