Выйдя из дворца, волхвы бросились на постоялый двор, в коем остановился караван Иосифа Аримафейского. Они умолили мудрого старца прийти с ними во дворец и растолковать царю его вещий сон. Когда же Иосиф согласился, волхвы с радостью поспешили обратно к царю.
Вечером, едва спала жара, Иосиф и Иешуа пришли во дворец, где предстали перед царем вавилонским. Волхвы уже тому сказали, что старец готов растолковать сон.
«Можешь ли ты объяснить мне сон про колосса?» – спросил у Иосифа царь. «Да – ответил старец. – И не только растолкую, но и поясню, что делать после». «Говори!» – велел ему царь. Но Иосиф медлил. Тогда царь вавилонский спросил, чего он хочет?
«Отдай мне зеркало, кое показывал» – ответил Иосиф. Царь вавилонский согласился, но потребовал, чтобы старец рассказал ему о том чудном зеркале.
«Что за сон тебе приснился?» – спросил царя Иосиф. «Приснился мне гигантский колосс, стоящий посреди моих земель и видимый отовсюду. Голова его блестящая, ибо отлита из чистого золота. Грудь и плечи серебряные. Живот же медный. Бедра и руки железные. А ноги вылеплены из глины» – рассказал свой сон царь вавилонский.
Иосиф ненадолго задумался, поглаживая бороду. Его племянник Иешуа, стоящий рядом, затаил дыхание.
«Вот тебе мое объяснение, царь! – сказал, наконец, старец. – Велико будет твое царствие. Ибо назовут тебя впоследствии Навуходоносор, что значит Повелитель Первого царства. Будет царство твое и город Вавилон процветать долго, потом же придет в упадок. И сотрется с лица Земли. После возникнет новая великая династия царей, и в Мире вновь будет порядок и Закон. Люди и цари той цивилизации станут чтить более всего силу железа. Но и им настанет конец. После оного возникнет новое царство. Оно, как медь отлитая, окажется лучше железа, а люди в нем познают больше сокровенных тайн мироздания. И будут они пользоваться благами, пока не наступит конец их. Взамен медного царства придет серебряное. Та цивилизация расцветет по всей Земле. Но и ей придет конец. Потом, после всех рождений и смертей наступит Золотой Век. И уже не будет для последнего царства никаких тайн более, ибо познает оно все. И воцарится в Мире оном навсегда. Тогда же люди осознают себя и Иной Мир».
Подивился царь вавилонский такому толкованию сна. Иосиф же продолжал: «Запиши все тайны, кои узнали вавилонские мудрецы и сохрани сии записи для последующих царств. Дабы они могли пойти далее твоего. Ты же будешь первым, а, значит, самым славным. Как славят первопроходцев, так будут последующие поколения славить тебя и род твой до последнего колена. Ибо дал ты начало передачи Знания с помощью Книги».
Царь вавилонский Навуходоносор тотчас же повелел вызвать писцов и записать услышанное на глиняных табличках. Тогда же принесли во дворец и поставили перед царем Зеркало.
«Какова тайна сего чуда?» – спросил царь старца.
Иосиф повернул Зеркало к царю, дабы тот мог видеть себя в нем. А Зеркало было вогнутым с одной стороны и выпуклым с другой. И оба края его были начищены до блеска и сияли, словно от солнца.
«Сильны ли твои боги?» – спросил царя Иосиф Аримафейский.
«Боги мои сильнее всего на свете! – ответил царь Навуходоносор. – И нет в Мире ничего сильнее оных. Но самым сильным из богов является Валаал. Тело у него человеческое, а голова быка. Он порождение Неба и Ада. Когда же злится Валаал, то пускает молнии и посылает на Землю мор и засуху. Все демоны и прочие боги подчиняются силе Валаала. Сам же он не подчиняется никому. Иное имя Валаала – Диавол. Страх сковывает всех, кто видит оного бога. Страх и смирение».
Услышав сие, старец поднес царю Зеркало и повернул его выпуклой стороной. «Смотри, царь! Что видишь ты в сем чудном Зеркале?» – спросил он.
Царь вгляделся в выпуклость и увидел свое отражение, только гадкое и несуразное. Лицо его сделалось широким, нос опух, глаза выкатились из орбит, губы были словно огромные ячменные лепешки. Испугался царь лика своего.
