– Что ж, вижу, вы уловили суть проблемы, Влада. Передайте привет владельцу торгового центра. Сегодня не его день. До встречи вечером в ресторане!
Стенли посмотрел на меня очень внимательно – так, будто хотел запомнить каждую черточку моего лица, а потом дерзко подмигнул мне и покинул приемную издательства.
Глава 2
Александр
Я быстро покинул издательство «Фикус». Нет, в самом деле, меня здесь ничего особо не держало. Мы с моей матерью никогда не ладили, вернуться в родной город для меня означало лишь одно: снова окунуться в тяжелое эмоциональное прошлое, которого я избегал всеми возможными способами.
С сестрой после моего отъезда во Францию три года назад мы тоже ни разу не общались. Я не видел в этом особой необходимости: каждая наша встреча заканчивалась бурной ссорой, которую провоцировала Елена. Возможно, я до сих пор не женился исключительно из-за того, что у меня не было позитивного опыта отношений в родительской семье.
То, что мать отписала мне издательство, скорее, было насмешкой или упреком, чем желанием, чтобы я продолжал ее дело. Она ведь знала: я никогда не тяготел к издательскому бизнесу.
Я поравнялся с взятым напрокат «Мерседесом», и оттуда выглянул Эдвард Стенли – мой родной дядя по отцовской линии.
– Ну как успехи, племянник? – Дядя с интересом взглянул на меня в зеркало заднего вида. – Твоя картина ожила?
Я усмехнулся.
– Ты даже себе не представляешь, насколько она реальна!
Устроившись на заднем сиденье, я открыл планшет и взглянул на фото Влады Новиковой. Ради нее, собственно, я и решился на путешествие в город, который когда-то разорвал в клочья мою душу и испепелил мое сердце. Из планшета на меня уставились зеленые глаза красотки, и я вынужден был признать, что в реальности Влада оказалась еще лучше, чем показалась на фото: легкая, воздушная, миниатюрная. Накануне я собирался ликвидировать издательство вместе со всеми его сотрудниками, но фотография Влады случайно попала мне в руки, и это все изменило.
У меня было много женщин, они сменяли друг друга, как надоевшие пластинки, оставляя после себя легкий шлейф духов и разные воспоминания, но хранил верность я лишь одной. Я нашел ее совершенно случайно, и с тех пор она неразрывно была со мной.
Наверное, надо пояснить, где я нашел свою музу. Пару лет назад, прогуливаясь по живописному Монмартру среди уютных кафе и художественных галерей под руку с фотомоделью, с которой у нас случился бурный роман, мы свернули на площадь Тертр. Именно здесь можно встретить уличных художников, музыкантов и артистов, создающих неповторимую атмосферу места с живописными видами на Париж.
Был конец августа. Жаркое солнце уже палило не так сильно, воздух был наполнен неповторимыми нотками едва ощутимой осени.
Одна картина меня особенно поразила – на фоне Лазурного берега стояла молодая женщина с рыжеватыми волнистыми волосами, будто выжженными на солнце, и выразительными глазами. Изящная и хрупкая, в длинном платье цвета слоновой кости, женщина на картине наслаждалась морем и солнцем. О да, она являлась воплощением женской красоты!
Женщина на картине была настолько прекрасна, что я не скупясь выкупил картину у художника, и ее повесили в моей просторной гостиной у камина. С тех пор, каждый раз отдыхая в гостиной после долгого трудового дня, я любовался красавицей на фоне лазурных волн. Эта женщина на картине стала для меня всем. Я возвращался домой, зная, что сейчас увижу ее образ над камином и усталость от напряженной работы отступит, уступив место приятной расслабленности.
Я стал одержим. Отношения с женщинами перестали дарить мне радость. Все, чего мне хотелось, это вернуться домой, в прохладу моей гостиной и любоваться картиной. Сколько я ни искал похожую женщину, все было тщетно.
Когда мне в руки попали личные дела сотрудников матушкиного издательства, я был искренне удивлен. Даже на небольшой фотографии для документов Влада Новикова в точности повторяла мою музу с картины над камином.
У меня выдался небольшой отпуск, и я решился на путешествие в родной город. Результат меня поразил: Влада оказалась той самой девушкой с моей картины! Та, в обществе которой я находил утешение, внезапно стала реальной, и это не могло не шокировать.
– Куда дальше? – Эдвард с ожиданием взглянул на меня.
– Едем к нотариусу. Он звонил накануне, сказал, что у него есть для меня письмо от матери, а также некоторые распоряжения. Последняя воля Карины Стенли, которую обязан выполнить ее родной сын.
Я поморщился, словно мне пришлось пожевать лимон без сахара. Уж что-что, а последнюю волю Карины Стенли надо было поручить выполнить моей сестричке Елене. Я никудышный сын.
– О, пока тебя не было, я успел почитать про особняк Карины Стенли в интернете! Этот дом хорошо известен в городе. Ты знал, что он имеет статус музея? – Дядя оживленно ткнул мне в лицо экраном своего мобильника. Уж он воспринял нашу поездку как приключение. Еще бы, дядя никогда не был в России и теперь повсюду высматривал бродящих без присмотра по улицам медведей и «матрешек»!
