Песня закончилась. Раздались аплодисменты. Я достал кассету. Что это? Коробки, естественно, не было. Зато на самой кассете я прочитал: «Live On MTV Unplugged, 1993».
NIRVANA
Я, конечно, не в лесу родился. Про Курта Кобейна знаю. Но никогда не слушал. Это же что-то из махровых девяностых. Но эта музыка! Этот голос! Он был почти как свет! Соединял отдельные плоскости в единое целое, лепил из них объём. Наделял пустые детали смыслом. Когда каждый фрагмент на своём месте. И шёпот дождя. И керосиновая лампа. И мокрые сосновые спины за окном. И тугая пружина у меня внутри, что вот-вот разожмётся. И что-то произойдёт.
О, Курт, наверное, там, на небесах, тебе аплодируют каждый раз, когда ты кричишь очередному подростку, что он не одинок.
Я ещё долго сидел и слушал старую Вовкину кассету. И пил чай. Чабрец? Бергамот? Pennyroyal?
Глава 4
Житьё-бытьё куриной няньки
Меня разбудил бульдозер. Кто-то решил прокопать тоннель от нашего участка до Китая. Шум стоял адский. Я выглянул в окно и даже удивился, когда никакого бульдозера не увидел. Зато обнаружил жизнерадостного соседа с газонокосилкой.
В семь утра!
Сосед меня, естественно, не видел. Но я погрозил ему кулаком и залез под одеяло. Я бы предпочёл в летние каникулы не вспоминать о таком отрезке времени, как семь утра. Просто вычеркнуть его из пространственно-временного континуума. Пусть день всегда начинается не раньше десяти.
Однако пространственно-временной континуум меня не спрашивал. Я спрятал голову под подушку, но уснуть уже не смог. Пошёл проверить кур.
Валя и Галя как ни в чём не бывало прогуливались по саду. Похоже, дикая сущность всё-таки взяла своё. Я мстительно подумал, что стоит их проучить и не кормить денёк. Но сдался. Если начну обижаться на птиц – плохи мои дела.
После вчерашней грозы окончательно облетела последняя сирень. Траву усыпали фиолетовые цветы. Красиво и печально. Словно остатки вчерашнего праздника, на который я не попал.
Я сбегал за фотиком и щёлкнул пару кадров. Мокрая трава. Цветочное конфетти. И утренний свет. Пронзительный и острый, как лезвие. Яркий луч пробивается сквозь густую листву и падает прямо на пустую скамейку. То ли приглашает сесть, то ли намекает на одиночество. Идеально.
А что дальше? Я даже немного растерялся. Наверное, нужно умыться, приготовить завтрак или что там обычно делают самостоятельные взрослые люди? Но мне ничего из этого не хотелось. Я растянулся на скамейке, скинул тапки и задремал бы, но у комаров были на меня планы.
Я поморщился и натянул на голову футболку. Не помогло. После дождя эти твари прямо озверели! Мимо пронеслась курица. Галя (или Валя?) хлопала крыльями и недовольно кудахтала. Тоже, что ли, от комаров спасалась?
Если бы! В траве мелькнуло рыжее чудовище! Огромный котяра с порванным ухом охотился на моих кур! ОК, временно моих кур. Но сути это не меняло.
– А ну, брысь отсюда! – я зашвырнул в кота тапкой.
Меховое чудовище развернулось в мою сторону. Наверное, с подобным презрением Людовик XIV смотрел на мойщиков горшков. Но у меня по сравнению с ними имелось явное преимущество – вторая тапка. За мной не заржавело. И снаряд полетел в цель.
Рыжий поганец увернулся и в три прыжка скрылся в кустах. Не то чтобы мне было весело гоняться за соседскими котами, но паршивец распугивал кур. А я пообещал за ними следить.