«Все плохое, что есть в Мире и окружении его – все это порождение человека! – сказал ему Иосиф. – Зеркало показывает тебе в отражении твоем диавола. Все страхи, вся боль, все невзгоды даются нам от нас же самих. Ты прозываешься царем вавилонским, будешь прозываться Навуходоносором, а боишься плохого отражения! Диавол не снаружи, а внутри нас. И пока не победим мы его, будет нам всюду страх и искушение. Когда же победишь в себе диавола, никто с тобой не справится. Ибо станешь ты Царем Себя! Победив себя, одолеешь всех на Земле и в Мире и его окружении».
Сказав сие, отошел Иосиф Аримафейский. Тогда же подступил к царю Иешуа. Мальчик повернул Зеркало вогнутой стороной. Вгляделся в свое отражение царь вавилонский и увидел маленькое лицо, добрые глаза и хорошую улыбку.
«Это тоже ты, о, царь! – сказал мальчик. – Только ты без диавола. Небеса дали нам Жизнь. Жизнь породила Разум. А Всевышний одарил Искрой. Та Искра именуется Душой. Никому не отнять нашу Душу. Только сам человек может потерять ее или умереть, так и не познав в себе Души. Когда же нет в нас диавола, мы живем в мире с собой. Тогда расцветает Душа. Мы становимся красивы и мудры и живем долго и счастливо. Посему все, что есть в Мире и его окружении хорошего – все это сокрыто в нас. Стало быть, Всевышний, раздавший всем свои Искры, тоже находится в нас. И Бог и Диавол – это все мы! Кто победит в сем мире – решать нам. И тебе решать, о, царь, какой будет твоя душа, а, стало быть, сей Мир».
Сказав сие, отошел Иешуа к дяде своему, Иосифу Аримафейскому, и поклонился царю. Подивился царь вавилонский словам мальчика и велел наградить обоих. Кроме даров отдал царь Иосифу Зеркало и отпустил его с миром.
Когда же Иосиф из Аримафеи и Иешуа, сын Марии вернулись на постоялый двор, мальчик спросил старца, почему тот не рассказал царю вавилонскому всего о Зеркале.
«Сие есть тайна! – молвил Иосиф. – И тайной этой нельзя делиться до срока. Ибо уже сказанное царю запечатлено для потомков и последующих цивилизаций. Главное, что Книга Книг создается».
«Так разве не написано уже достаточно книг, и в Вавилоне, и в Иудее, кои содержат в себе необходимые человеку знания?» – спросил Иешуа.
«Знай же, что книг никогда не бывает сколь должно. Человеку свойственно искать и искать знания. Ибо не ведает он, что Знание уже имеется в нем самом. Надо лишь раскрыть оное» – ответил старец.
«Как я раскрою оное Знание?» – спросил Иешуа.
«Есть два пути познания своих таинств, два пути, ведущих к Знанию – сказал Иосиф Аримафейский. – Первый путь – это тот, которым следуем сей час мы с тобой. Путь к истокам Знания. Путь на Восток, где Знание впервые открылось Человеку после многих потерянных лет. Он пролегает через подготовку себя к открытию Знания. Затем же последуют еще более долгие годы постижения Знания путем Откровений, полученных в одиночестве и медитации».
«Каков же второй Путь к Знанию?» – спросил мальчик.
Старец достал Зеркало и поставил его перед Иешуа. «Второй Путь более короткий. Но он чреват опасностями и непредсказуем. И лежит сей Путь через Зеркало, что ты видишь пред собой. То не зеркало, то Ключ».
«Где же та Дверь, Ключ от коей я вижу пред собой?» – спросил мальчик, пытливо разглядывая Зеркало.
«Дверей у сего Ключа две! Одна из них в твоем Разуме, – ответил Иосиф Аримафейский. – Разум должен закрыться, а его Дверь распахнуться. Ибо не разумом мы постигаем Знание, но Душой. Тогда раскроется тебе другая Дверь. Для этого ты должен найти другое Зеркало, поболее сего. Как найдешь вогнутое Зеркало больше этого, направь Ключ вогнутой стороной в его сторону и загляни Душой в него. Там ты увидишь коридор».
«И куда приведет меня тот коридор?» – спросил мальчик.
