Невольно любуюсь его фигурой, словно высеченной из камня. Вода плавно скользит по широкому разлету плеч, по литым мышцам, перекатывающимся под кожей. Мощным ногам, идеальным ягодицам.
По моему телу проносится первая легкая волна возбуждения. Я уже знаю, как это быть с ним. Как умело он ласкает. Грубо, но так, что ты понимаешь, он хочет именно тебя. Не может сдержаться, насытиться, поэтому так. Он очень темпераментный.
– Иди сюда, – его низкий голос разлетается по душевой. Роб отталкивает ладонями и разворачивается ко мне. Смотрит исподлобья колким взглядом.
Делаю пару неуверенных шагов к нему навстречу, робко поднимаю взгляд. Вся краснею от воспоминаний, что он со мной вчера делал.
Роб выкидывает руку и сжимает мой локоть, тянет к себе под воду прямо в одежде. Поднимает за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
Он напряжен, еще сильнее чем вчера. Даже крылья носа побелели от напряжения, а в глазах сплошной ад.
– Я знаю кто ты, Есения Калугина.
Его слова вводят меня в ступор. Дрожу, не смотря на теплую воду, льющуюся нам на головы.
– Когда ты узнал?
– К сожалению после того, как трахнул, – его губы кривятся.
– Жалеешь, да? Что спас меня? – выговариваю с мучительной дрожью. По щекам стекают предательские слезы. Они смешиваются с водой, так что он их не увидит.
– Жалею, – высекает безжалостно, – надо было отдать тебя тем ублюдкам и посмотреть, как порвут на части.
Мне больно это слышать, он слишком безжалостен. Пытаюсь отступить назад, но Роб не пускает, встряхивает.
Срывает с меня мокрую рубашку, толкает к стене.
– Не надо, я хочу уйти, – изо всех сил ударяю его кулаком по груди, которая вся в следах моих ногтей.
Роб мотает головой, двигается вплотную. В глазах ненависть, злость, дикая похоть.
Одним движением разворачивает к стене лицом, вжимает мои ладони в стекло.
– Понравилось со мной трахаться, Яся? – шепчет на ухо, – мне понравились. Сладкая сучка, невинная. Буду ебать тебя пока не надоест.
Его напряженное тело прижимается к моему. Мужские руки грубо дёргают за бедра, врезая в каменный член.
Роб шумно дышит, пошло щупает меня везде, тянет за соски, больно шлепает по заднице.
Большая ладонь сгребает мои волосы и тянет назад, заставляя хорошенько выгнуться.
– Запомнила, Яся? Ты моя. Подстилка.
– Иди к черту, Роб, – цежу сквозь зубы.
– А у маленькой сучки есть зубы, – трется щетиной о мою щеку. Тянет за волосы, заставляя повернуть голову в сторону. Впивается жёстким поцелуем в губы.
Отталкиваю его язык, но Роб настойчив. Облизывает губы, кусает. Сжимает ладонью мою шею и челюсть, не позволяя сопротивляться.
В голове крутятся странные мысли – зачем целует? Разве может он целовать, зная кто я? Почему просто не ударит? Не вышвырнет голую на улицу, как пакет мусора. Всем на обозрение, чтобы знали, что он сделал с дочкой Калугина?
– Ненавижу тебя, – рычит хрипло. Зубы впиваюся в моё предплечье, оставляя на нем следы.
– И я тебя ненавижу, – вторю ему в унисон. За слова обидные, за отношение, за все!
– По хуй, – Роб толкается в меня эрегированым членом. Сразу глубоко, заставляя привстать на цыпочки и зашипеть от боли.
Мы оба натужно дышим, пока он привыкает к моей тесноте, а я к его размеру. Пара мучительно – медленных движений. Его грубые ласки моего клитора. Нарастающий до сумасшедшего темп, не жалея меня. Кусаю губы, отрезвляя себя и не позволяя поддаваться Робу.
– Течешь, Яся, – шипит самодовольно.
Я мотаю головой, упираюсь в стену лбом и закрываю глаза. Но так я чувствую его только острее.
Мне нет спасения. Роберт во мне, я дышу им, слышу его, я принадлежу ему.
– Ты моя, поняла?
– Нет.
– Моя. Сделаю с тобой все, что захочу. Буду трахать твой непорочный рот, во все дыры выебу, Яся.
– К черту иди, к черту!
Роб резко выходит из моего тела. Разворачивает меня к себе лицом и нажимает на плечо тяжелой ладонью. Ноги подкашиваются, я падаю на колени перед ним.
– Открой рот, – мне в губы упирается крупная головка, скользит по зубам. Роб быстро водит ладонью по члену, пока упругая струя не выстреливает. Его сперма растекается по моим губам, стекает на шею и грудь, – я тебя научу мне сосать, не сомневайся.
Он выходит в спальню, а я остаюсь. Меня всю колотит после случившегося. Вода заливает сверху, смывая следы Роберта с меня.
Вытираю рот ладонью. Быстро обмываюсь и заворачиваюсь в полотенце.
В спальне застаю Роба. Он сидит голым в кресле и курит. Ноги широко расставлены. На теле поблескивают капли воды. От него фонит напряжением, как от высоковольтки.
– Твои шмотки, – указывает сигаретой на пакет на кровати. Там моя сумка и туфли.
Платье я прихватила с собой из ванной. Быстро одеваюсь, стараясь на него не смотреть.
– Ты хоть представляешь, какая у меня власть в этом городе теперь? – он цинично усмехается.
– Нет, – тяжело сглатываю, – мне очень жаль, что так получилось тогда, – делаю шаг к нему на встречу. – Это невозможно простить, но…
Слова застревают у меня в горле, я не понимаю, что может искупить папин грех.
