Глава 4, в которой Инхвар-конунг знакомится с Инхваром-псарём
Однажды о странной дружбе молодого принца донесли конунгу.
Тот, как всякий уважающий себя правитель, на слуг никогда внимания не обращал, а тем более не якшался. И то, что его сын проводит много время с каким-то оборванцем, удивило и заинтересовало правителя. Он приказал привести к себе дворцового псаря.
Инхвар-псарь, услышав это, отчего-то страшно побледнел.
– Ты почему испугался, Волчик? – не на шутку удивился Эрик. – Папа у меня хороший. Добрый…
– Ну да, конечно, очень добрый, – пробормотал Инхвар-псарь.
О вящей доброте конунга могли поведать с десяток голов, весело скалящихся на прибывающих гостей с крепостной стены.
А маленький ярл всё дергал Инхвара-псаря за руку:
– Ну, пойдём! Пойдём же!
– Сейчас пойдём, – обречённо согласился Инхвар-псарь.
По дороге, незаметно для Эрика, он наклонился, зачерпнул горсть земли и щедро мазанул себя по лицу.
***
В ожидании странного слуги Инхвар-конунг занимался самым конунгоподобающим делом – метанием топора. Причём в притолоку над входом – для придания острых ощущений дорогим гостям.
Частые ходоки к Сухопутной Крысе находились в курсе его забав, и поэтому громогласно предупреждали о своём появлении шагов за пятьдесят. Инхвар-псарь шёл на приём в первый раз.
Правда, Эрик, которого по какой-то срочной и, безусловно, вкусной надобности позвали на кухню, предупредил друга: «Ты там будешь подходить – крикни». Но мысли Инхвара-псаря витали далеко; он только рассеянно кивнул: «Да-да», – и тут же забыл о странном предупреждении.
К чести Инхвара-псаря он и бровью не повёл, когда увидел летящий в его сторону боевой топор. Оружие привычно вонзилось в притолоку. Конунг уважительно хмыкнул.
– Ты дурак или храбрец? – спросил он с интересом.
– Ни то, ни другое, – пожал плечами Инхвар-псарь. – Я просто рассчитал траекторию полёта топора. И кроме того… Я точно знаю, когда умру. Сегодня не мой день.
– Дурак, – подытожил конунг. – Предсказания – штука ненадёжная, их и так можно повернуть, и этак. Но дурак учёный. Давай, расскажи, откуда у простого псаря такие познания, – и добавил брезгливо: – Ты хотя бы морду вымыл перед визитом к государю, псарь учёный!
***
В зале, кроме конунга, находились двое слуг и счастливые жених с невестой. Никому из них не были дела до псаря: один слуга пытался выдернуть засевший в притолоке топор (силищей конунга Отец не обидел); второй накрывал на стол: после занятий спортом дюже на еду тянет.
Что до Фолькера с Хельгой, то сладкая парочка примостилась у окна, пожирая взглядом шахматную доску. И их происходящее вокруг не занимало. Только Фолькер скользнул равнодушным взглядом по чумазому лицу и вновь обратился к партии. Хельга была не только красива, но и чрезвычайно умна, а потому король атьдватийского принца находился в смертельной опасности.
Сам Инхвар-псарь украдкой рассматривал Фолькера. Впервые в жизни аринелец видел принца без доспехов. Как же не воспользоваться такой оказией?
Это был молодой светловолосый мужчина лет тридцати[12 - Потомки магических родов жили гораздо дольше, чем обычные люди. Впрочем, до восемнадцати лет они росли, как все. Потом взросление замедлялось, и счет шёл как десять магических лет за человеческий год. Принцу Фолькеру на момент описываемых событий стукнуло сто пятьдесят. Конунгу перевалило за триста.], довольно привлекательный на вид и вполне соответствующий западноатьдватийским стандартам. По сравнению с могучим конунгом он казался худым, как щепка; впрочем, рядом с Сухопутной Крысой прославленные кулачные бойцы выглядели бы жалкими хлюпиками.
По слухам, нрава молодой принц был незлобивого, отличался скромностью и вежливостью. Дам всегда вперёд пропускал и ручку целовал, старикам почёт и уважение оказывал. Кое-кто из мужиков обвинял Фолькера в излишней мягкости: «Тёлок! Настоящий тёлок!» – и зловеще предрекал: такой всю жизнь под каблуком ходить станет. Бабы возражали, что сие качество есть базис семейной жизни, и мечтательно вздыхали, стоило Фолькеру показаться в пределах их видимости.
Однако ж все (ладно, почти все!) повторяли слово в слово мнение говорливого возницы: идеальный супруг Хельге достался!
Только Старый Ульф не разделял всеобщего восторга. Он всё ворчал:
– Гнилой человек он, ваш принц. Как есть гнилой. Попомните мои слова!