«Сие никому не известно. То может быть дальний край земной, или конец Света, или Иной Мир. Путь сей опасен и непредсказуем. Но таким образом ты быстрее всего достигнешь Знания».
После этого объяснения старец спрятал Зеркало.
13
Вот что написано в Библии Атлантиды.
Когда построили потомки синей расы Трою, то заселили места вокруг. После же, расплодившись, принялись они захватывать новые земли. И не было пощады от троянцев никому: старикам, женщинам и детям. Тогда собрались жившие вокруг арийские царства в единую армию и повергли Атлантов. Так была разрушена первая Троя.
Но Арии пожалели потомков синей расы и не убили их всех. По прошествии лет Атланты вновь выстроили Трою и принялись за старое. Потом вторая Троя была разрушена, а стены ее сровняли с землей.
Третий раз построили Атланты свой город. Тогда же появилось у них верование в бога. И учение. Учение то писалось на языке символов, кой понять могли только потомки Атлантиды. В нем говорилось о первородности.
Вот то учение: «Одинокий Ангел, главенствующий и единый Бог. Дав дочерям человеческим знания, Он выбрал одну из них и возлежал с ней. После понесла дочерь человеческая и родила первого Атланта – Абрахама. От Абрахама родилась синяя раса. Ибо первенцем мог стать только Атлант. Прочие же расы родились следом, а посему им принуждено служить Атлантам. Иные же люди от племен человеческих должны через века стать рабами детей Абрахама. Бог, Одинокий Ангел, дал силу и знания только избранной расе. В борьбе же сынов Абрахама с остальными расами возможно все. Бог простит любое преступление, если оно не касается рода Абрахамова».
Из того учения жрецы и первосвященники Трои составили пять свитков и окрасили их в синий цвет. После каждый шестой день недели принялись они нараспев читать эти свитки перед своим народом. Весть о сем пошла вокруг Трои и достигла ушей человеческих племен. Многие приходили в Трою послушать новое учение. Сыны Абрахама с радостью принимали их у себя и объясняли учение. Но только объясняли они сынам человеческим из окрестных племен лишь то, что можно было.
А вот что можно было читать коренным жителям Земли и Мира: «Всех после смерти ждет Царство Царств. И единый Бог ждет их в своих чертогах. Только там и есть Иной Мир, и нигде более. Коли примете в сердце своем и в устах своих единого Бога, то станете потомком Атлантов и войдете после смерти в Иной Мир, и попадете в Царство Царств. Для этого же надо заслужить любовь и всепрощение Бога. И лишь когда учение о едином Боге на пяти синих свитках покорит сердца и уста всей Земли, Мира и его окружения, тогда Бог даст Царство Царств на землю, и наступит благодать Божия».
Слушая сие, многие племена переходили в услужение потомкам Атлантов. И сделалась Троя сильной, как никогда. Огромная армия возникла у нее. Тогда же решили троянцы перестроить свой город. Старые стены были снесены, а на их месте построены новые. Высотой те стены были сто двадцать локтей, шириной двадцать. И на тех стенах удобно могли размещаться лучники, пращники и копейщики для защиты.
Когда же защита города была готова, троянцы стали строить корабли. Те корабли были маленькие и очень быстрые. На них троянцы постоянно нападали на другие суда и грабили их. И не было мореплавателям других рас возможности плавать по морю. И считали люди синей расы, что сие хорошо, ибо так повелело им их новое учение и религия.
Когда же разбогатели троянцы, то стали зариться на все новые земли. И создали они еще одну армию. В армию ту входили принявшие в сердце свое учение о первородстве. Таких называли назореями. Командовал назореями Самсон. Самсон был человеком удивительной силы и храбрости. Он верил, что после смерти достигнет высшего блаженства и попадет в Царство Царств, как обещала ему новая религия Атлантов. Самсон и его армия захватили все земли вокруг Трои, убили всех, кто не подчинялся им, а остальных обратили в рабство. И думали троянцы, что сие хорошо.
