Птица-тройка
Дмитрий Вощинин
Это роман о судьбе человека-современника, рожденного еще в 40-вые прошлого столетия. Многим покажется малопримечательным то, что героя романа зовут именно Павел Морозов, но автор это сделал вовсе не случайно. Книга будет полезна сегодняшним молодым людям для лучшего понимания своих отцов и дедов, которых часто совершенно незаслуженно относят к "потерянному поколению". Тема отцов и детей в России была злободневной во все времена. Броское название книги тоже покажется довольно странным, но оно намеренно заимствовано из бессмертной поэмы "Мертвые души".
Дмитрий Вощинин
Птица-тройка
«Будьте мудры, как змии и просты, как голуби»
Евангелие (от Матфея)
Суть окружающего сокрыта едва воспринимаемой истиной, окутанной туманом созерцания и проявления чувств.
Ч а с т ь п е р в а я
Начало жизни ближе всего к естеству. Там матрица личности.
Глава первая
Первые семь лет под огненным знаком Овна – самые непредсказуемые и тревожные. Слабый огонек, рожденный из искры любви. Он может неожиданно погаснуть от дуновения ветра и капли дождя или стать самой мощной стихией на земле.
1
В разгар майского дня, весело спрыгивая со ступенек подъезда, на улицу вышли два мальчика. В их глазах отражалось выглянувшее из-за туч солнце. Влажный воздух от блестящих луж и еще не успевших высохнуть веселых ручейков будоражил ноздри терпкими запахами уходящей весны, которая уже обволакивала теплом надвигающегося лета.
Старший, лет двенадцати, белобрысый, с пытливым светлым взглядом широко распахнул полы верхней одежды и покровительственно посмотрел на прищурившегося от яркого солнца шестилетнего малыша. Глядя на приятеля, круглолицый дошкольник с прямой челкой и темными глазами смело расстегнул пуговицы неприхотливо перекроенного «на рост» пальто.
– Пошли к экскаватору, – позвал Валька.
– А где он? – оглянулся Паша.
– На сквере…
Мальчики двинулись к едва сохранившемуся за домом зеленому садику, на территории которого быстро разрастался склад песка литейного завода. Самосвалы подвозили речной и использованный после отливок песок, сваливая рядом с дорогой, а экскаватор отбрасывал его дальше, к середине бывшего сквера.
Рядом с увеличивающейся горой еще виднелись остатки кустов акации и несколько когда-то развесистых, а теперь почти прозрачных деревьев. До появления здесь техники это просторное место было площадкой для детских игр – среди пестрой травы с горьким запахом полыни и неожиданными красками желтых лепестков «собачки», сиреневой кашки и мелких полевых ромашек. Неприметные цветы и разнообразная зелень привлекали сюда несметное количество самых разнообразных постоянно галдевших и наслаждающихся жизнью птиц.
Приблизившись к клокочущему экскаватору, ребята вдыхали запахи солярки, смешанные со слабым ароматом полевой травы, и наблюдали за движениями громадной машины.
Валька любил смотреть на работающие строительные агрегаты и самосвалы, мечтая стать крановщиком или шофером. Он внимательно провожал глазами громадный ковш до резкого опорожнения над растущей кучей. Повторяющиеся движения техники нисколько не утомляли его.
Присевший на корточки малыш поначалу тоже увлеченно наблюдал за размашистыми поворотами машины, похожей на бескрылую птицу с огромным открывающимся клювом. Но скоро душа его уже противилась этому страшному птеродактилю, изрыгающему сыпучие плевки на песчаное новообразование, которое походило на неприступный вражеский оплот в неравном бою с маленьким островком детской свободы. В воображении ребенка редкие победные клики «ура» детворы быстро умолкали под нашествием громады песка.
Паше даже казалось, что он предает и этот юный отряд, и беззащитных птиц своим равнодушным созерцанием происходящего.
Валька учился в четвертом классе и был наставником Паши во дворе. После школы с ним доверительно отпускали малыша – погулять около дома. А по утрам он играл под присмотром соседки вместе с ее трехлетней дочкой.
Маленький Паша не помнил точно, когда первый раз без мамы или брата начал выходить из квартиры, играть в подъезде с соседскими детьми, а потом и гулять с ними на улице во дворе.
