Николь Соловьева "Танец осени"

Птица, приветственно квакнув, скрылась. Но девочка не остановилась, она шла дальше, ее вел лес, указывая вечными ветками елей, в сторону поляны, сияющей после прошедшего дождя.

Пройдя мимо стволов к свету, она оказалась на ней. Лес слышал, лес слушал ее. Хвоя перешептывалась и подсохшая трава поляны, орошенная росой, ждала ее. Знакомых два пня укрывались лучами, почти высохнув. Она подошла ближе и присев, поискала в торбе мешок, высыпав на маленький пенек овсянку, пахнущую теплой сухой мукой. Она знала, здесь люди лишь гости. Деревья – стражи и хозяева, птицы – вечный дозор и каждый живущий здесь, будь то белка или еж, является не соседом человека и не надоедливым грызуном, а никем иным, как жителем этого забытого пространства, сгубленного человечеством. Но однажды лес восстанет, пробьет асфальт дорог, раскинет кроны над домиками и превратит цивилизацию в руины. А пока, лишь немногие считают рощи и поля, посреди нескончаемого бора, чужим домом. «Что мы делаем, когда приходим к кому-то в гости?», – спрашивала Сильвия, укутываясь в темно-зеленый платок, в цвет хвои. Так напоминал он о ели из-за кисточек на концах, что, словно по дуновению ветра, приводились в движение, непрерывно, беззвучно шурша листвой. «Несем угощение и мед», – тогда отвечала Кейсп, ерзая на табуретке, усердно зарисовывая зеленым карандашом рощу. И по комнате слышался добродушный, тихий смех, напоминающий постукивание деревянной ложки в бочке меда. «Верно, но лесу не нужен мед или сладости, лучше, принеси ему что-нибудь полезное для растений или жильцов его дома». Да. Девочка села на большой пенек, посматривая на горстку пшена. Она никогда больше не забывала принести угощение и с тех пор лес слышал и слушал ее, позволяя познакомится с духами.

А ведь когда-то бабушка была для нее всем. Миром, книгами, она могла слушать ее часами и считала, что ее речи мудрее чем сотни фолиантов. Когда-то. В те времена, когда она не задумывалась о своих способностях, не спорила с Амбри и Тотом, не сбегала в лес, словно только он был ее настоящей семьей. Ветер бережно подул в ее сторону, скатив шляпку на траву, словно поглаживая черные коротковатые волосы.

– Да, – улыбнулась Кейсп, подобрав шляпку складывая ее на торбу. – я знаю, это не причина унывать, просто, прошлого не вернуть. И мне стыдно за себя совсем не в прошлом.

Далеко послышался прерываемый свист. Она подняла взгляд, осматривая колышущееся зеленые ветви елей. В один момент она заметила на них маленькое, светлое тельце. Синичка, быстро повернув голову, всматривалась в нее сверкающими глазками.

– Дашь совет?

Птичка лишь перепрыгнула на новое место, всматриваясь в гостью. Чирикнув, синица спрыгнула с ветки, исчезнув в густоте хвои.

– Видимо нет, – девочка вздохнула, всматриваясь в сухую траву под ногами. – Да, я сама виновата. Так хотела получить дар, что поссорилась с главным человеком, ведущим меня к нему с раннего детства. От этого даже лес отвернулся. Позор.

«Я говорила не следует силой брать. А что предлагаешь? «О, пожалуйста, расскажи мне про дар!», —Верно? Некоторые вообще не учувствовали в размышлении. О чем говорить? Друзья, ваши ссоры сейчас абсолютно бестолковы», – говорили мысли. Иногда ей казалось они сами просыпались и разговаривали тоже сами с собой. Как странно, ведь это ее мысли, и они должны были говорить с ней. Не так разве? Хорошо хоть она их слышать может. А то жили бы сами по себе. Пусть хоть совет дадут. Если не лес и не семья, то кто? «Нам нужно думать. Думать совместно! – слышался голос девушки. Пока ее не прервал грубый бас. – Да что совместно мы надумаем? Чепуху. Пусть каждый сам, а потом поделимся, – на смену ему просочился спокойный шепот – А мне кажется, следует привлечь всех, – в беседу вторгся громогласное, грубое восклицание. – А я то что? Я ничего! Другие че и вон ниче! Я не причастен к вашему клубу мыслителей. У меня в мыслях… Эй, вон, слышите, кто-то идет! – тихий голос вновь остановил водопад выкриков. – Кошмар. Мы поняли, иди уже, не мешай». И действительно, ветки затрещали, выдавая нежданного гостя. Хвоя посыпалась на траву, послышались мелкие шаги. Ветки елей загораживали поляну, не позволяя пройти, а кусты задерживали его. Кейспер вскочила, запихивая шляпу в торбу.

