– Руки бы повыламывать тем, кто государственное достояние и исторические ценности спионеривает и продает в частные коллекции, – злился Коган, – а покупателям – по башке этой диадемой! Ладно, мы еще повоюем, и я расшевелю идиота-следователя, который, упершись в одну версию, даже не искал других потенциальных похитителей артефакта!
– А он рассудил, как в свое время – Мальцев и Бойцов, – Наташа тоже прилегла на свою полку, – зачем мозг напрягать, прорабатывать еще какие-то версии, других воров искать, диадему все равно уже не вернешь, если она продана в частную коллекцию – к ней, скорее всего, уже никакими путями не подберешься. А Светлов – вот он, под рукой, уже под стражей сидит, ловить не надо, и мотив у него был, и возможность – сойдет на роль преступника, можно особо не париться, а побыстрее скинуть дело в суд и получить премию за хорошую работу!
– И новую звездочку на погоны, – мрачно добавил Ефим, – эх, привернул бы я ему эту звездочку на голую задницу!
Поезд громко стучал колесами по рельсам. За окнами была уже южная бархатная чернота и крупнели яркие звезды. Возвращаясь из душевой в штабном вагоне, Наташа задержалась в тамбуре, пропитанном ароматами из ресторанной кухни – полюбоваться звездным небом.
– Сигнал совсем плохой, – посетовал Ефим, идущий в штабной вагон с полотенцем через плечо и белым пижонским несессером, в котором носил все, что ему требовалось в душевой. – Стартовая страница минут пять грузилась. Да, в Крыму с погодой песец, притом очень полный. Это я еще успел прочитать до того, как Интернет вообще рухнул. В Керчи все дороги, ведущие к порту, запружены, очередь уже за город потянулась, и на мосту работы приостановлены. Прямо как нарочно.
– Может, до завтра погода уляжется, шторм стихнет, – попробовала обнадежить его Наташа.
– Будем посмотреть, как говорил мой дедушка…
*** КРАСНОДАР
В Краснодар они прибыли в полдень. Город встретил их ослепительно-чистым небом, ярким южным солнцем и завыванием ветра, уже холодного даже на юге – сентябрь неумолимо вступал в свои права.
– А в Ростове я чуть было не обрадовался, – Коган проводил взглядом спешащий в Адлер поезд. – Счастливых тебе километров, дружище!.. – адвокат поднял свой и Наташин чемоданы, ловко запулив сигарету в урну. – Как ни странно, но в пять часов утра там было почти тихо, и я подумал, что ты права и ураган успокоился или прошел дальше на север. Ага, как же!.. Тьфу! – Ефим скривился, попав в густое облако пыли. – Советую надеть очки! Как в пустыне, честное слово!
Наташа подумала об ушедшем поезде, вспомнила уютное, обжитое за двое суток купе и пожалела о нем. Прилечь бы сейчас на мягкий диванчик с книжкой, пить кофе и дремать под стук колес, а не увертываться от клубов пыли на платформе, которые атаковали их по пути к подземному переходу, ведущему к автостанции. И пожалела о том, что перед выходом не достала из чемодана ветровку. В джинсах и рубашке-поло она замерзла под резким, уже по-сентябрьски холодным ветром.
– Хочешь лимонада? Могу принести, – галантно предложил Ефим, когда они добрались до посадочной станции для пассажиров с "единым билетом".
– Лучше потом посидишь возле вещей, пока я сбегаю за кофе, – Наташа указала взглядом на симпатичный павильончик, из приоткрытых дверей которого заманчиво пахло свежезаваренной арабикой.
– Ну, а я выпью, – адвокат бросал монетки в автомат "Староминский". – Краснодарский лимонад – это что-то особенное, я такого больше нигде не встречал! Да и от пыли уже в горле першит!
В кофейне пришлось ждать довольно долго. Там оказалось неожиданно много жаждущих кофе – в основном женщины, предпочитающие латте. Буфетчица неустанно жонглировала бутылками с разнообразными сиропами и возилась с питчером, взбивая молочную пену. Когда Наташа попросила эспрессо, усталая женщина посмотрела на нее с благодарностью – наконец-то кто-то попросил обычный кофе, без затей. Она покрутила ручку кофемолки и поставила стаканчик для эспрессо в кофе-машину.