Впрочем, псарь не переваривал каждого, кто не любил собак. А принц Фолькер собак не любил.
Он их боялся.
Но даже Старый Ульф вынуждено признавал: принц был умён. Чрезвычайно. Этим обстоятельством и пользовался беззастенчиво Сухопутная Крыса, сваливая на будущего зятя ряд хозяйственных вопросов. Фолькер не перечил («Я же говорю – тёлок!») и безропотно разрешал все валящиеся на него проблемы. Дошло до того, что люди теперь шли не к конунгу, а напрямую к Фолькеру.
Этот факт должен был бы насторожить Сухопутную Крысу, но на людях Инхвар только отмахивался:
– Пусть поучится управлению мальчик. Не хочу Хельгу за тунеядца и пустобрёха отдавать.
На самом же деле конунг внимательно следил за тихоней и даже приказал ярлу Орму Одинсону докладывать ему, как только дорогой почти-зятёк перегнёт палку. Поводов, впрочем, не находилось. Фолькер вёл себя вежливо и обходительно, обо всех делах подробно докладывал конунгу, в нужных случаях почтительно спрашивал совета. Мечтательно улыбался Хельге, часто играл с Эриком. Словом, вёл себя, как образцовый зять.
***
Присесть Инхвару-псарю Инхвар-конунг не предложил. Вот ещё, велика честь: слугам рассиживаться! Только махнул жареной куриной ножкой, вцепился в неё волчьими зубами и прочавкал:
– Рашшскаживай, пшарь ушёный, откуда вжалша такой!
И Инхвар-псарь принялся говорить, умело мешая правду с вымыслом. Посреди рассказа в зал забрёл Эрик, забрался отцу на колени и слушал, разинув любопытный ротик.
По словам Инхвара-псаря, ещё с детства его манили рассказы о дальних странах. Любознательностью он выделялся из среды малообразованных братьев, ею же и привлёк старого боевого мага Ярицлейфа, проживающего неподалёку. Ярицлейф, которому стукнуло то ли четыреста, то ли пятьсот лет, за свою долгую жизнь успел побывать в самых отдалённых уголках Перепутья. И вот у камелька, с усмешкой глядя в горящие жаждой познания глаза мальчишки, щедро делился с ним своим опытом и информацией. Обучал истории, географии и травоведению. Раскрывал секреты общения с животными. Давал основы владения оружием. Только с магией не сложилось: не тянул Инхвар, слабенький у него дар оказался.
– Он же тебе и судьбу напророчил? – понимающе спросил конунг.
– Он, – согласился Инхвар-псарь. Ярослав (или Ярицлейв, как переиначивали аринельское имя всеостровцы) погиб, и ложь воспитанника опровергнуть не мог бы при всём желании… Да и зачем? Какая разница, кто судьбу поломал? Сделанного всё равно не воротишь.
– И когда, говоришь, ты умрёшь? – уточнил Сухопутная Крыса с усмешкой.
– В первый день лета, – ответил Инхвар-псарь и отвёл глаза.
– Ну не хочешь – не говори, – милостиво разрешил конунг. – Иди уже… псарь учёный.
Инхвар-псарь и сам не понимал, как ему повезло: конунг находился в благодушном настроении. А попади правителю вожжа под хвост – мог бы приказать башку чересчур ретивому псарю срубить, чтобы проверить: ну и как оно, действует предсказание?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70784197&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Титул правителя Всеостровии.
2
Локинсоны, Одинсоны – старинные магические роды Всеостровии. Колдовать, конечно, умели, но предпочитали решать проблемы своими силами. Тот же Инхвар считал, что добрый удар секирой куда эффективнее, чем заклинание умиротворения.
3
На Всеостровии – запрет совершать какие-либо действия. Каждый знатный ребёнок наделялся при рождении гейсом. Более умные простолюдины предпочитали не рисковать.
4
Тип корабля, широко распространённый на Всеостровии. Если верить народным приметам – встреча в море с драккаром сулила огромные финансовые потери. Особенно – для торгового корабля.
5
А чтобы разобраться в хитросплетении родственных связей – загляни в конец книги. Тем есть генеалогическое древо.
6
Например, не всходить, а вползать на палубу корабля. Правда, ползущий на карачках конунг – то ещё зрелище!
7
На Всеостровии – народное собрание, на котором решались разные вопросы. Заканчивалось, как правило, дружеским мордобоем и совместным распитием эля в знак всеобщего примирения.
8
На Всеостровии – местная знать. Титул ярла носил также старший сын конунга – до тех пор, пока папа не умирал или предусмотрительно не передавал кровиночке престол.
9
А поближе с миром Приграничья-у-Тварей ты можешь познакомиться в книге Э. Марголис «Добро пожаловать в Приграничье!»
10
