Именно поэтому Шульц и был глуп: мало кто станет затягиваться и расслабляться любимым табачным зельем где-то на уровне печных труб. Разве что особые эстеты, к которым всё равно нужно относиться настороженно. Или… кто-то ещё.
Внезапно на Шульца навалилась вся тяжесть когда-либо им содеянного, сразу, с шумом. От такого неожиданного и неприятного груза он даже завизжал, на что способен не каждый волк. Чья-то сильная рука железной хваткой прижимала его морду к мостовой, больно прищемив ещё не сломанное ухо.
Череп вот-вот грозил треснуть, лапы бессознательно царапали когтями по мостовой, а хвост метался из стороны в сторону. Он буквально чувствовал, как зубы начинают входить друг в друга, и давление не собиралось ослабевать. Наоборот, оно становилось сильнее и просто-таки вынуждало его обратиться, волком он сделать ничего не сможет.
Наконец его визги перешли в стоны и ругань, лапы превратили в руки, чтобы сжаться в кулаки, а сознание пришло в необходимую норму. Шульц изловчился перевернуться и попытался ударить нападавшего, но вторая огромная пятерня обрушилась на его кулак, прихлопнув к камням, как муху. Словно молот ударил по наковальне, фаланги не выдержали, треснули и сломались.
Затем Шульца схватили за горло, прижали к стене и подняли высоко над землёй, содрав при этом кожу со спины о необтёсанные доски. Жертва лихорадочно хваталась руку, что мешала ей спуститься на землю, но тщетно. Голос где-то на уровне чёрных хладнокровных глаз спокойно произнёс:
– Привет, Шульц.
– Ах ты мразь! – машинально вскрикнул оборотень.
Его хорошенько тряхнули и ударили головой о стену.
– Не очень вежливо, дружище, – спокойно сказал голос, – Если ты не против, я задам тебе пару вопросов.
– Мерзкий выродок…
Хватка на горле вервольфа усилилась, сейчас оно было в одном шаге от того, чтобы лопнуть.
– Давай без ваших волчьих заморочек, а? – утомлённо проговорил голос, – У меня нет желания надевать серебряный кастет и мордовать тебя, до тех пор, пока мне не надоест. Закончим всё быстро.
На грубом слове Шульц как-то затих.
– Я хочу знать только одно, – продолжил голос, – Кто?
– Что, «кто»? – прохрипел Шульц.
– Не прикидывайся дурачком, – с нажимом предупредил голос, – кто перекрыл все заказы и взвинтил цену моей головы до небес?
– Не знаю, – ответил оборотень и тут же заработал сотрясение мозга.
– Не зли меня. – голос за чёрными глазами действительно начинал покрываться металлом, – Кто?
– Правда не знаю! – заорал вервольф, потихоньку сходя с ума от боли.
Голос немного помолчал, его владелец даже ослабил хватку, затем, снова заговорил.
– Тогда, может, скажешь мне что-нибудь интересное? – предложил голос, -Ну, чтобы тебя не нашли завтра утром в курятнике с отрубленной головой.
– Откуда ты?!…
Вервольв попытался окончить вопрос, но ещё один удар о стену отбил у него охоту говорить, на этот раз пострадало ребро.
– Я же тебя знаю, Шульц, – почти ласково сказал голос, – твоя жизнь, может быть, и не завидна, но жить ты всё равно хочешь, верно? Поэтому будь другом, просвети меня.
– Адам знает, – сдался оборотень.
Голос затих и не звучал довольно долго, похоже, его обладатель задумался довольно крепко.
– Он ведёт дела клана, – продолжал оборотень, – Он наверняка знает, пусти, больно же!
Хватка снова слегка ослабла, и Шульц безвольно повис на чужих пальцах.
– Где мне его сейчас найти? – спросил голос, – Надеюсь, мне не придётся топать в Зибервальд, верно?
– Нет, он здесь, на Железном Тракте, – торопливо заговорил Шульц, думая о пальцах на своём горле, – В Хербстхайме, там у него какие-то дела с купцами.
– Большое спасибо, – учтиво поблагодарил голос, – Думаю, он будет рад меня видеть.
– Не говори ему, что это я… – просипел оборотень, едва не плача, – Сам знаешь, что со мной будет.
– Шульц, скажи мне, пожалуйста, я тебе чем-нибудь обязан? – уточнил голос, – Ну, вдруг я забыл что-то. Пока помню только неприятности с твоей стороны, так почему бы мне не придушить тебя прямо сейчас?
Хватка усилилась, а затем оборотня откинуло в сторону, вдоль улицы, где он больно ударился головой о какой-то камень в канаве.
– Уверяю тебя, Адаму будет не до тебя, когда мы с ним встретимся, – заверил голос, – ни во время встречи, ни после неё. Я вообще не уверен, соберёт ли он кости. Пока, Шульц.
Курятник, похоже, на сегодня отменялся.
***
Долго товарищам свою цель искать не пришлось, день перехода, пара кружек пива, несколько настойчивых вопросов, пара талеров сверху за молчание, и готово. Список всех борделей в городе обретён и бережно переписан на эльфийском языке, на всякий случай.