Босые ноги утонули в мокрой траве. И тут меня накрыло! Внезапно и с головой. Я понял, вот оно, лето! Началось! И завтра будет лето. И послезавтра будет лето. И даже через неделю будет лето! У каждого человека свой признак, когда для него наступает лето. Встаёшь в семь утра, а на улице светло. Или впервые надеваешь шорты. Или чувствуешь копчёный запах расплавленного асфальта. Или босые ноги касаются мокрой травы.
Лето – это рубеж между тобой старым и тобой новым. Будто три месяца даны специально, чтобы измениться. Хочется верить, что я не упущу этот шанс. Что-то пойму. Что-то сделаю. Что-то изменю. Я должен!
Но ещё есть время. Я бегу за соседским котом и улыбаюсь. Паршивец, кстати, успел смыться. Я обошёл весь участок. Пусто. Только Валя и Галя путаются под ногами.
Я покормил кур, собрал свежие яйца. Шесть штук. Два из них пожарил. Зарядил телефон и обнаружил пять пропущенных от мамы и один от папы. Перезвонил. Выслушал гору напутствий от мамы и всего одну фразу от папы: «Антигрозовая» коробка в кладовке». Выдохнул. Ежедневный отчёт отправлен.
Делать было нечего. И мне это нравилось. Я сел на велик и поехал. Просто так, без цели. Крутишь педали, вращаешь мир. Мимо заборов. Сквозь запах шиповника. По полю вдоль озера. По старой лесной дороге. Дальше и дальше. Куда хватит сил. Пусть ветер хватает за волосы, будто хочет выдрать с корнями все мысли. И ведь у него получается! В голове становится легко и пусто. А ты улыбаешься, как блаженный идиот, который только что раскрыл секрет мироздания. Кто знает, может, так оно и есть.
Кстати, именно тогда я и нашёл Волшебный автобус. Наверное, в этот момент внутренний таймер снова ускорил обратный отсчёт. Но я ничего не почувствовал. Блаженный идиот.
Вторник стал точной копией понедельника. За исключением кота. Рыжий паршивец больше не появлялся. Я кормил кур. Кормил себя. Рисовал и катался. Катался и рисовал. Кайф.
А в среду после обеда, как и обещал, приехал папа. И привёз новую порцию гуманитарной помощи для небольшой страны.
– И куда это всё девать? – спросил я, когда из багажника появился четвёртый пакет.
– Ты же знаешь маму, – папа вздохнул. – К тому же здесь не всё продукты. Я решил покрасить курятник, а то он выглядит…
– Как убогая хибара.
– Неужели так плохо?
– Как страшный сон куриного дизайнера.
– Ну, может, с белой краской станет лучше, – неопределённо сказал папа.
Наверное, надо было как-то помягче. Ну, про убогую хибару. Но у нас с папой такая фишка: мы друг другу не врём.
– Зато тебе будет чем заняться, – бодро произнёс папа.
– В смысле?
– Так покрасишь эту… хибару. Приведёшь в божеский вид. Будет бабушке сюрприз.
– Я вроде в маляры не нанимался.
– Есть дела поважнее? О, точно! Прости, я только что услышал.
– Что услышал?
– А ты разве не слышишь?
Я напрягся. Хлопнула дверь. Лает собака. Где-то играет радио. Кто-то смеётся. Тонкий писк бензопилы. Обычная дачная жизнь. Всё как всегда.
– Нет.
– Как?! – папины глаза округлились. – Неужели не слышишь этот жуткий треск?
– Какой ещё треск? – я начал терять терпение и нервно озираться по сторонам.
– Это же твой телефон ломится от приглашений на вечеринки! – и тут треснул сам папа. От хохота.
Просто обалдеть, как смешно. Похоже, папа учился шуткам на дешёвых комедиях из нулевых.
ОК, счёт один – один. Пожалуй, честность – это не всегда круто.
Я сердито схватил пакет и хлопнул калиткой.
– Да ладно тебе, – подскочил папа. – Я бы сам покрасил. Но ты же знаешь, проект.
– Да всё норм.