Я приподнял бровь. Как интересно!
– Разве? Где тогда живет моя сестра Елена Стенли?
– Елена живет там же. Иногда она пускает экскурсии в рабочий кабинет, где Карина Стенли создавала свои сюжеты. Поэтому дом на улице Алой и Белой розы, сто три, так известен в городе, – охотно пояснил Эдвард.
– Странно, что моя мать никогда не хотела отсюда переехать. Что может быть хуже, чем прожить всю жизнь в глуши?
– Медведи?
– Дядя, ну какие медведи, скажи на милость! Может, в лесах Сибири они и водятся, но уж никак не в этом чахлом городишке!
– Тогда, дорогой Саша, не вижу ничего удивительного в том, что твоя скандальная мать любила свой дом. Городок небольшой, но места здесь очень живописные, особенно озеро. Ты знаешь, что твоя мать купила там роскошный двухэтажный дом?
Я усмехнулся.
– Нет, я не знал. Кажется, ты знаешь о моей семье больше, чем я сам.
– Интернет, Саша! Похоже, твоя мать была местной знаменитостью. Здесь даже есть небольшой парк, названный в ее честь.
– Парк Карины Стенли? Интересно было бы на это посмотреть!
– В парке есть отличный ресторанчик, можем заодно и пообедать. Свежий воздух пробуждает зверский аппетит.
– Что ж, я не против пообедать в парке, названном в честь моей матушки. Но сначала едем к нотариусу.
Кто-то настойчиво постучал в дверцу нашего авто.
Эдвард недовольно высунулся из окна.
Перед нами стоял пацан лет шести. Одет он был весьма скромно, но его наглый прожигающий взгляд дал бы фору любому.
– Эй, дядя, купите лимонад? – показывая свой наполовину беззубый рот, улыбнулся он.
Эдвард сурово прищурился.
– А у тебя разрешение на торговлю лимонадом имеется?
– Вы что, дядя, я же еще маленький! – насупился мальчишка. – Так что, купите? – И протянул нам два пластиковых стаканчика с подозрительной теплой жижей.
– А ну, пошел отсюда вон! – нахмурился Эдуард. – Ты смотри, завели детей, а смотреть за ними не хотят! В этом городишке растят вымогателей!
Я с интересом взглянул на мальчика. Хм, бравый малыш, далеко пойдет. Кажется, в детстве я тоже таким был: торговал лимонадом тайком от матери и сестры, чтобы заработать себе на карманные расходы. Рецепт лимонада хорошо известен в этом маленьком городке: два лимона, сахар, чистая вода. Ву-а-ля, даже шестилетний ребенок справится!
– Ну и ладно! – Пацан показал нам язык. – Жадины-говядины! Чтоб вам пусто было и шины прокололись!
Чувствуя неловкость за грубость дяди, я полез за бумажником.
– Эй, сюда подойди! Давай свой лимонад, – позвал мальчика.
– Ты поощряешь несанкционированную торговлю! – оскалился дядя Эдик. – Ты понимаешь, что таким образом помогаешь ребенку нарушать закон?
– Дядя, расслабься: в этом городе законы не работают, – протягивая ребенку банкноту, ухмыльнулся я. – К тому же это ребенок. Лимонад не надо, малыш. Выпей его за наше здоровье!
– Ну нет… так не пойдет. У меня бизнес! – нахмурился малец. – Я вам – товар, а вы мне – деньги.
Дядя фыркнул.
– Такой маленький, а уже соображает!
Я браво подмигнул пацану и забрал у него два стаканчика лимонада.
– Взгляд у него, как у тебя, честное слово! – распыхтелся дядька. – Здесь у всех такой выразительный взгляд?
Я пожал плечами. Впереди маячила встреча с нотариусом матери, и меня это немного нервировало. Уж не знаю, что она хотела мне сообщить в письме, но точно ничего хорошего.
В зеркале заднего вида я поймал стоящего на обочине дороги мальца с термосом и пачкой пластиковых стаканчиков, и губы невольно тронула улыбка.
Что-то в нем такое было, в этом беспризорном ребенке. Может, то, что я успел растерять за годы жизни в Ницце? Дух авантюризма?
Машина тронулась с места, и тут меня затошнило. К горлу подкатился ком, и мне с трудом удалось восстановить равновесие.
«Мне просто показалось», – приободрил себя я. Но жижу из стаканчиков на всякий случай выплеснул в окно.
Нотариус встретил нас в своем кабинете. Нет, в моем родном городишке ничего не менялось десятилетиями. Вот и здесь, в кабинете, мебель осталась из прошлого столетия, да и сам пожилой нотариус выглядел так, будто ему не меньше ста лет.
– Александр Дмитриевич, добро пожаловать! Ох, мы вас заждались! Ваша матушка отдала Богу душу почти год назад, а вы так и не соизволили явиться, чтобы услышать ее последнюю волю, – взглянув на нас с укором, запричитал он.