Сейчас Вальдман и компания отдыхали в грязном и закоптелом клоповнике, гордо именуемом «Королевская чаша». Заведение было столь же древним, сколь и отвратным, одно из тех, у которых никогда не было хороших времён. Даже если здесь будут вместе с выпивкой бесплатно раздавать грамоты на землю, хороших клиентов здесь и тогда не предвидится.
Здешнее пиво напоминало собой странную субстанцию, и наводило на мысль, что все остатки алкоголя со всех кабаков города сливают сюда. Некоторые, кстати, пили эту бормотуху, когда денег оставалось всё меньше и меньше, а трезвость затерялась где-то на дне последней в мире чашке воды.
– Когда идём? – тихо спросил Даэвин.
– Вечером, – спокойно ответил Вальдман, допив водку, – когда праздник будет в самом разгаре.
– В ряд ли нам удастся затеряться в толпе, – заметил Грод.
– Им явно будет не до нас, – возразил Вальдман, – Местечко спокойное и стоит недалеко, за полкилометра от города. Внезапного патруля, тоже, кстати, можем не опасаться.
Очередная стопка отправилась в путь.
– Нам вряд ли кто-то помешает, – продолжал Вальдман, – если мы не будем глупить.
– А если поднимут шум? – спросил гоблин.
– Не жалеть, – коротко ответил Вальдман, – лучше подумать о плане отхода. Лошади не подойдут.
– Почему? – спросил эльф.
– Скажем так, – верберд пожал плечами, – я с ними не в ладах. Может, им не нравится мой запах.
Крынка опустела, на столе появилась новая, уже не пустая. От неё явно разило запахом приключений.
– Я присмотрел небольшой курган рядом, – немного погодя, добавил стрелок, – Думаю, там можно разместиться с луком.
Даэвин кивнул.
– А мы войдём тихой сапой, – продолжал Вальдман, – В идеале, нужно выловить его одного, если увидим кого-то рядом с ним – в расход.
– Что ж, – Грод грохнул о стол последней стопкой, – посмотрим, что из этого получится.
***
За час до полуночи, как и предписано правилами приличия, гости начали потихоньку съезжаться. На холмах показалось больше огней, послышалась музыка, смех, и ночь наполнилась яркими красками новых запахов. Повеяло красным Кароэльским мальбеком и рубиновым терпким амаро, летавшими уже над виллой ненавязчивым облачком, запахло островным ромом и тлеющими благовониями.
В этот букет плавно вплеталась и свежая дичь, и тлеющие угли, покрытые кипящим жиром, и яркий аромат пулярок, и красная, сочащаяся соком телятина. И особенно отчётливо пахло сыром с голубой плесенью, который нежно ласкал нос и манил к себе любого, кто подходил к вилле на расстояние хотя бы десяти шагов.
Если волнение или усталость внезапно накатывали на гостей в виде неприятных последствий в области активных боевых действий, то один кусочек такого сыра мог заставить любого солдата подняться в атаку и пробивать на своём пути даже самую крепкую броню. Само собой, посетители подобных заведений прибегали к услугам подобного изыска очень часто, даже если неудобств не испытывали совершенно.
Официальная часть здесь не проводилась, гости сразу же разбредались по своим делам, однако без заботы никогда не оставались. Кто-то уже приступил к развлечениям, кто-то ещё догонял, а кто-то набирался храбрости или просто отдыхал, никуда не торопясь. Как бы то ни было, через некоторое время кулак человеческих феромонов устремился ввысь, словно взрыв, и его мог учуять и обычный человек.
Повсюду, на люстрах и канделябрах, приятно горели восковые свечи, дорогу до виллы освещали лампадки. Ночь была тёплая, безоблачная, поэтому стол с изысканный яствами растянулся прямо во дворе, под звёздами. Дамы ходили кругами между гостей и мило смеялись, иногда одобрительно повизгивая от излишнего физического внимания.
В серебряные кубки лилось вино, на балконе играла музыка, со столов пропадали серебряные вилки, а гостей становилось всё больше. В общем, всё оставалось невероятно цивилизованным и было обставлено с большим вкусом.
Дом был построен прелестно, не очень вычурно, но очень красиво для своего времени. Никаких громоздких украшений, никаких, так сказать, остатков былого могущества, лепнины и прочей безвкусицы. Лишь гладкие стены, выкрашенные в приятный глазу бежевый цвет и простые дорические колонны, увитые плющом. В саду и на окнах пылали красным пышные розы.
По отдельности детали смотрелись не слишком интересно, но вместе представляли из себя чудесный ансамбль. Здесь хотелось провести остаток жизни, попивая чай и думая о высоком. Или под вино предаваться разврату, в зависимости от настроения.
В настоящий момент все комнаты были заполнены, и среди гостей тонкой павой ходила госпожа Альхен, владелица заведения, красивая и стройная женщина. Она вежливо кивала и с удовольствием проверяла, всё ли у всех в порядке.
Госпожа хорошо относилась к своим голубкам, заботилась о них и почти любила, а её, в свою очередь, любили мужчины и охотно отдавали деньги. Хозяйка была слишком мила и властна, чтобы гости при ней начинали наглеть.
