План созрел. Теперь я точно знала, чем возьму мужа за яйца.
Я спокойно шагнула вперед, не позволив никому из непрошеных гостей и шагу сделать в направлении отворившихся ворот. Отчасти этому способствовали солдаты во главе с Аррияшем, выставившие копья. Отчасти – моя магия, которая бурлила во мне так, что покалывали кончики пальцев.
– Слуги Его светлости, – громко произнесла я, – встаньте справа. Все. Свита Радана остается на месте.
Я смотрела на людей, на недовольно поджатые губы мужчин, которые глядели на меня с нескрываемым презрением, смотрела и, благодаря памяти Стейзи, узнавала прихлебателей муженька. Дружки, шестерки, имеющие пусть и невысокий статус, но и не крестьяне.
Открыто перечить мне, особенно, учитывая, что Радана рядом не было, они не могли. Или им хватило ума понять, что сейчас этого делать не стоило.
Так-то в замке Радана и без его присутствия Стейзи прилетало с их стороны (насмешки, иной раз и тычки). Один из них, красующийся сейчас на рыжем коне, лощеный, с тонкими, почти бесцветными усиками под носом, как-то и под юбку попытался залезть, зажав обмирающую от страха девчонку в коридоре. Был он при этом в сильном подпитии.
Стейзи тот вечер запомнила надолго. Страх и ужас от пережитого до сих пор жил в этом теле. Но я не Стейзи и бояться таких выродков не намерена.
Вот и сейчас он смотрел на меня, чуть ли не облизывая взглядом, и явно думал о том, что может со мной сделать с попустительства герцога (ребенок же уже получен, жену можно и с другом разделить). Слово «похоть» было написано на его лбу огромными буквами. И это не являлось секретом ни для меня, ни для кого-то другого.
– Это все слуги Его светлости герцога Дарремского? – обведя взглядом людей, распределившихся на две части, спросила я.
Как-то маловато было слуг на такую кавалькаду мужиков и карет. Я насчитала двадцать семь человек, из которых семь мужиков явно были грумами да возничими. Остальные – женщины, причем большей частью совсем молоденькие… У половины взгляды затравленные, на руках синяки, и горбятся так, будто ноша их настолько тяжела, что к земле тянет.
А лакеи? Куда девались-то?
И где же камердинер муженька? Неужели он себя к господам причислил?
И точно, стоит у кареты Сарвенды, переговаривается с ней через окошко.
– Ваша светлость, не все еще прибыли. Они должны приехать позже, с вещами Их светлости, – поймав мой взгляд, скривившись и цедя слова сквозь зубы, неохотно ответил камердинер. – Его светлость приказал, чтобы их пропустили. И нас. Долго нам еще стоять здесь? Я должен помочь Его светлости!
Вот же надменный сукин сын.
– На колени, – четко произнесла я.
– Я? – фальцетом выдал этот петух, хватая ртом воздух, будто бы задыхался. – Да как вы… Его светлость…
Аррияш договорить нахалу не дал. Мгновение – и пара солдат уже скрутила наглеца и насильно поставила на колени передо мной. Точнее, перед моей лошадью. Примерно в метре. Желание наступить на подлеца было огромным, но я его сдержала. Мне нужно было, чтобы слуги поняли очень важную вещь: на этих землях хозяйка – я. Мое слово – закон.
Погладила Леди по шее, чтобы не волновалась. Но вообще, моя лошадка была умна. Не сказать, что характер шелковый, иной раз так свое недовольство выказывала, что отмываться в две пары рук приходилось. Знатно она меня месяц назад в навоз опрокинула… Видите ли, долго я к ней не приходила, не расчесывала красавицу, да по полюшку не гоняла, чтобы кровь не застаивалась…
Однако при этом Леди умела чувствовать момент и всадника. Несмотря на то, что перед ней были чужаки, она не пыталась никого затоптать, не взбрыкивала, стояла спокойно, ожидая моих команд, изредка пофыркивая да переступая с ноги на ногу…
– Десять плетей – и вон с моих земель, – глядя на верещащего мужика, отдала я приказ.
Жестоко? Увы, но нет. Моя б воля, я бы его за то, что служанок насиловал, за одно место бы вздернула. Без всяких сожалений.