– Тут кто-то есть? – слышалось уже недалеко.

Глава 2

Она схватила торбу, не оглядываясь, сбежав с поляны, скрываясь за деревьями. Руки спешно нащупывали нужный предмет. Тень из-за деревьев наконец вышла на свет. Через проем для глаз она увидела небольшую фигурку, растерянно осматривающую поляну. Фигура держала что-то покачивающееся в руках. Девочка с шорохом накинула черный капюшон длинной мантии, повесив на плечо торбу со шляпой.

Человечек на поляне не напоминал взрослого. Это был мальчишка, лет одиннадцати с полной корзинкой грибов и потрепанным рюкзаком, цвета пыльной дороги.

– Здесь кто-то есть? – вновь взывал он, но Кейсп не ответила.

Бабушка всегда предупреждала что не стоит связываться с посторонними. Она отошла к деревьям, и оглянулась на поляну с новым гостем, удивленно осматривающим горстку пшена на пеньке. В стволах прошло только тихое: «Удачи». Послышался шелест, мокрых листьев под туфелькой и через мгновение, девочка уже рухнула на листву, с треском палок и тревожным шорохом хвои скатываясь с небольшого оврага, непременно угодив в, пылающие мелкой листвой, кусты, стряхнув последние «огоньки» пламени.

В тишине послышался только гневный шепот:

– Предатель! – Кейсп, отряхивая темные волосы от пылающих листочков, медленно поднялась, подобрав черную маску изображающую драконью морду с кучей наростов и шипов. – Не могло же все пройти так гладко, верно?

Но лес молчал, лес не слушал. Словно старый кудесник, он тихо посмеивался над ней, понимая, что она еще не знает, что ее ждет, что ей уготовано. Девочка лишь натянула капюшон, вновь надев маску и отыскав торбу, собираясь возвращаться домой.

– Ты разговариваешь с духами?

Удивленное восклицание заставило ее замереть. И замереть совсем не от страха, как она тогда думала. Нет, единственно что металось в голове это: «Бежать или остаться на месте?»

– У тебя хорошо получается! – позади слышен шорох. Мальчишка скатился с пригорка, побрякивая рюкзаком. – Ты можешь и меня этому обучить? – он обошел темную фигурку, наконец оказавшись перед черной маской и выразил какой-то неясный испуг, больше походящий на смесь удивления, уважения и страха. – Так ты и есть дух.

«Боже! Как по-дурацки мы сейчас выглядим! – слышалось где-то в мыслях. – Нормально, – перебил громкий бас. – Пусть боится. Боятся – значит уважают! – полушепот аккуратно втиснулся в беседу: – Почему бы не воспользоваться положением?»

– Как думаешь? – наконец ответила девочка.

Мальчик помолчал, задумавшись.

– Я еще ни разу их не видел, но сельчане говорят вы действительно тут водитесь.

Кейсп осторожно подтолкнула льняную торбу, спрятав ее под подолом плаща. Она хотела что-то ответить, но мальчишка подскочил на месте. Он быстро взобрался на пригорок, поскальзываясь на рыжих листьях, скрылся, крикнув только: «Сейчас!», – донесенное чуть холодным ветром, несущим золотистые пластинки листочков.

Через некоторое время он вернулся, скинув остатки листьев с пригорка, неся корзину в руках. Остановившись, мальчишка показал горстку грибов, припрошенных крошкой земли и пушистыми кусочками мха. От них стелилась дождливая сырость и пахло прогретой землей.

– Вот, это тебе! – и в его худом, бледном лице было столько радости и добродушия, что девочка просто не могла не улыбнуться, даже скрывая лицо за маской.

А сам мальчишка походил на человека, что живет в лесу. Человека, которого лес принял за своего жильца. Волосы его были кудрявыми и сливались с цветом мокрой земли. Потрепанная рубаха в цвет желтеющей хвои и темные брюки, подпоясанные плетеным из разноцветных лоскутков, ремешком. На нем звенели, привязанные кожаными нитками, безделушки: потертый ключик, мешочек с чем-то шуршащим, амулет в виде солнца и желтым камнем посередине. И все это тихо позвякивало, билось друг об друга при ходьбе, напоминая, что это идет…

– Тел. Меня зовут Телфор.

