Паше очень нравилась внешность дедушки, со стриженной ежиком головой, короткой седой бородкой, круглыми очками и необычным, немного рассеянным взглядом серых добрых глаз. Он был не похож на окружающих людей. В книжках с картинками, которые малыш любил внимательно рассматривать, дедушка очень походил на доброго, доверчивого и любознательного Паганеля. Отец часто перед сном читал ему эту книгу о поисках капитана Гранта.
В их семье вообще было много интересных иллюстрированных книжек про путешествия, потерянные миры с завораживающими доисторическими животными. Вот и сейчас на обложке принесенной дедушкой книги он по слогам прочел под его улыбчивым взглядом: «Приключения Гулливера».
– Петр Александрович, как поживаете? Как самочувствие? – накрывая на стол, спросила мама.
– Слава Богу, пока не жалуюсь… Правда, в моем возрасте… пора идти в паломники и странствовать…
– Да что вы… – недоуменно улыбалась мама.
– Как ты поживаешь, Павлуша? – обратился он к внуку.
Так звал малыша только дедушка, глядя на него с непередаваемо любопытным прищуром глаз. Говорил он мягко, немного раскатисто окая, и всегда «на равных», как со взрослым. Нельзя было сказать, что это нравилось Паше, но всегда неожиданно настраивало на необычный контакт.
– Да так… гуляю с ребятами…
– С кем?
– С Валькой.
– Я видел его… хороший мальчик.
– Ты … его знаешь? – поинтересовался малыш.
– Вижу… по глазам…
– А Ленька?
– Его не знаю…
Паша немного помолчал и взглянул на деда:
– А что такое паломник?
– …Паломники …ходят по свету, странствуют, поклоняются святым местам, – искренне улыбнулся дед.
– А зачем?
– Человек вообще похож на странника…
– На какого странника? – недоумевал малыш.
– Что-то вроде путешественника…
Малыш внимательно смотрел на деда.
– Понимаешь, внучок, мы все христиане… ты тоже крещеный, – начал тихо и не очень ясно дед. – А христиане должны жить благочестиво, но… многие лицемерят, хотя сегодня трудно жить без грехов…
– Как это – жить… благочестиво? – не унимался мальчик.
– Благочестие вмещает в себя два смысла: благое… и честное, – улыбнулся дедушка.
– Выходит… эти паломники – самые честные?
– Пожалуй, верно… Они стремятся совершать хорошие и правильные поступки… Странствуя, они отрекаются от всего пагубного, как бы расстаются с земной жизнью, питаясь очень скромно, делая как можно больше благого для других, идут пешком с посохом и сумой к местам, прославленным самим Богом или его верными сподвижниками, чтобы смиренно ощутить благодать Божию.
Не дожидаясь следующего вопроса, дед погладил Пашу по головке:
– Надеюсь, что ты это когда-нибудь ощутишь сам…
Петр Александрович с радостью чувствовал, что малыш, не осознавая глубины, задает важные вопросы.
Мальчик смотрел на деда. «Все-таки он точно похож на Паганеля», – вертелось в его голове.
– Ну, зачем вам это паломничество… Да, и как все это непросто, – сказала мама.
Дедушка задумался:
– Моя тетка в начале века ходила ко гробу Господню и привезла из Палестины пальмовую ветвь… Только теперь вспоминаю, с каким благоговением она рассказывала о проведенных в паломничестве днях…
– А где она, эта ветвь? – неожиданно опять встрянул Паша.
– Не знаю… мы же все уехали из отчего дома, – огорченно посмотрел в окно дед.
Паше даже показалось, что дедушка едва удержался от слезы.
Мальчик всегда немного удивлялся речам деда и его рассуждениям, они казались ему очень близкими по сердцу, трепетными и одновременно не очень понятными.
– Поешьте супчика, Петр Александрович, с пирожком из моркови, – мама знала, что он любит ее стряпню.
Она наливала суп в большие восточные пиалы, и малыш во все глаза рассматривал необычную новую посуду.
– Это дедушка принес в подарок, – пояснила мама.
«Странные какие-то, эти пиалы», – подумал мальчик.
Дедушка оживился и повеселел. Он с удовольствием кушал, ласково поглядывая на мать с сыном.
