Николь Соловьева "Танец осени"

Танец осени
Николь Соловьева

Здесь лес поет баллады. В бору живут ведьмы в старой избушке, дым трубы клубится призраками. А там, в потрескивающем очаге, витает дух мальчишки-трубочиста.

Николь Соловьева

Танец осени

Глава 1

– Итак, на чем мы остановились? – пожелтевшие страницы зашелестели, водопадом перелистываясь, выбрасывая в воздух еле зримые пылинки. – Ах да! Записывай: аметист – камень фиолетового цвета, несет мудрость и стабильность в отношения…

Гусиное перо заскрежетало по пергаменту.

– Ба, а зачем записывать?

– А что, ты запомнишь все сама? – женщина пробежалась серыми, но всегда, по обыкновению, счастливыми глазами по старым страницам.

– Нет, но, почему бы не перейти к практике? – под пристальным взором, девочка сняла с головы остроконечную, изогнутую шляпу с искусственными, синими розами, нервно переминая фетровые края. – Ну просто я уже просто пять лет учусь всему этому, – она указала на фолиант. – а к призывам божеств и духов мы так и не перешли!

Бабушка статно выпрямилась, вновь всмотревшись в страницы с рунической вязью. Худая рука прошлась по деревянным бусам, отдающим можжевельником. Она знала, это не несет ничего хорошего. Бабушка всегда потягивала их, раздумывая над ответом.

– Моя дорогая, какие призывы? – она наконец обернулась к девочке. – Ты прекрасно знаешь правила…

– Да, ничего такого до совершеннолетия, потому что это большая ответственность и все остальное, но я не имею ввиду именно призывы! – она вскочила со стула, вновь надев шляпку, взмахнув руками, оживляя солнечный воздух. – Я говорю о настоящей магии! Знаешь, – туфельки прошлись по ковру. – когда ты чувствуешь, что в твоих руках настоящая сила и ты ей управляешь и лечишь людей, помогаешь человечеству, лесу, деревьям, меняешь природные условия, – она вскружилась и синий подол платья вмиг поднялся, воспарив нескончаемой лентой, разгоняя потоки застоявшегося воздуха. – ты способен на все и люди это знают! – бабушка спокойно, выдержанно выслушала, взглянув на нее. – Разве не здорово? Ты знаешь это чувство, позволь и мне его понять.

– Кейспер, помни, – женщина лишь покачала головой. – у тебя нет еще и дара. Ты молода, куда спешить? Всего десять лет жизни, а ты уже ожидаешь от себя таких результатов.

Собеседница лишь скрестила ручки.

– Может я просто амбициозна?

– Может и так, но спешить тебе не стоит. Все-таки, лечить людей и помогать лесу – дело ответственное. Ты еще молода для такой ответственности.

– Лично я так не считаю.

– Вот как, – бабушка замолчала, повернулась спиной, укутанной зеленым платком, придвинула стул и больше не проронила ни слова.

– Ну и хорошо, – она схватила шляпку, туфельки простучали по полу, дверь закрылась.

Лестница, пропитавшая воздух смолянистым запахом, отчеканив дробь бегущих ножек, соскочила. Кухня, камин, табуретка, со стуком пошатнувшаяся от вскочившего на нее с ногами веса. Уткнувшись в колени, девочка сидела за столом, вслушиваясь в потрескивание бревен за чернеющей решеткой горящего камина. У раковины, вытерев последний глиняный стакан и уложив его в шкафы, стояла женщина, завязавшая волосы в короткий, всегда смешно топорщащийся хвостик. Она медленно подошла к девочке у стола, сняв черную шляпку, с мягким шорохом положив ее на стол.

– Снова не сошлись мнениями?

– Она считает, что я слишком маленькая для магии, – послышался тиший ответ.

– Ну, моя мама всегда была не из простых людей, – собеседница отошла к столешницам, вкладывая в шкафы, сверкающие янтарем, банки с чем-то жидким. – Ну, я имею ввиду, в буквальном смысле.

Кейсп подняла голову, повернувшись к матери.

– Я знаю, но не до такой же степени? Я родовая ведьма, но должна довольствоваться изучением камушков! Она хоть знает, что меня ждет? На что я рассчитываю? Знает мое предназначение? Еще девять лет сидеть за изучением камней, – и уложив голову на колени, она всмотрелась в прожилки деревянного стола. – А как камни закончатся, что, возьмемся за листики? Вот, – она ткнула пальцем в стол. – узри, эти мелкие листочки принадлежат березе, а вот ее древесина. Что дальше? Ах, точно! Дуб! Тебе же никогда не выпадал шанс узреть его? – кулаки яростно ударили деревянную поверхность. Повернувшись к матери, заправляющей каштановый локон за ухо, вытирая столеш6ицу, Кейсп наконец крикнула:

– Такими темпами я буду самой неспособной даже среди братьев и сестер! Этого не может быть.

Мать лишь вздохнула, повесив полотенце на ручку печи.