После порешили троянцы, что пора подчинить себе расу Ариев. Но арии, жившие через море, были сильны и благородны. Тогда троянцы прибегли к хитрости. Давно, когда арии только заселили те земли, у них было чудо из чудес. Огромная птицы Лебедь прилетела из Иного Мира. Лебедь тот был посыльным между Мирами. Тогда же птица Лебедь хотела объединить Миры между собой и подарить жителям нашего Мира путь в Иной мир. Она снесла яйцо. Арии нашли то яйцо, бывшее во много раз больше любого из птичьих яиц. Яйцо то было распилено на две части. Одну часть много поколений подряд натирали, пока оно не превратилось в удивительное Зеркало. Второй же половиной поливали родившихся младенцев. Ибо вода в нем оказалась чудесной и даровала красоту и благородство. Ту половину яйца назвали Купель. В Зеркало же смотрел жрец Ариев, который сделался оракулом. Оракул мог предсказывать судьбы и вершить правосудие. До иного же применения Зеркала Арии не дошли, потому что не было у них достаточных знаний.
Узнав об яйце первосвященники позвали к себе Самсона и сказали ему: «Выкради для нас Купель. Мы омоем в ней наших воинов, и те станут непобедимыми». Самсон поплыл к ариям и выкрал у них Купель.
Тогда собрались все воины из городов и селений Ариев, сели на корабли и поплыли к Трое. Против них вышли в море корабли троянцев, но были разбиты, ибо воинство Ариев оказалось сильнее. После приплыли корабли с воинами к берегам Трои. А троянцы спрятались за стены своего города. Тогда полководцы Ариев вывели воинство на берег и направили на свои корабли Зеркало. Солнце отразилось от Зеркало и сожгло их корабли, ибо решили потомки Ариев не возвращаться на родину без победы.
Из того огня внезапно вышли люди расы фиолетовых, лемуры. Они сидели на боевых мамонтах и были одеты в иноземные одежды. Лемуры предложили благородным Ариям помощь в войне. Троя же была неприступной из-за крепостных стен, которые никто не мог разрушить. Тогда Лемуры укрылись за щитами и достали священные трубы. Трубы те были отлиты из невиданного металла, упавшего на Землю из Иного мира, и покрыты священной «амальгамой». Три дня ходили фиолетовые люди вокруг стен Трои, играя на священных трудах. На третий день стены города не выдержали и сами разрушились. Арии ворвались в Трою и убили множество потомков Абрахама. Самсон и его назореи спасли первосвященников и Купель и бежали из Трои на восток. Тогда на помощь Ариям пришло племя Амазонок. Они были быстры, ибо с рождения ездили на конях. Амазонки и их царица Гипполита кинулись в погоню за троянцами и настигли их в далекой степи. Тогда вышел вперед Самсон и предложил Гипполите сразиться один на один. Самсон взял копье, а Гипполита пращу, из которой убила она убийцу рода человеческого Голого Афа. Самсон кинул свое копье и проткнул Гипполите бок. А Гипполита метнула камень из пращи и разбила Самсону голову. Самсон же оглушенный упал на землю, и Амазонки захватили вождя назореев. Когда Самсона подвели к раненой Гипполите, та срезала с Самсона его косы, и Самсон умер от унижения. Первосвященники Атлантов попросили у Амазонок пощады и принесли им в дар Купель. Только так они выкупили свои жизни и покинули поле битвы, расселившись по Миру.
С Купелью и головой Самсона Гипполита и Амазонки вернулись к воинству Ариев. За помощь в сей битве полководцы Ариев побратались с Амазонками и подарили им Купель.
А Лемуры опять исчезли.
Так была навсегда разрушена Троя.
14
Знаете, как это обычно бывает, когда ты точно знаешь наперед, что может случиться. И вдруг оно случается, причем, в точности, как ты предполагал. И это оказывается для тебя полной неожиданностью. Ты не готов к исполнению собственных прогнозов.
Точнее, я не готов!
После того, как достопамятное письмо ушло, я непременно ожидал, что таинственные адресаты дадут о себе знать. Приходя каждое утро на работу, я проскальзывал мимо начальницы и прятался в своей укромной кладовке, которую толстуха ехидно окрестила "отдельным кабинетом". Там я в нетерпении ожидал, когда же доставят свежую почту. Едва мешки с корреспонденцией вваливались вместе с потным грузчиком в каморку, я кидался на них, словно обжора на колбасу. Растерзав мешки и вывалив письма, я спешно перебирал их, рыща глазами в поисках знакомого старательного почерка. Ничего! Тогда, попив чаю, я уже более основательно перебирал корреспонденцию, выискивая заветный конверт. И снова ничего.