И когда Кейсп, наконец забрала под плащ горстку влажных и прохладных грибов, он протянул руку, перепачканную сухой землей.

– Я Сильвия, – девочка пожала руку, сложив дары в льняную торбу.

– А знаешь что? Я всегда мечтал научится разговаривать с духами! Ты можешь и меня научить?

– Хочешь разговаривать с лесом?

– Если хочешь, – он встряхнул рюкзак за спиной, потирая лямки. – можем встретится завтра днем на поляне.

– Почему бы и нет.

Рюкзак подскочил вместе с мальчишкой и ремень радостно брякнул безделушками.

– Здорово! Тогда, в полдень?

– Верно. Пусть будет полдень.

– Отлично, – Тел подскочил, завертелся, словно не зная куда идти и наконец вспомнив направление, взмахнул перепачканной рукой. – Завтра увидимся! – и взобравшись на пригорок скрылся.

Пусть он и думал, что встретил духа, Кейсп так же думала о нем и казалось, ему эта роль подходила лучше, хоть он и был лишен мистицизма и был прост как желтеющий одуванчик. И все же, думалось, что это ему стоило обучатся магии. Он напоминал осину, посаженную на участке где-то за деревянным забором. И к ней всегда тянулся легкий ветер рощ и лучи солнца, отдающие запахом прогретых трав. Только хвоя той осины иногда залетала в сосновый бор.

Ему не хватало леса, и сельская жизнь душила. Конечно, он был рад повстречать и духов, и белок, и ежа, зарывающегося в пергамент листьев. Мальчишка ищет новый дом.

Каменная труба посреди непроглядной густоты ветвей ели, по привычному пускала колечки и вензеля голубой дымкой от хвои к небу. Иногда они напоминали изогнувших шею лебедей, иногда напуганную, свирепую кошку, потом перетекали в изображение драконов и крыльев, а потом испарялись, бледнея и уносясь куда-то выше. «Если бы люди умели летать», – слышался все то же хрипловатый голос в мыслях.

Девочка подошла к деревянной двери, сняв маску укладывая ее в рюкзачок и одновременно пытаясь постучать в дверь. Совсем скоро послышались шаги и распахнув дверь, перед ней возникла невысокая девушка. Осмотрев Кейсп, она шустро поправила каштановые волосы, заплетенные в косы и сразу же оглушила ее радостными восклицаниями.

– О, Кейсп! Проходи! Что-то ты сегодня поздновато! – дверь со стуком закрылась. Не успела девочка повесить плащ, как ее уже перехватили, треща обо всем на свете, подтаскивая к столешнице. – Ты только взгляни, что мы сделали! – девушка бросила взгляд на высокого, но по обыкновению недовольного парнишку рядом со столешницей. – Ну то есть, я сделала! Смотри-смотри! – печка щелкнула задвижкой и с новой порцией жара девушка вытащила противень, с усердием поставив ее на столешницу.

По комнате пополз горячий запах яблок в корице и жареных орехов.

– Угадай что это! – в нетерпении, кондитер заложила руки за спину, покачиваясь с пятки на носок. Она напоминала ребенка, желающего побыстрее подарить новогодний подарок, но запрещая себе дарить, пока собеседник не угадает, что же это за подарок.

Кейспер всмотрелась в противень на которой лежала стеклянная тара. Внутри искрилось сладким паром рыжевато-желтая смесь, напоминающая кекс.

– Ну, зная тебя, Амбри, могу предположить, что это… кекс?

Девушка вскинула руку.

– Нет! Не угадала! Это… пирог, и он с тыквой и яблоками! – и девушка горделиво выпрямилась, предвкушая как они соберутся за столом и отрежут по куску. – А у Тота угольки.

Тот выпрямился, смерив ее скучающим взглядом, перемешанным с легкой осенней хандрой. И единственное что ей всегда удавалось распознать в его взгляде, так это скуку от презрения всех вокруг. Следом он театрально прислонил худую руку ко лбу, мысленно призывая богов избавить его от идиотов вокруг. А затем, смиловавшись и сделав скидку на откровенный идиотизм сестры, даже не повернувшись в ее сторону, ответил таким тоном, словно это был совершенно очевидный факт:

– Это была твоя идея.