Коган сидел у чемоданов мрачнее тучи.
– Видишь, сколько народа? – обратился он к Наташе, когда она села рядом с ним и размешала имбирь в стаканчике. – Это все тоже по единому билету, с утра ждут, когда будет хоть какая-то определенность. Говорят, переправа закрылась еще в семь часов утра!
– Плохо, – Наташа вытянула ноги. – Что теперь делать?
– Смотритель обещал порешать проблему, – Ефим сердито фыркнул. – Лучше бы не порешали, а решили, правда?
Из общего гула толпы, ожидающей транспорта в Крым, неожиданно выделился знакомый визгливый тенорок. Скандалист кому-то яростно доказывал, что свою очередь он никому не уступит, и на ребенка до года он плевать хотел, нет такого закона, чтобы обязательно с младенцами пропускать, и вообще нечего тыкать повсюду своих отпрысков, лишь бы пролезть вперед, грудному ребенку пирожки еще не нужны, надоело ему все это.
"Этого нам только не хватало, – подумала Наташа, – если он еще и в одном автобусе с нами окажется, беды не миновать: у Фимы уже руки чешутся, да и я задолбалась!".
– Внимание, пассажиры с "единым билетом!"– от диспетчерской к ним уже спешил сотрудник транспортного предприятия.
***
– В связи с погодными условиями переправа в порту "Кавказ" закрылась сегодня в 7 часов утра, – сообщил молодой человек в форменной тужурке и кепке, – а на мосту ведутся работы по прокладке железнодорожного полотна, и проезд по нему автотранспорта временно приостановлен. Поэтому все пассажиры с "единым билетом" будут отправлены в Джамете, в пансионат "Волшебница-2". Будете учиться колдовству, – натянуто пошутил он.
– Я так и знал! – скислился Коган.
– Будем учиться колдовству, Фима, – невесело усмехнулась Наташа. – Может, научимся наколдовывать хорошую погоду!
– Нет, ну что это такое?! – вспылил скандалист, размахивая пакетом со знаменитыми кубанскими сладкими пирожками. – У меня сегодня заезд в санаторий, я не позже 21.00 должен быть в Саках! Безобразие, зачем мне ваше Джамете, пусть откроют переправу или мост, за этим его и строили…
– Мужчина, помолчите уже, а? – взмолились из-под навеса. – Без вас тошно.
– Вплавь чеши в свои Саки! – раздался чей-то мощный, почти шаляпинский, бас. – Задолбал уже тут всех!
– Сейчас за вами придут автобусы и доставят вас в Джамете, – скороговоркой выпалил сотрудник и скрылся в дверях дежурного помещения.
Коган отошел в сторону от толпы, водя пальцем по экрану смартфона. Наташа тоже решила позвонить мужу.
– Да, я уже знаю, – сказал Уланов, услышав ее сообщение, – уже читал новости в интернете. Это хорошо, что вас отправляют в Джамете. Не стоит рисковать. В проливе сильнейший шторм, явно за день-два не утихнет.
– Веселый прогноз.
– Мы подали прошение о переносе прений. Судья должен пойти навстречу, он не слепой и не глухой и видит, что творится на море. Слушай, в Керчи у переправы уже скопилось множество автобусов, фур и машин, очередь уже скоро протянется за пределы города. Погугли фото с переправы, это надо видеть!
– Бедные керчане.
– В порту Кавказ не лучше. Примерно та же картина.
– Ясно. Будем, значит, учиться колдовству, – Наташа посмотрела, как люди атакуют первый подошедший к стоянке автобус. Перебранка, галдеж, плач детей перекрыли даже завывания ветра.
– Нечего и думать, – указал на давку у дверей Ефим, – раздавят и не заметят. Да и, как настоящий мужчина, я всегда пропускаю вперед женщин с детьми!