– Пойми, – теплая рука легла на плечо. – бабушка просто хочет сделать все по правилам и традициям. Она их чит, – стул отодвинулся, и женщина присела рядом. – Я понимаю, иногда она может перегибать палку…

– Не никогда, – буркнула Кейсп.

– Но ведь и нельзя сказать, что она не любит тебя, наоборот, она стремится защитить от последствий. Просто ей уже доводилось видеть, что происходит, когда настоящая магия попадает в руки неготового человека.

Девочка подняла взгляд, всмотревшись в доброе, сияющее лицо матери. Иногда ей казалось, что оно действительно светилось от счастья или от печали, даже когда мама была грустна, она все равно будто сияла, только каким-то серебряным светом. Она всегда готова была поддержать ее в начинаниях и была легка на подъем. Однажды они даже всей семьей ходили собирать грибы по осени. Жаль только теперь папы с ними нет. Любые темы, касающиеся его, осуждались в доме и, пожалуй, это была единственная тема, запрещенная в этих деревянных, бревенчатых стенах. Но мама все равно выдержала этот период. Иногда, Кейспер сравнивала ее с высоким и стройным каштаном. Что бы не случилось: град, дождь, буря или ветер, это тонкое, но сильное дерево всегда выстаивало, сбрасывая колючие, но гладкие внутри плоды, на земь и только осенью отпуская в вольный полет большие, желтоватые листья, отдыхая и успокаиваясь к зиме. А летом, из крупных почек вытягивались тонкие стебли с розовато-белыми, хрупкими цветочками, подставленными под теплые лучи солнца и ласковый ветер.

Любой может ранить каштан, но не каждый его срубит, а дерево тем временем залечивало раны, заливая их темноватой смолой, все выше и шире расстилая ветви кроны. Но и дерево без ухода долго не протянет. Это служило причиной, почему Кейсп, Тот и Амбри всячески помогали матери содержать хозяйство, дом и домашний очаг. Окутанный теплом согретой печи и запахом тягучего осеннего меда, напоминающего запах полевых трав прогретых солнцем, деревянный дом, посреди леса, жил и из его трубы всегда валил голубоватый дымок, а жители деревушки, что расположилась недалеко, пускали мифы и байки о небольшой семье, некогда выселенной из деревни и о передающимся по наследству доме, что стал «избушкой на курьих ножках» для местных сельчан.

– Да, я поняла, спасибо, – и девочка потянулась к маме, уткнувшись ей в плечо. – Но иногда мне кажется, что бабушка не понимает по какому пути меня вести.

– Что правда, то правда! – послышался задорный голосок и тихое хихиканье.

Девочка тут же выпрямилась, всмотревшись в камин.

– Подслушивать не хорошо, Каспер!

– Ну а что же мне еще делать? – из трещащих бревен вытянулась ниточка дыма, рассеивался все больше и больше, пока из дымка не вырисовалось небольшое лицо со вздернутым носом, а за ним и фигурка, облаченная в, перепачканную сажей, рубаху и большеватые брюки, перетянутые пояском. Мальчишка, лет восьми, радостно хихикая, туманом вился у костра камина. Наконец зависнув у кованной ограды, он присел на нее, задумавшись. – Да-а-а. Я долго думал над этим, – голосом мудрого философа заговорил мальчик.

– Делать тебе больше нечего, – оборвала его мама, встав со стула и взяв полено, подложила его в очаг, подталкивая кочергой дымящиеся деревяшки. Окончив, она отошла в сторону, доставая с полок продукты. – лучше бы рагу сготовил.

Каспер исчез на мгновение. Но туманные ручки схватились за брусочки, просачиваясь через щели и он вновь образовался с погрустневшей миной. Скрестив руки, мальчишка отвернулся.

– Вот и разговаривай с вами. А ведь когда-то этот дом принадлежал мне, и все боялись его. Я был бы прекрасным призраком, – гордо воскликнул он, осев на ковре у камина, подперев щеку рукой, разглядывая витиеватые узоры ворса.

– Но ты же трубочист, – укоризненно произнесла Кейспер, покачиваясь на табуретке.

– Ну и что? – не сумев усидеть на месте, он хотел подлететь к ней, но что-то ему не давало, и трубочист снова принялся беспокойно навёрстывать круги у очага. – Ты вот, ведьма, а дара не имеешь, – рассуждал он вслух.

– Каспер, – пробубнила девочка, не обращая на него внимание.

– Да что уж там, у тебя и дара-то, небось, нет. Да, Сильвия рассуждала об этом с Тотом… Когда это там было… Вчера? Позавчера?

– Слушай, – кулачки вновь ударили по столу. Кейспер поднялась из-за стола, яростно направившись к витающему дымку, недовольно наблюдая за его метаниями. – не тебе судить чего у меня есть и чего нет. Да и вообще, – Каспер замер, довольно ухмыльнувшись, глядя на нее. – я еще обучаюсь…

– Не осо-обо, как вижу, – пропел собеседник, улегшись в воздухе, пытаясь оттереть сажу и копоть с рук.

– Хорошо, – уперев руки в бока она указала на него. – Что ты такого сделал, из-за чего я должна тебя слушать?