– Не обращай внимания, – Амбри неловко улыбнулась, поглаживая косички. – он сегодня не в настроении. Впрочем, как и всегда.

Вздохнув как учитель, понявший, что нерадивый двоечник после часа объяснении все равно ничего не понял, Тот уныло направился к печи и (а может ей и показалось) толкнул недовольную девушку. Печка вновь разинула пасть, подобно драконам, выдыхая клубы огненного пара. На столешнице оказалась противень со стеклянной тарой в которой втискивались синабоны.

Камин затрещал и завился дымом.

– Ну-ка, ну-ка, – Каспер дымком выскользнул из камина, направившись в сторону стола, но врезавшись во что-то невидимое. Нахмурившись, он не отступил, рассматривая с дальнего расстояния выпеченные угощения. – Надеюсь в этот раз у Тота все получилось! – хихикнув, сероватый туман взвился и осел у ограды, с интересом поглядывая на дегустацию.

Кейсп попробовала сначала кекс, просто потому что он был значительно безопаснее. Затем взяла скрученное угощение с корицей и, предварительно осмотрев на наличие черных отметил, откусила его. На зубах что-то прохрустело, рассыпаясь в порошок, отдавая горьким деревом. Снова?

Амбри не сиделось на месте. Она вскочила, подошла к девочке, покружилась, перед тем как задать свое:

– Ну как? – словно эти синабоны принадлежали ей.

Девочка помолчала. Она знала, магия и способности Тота нуждаются в доработке. Да что говорить? Они всегда в ней нуждались. Вот только сам брат, возвышаясь худощавым эверестом, никогда бы этого не признал. Она с трудом проглотила, чуть не застрявший в горле кусок и попыталась улыбнуться, не показывая зубов. И лишь только взглянув на брата, чуть сощурившись, кивнула.

В один момент на нее посмотрел небольшой, суженный глаз, обрамленный белыми пятнами чешуек, перемешивавшимися с темно-синими. Кейсп отшатнулась. Казалось, это сон. Она взглянула на пол. Да, там все еще стояли туфельки, застегнутые на ногах и подол темной юбки все так же колыхался.

– Кейсп, все в порядке? – слышалось где-то отдаленно.

Она вновь подняла взгляд. Перед ней в темных брюках и коричневом рубахе стояла знакомая, вытянутая фигура. Из горла одежды вытягивалась длинная, синяя шея, переливающаяся в зеленоватый цвет. Завершалась она небольшой головой с хохолком из трех перышек и острым клювом. Клюв открылся и заговорил знакомым голосом, а широкие крылья недовольно уперлись в бока:

– Да что с ней сегодня?

К собеседнику повернулась птичья голова сестры, обрамлённая бело-голубыми перьями

– А угадай! – она ткнула в него черно-голубым крылом. – Ей уже скоро плохо будет от твоей выпечки! Я говорила тебе – делай вручную, – она растопырила перья с черными линиями. – Нет! Я же всемогущ! Я гоняю стадо туч!

– Так это я виноват? – маленькая голова на длинной шее повернулась в ее сторону, открыв клюв, предупредительно зашипев и щелкнув. Позади на метр, если не больше, волочился длинный хвост из сотен тонких перьев с глазками. – Это была твоя идея. «Давай испечем что-нибудь, порадуем маму, она ведь скоро уезжает!» Ты меня затолкала сюда, пригрозив что Кейсп будет голодной, – тонкие перья воинственно поднимались, распушались, вставали в ряд, подробно армии солдатиков с глазами вместо лиц. Они выстроились в длинный, широкий веер, загораживая путь и столешницу, собирая на себе весь свет комнаты. – Вместо всего этого, – огромная птица медленно надвигалась на голубую сойку, воинственно выставившую яркий хохолок. – я мог бы заниматься более важными делами, а теперь, когда я постарался, ты еще называешь меня идиотом?

– Не переворачивай слова, Тот. И не строй из себя жертву, ты выл от скуки и хотел чем-нибудь заняться!

– Не может быть, – только прошептала девочка, но ее никто не услышал в шуме ссоры. Тогда, она медленно положила синабон с серой, от золы и копоти, серединой и осторожно сдвигаясь, к лестнице, скрылась за углом.