После чая он как бы неожиданно встрепенулся.
– Уж Борю не дождусь… пойду.
– Посидите еще, Петр Александрович, – забеспокоилась мама. – Может, и наш папа скоро придет…
– Нет-нет… Пора! – уверенно произнес он.
Петр Александрович всегда приходил неожиданно и также уходил, как будто его и не было. После прощания с ним Паша всегда чувствовал непередаваемую утрату доброты откуда-то из тридевятого царства. Эта доброта представлялась ему необыкновенной птицей с теплыми и зоркими глазами, о которой всегда напоминал подаренный дедушкой очень красивый столовый сервиз. По праздникам или, когда приходили гости, мама доставала его, и на матовом фоне фарфора малыш видел во всем великолепии этих экзотических птиц с человекоподобными лицами, яркими перьями, гордой осанкой и неповторимо разными взглядами. Нередко воображение малыша заполняли Жар-птица и другие волшебные птицы.
После ухода дедушки Паша долго рассматривал принесенную коробку с игрой в крокет. Он с интересом перебирал разноцветные деревянные молоточки, шарики и проволочные ворота с деревянными ножками.
– Вот придет Боря, и попробуете поиграть на столе, – заметила его внимание мама.
– Сейчас никто не играет в такую игру, – робко заметил малыш.
– А раньше многие играли…
– И ты играла?
– Очень давно, – задумалась мама, ставя на стол швейную машинку.
Она часто перешивала старые вещи, и они становились опять новыми и удобными, но только меньше по размеру. Вся Пашина каждодневная одежда вышла из маминых рук с помощью этой красивой черной машинки с золотыми иностранными буквами.
Паша очень любил крутить ее большое блестящее колесо, которое при помощи резинового ремня давало движение нити, оставляя замысловатые стежки на ткани. Когда машинка была свободной, малыш снимал соединяющий ремень, и блестящее колесо вращалось очень быстро. Он наслаждался его скоростью и ровным успокаивающим движением удивительно точной машины.
Но сейчас Паша задумался о том, как и с кем играла мама в эти странные молоточки и шарики.
– Мам, а ты играла в эту игру с папой?
– Нет, – улыбнулась она, – я его тогда еще не знала…
Паша подошел к большому окну, которое выходило во двор. Вдалеке за больничным комплексом виднелся стадион.
Вчера с ребятами они ходили туда, и его с Марсиком приглашали в секцию тенниса, как говорили, «большого». Ребята не решались знакомиться с новой игрой, а Паша рискнул попробовать.
– Почему большого? – спросил он.
Они услышали о неизвестной игре в «пинг-понг», и малыш осторожно взял в руку необычную лопатку с пластмассовыми натянутыми в клетку струнами.
– Это ракетки… попробуйте ими ударить по мячу в сторону другого игрока, – посмотрев на малышей, сказал тренер в красивом спортивном костюме.
Марсик взял вторую ракетку, и они попытались перебрасывать друг другу желтый упругий мячик.
Тренер подсказывал, как лучше держать ракетку и ударять. К его удовольствию, Марсик быстро усвоил урок и уже довольно уверенно отбивал мяч. Обрадованный, тренер записал их в секцию и предложил взять ракетки и желтый мячик, чтобы потренироваться во дворе. Но Марсик положил красивую лопатку, и Паша тоже отдал свою.
– Хорошо, – сказал тренер, – приходите завтра.
Когда они возвращались во двор, Паша спросил:
– Пойдем завтра?
– Не… я не пойду…
– Мне тоже больше нравится футбол, – вторя другу, согласился Паша.
Марсик был очень спортивным, и всегда как-то по-особому загорался во время дворовых игр: в футбол, чижика, салочки, перегонки. Казалось, что спорт был его призванием. Но непонятно почему, никакие секции он не посещал и даже немного их сторонился.
3
Паша сначала услышал, а потом и увидел в окне старьевщика, который своим вызывающим, неповторимо картавым голосом нарушал тишину двора. Эти настойчиво призывающие, подобно тревожному колоколу, звуки казались малышу какими-то неродными и неприятными, но уже привыкший к ним, он поспешил на улицу.