Так продолжалось неделю. Я жил, словно в лихорадке. Причем, болезнь моя со дня на день обострялась. Положение было шатким, ведь я не знал в точности, какую дверь ищут. Мой поход в антикварный магазин еврея Га Ноцри оказался безрезультатным. Про случайно найденную Книгу я тогда и не помышлял. Таинственная дверь ни днем ни ночью не давала мне покоя. Она даже снилась мне, казавшись то огромной двустворчатой, то приземистой, в которую с трудом протиснулся бы и хоббит.
В понедельник наступила развязка. Я, как обычно, до обеда сидел в своем "кабинете" и перебирал письма. В голове постоянно вертелся вопрос: "Почему они не пишут больше друг другу?". Внезапно я услышал, как кто-то вошел в почтовое отделение. Шаги были удивительные. Будто кто-то семенил на маленьких ножках, обутых в очень тяжелые ботинки. Бум, бум, бум коротко и дробно неслось из-за двери. Затем раздался голос начальницы:
– Слушаю вас.
Я напряг слух. Даже дыхание затаил, чтобы было лучше слышно, что происходит за дверью. Вот оно! Почему-то я было совершенно уверен в том, что странные шаги имеют прямое отношение к письмам.
– Да говорите же, не молчите, – уже более громко сказала толстуха.
Я чувствовал по интонации ее голоса, как моя начальница нервничает, глядя на обладателя маленьких ног в тяжелой обуви. Тот продолжал хранить молчание. Мне хотелось подойти к двери и через щель разглядеть его. Видимо, это был удивительный человек, раз смог заставить нервничать толстуху. Только один раз видел я, как моя начальница испытывала некое подобие волнения, а именно когда к нам приехал с инспекцией глава городского почтового ведомства.
– Да говорите же, черт вас дери! – в полный голос воскликнула она.
Воспользовавшись шумом, я тихо прокрался к двери и чуть приоткрыл ее. Толстуха сидела спиной ко мне в своем излюбленном кресле, чуть перегнувшись через конторку. Удивительно, но напротив нее никого не было видно. Ребенок, догадался я, или карлик. Разумеется, только ребенок или карлик может обладать маленькими ногами в тяжелой обуви.
Это был карлик! Едва начальница решила, что с нее хватит наблюдать, как какой-то недомерок стоит напротив и пялится, обладатель тяжелой обуви безмолвно повернулся на каблуках и дробным шагом поспешил к выходу.
– Идиот! – крикнула ему в спину толстуха, благо карлик уже закрывал за собой дверь, и повернулась ко мне. – Нет, ты видел, каков наглец?
Услышав последнюю фразу, карлик резко распахнул дверь и уставился прямо на меня. Видимо, он догадался, что в отделении есть еще кто-то. Карлик был одет в отличный твидовый костюм, пошитый явно на заказ. Это был настоящий костюм, как у взрослого, только очень малого размера. На ногах красовались большие рыжие ботинки на очень толстой подошве. Я где-то читал, что у низеньких людей бывают аномалии – огромные ступни.
– Приходят сюда всякие и глазеют, как в зоопарке, – продолжала возмущаться начальница, глядя на меня и не замечая, что необычный посетитель не ушел. – Уф, аж взмокла! Хочешь кофе? – Она протянула мне чашку.
Положение мое было безвыходным. Пришлось открыть дверь. Высунувшись, я кивнул начальнице в сторону карлика. Та обернулась и замолчала, застыв с протянутой чашкой. Карлик, совершенно не обращая внимание на толстуху припустил ко мне. Его маленькие блестящие глазки испытующе разглядывали меня, словно снимали мерку для гроба. Не доходя нескольких шагов до конторки, так, чтобы его было видно, карлик остановился и протянул мне письмо, то самое, в котором я неосторожно предложил свои услуги.
– Ваше?
Голос у него был скрипучий, как у ржавого замка, всю зиму пролежавшего под снегом.
Теперь уже я молчал. Карлик оглядел меня своими цепкими глазами и утвердительно кивнул головой.
– Ваше. Сегодня в семь вечера в кафе на углу! – И не сказав больше ни слова выскочил из почтового отделения.
15
Как не приставала ко мне с расспросами толстуха, она не смогла получить внятный ответ. Да я и сам себе вряд ли мог рассказать о карлике больше, чем видел на почте.