Туфельки аккуратно прошлись по ступеням. На втором этаже бабушка, покачиваясь в кресле, в своей комнате, спала с вязаньем в руках. Девочка шустро забежала к себе и закрыла дверь. Маленькая комнатка, окутанная шерстяной темнотой. На деревянном полу кровать со сползающим кремовым одеялом. У окна, за которым виднелись деревья, окрасившиеся в цвета тыкв, стоял столик с книжками и свитками. У стены размещались деревянные шкафы с одеждой и полками, и ящиками. Чуть подальше полки с книгами и маленькая палатка из стульев и темно-зеленого покрывала. Внутри висели гирлянды, потухшие в заботливой уберегающей темноте.

Кейсп прошла к шкафам и с шорохом открыв, достала свечку на подставке, серебряную ручку которой образовала змея. Чиркнув спичкой, девочка подпалила бежевую свечу и закрыв дверцу шкафа, установила подсвечник на столе, разбираясь в свитках. Все бумаги уложились в полки и ящики на свои места и Кейсп рухнула на деревянный стул, рассматривая потолок. Нужно будет принести в комнату торбу, показать всем грибы и тоже что-нибудь с ними сделать. Она вспомнила Тела и его добродушное выражение лица. Почему они не виделись раньше? Даже смешно, она знает почти всех в деревне, как же могла упустить его из виду? И птицы на кухне. Странное дело. Да, его нужно записать! И через мгновение, она выскочила из комнаты.

Бабушка всегда открывала дверь в своей комнате, чтобы слышать Тота, Амбри и прийти, когда нужна помощь, то есть, когда можно будет еще что-нибудь изменить до глобальной ссоры. Так и сейчас, сняв туфельки, чтобы не стучать по полу, девочка шустро проскочила в комнатку и убедившись, что бабушка продолжает спать, медленно открыла ящик одного из шкафов. Внутри валялись тканевые мешки с пчелиным воском, связки суженых трав для окуривания, спички и коробки, маятники и редко находились руны на аметистовых камнях. Из ящика тянулся запах елки с примесью сушеной лаванды. Да, именно так и пахла ее книжка, объемная, с кожаной обложкой и потрепанными страницами. Бабушка всегда хранила ее там. Кейсп медленно закрыла шуршащий и стукнувший деревянный ящик и замерев, поняв, что все в порядке, выскользнула из комнаты, забежав с свою, затянув туда туфельки и прикрыв дверь.

На пожилом лице медленно расцвела легкая улыбка, подобная улыбке учителя, понявшего, насколько старания и время вложенные в ученика были не напрасны. И в такие моменты казалось, даже бусы из можжевельника сияли в темноте и пахли смолянистее чем обычно. Бабушка приоткрыла глаза, взглянув на чуть не закрытый ящик, проблема которого всегда оставалась в тугом закрытии до конца. И вновь качнувшись на, прошуршавшей соломой, кресле, она прикрыла глаза, продолжая вслушиваться в стук посуды и поругивания брата и сестры на кухне. Но вскоре эти звуки утихли. Послышался деревянный стук закрывшейся двери и шорох залетевших на порог листьев.

Перо усердно скребло бумагу, разбрызгивая чернила, вычерчивая острые буквы. Птицы. У меня дома птицы в рубахах. Птицы в платьях. Они же птицы! Может я что-то наколдовала? Ну да, Тота я всегда хотела превратить в курицу, но не в буквальном же смысле! Хотя, не далеко ушло. Может не только я вижу птиц? Или это выпечка брата? Что он туда напихал?

С низу послышался оглушительный восклик Амбри: «Мама!», – и можно было не сомневаться, она кинулась на порог, стаскивая с нее накидку. Да, нужно тоже спуститься! Кейсп тут же закрыла чернильницу, отложила перо и застегнув туфельки, сбежала по лестнице. Действительно, Амбри кружилась вокруг мамы треща, размахивая коричневыми косичками и путаясь в темно-зеленом платье, перетянутым корсетом в цвет дубовой коры. Тот, скрестив руки, высокой веткой возвышался у столешницы, рассматривая костер у диванов. Все как обычно. Ну и хорошо, больше она никогда не попробует выпечку Тота!

– Да, да! – девушка подскочила к столешнице и схватила кекс, протянув его «гостье». – Я сделала кекс, а Тот отравил Кейспер!

Слушатель лишь протяжно вздохнул.

– Никого я не травил.

Но беспокойство на лице мамы не исчезло. Разуваясь, она только и спрашивала:

– Что значит отравил?

– Значит, – вторгся паренек. – моя сестра любит придумывать небылицы.

