– Нашла себе хахаля? – с ноткой зависти спросила Ритка, толкнув девушку в бок. – Давай, рассказывай.
Маша не горела желанием подсаживать глиняного гада в голову лучшей подруги, так что пришлось сочинять на ходу.
– Нашла, – загадочно улыбнулась студентка в ответ.
Вчера она донесла своей находке всё, что о ней думает, но какая разница, если в животе уже роятся бабочки?
– Колись, подруга, – попросила Рита. – Что я, зря вчера твоему папе полчаса втирала, почему ты не можешь взять трубку?
– Его зовут Слава, – покорно вступила Маша. – Он работает дизайнером в какой-то частной компании.
– А фамилию знаешь? Вдруг у него некрасивая фамилия? Будешь какой-нибудь Машей Оглоблиной, пока не разведётесь, или смерть не разлучит вас.
– Не знаю, – пристыженно сообщила девушка.
– Вот! – многозначительно выдала подруга. – С этого и надо начинать. Я не хочу вручать тебя кому попало.
– Ты такая заботливая, – без тени иронии произнесла девушка.
Ритка специфическая, но трогательная. Родители обеспечивают Машу только материально, а кучеряха компенсирует недостаток теплоты. Она даже поступила на тот же факультет, лишь бы не расставаться. Хотя сама мечтала стать артисткой, и многие считали её по-настоящему способной. Но Рита предпочла платить ВШЭ за возможность и дальше нести шефство над подругой.
– И давно вы знакомы? – спросила подруга, распахнув дверь в бетонный корпус.
– Со вчера, – честно ответила Маша, входя внутрь.
– И уже осталась у него? Смело.
– Она мне уже нравится, – тихонько пропищал Камиль, чтобы не отвлекать Славу, к которому как раз подошёл начальник. – Давай в неё внедримся.
– Я тебе как внедрюсь! – грозно подумала Маша. – И вообще, умолкни, у нас сейчас коллоквиум.
Человечек оказался тупее Валика, так что понял это слово по-своему. Вернее, никак. И ограничился простой отговоркой: «У неё пары!»
– В прошлый раз мы остановились на Античности, – провозгласил Валентин Фёдорович на всю аудиторию и добавил тише: – Впрочем, недалеко продвинулись.
– Ты учила? – с волнением спросила Маша подругу.
– Я пыталась, – ответила Ритка. – Если б не заболталась с твоим папаней.
– Ну прости, – примирительно шепнула девушка.
– Опрос будет по Древней Греции, – сказал преподаватель. – Вспомним, как они воевали, вспомним культуру. Шеина, что вы знаете о Троянском коне?
– Всё началось, когда красавчик Парис выкрал Елену Прекрасную у Менелая.
– Шерстнёва, хватит подсказывать! – сделал профессор замечание Рите. – Мы все смотрели фильм. Вы мне по факту, Мария, пожалуйста. Кто с кем воевал. Причины войны. В чём смысл Троянского коня.
Подруга умолкла, стараясь не раскраснеться от смущения, а вот Маше пришлось держать ответ в одиночку.
– Воевали Троя со Спартой, кажется. Елена была только поводом, на самом деле уже давно накопились противоречия.
– Продолжайте, – подбодрил девушку Валентин Фёдорович.
– Деревянного коня придумал оставить Одиссей, сделав вид, что войска отступают. Когда его втащили в город, солдаты вероломно выбрались из подарка. Так троянцы и победили.
– Прекрасный миф, – одобрительно пискнул Камиль. – Только чего вы это по истории проходите?
– Садитесь, Мария, – устало выдохнул преподаватель. – Ответ слабенький, видно, что плохо готовились. Хотя суть передали. Так и быть, поставлю тройку. Шерстнёва, дополните подругу, вы же так старались ей помочь. Поделитесь знаниями с потоком.
Ритка всё-таки не выдержала. Её щёки вспыхнули ярким цветом от смущения.
– Да ладно тебе, – шепнула ей Маша. – Отвечай, пока не поздно.
В конце коллоквиума кучеряха получила заслуженную пятёрку. Маша искренне порадовалась за лучшую подругу. А вот за высокомерие и попытку выставить Риту дурой Валентина Фёдоровича стоило наказать.
– Подожди тут, – попросила Маша, оставив подругу в коридоре.