– Их попробуй только не пропустить, – хмыкнула Наташа.
– А разве ты теперь не так же себя ведешь?
– Упаси Боже! – Навицкая поморщилась при виде двух молодых мамочек, буквально сцепившихся у дверей. – Перефразируя Мольера, быть хорошей матерью – не значит быть мегерой и хабалкой. А я теперь даже рада, что Витя-маленький остался в Питере с няней. Для него такая дорога была бы тяжелым испытанием!
– Она и для взрослых тяжеловата.
Подошел второй автобус, и Ефим непостижимым образом оказался у входа первым. Споро забросив в багажное отделение чемоданы, Коган скрылся в салоне и уже через минуту постучал в окно из салона:
– Я занял нам места! Слышал, что из-за пробок ехать придется обходными путями, и автобус придет в Джамете только часа через четыре-пять.
*** ДЖАМЕТЕ.
Ехали действительно очень долго, какими-то козьими тропами. За окном свирепствовал степной ветер, пригибая деревья почти до земли и срывая все, что было плохо закреплено.
Когда автобус пересекал на перекрестке одну из ключевых магистралей, ведущих в порт Кавказ, Наташа увидела плотную шеренгу фур, автомобилей и автобусов, еле двигающуюся и все больше замирающую. "Как же мы, со всей своей техникой, уязвимы перед разгулявшейся стихией! – с досадой подумала она, – как в стихотворении: всего сильнее и всего бессильней покамест остается человек!". Наташа не любила фантастические саги и жанр "катастрофа", "армагеддон" и "постапокалипсис", где авторы долго и сладострастно смаковали детали беспомощности человечества и отдельных его представителей перед бедствием, а авторам очередной предновогодней версии конца света хотела посоветовать хорошего психиатра: "И не надоедает им?!". Она была далека от фатализма. Но сейчас с досадой думала, что некстати разбушевавшийся ураган сильно подкорректировал их планы. "Чего бы ему было завтра не сорваться? Мы бы как раз добрались до Севастополя!".
Насупленно смотрел в окно и Коган. Он терпеть не мог, когда ему что-то препятствовало. Тем более когда он вел дело, где подстава была налицо, ни в чем не повинный человек мог потерять свободу на долгие годы, а чиновники пытались не наказать настоящего преступника и восстановить справедливость, а хотели побыстрее осудить первого попавшегося, и сбагрить дело с рук…
Кража раритетной скифской диадемы из музея стала темой года еще в феврале. Поиски не увенчались успехом. По подозрению в краже был арестован один из профессоров музея, специализирующийся как раз на скифской этнографии и истории. Он со слезами отрицал свою причастность к краже. Но все было против него – оказалось, что на профессоре висят два кредита в банке, бывшая жена неустанно требует алименты все больше и больше, а новая обладает непомерными амбициями и постоянно обвиняет мужа в скупости. "Девочка на лабутенах и в штанах, – резюмировал Коган, побеседовав с молодой женщиной, – словно героиню клипа срисовали с нее. Тоже по головам пойти готова за туфли с красными подошвами и наряды как из "глянца"!" При первой же встрече красавица начала деловито выспрашивать у адвоката, можно ли оформить развод до вынесения приговора, чтобы не портить себе анкету упоминанием об осужденном муже, и нельзя ли обязать его выплатить ей компенсацию морального ущерба. "Не спешите с разводом, – посоветовал Коган, – вашего мужа еще не осудили, и чует моя чуйка, подставили его!" "А лучше бы он реально эту диадему спер, – фыркнула "девочка с лабутенами", – да только так, чтобы не спалиться. В натуре, что ли, эта железяка гнутая таких бабок стоит?". Ефим напомнил даме, что историческое наследие – это не товар для купли и продажи, а она только фыркнула: "Да пошутила я! Вот только вы неправы: у каждой вещи свой прайс есть…".