Господа и дамы, свитами, парами и по отдельности, шли сюда по дорожке, оставив экипажи на месте, таковы были правила. Они всё прибывали и прибывали, неторопливо нагуливая аппетит, пока, наконец, не пришла нужная делегация.
Прилично одетые господа в серых плащах пешком вошли через чугунные ворота с золотыми верхушечками. Возглавлял процессию с иголочки выглядящий седоволосый юноша с тонкими островатыми чертами лица. Кожа его была бела и очень гладко выбрита, юноша пользовался пудрой.
– Господин Адам, – матушка Альхен, как её многие называли, присела в почтительном реверансе, – как я рада вас видеть в нашем скромном заведении!
– Благодарю вас, госпожа, – горделиво ответил юноша, – я немного устал с дороги, поэтому прошу простить меня и за мой вид, и за моё настроение.
– Конечно-конечно, мой дорогой, – торопливо по-свойски заговорила она, – чем могу служить?
Юноша вымученно улыбнулся, но, тем не менее, продолжил говорить.
– Сейчас меня очень интересует ваше лучшее вино, – сдержанно ответил он, – А потом…кто знает?
– Пойдёмте, герр, я провожу вас… – ответила госпожа Альхен и повела юношу за руку к столу.
Они растворились в толпе гостей, а свита волчьего принца осталась стоять у входа, частично стараясь не выделяться из общей массы, чтобы не оказывать недоверия к местной охране. Дамы и господа сейчас создавали искусственно беспорядочное движение, стараясь наблюдать за теми, с кем они проведут остаток этой ночи.
В это время, среди нескольких статуй на крыше, сидела большая фигура и с интересом наблюдала за происходящим. Она ждала, когда же нужный гость пойдёт по лестнице наверх, в номера, возможно, прихватив с собой кого-то в компанию.
Рядом с ней лежал бессознательный охранник, оглушённый, но не сломленный. Второй отважно закрывал своим телом крепкую толстую верёвку и абордажный крюк. На самом деле, сейчас весь путь до крыши был усеян подобными экземплярами, как правило, тщательно спрятанными.
Так или иначе, цель для стрелка была близко, и вид с этой позиции открывался прекрасный.
А вот и он, поднимается по крытой лестнице в сопровождении телохранителя. И от него славно веет духами, можно за километр учуять, в какой комнате нужно искать. Правда, запах мяты во рту белым визгом застилал все остальные ароматы, но стрелок сможет разобраться в следах. А вот его разобрать никто не сможет…
«Здравствуй, герр, – подумал Вальдман, – вот мы и снова свиделись. Заждался, наверное, палач-то мой».
На втором этаже послышался ряд дамских смешков, и телохранитель вышел на лестничный пролёт, судя по красной скривившейся роже, не сильно довольный своим положением.
«Ничего, это ещё цветочки».
Адам шествовал по коридору, полностью уверенный в своей безопасности и абсолютном превосходстве. За толстой дверью его ждал мир удовольствий, ласки, тепла, может быть даже, любви, откуда он выйдет посвежевший и одухотворённый.
Предвкушение, как известно, уже половина удовольствия, поэтому оборотень смаковал эту мысль сладостно, бережно лелеял её, держа за зад идущую впереди пассию непонятного пола. Ему нравилось, как упругая кожа трепетала теплом под его сильной рукой.
И только навязчивый запах мяты в дальней комнате слегка омрачал дух веселья. Что за сортирная отдушка, ведь она уже давно не в моде! Но это мелочи, главное то, что будет дальше, не стоит сейчас омрачаться по такому пустяку.
Пара переступила через порог, закрыла за собой дверь, Адам начал срывать со спутника одежду, покрывать бесстрастное лицо поцелуями, как вдруг услышал за спиной слабый щелчок металла.
– Добрый вечер, – сказал кто-то.
Адам развернулся, у двери стоял гоблин. Одна его рука лежала на крепкой чугунной задвижке, которая теперь стояла на пружинном предохранителе, а другая направляла на Адама здоровенный арбалет с острым, прямо-таки сияющим белизной, металлическим диском.
– Серебро, – предупредил гоблин, – Ты знаешь.
Существо, смекнув, что сейчас здесь состоится дурное представление, поспешно перешло из категории участников в категорию безбилетников. Поэтому просто слиняло под кровать, накрыло себя простынкой, чтобы не надуло, и улеглось смотреть такой возбуждающий спектакль.
– Как ты сюда попало, мелкое недоразумение, – презрительно изрёк Адам.
Гоблин поднял бровь.
– Осторожней, принцесска, – предупредил он, – Рука может дрогнуть, и тебе больше не придётся здесь появляться. Так сказать, причину оторвёт.
– И чего тебе здесь надо? – спросил оборотень, – Не нашёл, кого можно было бы ограбить на дороге?
– Чтобы ты сейчас был паинькой и открыл окно, да пошире, – с улыбкой предложил гоблин.
– Ты что, не один? – съязвил принц, – Сейчас целая компания набежит?
