В конце экспозиции значительное место занимали залы, посвященные иконописи, поражающей своей внутренней силой. Будто попали в иной мир.
Скромные на первый взгляд «Троица», «Богоматерь Владимирская», варианты «Спаса нерукотворного» привлекали внимание людей. Паша увидел здесь огромную икону Николая Чудотворца и Архангела Гавриила.
– Как тебе иконы, Игорь?
– Как-то мрачно…
– Дело в том, что без икон не было бы развития живописи и искусства, – задумчиво произнес Алексей.
Ребята слушали с интересом.
– Помните, я задавал вопрос об изображениях в древности… Так вот, они представлены иконами… Дело в том, что внутренний мир тех людей был пропитан верой в Бога, они думали больше о духовном, высшем… Мне даже кажется, что здесь необходимо как-то подумать и обогатить экспозицию литургическим пением… В иконе много загадочного и таинственного…
– Какого таинственного? – удивился Игорь.
– Например, икона Владимирской Богоматери помогла Руси спастись от нашествия Тамерлана. Помните картину «Двери Тамерлана»? Это великий завоеватель Востока, и «Апофеоз войны» с горой черепов Верещагин посвятил именно ему…
– А причем тут икона? – заметил Паша.
– Так вот, когда Тамерлан подошел к Москве, русские люди молились перед этой иконой… И накануне нападения на город Тамерлану во сне явилась Богоматерь, которая потребовала покинуть русскую землю.
– И что?
– Это видение напугало завоевателя и заставило его повернуть свое войско обратно, на восток, и утром Тамерлан отдал приказ уйти из Москвы.
– Неужели эта икона такая всесильная?
– Нет основания не верить летописям… Вот видите, с религией связано много труднообъяснимого…
Ребята задумчиво молчали.
– В технике изображения иконы также много необъяснимого, – продолжал Алексей.
– Что же необъяснимо? – равнодушно смотрел на темные, не очень понятные изображения Игорь.
– Кажется, что иконопись упрощает образы линейной перспективой… На самом деле это определенное эстетическое восприятие окружающего мира, который невозможен без молитвы и веры. Здесь зритель один на один с божеством… Потому художника интересует передний план святости образа, сюжет и единство с Богом… Со временем внутренний мир человека изменился. Стало больше рационализма и бездушия.
Мальчики внимательно слушали, а Алексей продолжал:
– Ведь что такое искусство? Это выражение внутреннего мира художника, видение именно им того или иного образа… Чем внутренне глубже человек, тем он выше духовно…
– Не очень понятно, – вставил робко Паша.
– Если вдуматься, искусство родилось из культовых образов. Неслучайно корень слова «культура» исходит из божественного культа… На определенном этапе развития человека искусство иконописи было необходимо и понятно…
При выходе из галереи в сувенирной лавке Алексей купил Паше открытку с репродукцией Саврасова «Грачи прилетели», а Игорю – Брюлловскую « Вирсавию».
5
И с этих первых открыток ребята начали коллекционировать художественные репродукции картин. Со временем Игорь стал больше ориентироваться на западную живопись, а Паша – на русскую.
Подаренная Алексеем репродукция картины «Грачи прилетели» была известна Паше. Ее копия, написанная собственноручно мужем маминой сестры, дядей Федей, висела над его кроватью и была подарена по случаю дня рождения.
Паша привык е ней, но после посещения Третьяковки неожиданно обратил внимание, что она немного отличается от оригинала.
При случае, он заметил своему родственнику:
– Дядя Федь, а почему ты немного изменил картину Саврасова… Посмотри, даже количество грачей не совпадает?
– Ну, это же небольшая импровизация…
Мальчик несмело заметил:
– А не захотелось тебе выбрать другой пейзаж?.. Ну, например, осень с белобокими сороками?
Дядя Федя задумался, а мальчик продолжал, как бы рассуждая:
– Копия проще для исполнения и не требует собственного участия, а ведь в этом – главное.
– Так что… тебе не нравится моя картина?
– Нет, почему… Просто было бы больше творчества с другим выбранным сюжетом.
– Ну, малец, я просто рисую то, что мне нравиться, – немного обиделся дядя.
Впоследствии Паша, рассматривая изображения футуристов или сюрреалистов, никогда близко не принимал их сердцем, внутренне лишь ощущая поиск необычного самовыражения.
В Москве на Волхонке проходила выставка Дрезденской галереи, куда они ходили вместе с Игорем и Алексеем. На всю жизнь Паша запомнил глаза Сикстинской мадонны.
И уже самостоятельно, будучи позднее с отцом в Ленинграде, наслаждался великолепием реальных и библейских образов западной школы живописи Эрмитажа. Побывал он и в Русском музее, с восхищением смотрел на рекомендованное Алексеем полотно «Последний день Помпеи». Но всегда он помнил, что работы художников Третьяковки на Лаврушинском отличались особенной теплотой и изысканностью, потому как были собраны человеком, искренне любящим живопись и Россию.
Теперь Игорь и Паша часто спорили об искусстве. Яркие полотна Рафаэля, Рембрандта, Тициана, Рубенса, Караваджо и «Украденный поцелуй» Фрагонара очень привлекали Пашу, но он все больше отстаивал и защищал русские картины.
Важным аргументом в спорах всегда было необычное и часто оригинальное мнение Алексея.
– Вы пока еще сопляки, как лягушки в болоте, не понимаете основ другой культуры, и в этом суть вашей болтовни… А культура – это пласт поколений…
Арбитр не брезговал издевательскими шутками, которыми он подчеркивал своеобразие мнения каждого и призывал к интересу познания. Друзья тихо замолкали: преклонение было непререкаемым. Игорь боготворил брата и во всем ему доверялся. Паше даже казалось, что Игорь очень гордится им.
Теперь Паша уже любил собирать хорошие репродукции, которые можно было более внимательно рассматривать вне стен музеев. Они с другом бегали в букинистические магазины, которые были тогда полны старинными открытками. Особенно интересен был магазин в здании «Метрополя».
Вставали в очередь в воскресенье задолго до открытия, чтобы попасть к прилавку и на правах первых выбрать самое лучшее. Такие нередко почти рукописные открытки 20х – 30х годов и дореволюционные стоили не дешево. Паша просил деньги у отца, и тот, видя искрящиеся глаза сына, не препятствовал этому заразительному увлечению.
После уроков Паша часто пропадал в просторной комнате своего друга Игоря и его старшего брата.
Алексей учился в Гнесинке и появлялся домой обычно позднее. Иногда по вечерам Паша слышал, как он играл на фортепьяно в гостиной. Алексей неплохо рисовал и часто показывал ребятам свои карандашные наброски и акварели.
Настоящее знакомство с классической музыкой произошло для Паши неожиданно и именно здесь, в этой комнате. Было даже забавно, и он навсегда запомнил этот день.
Зайдя чуть позже обычного к Игорю домой, Паша увидел выходящего из своей комнаты возбужденного Алексея и услышал, как его ругает мать:
– Какая же ты все же гадина, испоганил всю стену…
Паша часто слышал в этом доме довольно резкие слова, но они были непосредственные, не скрывающие неожиданных чувств, обязательно с юмором и вовсе не оскорбительные.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70795480&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