С чего решила, что насиловал? Так по воспоминаниям Стейзи и по тому, как нервничала Люси, все было понятно.
Три самые молоденькие служанки улыбок сдержать не смогли. А одна и вовсе смотрела на меня с такой благодарностью, будто я ей дом построила.
Боялась ли я того, что все решат, что я не лучше мужа, что все решаю с помощью кнута? Нет. Для того, чтобы понять разницу, у этих слуг будет время. И я была уверена в том, что эти люди останутся со мной, а муженек поедет домой без сопровождения.
А мне люди нужны. Желательно благодарные! Обязанные. Много людей. Земли обширны, за ними нужно ухаживать не только с помощью магии… Корыстна ли я? Очень. Однако и взамен дам не меньше. Защиту. Дом. Безопасность и возможность жить, не боясь каждого чиха. Много ли это? Немало.
А вот из свиты мужа я никого не допущу на свою землю. Потому что их всех давно пора вздернуть на какой-нибудь осине. Вздернуть за причинное место, чтобы, не дай боги, эти мрази не размножались. Никого, кроме этих слуг и… Сарвенды.
К слову, а личная служанка Сарвенды (вообще, их как минимум трое быть должно) чего из кареты не выходит?
– Остановитесь! Его светлость не простит!..
Удивилась ли я, услышав визжащий голос любовницы мужа?
Нет. Как и тому, что та поспешно, лупя собственную служанку за нерасторопность (хотя вины на ней не было, из них двоих именно рыжуха была неповоротливой) вылезла из кареты. За ней показалась и девочка – та, что продала меня за «лучшую долю». И ей-ей, видимо, хлебнула уже достаточно, потому что озиралась затравленным взглядом, в котором надежды не было. И уголька ее не тлело…
Будет у тебя альтернатива, ребенок. Ты останешься здесь, и я сделаю все, чтобы другие дети смогли тебя принять обратно. Хватит в твоей жизни плохого. Как завещал великий Макаренко, дети – это наша старость, наш мир и история.
– Мне напомнить о том, кто перед вами? – проигнорировав вопль рыжей, спросила я, обведя взглядом присутствующих.
– Нет, Ваша светлость, – нестройным хором раздалось в ответ.
Я видела, как сжимают кулаки прихлебатели мужа, видела, как пара из них подалась вперед. Но они тут же замерли, потому что солдаты недвусмысленно дали понять: еще шаг – и место камердинера займут они.
Видела, как падают на колени слуги, низко склоняя голову, признавая мое право и не желая быть наказанными. Даже те, что считались личными служанками Сарвенды.
Даже ей пришлось изобразить поклон. Ничего, скоро поймет, что так, как было в замке Радана, здесь не будет.
– Капитан, исполнить приказ после того, как мы покинем ворота. Десять плетей и пешком до границы герцогства Моррисон. Проследите, – натянув поводья, я развернулась и добавила, рукой указав на стоящих справа. – Пропустите этих слуг Его светлости и дочь эдорнета[9 - Эдорнет – мелкий купец] Сандриана Эфдоха со служанками. Остальным вход запрещен. Ожидайте Его светлость за пределами моих земель.
Сила хлынула из моих ладоней сухим ветром, сильным порывом откинувшим свиту на три шага назад и совсем не коснувшимся тех, кому было позволено войти.
Почему я потребовала отлупить камердинера после своего ухода? Все просто – я пожалела девочку. Хватит ей смотреть на жестокость.
Более тратить время на этих тварей в людском обличии я не собиралась. Слушать, что они там вопят – тоже. В моей голове складывались кусочки плана. Плана, в котором герцога Дарремского объявят сумасшедшим. Иного выбора не было.
***
Я с наслаждением потянулась и погладила волка по холке. Морф не отходил от меня ни на шаг. Ни когда я размещала Сарвенду в доме старосты, ни когда отдавала приказы по поводу слуг.
Хотелось, конечно, поселить рыжеволосую дрянь на самую окраину да в самый ветхий дом, но…
Во-первых, за лето мы привели деревеньку в порядок, и всем подлатали крыши и стены. Так что ветхих домов уже не было. А те, что имели особенно жалкий вид и не подлежали ремонту – давно снесли.