Я не злился. Правда. Это ж папа. Он у меня классный. К тому же на правду не обижаются. Почти.
Вдвоём мы подчистили холодильник и загрузили его по новой. Немного поболтали о всяких пустяках. Есть отцы, которые любят завести «мужской» разговор раз в полгода. Или пытаются залезть в душу. Или, упаси боже, дать парочку дельных советов по части девчонок. Не разговоры – галочки в «Списке хорошего отца».
Мой не такой. Он как бы всегда на связи. Хотя ничего особенного и не делает. Я просто знаю, что есть в его жизни. А он в моей. Рядом.
Папа чего-то там подколотил в хибаре и вырубился прямо в кресле. Видно, совсем замотался со своим проектом. Я взял маркеры и зарисовал папу в кресле. Хороший день. Пусть останется со мной.
Глава 5
Озеро
Оказывается, в пространственно-временном континууме существует ещё более жуткое время, чем семь утра, – четыре утра. Именно во столько папа решил отправиться на рыбалку.
– Как раз успеем на утренний клёв, а к девяти я на работу, – папа бодро потирал руки. Свежий и отдохнувший, будто и не спал в кресле.
Я кое-как разлепил глаза. На моих биологических часах значилась глубокая ночь. Но всему остальному миру было на это наплевать. Птицы звенели, комары чирикали. Точнее, наоборот. Но в четыре утра я особой разницы не видел. Проще было вообще спать не ложиться.
Папа решил порыбачить по всем правилам. На лодке. Сначала пришлось допереть её до озера. Потом надуть. Спустить на воду. И… забраться внутрь.
– Всё нормально? – спросил папа, когда увидел моё каменное лицо.
– Ага.
– Точно?
– Точно.
Я не то чтобы боюсь воды. Скажем так: от большой воды я немного, са-а-а-амую капельку, во-о-о-от такусенькую капелюшечку… нервничаю. Плавать я научился. Но вот большая вода… Не моя стихия. Я стараюсь лишний раз с ней не встречаться.
И папе не обязательно об этом знать. Мы, конечно, друг другу не врём, но… Есть такие вещи, о которых вообще никто не должен знать.
– Я просто не выспался, – соврал я и широко зевнул для верности.
– Уверен? – прищурился папа.
Папа на то и папа, чтобы видеть меня насквозь.
– Поплыли уже. А то на работу опоздаешь.
И мы поплыли. Дальше и дальше от берега.
От озера пахло небом. Тучи упали низко, словно хотели вобрать как можно больше воды. Ещё чуть-чуть, и они дотянутся, сковырнут, унесут со дна призрак утонувшего мальчика. И вернут его мне. Вместе с дождём.
Я старался не думать о мутной воде цвета грязного стекла. Как она весело плещется от каждого взмаха вёсел. Как она забирается в нос, уши, горло. Заявляет права на моё тело.
* * *
Мне было восемь, и мы недавно купили дачу. Рядом с озером! Обалдеть! Что может быть круче?! В тот день к нам приехала толпа гостей и все отправились на пикник. На пляж. А у меня ангина. Вот же неудачник! Правда, я уже почти выздоровел, но купаться мне всё равно не разрешили.
Взрослые устроились в теньке под соснами. Скучища нереальная. Я ныл, требовал, угрожал и манипулировал. В результате мама сдалась и разрешила мне поиграть в песке на берегу. Аллилуйя! Правда, пришлось дать железное обещание, что в воду ни ногой.
Первое, что нужно знать о восьмилетках – их железные обещания ничего не стоят. Нет, я честно не собирался лезть в воду! К тому же мама следила за мной из-за сосен. Я же не самоубийца, наживать такие проблемы. Но тут противный ушастый пацан начал рушить мой за?мок. И мерзко так хохотать. И швыряться мокрой грязью. И кричать, что мне слабо? его догнать, потому что я плавать не умею. Судя по тому, как от него шарахались дети, он тут всем жизнь портил.