Профессор Гольдштейн – заведующий кафедрой и обитает в личном кабинете, куда зовёт преподавателей на чай. Так он называет два-три часа жарких сплетен, вместо которыхбог бы проверять дипломы студентов, а не отправлять их домой ни с чем.
Сейчас Валентин Фёдорович сидел в одиночестве, так что студентка решила действовать.
Маша тихонько постучалась.
– Войдите, – глухо ответил профессор Гольдштейн, не желая покидать мягкое кресло, в которое только что плюхнулся.
– Это я, – робко проговорила студентка.
– Проходи, – ответил Валентин Фёдорович.
Девушка обратила внимание, что на рабочем столе нет компьютера. Вместо него лежали увесистые стопки бумаг, между которыми попадались необычные антикварные предметы, а ближе к самому профессору из чернильницы торчало самое настоящее гусиное перо.
– Я бы хотела узнать, как можно повысить оценку, – нерешительно сказала Маша.
Ей уже стало неловко от задуманного, но отступать было некуда. Глиняные человечки копошились в карманах, то и дело норовя рвануть наружу.
– Ты способная, – с улыбкой ответил профессор. – Но маловато стараешься. Я же вижу, что читала. Только по диагонали. А выучить вообще не удосужилась.
– Извините, – прошептала студентка.
– Да чего уж там, – махнул рукой Валентин Фёдорович. – Лучше извинись перед собой. Ты же на бюджете учишься, да? Значит, хотела сюда поступить. Что же произошло?
– Я исправлюсь, – честно пообещала девушка. – Только дайте шанс.
– Как с тобой быть, – задумался преподаватель, повернувшись к окну.
Маша, пока Валентин Фёдорович не видел, быстро достала из кармана одного из големов и кинула на стол. Человечек не растерялся и побежал к чернильнице, чтобы воспользоваться пером как трамплином.
Уже через секунду профессор Гольдштейн вскрикнул от резкой боли в носу. Всё, потому что внутрь забрался Шарль.
В честь сказочника Перро, конечно.
Глава 6. Viva la Pandemia!
Наблюдая, как Иван выводит на доске сочные каракули, я словил себя на том, что мысли текут в несколько рядов, собираясь из разрозненных ручейков в один мощный напор.
В глубине сознания я отметил, что у Ивана не только имя из русских сказок, но и внешность как у типичного богатыря: белобрысый, с голубыми глазами, широченный в плечах. Хоть выходи в поле ратное по душу Кощееву.
Я продолжал следить за судьбой Гены, который уже занял место в очереди к ЛОРу, хватаясь за ухо и млея как ребёнок, впервые узревший кровь.
Камиль не без гордости сообщил, что какой-то видный профессор из ВШЭ теперь тоже наш адепт. Не знаю, зачем он нужен, но, если Маша его выбрала, то пути назад больше нет.
И всё же, главным образом я размышлял о том, что, пусть и под принуждением, но мы – предатели рода человеческого. Я даже не был уверен, что угроза потери контроля над телом – это достойное оправдание.
Тесная каморка с толпой людей на пуфиках сжалась ещё больше, давя только что открывшейся мне правдой. На секунду я ощутил, как стены подошли вплотную, выражая немой укор.
Я расстегнул кофту. Может, отпустит хоть немного. Не время заниматься самобичеванием, надо работать.
Нашей маленькой компании с привлекательным названием “Креатив и Ко, лтд. ЧП Петренко” поручили ответственный заказ по разработке волшебных автомобильных знаков.
В приложении к Конституции закреплены ВПДД – волшебные правила дорожного движения. Но там накопилось такое число параграфов, что началась путаница. Вот и пришлось обвесить улицы новыми табличками в резко отличающихся тонах, чтобы десять процентов особо одарённых граждан не устраивали цирк на дорогах.
Сегодня нужно поработать над визуальным представлением запрета на самовольное переключение светофоров. И ведь до сих пор, несмотря на бдительных полицейских ВОЧ, находятся умники, искренне полагающие, что им надо больше всех. Щёлк пальцами – и красный свет резко меняется на зелёный. И плевать, что это опасно для окружающих.
Конечно, такое происходит не повсеместно, потому что в основном волшебники – народ покладистый и добродушный (кроме моих одногруппников). Но единичных случаев хватает для отрицательного роста показателей аварийности.