Во-вторых, согласно моему плану этого делать не стоило. Если я начну издеваться над Сарвендой, она еще сильнее будет хвататься за Радана. Мне же нужно, чтобы любовница и сама поверила в то, что ее полюбовничек спятил. Поэтому я определила ее в единственный дом, в котором было почти так же шикарно, как в том, что я выбрала и отстроила для себя. Дом старосты. Моя совесть перед беременной женщиной будет чиста, что немаловажно для моей силы. Издевательств над незащищенными слоями моего, скажем так, населения, она не терпит ни в каком виде.
Приняла на свою землю, под свое крыло – значит, будь добра быть справедливой и защищать. Во всяком случае, до тех пор, пока тебе гадость сделать не попытаются.
Для Колыбели и духа-Хранителя Сарвенда – это женщина, ожидающая ребенка, будущая мать. И Священной Земле глубоко наплевать, что над беременной Стейзи эта рыжеволосая дрянь издевалась.
Здесь и сейчас у меня нет морального права на зеркальное поведение. Здесь и сейчас я – сильнее, а значит, не имею права глумиться над слабым. Даже если этот слабый заслужил. Пока не родит – трогать нельзя.
Изумительный момент… Вот родит – тогда воспитывай и применяй любые методы. А пока в ее чреве зреет новая жизнь – не смей. Это мне дух пояснил.
В-третьих, необходимость контроля за Сарвендой. Именно староста Адузовцов был тем человеком, который сможет не только выдержать истерики этой особы, но и в нужный момент поставить на место ее окружение.
Особых иллюзий по поводу ее слуг я не питала. Понятно, что присмотрим, понятно, что лишнего не позволим. Но контроль, еще раз контроль и ежовые рукавицы. И молниеносное донесение мне.
Севрим меня не подведет. Его семья меня не подведет. Вопрос, конечно, в молодежи, которая может на блеск драгоценностей повестись. Но… Это их испытание, которое они или пройдут с честью, или нет. Никого держать насильно я не стану. А там… Боги рассудят.
– Хозяйка, вестник прилетел! – Важик, племянник Севрима, ворвался в дом, держа в руках голубя.
Наткнувшись на мрачный взгляд старосты, стушевался и чуть было не выпустил птицу из рук.
– Севрим, – тихо сказала я, – забери послание.
Голубятня была расположена неподалеку от дома Севрима.
Вообще, она была задумана для быстрого общения между моими подчиненными и старостами всех деревень, а не для междугородних сообщений. Но учитывая то, что уже несколько месяцев я находилась в Адузовцах, лэдор Геварский отправлял птиц именно сюда.
Пока они возились с голубем, отцепляя от его лапы бумажку, я присела в кресло. Мы находились в просторном кабинете хозяина, строительство и меблировку которого я контролировала лично.
Пока я находилась здесь, почетное хозяйское место за длинным письменным столом принадлежало мне. Остальные же расположились передо мной: кто сидел на стульях с высокими спинками, кто просто стоял, а морф привычно улегся у меня в ногах…
Вообще, дом старосты стало не узнать. С момента моего появления в Колыбели его не только подлатали. Если по-честному, отгрохали настоящие хоромы. Не просто покосившаяся лачуга, а добротный, крепкий, просторный двухэтажный дом…
Мне с поклоном подали бумажку, а я вздохнула.
Сейчас опять все вытаращатся на меня, словно впервые увидят, как я сорву магическую печать с послания. И прочту гораздо больше, чем мог вместить этот несчастный клочок бумаги.
В любом случае, кроме меня это послание никто не увидит, а вот всполохи магии – да.
Потому и стоит племянничек Севрима у входа с открытым ртом, не делая попытки уйти, да и сам Севрим застыл, жадно следя за моими руками.
Любят они глядеть на магию… Очень любят. Не будем лишать их этого удовольствия.
Уже привычным движением я вскрыла магическую печать. В разные стороны от моей кисти полилась магия: лучики зеленого цвета, которые словно обняли что-то невидимое, окутавшее листочек. Бумажка поднялась в воздух на уровень моего лица и застыла в этом положении. А затем начала увеличиваться на глазах, став свитком, не особо длинным, однако…
– Ох! – восторженно выдал юнец.