Он не знал и даже не задумывался, кем будет, когда вырастет. Мама часто говорила его брату-семикласснику, поглядывая и на младшего:
– Боря, надо хорошо учиться и обязательно поступить в институт.
И на вопрос шестилетнего мальчика: «Почему?» назидательно разъясняла:
– Чтобы получить хорошее образование… Иначе пойдешь в дворники.
В их доме дворника не было, но Паша заранее чувствовал неприязнь к этой профессии и определил что-то недоброе и постыдное в такой работе. Рядом с их подъездом находился проход в подвал, и малыш всегда насторожено смотрел на него, втайне побаиваясь, что именно оттуда появится тот злосчастный дворник.
В этом подвале жил его дружок, татарин Марс. Он был старше Паши на полтора года. Отца его никто не видел, а мать постоянно пропадала на работе. Марс или Марсик, как его все называли, был предоставлен самому себе. Он не учился, несмотря на то, что достиг школьного возраста, был очень худой и большую часть дня спал дома.
Паша не раз замечал, что в комнате Марса никогда не было ничего съестного, кроме чая, и идя на улицу, он часто брал для Марсика баранку или бутерброд. Когда друга звали гулять через расположенное прямо на уровне земли окно, он кричал:
– Сейчас попью чаю и выйду.
Иногда к Марсику приезжал его двоюродный брат, работающий шофером на грузовой машине. Имени его никто не знал, и обращались только по фамилии – Зарипов. Увидев заезжающую во двор знакомую «полуторку», ватага ребят подбегала к кабине и самозабвенно наперебой кричала:
– Зарипов! Прокати!
Он часто спешил, но малыши настаивали на своем, привлекая младшего брата, и улыбающийся Зарипов почти всегда соглашался на небольшой маршрут по «шоссейке» – вокруг сквера и окрестностей дома. Без ума от счастья, дети, словно стая воробьев, моментально взбирались и заполняли кузов машины. Марсик и еще кто-нибудь из ребят лезли в кабину. Счастье продолжалось всю эту короткую дорогу. Глаза Марса загорались: он был очень горд за своего доброго брата, лихо крутившего баранку.
К наблюдавшим за работой экскаватора ребятам подошел Ленька. Он смерил взглядом громадную машину.
– Скоро закончит, – видя, что самосвалы перестали подъезжать, уверенно заметил Ленька.
Валька безучастно посмотрел на него:
– Просто перерыв…
– Пошли к сараям, – настаивал новый созерцатель.
Построенные немного хаотично, но соблюдавшие общую линию, сараи напоминали ограду вокруг дома и являлись непреложным атрибутом двора. Около них дети играли в прятки, часто сидели на крышах, наблюдая окрестности, загорали летом на солнце, а зимой с восторгом и ребячьим задором прыгали вниз на мягкие снежные сугробы.
– Я нашел одну штуку… Она здорово выжигает, – продолжал Ленька, показывая на оттопыренный карман.
– Покажи, – заинтересовался Валька.
Ленька вынул круглое отбитое с одной стороны стекло.
Валька взял его и оценил сразу:
– Это часть лупы… Дай попробовать, – он двинулся за Ленькой на крышу сарая.
– Покажи и мне тоже, – вслед за ними побежал Паша.
Выпуклое стекло действительно хорошо выжигало на куске фанеры под ярким солнцем.
Валька показал Паше, как линзой фокусировать солнечный луч для прожигания дерева. Сначала появлялся дымок, разжигая темную точку. Перемещением фокуса можно было формировать линию или рисунок.
– У меня тоже выходит! – радостно кричал малыш.
– Ну, ладно, хватит баловаться, – забрал стекло у маленького мальчика Ленька и по-хозяйски опять положил его в карман.
Почти Валькин ровесник, Ленька учился в школе во втором или третьем классе, слыл второгодником, лентяем и двоечником. Он тоже жил в подвале, так же, как и его младший болезненный брат.
У родителей Леньки, в отличие от Вальки и Паши, был собственный сарай, который стоял от угла дома самым первым во дворе. Как и во многих других, там было много барахла и всякой всячины – от родителей, дедушек, бабушек и вообще неизвестно откуда. Ленька любил там возиться, разбирать сваленные вещи, в том числе использовать их для благоустройства. Летом он здесь ночевал, и ему постоянно приходило в голову менять обстановку своего жилого помещения. Паша прекрасно понимал его. Он часто спускался в подвал, чтобы попасть в комнату Леньки или Марса, и всегда ощущал неприятное чувство замкнутого пространства, которое нестерпимо давило на детскую душу: еле освещенный узкий коридор с прогибающимися половицами и неприятными влажными запахами канализации и подземелья.