Второе, что нужно знать о восьмилетках – никогда не берите их на слабо?. Работает безотказно. Плавать я и правда не умел. Но спасовать перед ушастым, вот уж фиг!
В своё оправдание скажу, что перед тем, как залезть в воду, я оглянулся на маму. Вот сейчас она меня увидит и остановит. Тогда моё бегство не будет выглядеть позорно. Мама же позвала, какие могут быть вопросы?! Но в неё как раз прилетел волейбольный мяч, и она с воинственным видом озиралась по сторонам. Такой шанс упускать нельзя! И плевать, что шорты промокнут.
Ушастый ринулся в воду. Я прихватил грязи и кинулся за ним. Первый снаряд пролетел в паре сантиметров от усатого мужика со здоровенным пузом. Ещё чуть-чуть, и мужик обматерил бы меня с ног до головы. Но пронесло. Второй угодил точнёхонько в затылок мерзкого пацана.
Он нырнул и вынырнул, будто ушастый поплавок. И снова начал про слабо. Я выпросил у какой-то девочки надувной круг. Симпатичный такой розовый пончик. Уселся в него, как в лодочку, и поплыл.
Но ушастый уже успел пару раз нырнуть и вынырнуть где-то в районе берега. Он вообще человек или выдра? Ушастый крикнул что-то обидное про девчоночий круг и начал кидаться грязью в других детей.
Самое страшное, что мама уже ходила по пляжу и нервно крутила головой. А девочка, у которой я взял круг, указывала в мою сторону. Вот теперь мне точно влетит. Ноги в руки и на сушу!
Но я, как назло, прилично отплыл от берега. Вокруг почти никого не было. Только пара тёток бултыхались в стороне, и кто-то плавал на матрасе в виде зелёного крокодила. Я снова начал грести, но пончик вдруг стал такой неповоротливый. Только крутился на месте и не желал двигаться к берегу. Шансы, что меня не запрут дома до конца жизни, стремительно приближались к нулю. Да чтоб я ещё раз повёлся на ушастые провокации! Ещё и обещание нарушил. Провал по всем статьям. Полный провал. Я решил вылезти из круга и поплыть, держась за него руками. Но слишком торопился и так неловко вывалился из пончика, что его отнесло в сторону.
Я пошёл ко дну. Быстро и страшно. Даже не успел махнуть рукой. Крикнуть тем более. Как они в фильмах умудряются барахтаться на плаву добрых полчаса и звать на помощь? В реальности ничего такого. Просто вода глотает тебя за секунду.
Мама кричала на берегу. Звала меня. Я её слышал, но ответить не мог. Я потом погуглил, оказывается, когда человек тонет, он реально не может кричать. Дыхание становится важнее. Руки рефлекторно раскидываются в стороны, а ноги ищут опору и вытягиваются в струну. Невозможно молотить руками и перебирать ногами. Остаётся просто тонуть. Отчаянно наблюдать, как бледнеет клочок размытого света над головой. Только не сейчас. Только не так! Это ведь не может быть правдой? Жизнь не кончается в восемь лет! Но моя почти кончилась. Злость, паника, страх, холод.
Кто-то дёрнул меня за волосы и вцепился в плечо. Больно до жути, но перед глазами мелькнул яркий свет. Сработал инстинкт самосохранения. Я схватился за чьё-то тело, впился ногтями в чужую кожу. Там был кто-то живой! И он хотел помочь! Но теперь мы тонули оба.
Этот кто-то двинул мне в бок и проорал в самое ухо:
– Не царапайся, идиот! Держись за меня, я тебя вытащу! Просто делай, как я сказал!
Под животом появилась холодная резина надувного матраса, на спине – тёплая рука. Следующее, что я помню – это жуткая резь в груди. Я кашляю. Меня рвёт озёрной водой. Ангинное горло дерёт. В ушах дикий рёв. Солнце колет глаза. Лёгкие горят, меня трясёт. Кто-то рыдает, кто-то кричит. Жизнь возвращается с болью.