– Молчи, – жарко шепнул Севрим, не отводя от меня взгляда. – Хозяюшке мешаешь.
А я вчиталась в сообщение лэдора Геварского.
И нахмурилась.
– Рррры… – осторожно куснув край моей юбки, выдал морф. – Рры?
Он явно спрашивал: что там?
Я перечитала письмо второй раз. Честно сказать, радоваться было нечему.
Да, сейчас королевских посланников на моих землях не было… И не потому, что они не захотели приехать. Совсем не поэтому.
А потому, что этот придурок, по недоразумению являющийся моим мужем, свалил сам! Прихватил свою подстилку, самых преданных ему людей и помчался навстречу новым приключениям в моем лице.
Как это вышло – вопрос второй. Но вышло же, черт побери!
И теперь лэдор Геварский спешно готовится к встрече королевских посланников, которые вот-вот прибудут в Придорожье, и постарается обеспечить им комфорт, чтобы максимально сгладить неудобства длительного пути.
Посланники остановятся в городе, чтобы не только передохнуть и дать отдых лошадям, но и для сбора информации обо мне, для того, чтобы получить от лэдора Геварского оценку моим действиям…
Ох-хо-хонюшки хо-хо…
И вот вопрос: зачем это Радану? Для чего он так рисковал и собой, и Сарвендой, и тем, что могло прилететь ему от короля за нарушение высочайшей воли?
Лэдор имел предположение. Вот только он его не расписал (явно торопился), а лишь обозначил одно строчкой: Святая Ночь.
Ни я, ни Стейзи о таком не слышали! Но, кажется, у меня существовало некоторое предположение, о чем могла идти речь… И если я была права, то мне это совершенно не нравилось!
Глава шестая
Так уж вышло, что до самого вечера я не возвращалась в свой дом и практически ни с кем из своего близкого окружения не общалась (исключение составили лишь Интена и Люси, которые привезли мне мою деточку для кормления под строгим взором духа).
Получилось так в связи со скорым появлением высокопоставленных особ, размещением слуг, приехавших с Раданом, и муштровкой духа, которому не нравился Радан. Дух бесился оттого, что сила его признает.
Я была благодарна лэдору Геварскому: он дал в вестнике хоть и краткие, но достаточно емкие характеристики на тех трех королевских представителей, что вскоре должны были приехать сюда.
До их слуг мне пока было до лампочки. К сожалению, а может, и к счастью, крестного Илюши в списке приезжающих не оказалось.
Чуть позже мой друг напишет подробнее о цели визита этих трех гостей. Едут ли они по мою душу или только из-за Радана, который нарушил приказ Его величества? Если второе – возможно, мне удастся обойтись малой кровью.
Но к моменту их появления здесь я должна успеть привести свой план в действие – Радан для всех станет безумцем. Конечно, мне еще стоило обсудить этот момент с Тирханом, потому что местные законы отличались от тех, что я привыкла придерживаться в той, другой жизни. Тут к безумцам было иное отношение, специальных учреждений для них не существовало. И как конкретно будут обстоять дела с главой рода, которого признают безумным (а Радан был именно им для рода Дарремских), мне еще предстояло выяснить.
Но допустить, чтобы этот щегол открыл рот и всем запел о плодородии и процветании моих земель, я допустить не могла. Не сейчас.
Еще днем я написала записку Тирхану по поводу Святой Ночи и получила ответ, что подробно он расскажет об этом вечером, но сходу вспомнить про нее пока не может.
Учителю приходилось следовать по пятам за неугомонным Раданом и исполнять роль дуэньи во время его общения с истеричкой Сарвендой.
Я не стала мешать их общению. Да и в будущем ограничивать его не собиралась. Подслушивать – подслушивала. Спасибо моей магии и этому волшебному месту. Но полезной информации от их контакта сегодня я не получила. Сарвенда устроила такой скандал, что муженек пробыл с ней не больше двадцати минут и пробкой вылетел из дома старосты.
В поисках меня, конечно же, потому что его приказы – в частности, доставить любовницу в мой дом – не исполнялись. Так ему и отвечали: мол, не положено, Ваша светлость. Ее светлость отдала такой приказ, а ослушаться меня они никак не могут.