Я хотел уйти с работы пораньше, желая прийти к месту встречи заранее. План был прост: обойти дом, в котором расположено кафе, оглядеться, затем устроиться в бистро через дорогу, желательно заняв место у окна, и внимательно наблюдать за посетителями. Я помнил, что кафе имело огромные витринные окна, а вечерами сейчас темнело быстро. Так что вести наблюдение, казалось мне, будет не сложно.
Как назло, начальница заявила, что от "проклятого коротышки" у нее повысилось давление, и она уйдет с работы раньше обычного.
– Ровно в шесть запрешь входную дверь, проверишь кассу, пересчитаешь деньги, сверишь с итогом в кассовом аппарате, и можешь бежать к своему дружку, – давала мне наставления толстуха, натягивая широченное пальто болотного цвета, доставшееся ей, по ее же словам, еще от бабушки. Видя начальницу в этом пальто, я всегда задумывался, что ожирение является в ее семье генетическим заболеванием. – Ничего сложного. И не забудь, входная дверь запирается изнутри. Выходи через черный ход.
С этими словами толстуха в бабушкином пальто гордо вышла из почтового отделения, оставив за собой тяжелый шлейф запахов. Эти запахи всюду преследовали ее и порой сводили меня с ума. Смесь из сигарет, кофе, пота, выделяемого тучным телом, и аромата сладковатых дешевых духов, которые почему-то так нравятся всем толстухам.
С трудом дождавшись шести вечера, я торопливо запер входную дверь на почту, погасил в холле свет и углубился в пересчет денег из кассы. За окном уже стемнело. Я так волновался, что не успею вовремя на встречу в кафе, что несколько раз сбивался со счета и вынужден был пересчитывать деньги заново. Наконец, справившись с деньгами, я сверился с памяткой к кассовому аппарату и нажал на кнопку вывода итога дня. Внезапно раздался странный шлепок, словно кто-то уронил мокрую тряпку на пол. В тот же момент из аппарата выползла тонкая змейка ленты с итогом.
Я замер. Кассовый аппарат никак не мог издать такой звук. К тому же, если слух еще не обманывает меня, то звук исходил откуда-то из глубин почтового отделения. Прошло несколько секунд. Я уже было подумал, что от волнения придумываю нелепые звуки, как за дверью черного хода послышалось слабое шуршание и постукивание. Нервы мои напряглись до предела, а сердце запрыгало вверх-вниз, будто шалун на батуте. Я начал искать глазами хоть какое-то оружие в конторке, как вдруг наткнулся взглядом на забытую начальницей в спешке пачку сигарет. Ну, конечно! Входную дверь я запер, а дверь черного хода на щеколде. Начальница, обнаружив отсутствие курева, вернулась, но никак не может попасть в отделение, возясь с замком черного хода.
Представляя себе удивленное лицо толстухи, я тихо подошел к двери, отомкнул щеколду и потянул за ручку. Но дверь почему-то не хотела открываться. Как будто кто-то подпер ее снаружи. Может, толстуха уперлась с той стороны в ручку своей могучей рукой и сейчас крутит ключом, пытаясь справиться с замком, подумалось мне? Я что есть силы толкнул дверь плечом. Дверь немного поддалась, образовав проход. В нос тотчас шибанул сладковатый запах духов. Я выглянул, надеясь увидеть стоявшую передо мной начальницу. Вместо нее на полу лежал карлик. Его ноги, обутые в несоразмерно большие ботинки, упирались в дверь, мешая открыть ее. Карлик коротко и часто дышал, прижимая руку к небольшой ране. При каждом выдохе из раны вытекала кровь. В темноте кровь казалась не красной, а гранатовой.
Вид карлика, лежащего на полу и упиравшегося огромными ботинками в дверь, был настолько необычным, что я застыл в проеме, забыв обо всем на свете и заворожено глядя на него. Внезапно карлик перестал дышать, словно собрался с силами. Открыв глаза, он в упор посмотрел на меня и мерзким скрипучим голосом произнес:
– Спасай дверь! Скорее!
Его голос оказался сигналом, выведшим меня из ступора. Бросив все, я протиснулся в проем, перескочил через лежащего на полу карлика и бросился бежать. Ноги сами несли к антикварному магазину.