Дым тут же метнулся, сбив очертания фигурки и лица и оказался за плечом, обжигая нос запахом гари.

– А я здесь уже це-елый век! – мальчишка, закинув перепачканные ручки за голову, выплыл из-за спины. – Не представляешь какая скука сидеть в одиночестве. Но у меня было время научится человеческой мудрости и стать умнее. Ах, если бы мне было сейчас лет так… двадцать, вы бы не считали меня таким глупым.

– Все верно, – послышалось с кухни. Мама развернулась в сторону камина, разрезая морковь. – и сейчас ты бы не беседовал с нами, а занимался отчетами, сидя в офисе.

– Фу, скука! – он вновь метнулся в сторону камина, разлегшись на бревнышках, укрываясь языками пламени. – Нет, тут мне интереснее. Я слушаю вас, собираю истории, секреты…

– Подсушиваю, – дополнила мама.

Каспер отмахнулся.

– Ну и это тоже.

Кейсп подошла ближе к огню, пока ее лицо опасно не зажгло от тепла.

– Тот говорил с бабушкой?

Трубочист закивал и вскинул руки.

– Да еще как! – повернувшись в ее сторону, он подпер щеку рукой. – Иногда, мне кажется, они забывают, что я тут есть. Ага! – и мальчишка плюхнулся на полено, подняв столб искр, от которых отшатнулась девочка, но вскоре вновь полезла ближе к камину. – Да, особенно когда я прячусь в бревнах. Так интересно слушать!

– Ну? – прошептала она. – что они говорили?

– А тебе зачем знать?

– Ты что! Это же про мои способности!

– Ну и что? – и он повернулся к ней спиной.

– Эй! – девочка тряхнула теплую решетку из черных вензелей. – А ну рассказывай!

– Ничего я тебе не расскажу.

Кейсп шлепнулась на ковер, со злобой глядя на пляшущий костер, от которого уже болели глаза. Она потрогала горячее лицо, раздумывая. «Ну и что теперь делать? – слышались мысли. – Как что? Уговорить. Зачем уговаривать, если можно взять силой? Опять ты со своей силой! Нужно брать мирно. Иначе это уже какой-то разбой. А давайте просто оставим его, вдруг потом сам расскажет? Хорошая идея. Нет, нам нужно сейчас. А ты чего сидишь? Давай, предлагай идеи! Ну, пойдемте грибы в лесу поищем? С ним кашу не сваришь, я же тебе говорю, силой надо! Друзья, давайте так…» Вмиг, она вскочила, подошла к кухонному столу, надела шляпку с синими розочками и подбежала к камину.

– Ну я тогда пошла!

– И куда это ты? – приведение поднялось, недоверчиво взглянув на отходящую девочку, поправляющую остроконечную, изогнутую шляпку.

– Как куда? В лес, за хвоей, такой запах будет!

– Не надо! – прошипел призрак, вытянув ладошку из камина. Тут же осознав свою слабость, он скуксился в уголке очага. – Ты же знаешь, как я не люблю ее.

Девочка села у огня.

– Тогда рассказывай.

Каспер исподлобья взглянул на нее и наконец лег на бревна, болтая ногами.

– Ладно, но там нет ничего такого. Просто, вечером Сильвия сказала, что в ближайшую неделю у тебя раскроются способности. Она уверена! – заговорчески зашептал мальчишка. – И, может быть, она будет тебя обучать как ими пользоваться.

– А что за дар?

Он лишь пожал плечами.

– Она не знает? Ладно, но все равно спасибо, – она поднялась с колен, выскочила в кухню, одевая плащ. – Мам, я гулять!

– Мы же договаривались! – яростно выкрикнул Каспер, метнувшись из очага.

– Да я не за хвоей! – воскликнула девочка, схватив торбу и закрыв дверь.

Хранитель очага лишь недовольно проводил ее взглядом через мокрое от дождя стекло окна и встряхивая клубья золы, спрятался в камине.

Прохладный ветер трепал льняную торбу. Под темными туфельками шуршала огненно-рыжая листва. Лента сырого, но еще прогретого солнцем ветра, вилась, словно листа в диком танце, гоняясь за собственным хвостом, вздымая маленькие опавшие листья, золотые иголки хвои и золотистую пыль протопанных дорог. Верхушки еще зеленых гигантов-хвой стояли неподвижно, сливаясь с окружением пятнистой, тонкой корой, напоминающей папирусный лист. Вороны, клацая коготками, перемещались по оголенным веткам, вытягивая шеи, всматриваясь черными-глазами бусинками в нового гостя леса. Белки, словно рыжие блуждающие огоньки, сбрасывая кору и хвою веток перескакивали с дерева на дерево, теряясь в желтых пятнах и клубьях листвы. Дятел размеренно стучал по сухому дереву, отбивая ритм леса. Сорока, спрыгнув с ветки со стрекотом сбивая последние листы, перелетала вглубь рощ.

– Добрый день! – Кейсп успела только приподнять изогнутую шляпку.