Другой ногой ей прясть опять,
Пока лучинка светит.
Младенец в зыбке то – твой дед…
Я дров подкину в печку…
Вновь вспыхнул в поддувале свет
Он на Руси как вечность.
23.
– Мы в Ялте встретились с отцом,
А он – пятигорчанин.
Хорош душой, красив лицом
Так что ж, вот и встречались.
– Любила мама ты его?
– Конечно, как родного.
А вот сапожника того
Всё вспоминаю снова.
Когда приехала сюда
Дом был уже под толем.
Свекровь моя была в годах
И с ней сыночков двое.
У папы неженатый брат
Был. Ну, такой хороший.
Я помню под луною сад,
На улицу окошки.
Стояли вишни, как во сне
Как будто в сказке зимней
Сверкал на веточках то ль снег,
То ль лёгкий хрупкий иней.
24.
Стук оглушительный в окно,
И Вася тих и бледен…
Муж на работе, и темно
Спокойно у соседей.
Не знаю, в чём его вина,
Но в «Чёрный ворон» Васю
Втолкнули. Тихая луна
Мне показалась красной.
А мать рыдала на снегу,
Бескровными губами
Вдруг прикоснулась к сапогу,
Тяжёлому, как камень.
Тяжёлый взгляд был, как сапог…
«Встань мать!» – сказал ей кто-то.
– Мой Васенька, да видит Бог
Он бескорыстен, кроток.
За что за что его? – Молчать!
– В безвестность канул Вася,
Всё без суда, сынок, решать
Давалось право власти.
25.
А на столе стоял портрет
– Солдат в пилотке вечной
– Её не снять. Из страшных лет
Ушёл он в бесконечность.
В его глазах чуть-чуть печаль,
Немножечко страданья,
Что так он близких повстречал,
Что в дне остался давнем!
На рамку тёмную Андрей
Смотрел и на солдата…
Снежок срывался во дворе…
– А помнишь, мам, когда-то
Шумел июньский старый парк,
Катались мы на лодке,
И вёсла в папиных руках
Как рассекали воду.
Ну а потом ноябрь, вокзал,
Такой же снег, платформа…
На фронт наш папа уезжал
Я плакал, мама, помнишь?
26.
От автора:
К вам обращаюсь, молодежь,
Кто юн, о том не знает,
Что старый наш вокзал он всё ж
Как память нам живая.
Он старину в себя вдыхал,
Пар тёплый паровозный
Он был по нашим меркам, мал
– Ровесник бедам, грозам
Он помнил гимнастёрок гарь,
Пренебрегая модой,
И довоенные снега
И розы, и восходы.
Он помнил помнил без конца,
А можно ли не помнить
Мальчишкой моего отца,
Как местный житель скромный
На Пятигорский шёл вокзал,
И шёл как комсомолец,
И Анджиевский руку жал
Ему тогда до боли.
27.
Метелью красной замело
То ленинское время