– Думаю о деле Светлова, – сказал адвокат Наташе, – обложили парня красными флажками, как того волка у Есенина. Как это ни печально, но в тюрьме ему сейчас спокойнее, чем на воле. Кредиторы с одной стороны; бывшая жена с другой, да еще и нынешняя – щучка ненасытная, сколько ни дай, все ей мало. Не знаю, на сколько мы тут зависнем. Надеюсь, хоть вай-фай там есть, чтобы хоть дистанционно заниматься делом!
– Тюрьма никогда не бывает лучше свободы, – возразила Наташа. – Как бы ни было тяжело, как бы больно жизнь ни била – а все равно когда дверь заперта снаружи, а на окне – прутья, тяжелее.
– Вот я и хочу вернуть Светлову свободу и очистить его доброе имя.
– Жаль, что диадему так и не нашли. Если бы удалось вытащить ее…
– Ищи-свищи. За полгода ее могли уже и на самый край географии отправить…
Автобус сбавил скорость на узких окраинных улочках Джамете. За крышами невысоких домов синело море. Южный городок все еще не спешил распроститься с летом – пестрели витрины пляжных и сувенирных лавок, раскидывалось многокрасочное изобилие фруктовых палаток, сновали курортники, жадно ловившие последние дни бархатного сезона.
– Эх, Джамете, планета детства, – слегка отмякнув, улыбнулся Коган, – жаль, мы с другой стороны въехали, а то я бы показал тебе лагерь, куда меня родители на лето отправляли. Пять лет ездил!
– А я в лагере была дважды, – ответила Наташа, – в Любимовке, под Севастополем. А чаще всего мы с родителями ездили отдыхать "дикарями" куда-нибудь на ЮБК, далеко не ездили.
Громадина-автобус на пешеходной скорости прополз по извилистой улочке до кремовой ограды, увитой диким виноградом и ажурных ворот, за которыми клубилась буйная зелень и белели корпуса, И заглушил мотор. Все засуетились и потянулись к выходу, радуясь, что долгая поездка окончена и можно выйти и размять ноги.
– А что, если диадему еще не вывезли из Крыма? – спросила Наташа, пока они разыскивали свои вещи в багажнике. – На полуострове много мест, где запросто можно спрятать целый танк, не то, что диадему, и ни один следователь не найдет. Может, они решили переждать шумиху, а не вывозить раритет сразу, рискуя попасться.
Коган, который уже почти целиком скрылся в багажнике, пытаясь докопаться до чемоданов, только хмыкнул:
– Не исключаю и такой вероятности. Бьюсь об заклад, что следователю это и в голову не пришло. А ведь еще классики детектива отмечали: если хочешь спрятать вещь так, чтобы ее никто не нашел – спрячь ее у всех на глазах! На, лови! Это твой.
– Фима, и зачем ты первым ринулся к багажнику? – рассмеялась Наташа, забирая свой чемодан, а потом – и Ефимов. – Вот и пришлось теперь производить раскопки!
– Во всем стараюсь быть первым, – адвокат выбрался и отряхнул брюки. – Ну, пошли на рецепшен, будем поселяться!
На белой аллее, обсаженной розовыми кустами, они услышали знакомый голос: скандалист успел схлестнуться с тихой пожилой парой, доказывая, что он первый шел и нечего его обходить и грозился написать жалобу на водителя автобуса за то, что тот не делал положенных при длительном рейсе стоянок.
– О-о, – простонал Ефим, страдальчески морщась, – если этот утырок будет и дальше так зажигать, ему вместо санатория в Саках палата в "травме" понадобится!
– И лечение ему оплатишь ты, – предостерегла Наташа. – Не заводись.
– Вот, что он от меня получит, – Коган скрутил крепкий кукиш. – Не забывай, Ната, что я – адвокат и все подходы знаю. Я и морду могу начистить так, что наоборот потерпевший мне должен окажется!
– Фима, он и меня уже допек, но мы сюда не драться приехали, а ждать, пока откроют переправу, – напомнила Навицкая.
– Ждать у моря погоды, – скаламбурил Ефим.
***
В фойе Коган посмотрел на толпу, штурмующую стойку дежурного администратора, и шепнул Наташе:
– Давай обождем, пока они разойдутся, а то пихнут нас на койко-место с соседями и даже слушать не станут.