– Мама, я возьму две пустые бутылки, – заторопился вниз мальчик.
– Зайди за Валей, – напомнила она.
Через минуту они с Валькой уже подходили к старьевщику. Как мухи на мед из подъездов выбегали ребята. Паша был уже рядом с открывающимся торговым развалом старьевщика.
Взяв бутылки, тот внимательно осмотрел горлышки и колючим взглядом показал на правую часть примитивной витрины:
– Бери только одну вещу… – едва выговаривая, произнес он.
Там были крутящийся от ветра бумажный цветок, раскрывающаяся от надува змейка, цветастый мячик на резинке и еще что-то. Паша раздумывал, поглядывая на цепкие глаза старьевщика.
– Бери мячик, он всех дорож… – настоятельно протянул он игрушку малышу.
Паша взял, и уже без раздумий начал бросать в сторону разноцветный опилочный мячик, резинка которого возвращала игрушку обратно к руке.
Подбежавший Ленька кричал уже образовавшейся очереди:
– Я за ними занимал!
Валька, чтобы исключить возмущение детворы, доверительно пропустил его вперед.
Ленька долго торговался по поводу какого-то изделия, показывая найденный в сарае отрез непонятного материала.
Паша видел, что старьевщик сразу приметил этот товар, глаза его загорелись и стали какие-то скрытно-радостные. Они, как слабый огонь, обжигали детские мысли. Паша не мог смотреть долго на этого непонятного дядьку и перевел взгляд на вышедшего из подвала и одиноко стоящего Марсика. Он подошел к другу, который смотрел на мячик.
– Дай попробовать, – попросил он.
Паша протянул игрушку. Марсик сначала мягко, а потом резко бросил ее вперед, резинка податливо слушалась, возвращая мячик. Он кинул его подальше, а потом неожиданно перевел его вниз и, ловко подбивая ногой и оборачиваясь, заставил двигаться игрушку по дуге выше головы. Получалось очень забавно и необычно. Глядя на друга, Паша немного погодя твердо сказал:
– Оставь его себе, Марс.
Глаза друга зажглись, но он отвернулся:
– Не… не надо, – опустил глаза Марсик.
Но Паша настоял на своем и отдал игрушку. Чтобы Марсик не вернул мячик, он подчеркнуто равнодушно вновь подошел к Вальке. Его наставник что-то объяснял и говорил старьевщику, который требовал дополнительного взноса. Валька долго убеждал непреклонного старика, а потом резко отказался от своей затеи.
– Пойдем… – позвал он малыша в сторону.
Отходя, Паша опять обратил внимание, что сам того не подозревая, старьевщик каким-то странным образом объединил всех жильцов дома.
Здесь были ребята маленькие, как он, и уже почти взрослые; из первого, второго и третьего подъездов. Многие не такие знакомые, как из ближайших четвертого и пятого, но все они заворожено ждали своей очереди. Если игрушки и поделки их не привлекали, старьевщик давал деньги, как правило, очень небольшие.
Малыш чувствовал, что этот странный дядька, как колдун знает все не только об их товарах, но, в том числе, и о них самих. Поражала внутренняя скрытая и тайная игра старика с детским желанием, отслеживаемая по его хитрому взгляду, неожиданным вопросам и требованиям. В конечном счете, его не интересовала и радость награды за эти пустые бутылки, остатки материи или отслужившие ненужные вещи. Бросалось в глаза, как ловко и быстро старьевщик оценивал принесенный товар и, прищурившись, глядя на ребенка, принимал решение. Если дети просили конкретное вознаграждение, старьевщик, улыбаясь, находил слова для возражения и почти всегда направлял домой за дополнительной вещью. Этот дядька с колкими глазами всегда выигрывал, получая нужную ему вещь, видя горящие глаза и уповая на родительское сердце.
Все это мальчик, конечно, глубоко не осознавал, но что-то заставляло его чувствовать неискренность и обман в глазах не очень приятного и даже где-то противного ему человека.
С появлением старьевщика двор оживился. Многие ребята, довольные, уже отходили от него с игрушками, поделками, а кто и с небольшими деньгами и медной мелочью. Они двинулись к столу и лавочкам по другую сторону дома.