– Вот самый банальный вариант, который пришёл на ум, – неуверенно произнёс Иван, глядя на коллег.
Из-под его руки вышел треугольный знак с изображением светофора и щёлкающих пальцев. Только рамка была не красной, как у обычных запрещающих вывесок, а ярко-сиреневой. Именно эту расцветку выбрали для новой редакции ВПДД.
– Вроде ничего, – задумчиво сказала Лена, проходящая тут стажировку от своего техникума.
– А, по-моему, выглядит так, будто итальянец наезжает на светофор, – заметил упитанный остряк по прозвищу Пельменыч.
Вообще, его зовут Павел Маннович, но, когда он просит: “Давай без лишнего официоза, просто Пал Манныч”, ассоциация приходит сама собой.
Иван посмотрел на меня, и другие пятнадцать сотрудников тоже повернулись ко мне.
Хоть я и не особо симпатизирую Гене, всё равно беру на себя работу, которой вообще не должен заниматься. Из-за этого многие начали относиться ко мне как к вероятному заму. Так что, отсутствии босса моё слово считается решающим.
Я сидел и не знал, что сказать.
В голове проносились фантазии, что каждым из присутствующих здесь овладевает свой мини-голем. И вот Пельменыч вместо добродушного толстячка становится, например, байкером-головорезом. Лена больше не хочет учиться и приходит в техникум только для того, чтобы захватить местную дирекцию. Митька больше не поёт в караоке на корпоративах, а толкает пропагандистские речовки, отдающие шовинизмом глиняных истуканов.
Собравшись с мыслями, я улыбнулся и пожал плечами, выдавив из себя:
– Ваня, нужно больше вариантов.
Это ещё повезло, что Валик не может подслушать мои глубинные мысли. Как оказалось, до человечек слышит только то, что я сам позволяю. Так бы он уже давно перехватил контроль или попросту надавил на ствол мозга и подыскал себе другого носителя.
Но я знал, что его сдерживает вездесущий ВОЧ, который моментально спохватится без логов моей печати.
Иван ещё сильнее запыхтел у доски. Почему-то не признаёт он графические планшеты. Показал бы уже заготовленные наброски, но нет же – стоит и калякает от руки. Гена давно грозился его уволить, но слишком уж Ваня старается, чтобы с ним вот так.
– ЛОР осматривает ухо, приём, как слышно? – доложил Сигал.
– Воспаление сымитировал? – строго спросил Валик на правах главного.
– Так точно!
Теперь возле светофора в треугольной рамке красовалась перечёркнутая накрест рука, жмущая на красную кнопку.
– Сюда бы ещё атомный взрыв, – мечтательно заметил Автандил, в чьих жилах течёт горячая грузинская кровь.
Опять все посмотрели на меня. Не выдержав, я взмолился:
– Наберите уже кто-нибудь Гену. Куда он делся?
– Ты с ним дружишь, ты и звони, – по-простому рассудил Пельменыч.
А мне и звонить не надо, по правде говоря. Только я, чтобы не навлекать подозрений, вышел из конференц-комнаты, сделав вид, что набираю номер. А сам попросил террориста в голове:
– Валик, тут такое дело. Передай Сигалу, чтобы он поторопил Гену.
– Ох уж эти человеческие проблемы, – вздохнул голем. – У нас тут борьба за справедливость, а тебе лишь бы увильнуть от ответственности.
– Так ты передашь, или нет?
– Да передам я, передам, – успокоил меня Валик. – Вот, смотри, уже передаю. Сигал, слышь?
– Приём.
– Сигал, шепни своему носителю, что пора бы на работу явиться.
– Так точно, – на военный манер гаркнул человечек тонким голоском. – Гена, это я, твой пассажир. Как слышно?
– Ёлки-палки, опять этот голос! – выпалил шеф, сидя уже в кабинете психиатра.
– Голубчик, – мягко сказал врач, с добротой смотря на пациента. – У вас не может быть никакого расстройства. И, судя по тестам, слух тоже в порядке. Вы, скорее всего, переутомились. Назначу-ка я вам недельку отпуска… нет, лучше две. И “Новопассит”.
Психиатр зачем-то обслюнявил перо ручки и принялся выписывать рецепт.
– Он не приедет, приём, как слышно? – коротко резюмировал Сигал.
– Славочка, он не приедет, – передал мне послание Валик.