– А ты хочешь попросить отдельный номер?
– Не хочу оказаться в одном номере с каким-нибудь балаболом, который даже поработать не даст, – пояснил адвокат, – мне надо к прениям подготовиться, чтобы следователя с прокурором на задницу ровно усадить. Да и ты, наверное, предпочтешь жить отдельно, чем с соседкой. Попадется или долбанутая зожница, или "яжемать", которая без конца будет кормить грудью и менять своему золотку подгузы прямо в комнате, или зануда, которая моется раз в месяц и храпит, как старый пират! Ты этого хочешь?
Наташа покачала головой. Да, таких соседей ей действительно не нужно. Она хотела бы заняться кульминацией книги, которую и так уже задерживала. А это лучше делать в тишине.
Сунув сто рублей в приемник массажного кресла, Наташа откинулась на высокую спинку и прикрыла глаза, когда многочисленные валики под обивкой пришли в действие и стали разминать ее усталые плечи и спину.
Скандалист зудел, как осенняя муха, требуя, чтобы ему подобрали некурящего и не гулящего соседа – "Я к вам приехал, я – клиент, значит, всегда прав, и вы мне должны создать условия!".
Молоденькая девушка восточного вида за стойкой что-то растерянно бормотала в ответ. На помощь ей пришла вышедшая из служебного помещения дама средних лет.
– Мужчина, сейчас действует режим чрезвычайной ситуации, – резко сказала она. – И ничего мы вам создавать не обязаны. Мы обязаны поселить пассажиров с "единым билетом", что мы и делаем. Заполняйте анкету, а если что-то не нравится – сами ищите жилье по вкусу в городе и узнавайте сами, когда откроется навигация!
Из очереди уже доносились голоса:
– Нет, правда, задрал уже!
– Не задерживайте!
– И так устали, а тут еще и этот!
– Всем недоволен!
– Харэ уже, мужик!
– Не нравится – отвали, дай другим поселиться!
Присмиревший скандалист склонился над бланком, получил ключ от номера и талон на питание и тихо вышел.
Когда поток людей стал иссякать, девушка-администратор посмотрела на Наташу и Когана:
– А вы почему не подходите?
– Ждали, когда основная масса пройдет, – пояснил Ефим, подходя к стойке. – Видите ли, если у вас есть свободные номера, то я готов заплатить за то, чтобы проживать без подселения.
Администраторша открыла файл в компьютере:
– Посмотрю, что у нас осталось… А вы, девушка?
– Я бы тоже хотела номер без подселения, – Наташа достала кошелек.
Им достались два номера в корпусе № 22, выходящем окнами на пляж, и Наташа порадовалась: нет худа без добра, море под боком, и она непременно будет ходить на пляж. Получив буклеты – схемы "Волшебницы", ключи от номеров и талоны на питание, Наташа и Ефим покатили свои чемоданы к 22-му корпусу.
– Скорей бы уже добраться до номера, да выдохнуть, – мрачно сказал Коган, – задолбался уже.
– А пообедать не хочешь? Ты слышал, что сказала портье? В виде исключения приезжающим подадут обед в неурочное время. А я уже не против перекусить.
– Неплохая идея… Я тоже заморю червячка.
"Волшебница" оказалась довольно большим комплексом с множеством корпусов, детскими площадками, бассейном, аквапарком, кафе и магазинчиками. В центре комплекса белела даже аккуратная часовенка с золотым куполом. Клумбы еще источали аромат цветов. Но аквапарк был уже закрыт, часть магазинчиков и кафе – тоже, и на детских и спортивных площадках почти никого не было. Лето заканчивалось.
Возле их корпуса расположился один из бассейнов, пока еще открытых. Наташа решила окунуться после обеда. И надо будет поискать место без табличек с перечеркнутой сигаретой, которые торчали отовсюду. И, судя по раздраженному сопению Ефима, он тоже их заметил и пересчитал.
– Не могли поселить нас в люксе, – пробурчал адвокат, – я бы заплатил, а то пихнули в этот муравейник…