– Ничего я не придумываю, – Амбри подскочила к столешнице, указав на синабон с серединой, из которой высыпался пепел. – У него опять угли! А Кейсп потом еще минуту шептала о сойках и павлинах, пошатываясь!

Мать, отложив обувку, взглянула на синабон и тут же взглянула на сына.

– Тот!

Парнишка только медленно поднял руки, уставши от неразберихи вокруг, закрывая глаза. В общей суете Кейсп просочилась к порогу, перехватив торбу, выкладывая горсть грибов, протягивая их столпившимся.

– Вот и ответ, почему ей было плохо, – ответил наконец Тот, выходя на кухню.

– Нет, – девочка положила подарки на столешницу, взглянув на него. – Не от этого. Просто нужно заняться работой! – посмотрев на то, как сестра скачет вокруг матери, кивающей ее рассказам, девочка решила подняться наверх.

Еще час, посвященный записям и мыслям, и мозг уже вскипал от переизбытка информации, бешено выпуская пар из трубы, как несущийся по рельсам паровоз. Птицы и одежда, одежда и птицы, перья и лица, пирог, порох, прах, зола и кекс из тыквы. О чем ты думаешь! Ты хоть представляешь, насколько ты скучна сверстникам, сидя только за этими свитками и книжкой, Кейсп! «Она права, – слышался голос. – мы действительно скучны для остальных. Ну что с этим поделаешь? Я согласен! Пойдемте повеселимся! Подышим воздухом! Мы совсем недавно вышли из леса, о чем ты? Нет, он прав, нам нужно прогуляться. Вот-вот! Слышите? Кто-то идет?», – как они определяют приближение кого-то? И тишина. Конечно, никто не даст мне ответа. Стук в дверь.

Из-за двери послышалось пофыркивание. Девочка развернулась на стуле.

– Продолжаем сходить сума?

– Зачем сходить сума? – мама. Это всего лишь она.

Только она стучится три раза. Тот и Амбри врываются сразу. Бабушка всегда бросает в дверь всего лишь один требовательный стук. А папа… Обычно он собирался сразу входить, но всегда вспоминал что нужно постучать и вскоре щелчок ручки закрывшейся двери, даже до стука, стал его особенностью, отпечатывающейся на древесине.

Да, ему не всегда нравилась медленная сельская жизнь и мамино дело – пасека. Она неизмеримо гордилась ей, и папа даже создал для нее еще один домик в самом селе, чтобы продавать янтарный мед с двух сезонов. Даже семейное дело, передающееся по наследству, не должно было пропадать. У него «всегда все шло в ход», как он любил выражаться. «Ничто не должно стоять без дела!», – громогласно заявлял он, просматривая гнездовые рамки в своем смешном сероватом защитном костюме. И все могло бы быть замечательно, если бы новая семья не переехала в поселок. Кому понадобилась эта, забытая богом, деревушка! Да, глупое чувство. Он полюбил прекрасную девушку с двумя сыновьями и дочуркой. Чем ему не понравились мы? «Тебе следует быть чуточку взрослее, Кейспер», – какое милое пожелание на прощальный конец. Многое ли это изменило? Это изменило все. Общение со сверстниками, времяпровождение, отношения с семьей. Теперь она училась, не играла с Каспером в прятки и больше не боялась леса, считая его своим домом. Здесь изменилось многое и многие. Все перевернулось: Амбри ссорилась с Тотом, бабушка все чаще звала Кейсп учится бестолковым вещам, не выходя в лес, не соединяясь с ним, не танцуя со звуком, теперь она вязала. А мама реже посещала пасеку и наняла в тот домик продавца. Более они не делали вощину, лишь закупали нужное под конец зимы и снова гнали мед. Как ей хотелось вернуть все назад, в дни, когда она не думала о прошлом и не сожалела о произошедшем, не сумев ничего сделать. Но теперь поздно, отец с новой семьей уехал из села. Теперь им пройдётся самостоятельно справляться. Ничего, у них все получится.

– Послушай, – слышалось из-за двери. В тишине послышалось фырканье. Кейсп вновь взглянула на дверь, всмотревшись в нее и в один момент заметила, как из-за нее медленно пробиралась пушистая, крепкая мордочка с носом.

– Подожди, – она вскочила со стула, распахнув дверь. Перед ней возвышалась массивная лошадиная морда в мамином льняном платье.

Бежевые копыта деликатно постучали друг об друга.