– Простите, путь из другой страны неблизкий. – Мне совершенно не хотелось оправдываться за свое долгое отсутствие. К тому же меня почему-то снова подташнивало. – Предлагаю закончить все дела поскорее.
– Конечно-конечно… Письмо ваша матушка приказала отдать вам лично в руки. Надеюсь, вы понимаете, отчего я не выслал вам его почтой? На почте оно могло потеряться.
– Естественно, оно бы затерялось! Судя по интерьеру, вы до сих пор используете почтовых голубей?
– Очень смешно, молодой человек! – Нотариус закатил глаза и направился к серванту, который, кажется, использовали еще в восемнадцатом веке.
Дядя Эдуард шумно плюхнулся на старинный диван, поправил лацканы своего пиджака, пригладил благородную седину на висках, а потом манерно фыркнул.
– Очень хочется есть, дорогой племянник. Буду рад, если ты прочтешь письмо как можно скорее.
Я ничего не ответил. Просто устроился рядом с ним, и принялся ждать, когда нотариус вскроет видавший виды сейф.
Меня больше волновала тошнота. Я никак не мог понять, отчего появилось это странное недомогание с персиковым привкусом.
Наконец нотариус открыл старинным ключом не менее старинный сейф и торжественно достал оттуда пыльный конверт.
Письмо, написанное моей матушкой, было запечатано так, будто там хранился ключ к сундуку с сокровищами.
Только вместо сокровищ, скорее всего, в воображаемом мною сундуке хранились угли. Мать никогда меня не любила. Вряд ли она припасла для меня что-то доброе, даже посмертно.
Я нетерпеливо разорвал все печати и принялся читать. По мере того, как слова, написанные забористым корявым почерком Карины Стенли, складывались в предложения, я медленно бледнел.
«Дорогой сын! Если письмо попало к тебе в руки, то ты наконец добрался до родного дома. Признаюсь честно, я не имею не малейшего желания с тобой общаться, но у меня нет другого выхода, кроме как оставить тебе мое детище – издательство „Фикус“. К сожалению, Елена ни на что не годна. Ее зависимость от алкоголя настолько быстро разрушает ее личность, что боюсь, она пустит по миру „Фикус“ быстрее, чем ты. А еще хочу сообщить тебе, Саша, что, сбежав от нас в другую страну, ты успел наследить. Здесь растет твой сын. Девушка, которую ты обрюхатил, назвала мальчика в твою честь. Я не имею ни малейшего желания помогать тебе в поиске сына, который растет, как трава у дороги, без должного воспитания, так что всего тебе хорошего, мой дорогой. Живи теперь с этой информацией. Твоя мама Карина Стенли».
Я напряженно сглотнул и ощутил, как на лбу выступил холодный пот. Ребенок?.. У меня есть ребенок?! Как такое возможно?!
Я представил матушкин дьявольский хохот, и по спине прокатилась волна неприязни.
К горлу снова подкатила тошнота. Перед глазами потемнело, и все, что я успел сделать, это всучить дяде пыльное письмо и схватить ведро для офисного мусора. На глазах у изумленного дяди Эдика и нотариуса меня громко вырвало.
– Простите… пожалуйста… не знаю, что со мной… – ошеломленно пробормотал я, и меня снова вывернуло в ведро.
У меня началась стойкая аллергия на Карину Стенли и на все, что окружало ее при жизни?
Дядька выхватил из кармана пачку бумажных платков и вложил их мне в руку. Подумав несколько мгновений, достал бумажник, сунул нотариусу купюру и с бормотанием: «Это вам за ведро, купите новое!» поволок меня на свежий воздух.
Глава 3
Спустя десять минут я сидел на лавочке в тени двух одиноких сосен, а дядя Эдик пытался отпоить меня минералкой, купленной в каком-то сомнительном ларьке у проезжей части, и пачкой таблеток активированного угля, приобретенной в не менее подозрительной аптеке.
Меня трясло, но не от холода. Было такое ощущение, что меня отравили.
– Похоже, здесь вместо кофе пьют цианистый калий! – отхлебнув глоток воды, простонал я. – Иначе не знаю, чем объяснить мое недомогание. Кроме кофе из матушкиной приемной я ничего не пил и не ел.
– Вряд ли виноват кофе. Все дело в нервах, Саша. – Дядька помахал у меня перед носом письмом. – Не каждый день узнаешь, что у тебя есть сын.
Я шумно выдохнул. Кажется, минеральная вода и уголь начали действовать, мне стало легче.
– Надо немедленно разыскать ребенка. В голове не укладывается, что моя мать несколько лет подряд наблюдала за тем, как растет ее внук, и не предприняла никаких шагов для того, чтобы сообщить мне! Это чудовищно!
Дядька фыркнул.
– А по мне, так это в стиле Карины Стенли и ее кровавых детективов.
– Если мать знала о ребенке, значит, моя сестрица тоже в курсе. А поехали-ка к дому у озера? Ассистентка главного редактора сказала, что Елена с редактором отбыли на рыбалку именно туда.
– Саша, я есть хочу! До дома у озера почти час пути.
– Как ты можешь думать о еде, когда мой сын болтается без присмотра неизвестно где?!