Он выкрал у своего конкурента жену с маленьким сыном. Их держали в заложниках две недели, а потом был штурм и перестрелка. Мать Роба застрелили.
Две недели ада и кошмарный финал.
Доказать, что причастен именно мой отец не смогли, но все знали, что это он.
– Без но, папина принцесса Яся, – Роб поднимается на ноги. Тушит окурок в пепельнице, вынимает из гардероба одну из своих рубашек. Бросает в меня ею, – чтобы я больше не видел тебя в этом, – брезгливо кривится от вида моего откровенного платья, – выглядишь, как шлюха.
Краснею.
Надеваю рубашку, чтобы скрыть голые ноги и открытую грудь в разорванном лифе платья. Дрожащими пальцами застегиваю пуговички.
Между нами повисает напряженное молчание.
– Почему из всех женщин в мире мне попалась именно ты, а Калугина? – усмехается мрачно.
– Не знаю, – отвечаю растерянно, – а зачем меня спас именно ты?
Глава 03
Дома долго сижу на краю постели, вцепившись пальцами в матрас. Я уже переоделась, платье и туфли засунула в пакет, чтобы потом выбросить. На полу играют солнечные зайчики, за которыми я зачем-то слежу.
Жизнь перевернулась. Она никогда прежней не будет после этой ночи.
Зажмуриваюсь до боли, вспоминая, как уходила от Роба. Он шел следом за мной до самой двери, там долго удерживал ничего не говоря. Я чувствовала, что может и не отпустить.
Наконец, отпустил со скрипом.
Его человек довез меня практически до дома, я еле проскользнула в дом незамеченной. Все в доме уже проснулись, ходили по своим делам. А я как воровка пряталась то за гаражом, то за деревом. В итоге влезла в окно.
Машка донимала сообщения, но я пока не готова была разговаривать о случившемся с кем-то.
В дверь раздался стук, от которого я подпрыгнула на кровати.
– Есения, Петр Альбертович просил вас поторопиться, – в дверь заглянула Алла, наша экономка. Взгляд как обычно строгий.
Никогда не любила ее.
После смерти мамы отец сделал ее ответственной за мое воспитание. У него была работа, было не до меня.
У нас с Аллой не получалось. Она сухая, закрытая. Мы раздражали друг друга, да и сейчас раздражаем.
– Иду, – делаю вид, что заканчиваю расчесывать волосы. Ее поджатые губы игнорирую.
На входе в столовую застопориваюсь.
А вдруг отец что-то заметит? Вдруг догадается?
На деревянных ногах подхожу к своему стулу, сажусь. Вилка в руках предательски подрагивает.
Благо отец в планшете что-то листает, мне кивнул лишь мельком.
– Вечером гости, не забыла? – спрашивает, не отрываясь от дел.
– Я как-то не очень хорошо себя чувствую.
Ярослав должен приехать вместе с отцом, а я пока не готова его видеть.
– Прими таблетку, – взгляд отца отрывается от планшета и придирчиво осматривает мое лицо. Сердце замирает, а вдруг догадается, что что-то не так. Но отец равнодушно пожимает плечами и возвращается к переписке. – Есения, ты скоро выходишь замуж, – выговаривает он, – отнесись более ответственно ко времени, которое проводишь с будущим мужем. Это в твоих же интересах.
Вот и вся забота.
Папа любит меня, наверное. Просто показывать не умеет.
Он все измеряет деньгами – дорогие подарки, выгодный муж, трастовый фонд для будущего внука. Но мне бы хотелось, чтобы он хотя бы иногда обнимал или разговаривал со мной. Можно об учебе или о чем я мечтаю в этой гребаной жизни.
Время до вечера провожу в своей комнате. Пытаюсь делать уроки. Взгляд то и дело возвращается к телефону.
Роберт сказал, чтобы я была на связи.
Какие у него планы на мой счет?
Что значат его слова о том, что теперь я принадлежу ему?
Стоит хотя бы на мгновение прикрыть глаза, как я сразу вижу его, чувствую его запах, прикосновения на коже.
К ужину спускаюсь вовремя. Ярослав с отцом уже на месте. Также к нам зашел еще один друг моего отца – Стас. Он в приличном возрасте, но посматривает на меня не как положено. Маша сказала бы, что он пускает слюни.
Все же, если выбирать, то Ярослав – это меньшее из зол. Отец вполне мог засватать меня и за старика. Стас точно бы не отказался.
– Яся, – Яр целует в щеку, – рад видеть.
Он красив в свои двадцать пять. Примерно такого же роста, как Роб, только более худой, жилистый. У Ярослава светлые волосы и брови, глаза светло-серые. Он любит футболки и джинсы, в костюмах не ходит никогда. Самый большой компромисс, на который он соглашается на деловых встречах – это накинуть модный пиджак поверх майки.
– Я тоже, – дежурно улыбаюсь ему.
Яр дергает бровью, всматривается в меня внимательно. К столу ведет меня под руку.
– Уже определились со свадебным путешествием? – отец обращается к Яру. Ну да, у меня же спрашивать не обязательно.
– Полетим в Дубай, – Ярослав накрывает мою ладонь своей, похлопывает. Как собачку, ей-богу…
– Отлично, – отец решает, что достаточно уделил времени мне и свадьбе и переходит к делам. Через час нас с Яром отпускают погулять по саду.
– Я посмотрел, кого ты выбрала свидетельницей, меня она не устраивает, – заявляет, когда мы доходим до беседки.
– Маша – моя лучшая подруга.
– Она не о чем.