16
Уже совсем стемнело, когда я добрался до антикварного магазина еврея Якуба Га Ноцри. Улица казалась совершенно пустынной, но я все же не решился сразу подойти к дверям. Укрывшись в тени большого каштана напротив, я внимательно наблюдал за происходящим. Однако ничего примечательного не происходило. Вообще ничего. Свет в магазине не горел, видимо, Га Ноцри уже закончил работу и ушел. Прохожих почти не было. Лишь какая-то старая дама, выгуливая собачку, неторопливо прошла мимо дверей магазинчика. Собачка, любимый всеми старушками карликовый мопсик, нервно нюхал черным носом тротуар, выискивая знакомые запахи.
Когда старушка повернула за угол дома, и ее шаги перестали доноситься, на улицу опустилась полная тишина. Шум города, столь хорошо знакомый каждому жителю мегаполиса, обходил стороной улицу с антикварным магазином, в котором хранилась тайна. Я должен был открыть эту тайну. И сохранить "дверь". Но от кого? И кто убил карлика в огромных ботинках? А как я проникну в магазин? И как найду "дверь"? Только сейчас в полной тишине мой ум стал задавать сам себе логичные вопросы. Я не мог найти ответ ни на один из них, а потому продолжал стоять под каштаном и следить за противоположной стороной улицы.
Вдруг вдалеке раздались шаги. Стук каблуков взорвал тишину, окутывавшую до сего момента улицу. Я внутренне напрягся. Вопросы, словно вспугнутые чайки на берегу, разлетелись в разные стороны головы. Шаги все приближались и приближались. Мне было боязно даже дышать. Ладони вспотели. Мочевой пузырь в любой момент был готов сыграть со мной злую шутку.
Из-за угла внезапно вынырнула фигура давешней старушки с собачкой. Мопсик все также семенил, вынюхивая воздух. Я мгновенно расслабился. Старушка не казалась мне опасной, а собачка, едва доходившая ей до верха стоптанных ботиков, вряд ли могла убить человека, пусть даже и карлика.
Перестав наблюдать за дамой с собачонкой, я переключил свое внимание на дальний конец улицы, где вроде бы показался блеск фар. Но автомобиль, не заезжая на улицу, свернул куда-то за угол. В то же самое время старушка поравнялась с антикварным магазином. Мопс, до этого беззаботно бегавший и вынюхивавший запахи знакомых собак, внезапно напрягся и со всей силы натянул поводок. Его прямо-таки тянуло в сторону двери магазина Га Ноцри. Мопсик мелко задрожал тельцем и хрипло тявкнул. Этот звук был, как выстрел. Я аж подпрыгнул на месте. Мочевой пузырь тут же радостно намекнул, что вновь готов сыграть со мной пошлую шутку.
– Пупсичек, что такое? – скрипучим голосом встревожено спросила у мопсика старушка. – Что тебе не понравилось?
Услышав ее голос, я забыл про мочевой пузырь. Здравый смысл твердил, что такого быть не может, но разум посылал один-единственный сигнал из памяти. Голос старой дамы с собачкой был в точности таким же, как голос карлика. Словно старый ржавый замок, пролежавший всю зиму под снегом.
Дама, между тем, подошла к двери антикварного магазина, на которую лаял мопс, и потянула рукой в замшевой перчатке за ручку. Только сейчас я заметил, что дверь была чуточку приоткрыта.
– Ох, не к добру это, мой Пупсичек, – вновь обратилась старая дама голосом карлика к собаке. – Надо бы вызвать полицию.
Медлить больше было нельзя. Я стремительно пересек дорогу и подбежал к антикварному магазину, на ходу доставая из кармана связку ключей от почтового отделения.
– Слава богу! – воскликнул я, обращаясь не то к старушке, не то к ее мопсику. – Забыл запереть! – Я демонстративно потряс звеневшей связкой перед самым носом оторопелой дамы. – Никто не заходил?
– Я не видела, – замотала головой старушка. – Мы только что подошли. Правда, Пупсичек? – обратилась она к мопсику.
Я улыбнулся и даже протянул руку, чтобы погладить мопсика, но тот громко тявкнул и клацнул зубами по указательному пальцу.
– Ай! – Я отскочил к дверям, запнулся за порог и повалился в темноту антикварного магазина.
На старушке было широченное пальто болотного цвета! Точно такое же, как у моей начальницы!
17