– Пойдем, я еще что-то покажу, – спустившись на землю и заходя внутрь сарая, позвал Ленька.
Паша двинулся за ним. Валька задержался, продолжая сидеть на крыше и смотреть на проезжавшие вдалеке по шоссе автомобили.
Ленька по-хозяйски пропустил вперед малыша, и, достав из угла сломанный табурет, начал подыскивать необходимый брусок для починки. Паша пытался помочь в поиске. Они несколько раз прибивали гвоздем подобие новой опоры, но каждая конструкция разъезжалась, не выдерживая нагрузки. Только после появления Вальки и укрепления с его участием ножек табурет можно было использовать в качестве мебели. Ленька пару раз попытался раскачать сотворенное изделие и, убедившись в его надежности, подпрыгнул и уверенно сел на него.
Валька удовлетворенно пошел к выходу, и Паша двинулся за ним.
Ленька нехотя выходил из сарая, любовно оглядывая его содержимое.
– Валь, поможешь слепить самокат? – спросил он, показывая два найденных подшипника и широкую доску.
– Запросто… Только нужен еще один… побольше.
Паша с гордостью посмотрел на своего наставника:
«Валька все сможет…», – восхищенно размышлял малыш, выходя за ним на воздух.
Солнечный свет после затемненного замкнутого помещения благотворно действовал на ребят. Валька с Пашей снова забрались на крышу. Хозяин сарая ходил внизу, осматривая его снаружи и что-то обдумывая.
Шум неожиданно взлетевших в небо голубей окунул ребят в романтику мечтательного настроения.
– Это Толик запустил своих… – тихо произнес Валька, глядя на вспорхнувшую в небо стаю.
Сильные белые птицы поднялись высоко вверх и начинали парящий облет двора.
Маленький мальчик на минуту забыл обо всем на свете, ему казалось, что это он сам с белыми крыльями в голубом небе высоко летит над домом, сквером, шоссейкой, горой песка и тяжелыми дымами вагранок.
– Пашка, тебя мать зовет домой, – услышал он вдруг приглушенный голос Леньки.
Будто разбуженный от восторженного сна, Паша опустил глаза до уровня дома и увидел зовущий взгляд мамы из знакомого окна.
2
Валька спустился с крыши вместе с Пашей, и они побежали к подъезду. Отсутствие лифта не мешало легко подниматься пешком на самый высокий 5-й этаж, где жил Паша. Валька обитал на четвертом, и последний пролет малыш преодолевал самостоятельно. Последняя лестница и площадка перед Пашиной квартирой открывала до самого потолка много свободы и света, исходящего из сквозной оконной рамы. Высоту потолка подчеркивал уходящий вниз, словно к подножию горы, глубокий винтовой проем. Детские игры здесь приобретали особую прелесть, потому как мяч или игрушку можно было подбрасывать очень высоко.
Паша весело бежал по этой площадке к своей, последней квартире. Ее победный номер – 50 – вселял непередаваемую теплоту в детскую душу. Дверь открыла слепая пожилая соседка, она ласково погладила его и пропустила вперед.
Паша сразу почувствовал запах пирогов и услышал радостный мамин голос на кухне. Он заглянул туда. Мама разговаривала с тетей Раей и разогревала обед. Кухонное пространство, около восемнадцати квадратных метров, вмещало общую плиту, три стола для каждой семьи, чугунную раковину с медным водопроводным краном, которым пользовались и для умывания. Окно кухни опускалось на широкий подоконник, под которым находился проем с выходящим на улицу просторным шкафом для хранения продуктов.
– Помой руки и возьми пирожки, – показала на тарелку мама.
Паша подошел к раковине и, намылив руки, подставил их под струю воды.
Мама взяла кастрюльку с супом.
– Твой дедушка приехал, – сказала она ласково, и они вместе пошли в большую комнату. Пашина семья, в отличие от других жильцов, имела две комнаты. Маленькая была папиным кабинетом.
Дедушка сидел за столом и смотрел в окно. Малыш сразу увидел перед ним коробку с игрушкой и огромную книгу. На подоконнике лежали подарки и для старшего брата Бориса.
