– Знаю я твоё можно. Тьма и пламя! Что ты там жг?шь? Чуть не задохнулся! Ты сам-то как терпишь?
– Так я и не терплю. – Капюшон упал на плечи, и свет костра заплясал на круглом веснушчатом лице, какое часто встречается у городских булочников. – Я, почтенный Ларниэль, просто сижу с нужной стороны. Вообще быть с нужной стороны, не только от костра, полезно.
В голосе полурослика прозвучали озорные нотки, и эльф едва подавил в себе закипевшую ярость. С этого недомерка станется. Увидел, что ветер от него дует, и кинул в костёр что-то особо вонючее. Хотя доказательств этому, как всегда, не найдешь.
Флан позвал эльфа и полурослика в слишком многообещающий поход, и ставить планы под угрозу мелкими дрязгами – неразумно. А потом, когда поход закончится и их уже ничего не будет связывать… кто знает…
Эльф помедлил ещё немного и сел к костру вплотную. Тот предупреждающе коснулся сильным жаром. Ларниэль сделал глубокий вздох и медленно, превозмогая себя, протянул руки сквозь обжигающую вуаль почти до самого огня. Словно опустил кисти в кипяток.
Медленный выдох. Первое желание одернуть руки сменилось тягучей болью, но мысли стали удивительно ясными, а мир вокруг простым и понятным. Чтобы чего-то достичь, надо контролировать эмоции, контролировать мысли, контролировать боль. Чтобы не сгореть бесследно однажды в костре времён, надо обуздать пламя.
Медленный вдо…
– Тьма и пламя! Кэллсмертэ!
Эльф поспешно зарыл руки во влажную и прохладную после дождей грязь. Полегчало. Боль сменилась ощущением приятного холодка от исцеляющей влаги. Если эльф сейчас обернётся и увидит усмешку на лице полурослика, то точно не стерпит. А судя по звукам, тот точно потешался.
Ничего. Придёт время. Обязательно придёт.
– Двух вещей понять не могу: зачем ты каждый вечер руки в огонь суёшь и почему они, ну, руки твои, до сих пор на головешки не похожи?
– Тут ты прав – понять не сможешь. Но я уверен, что того, что тебе непонятно, куда больше, – отрезал Ларниэль.
Ему совсем не хотелось рассказывать хоть о чем-то. Да и вообще говорить. Особенно с кем-то столь далёким от этого искусства. Пустое сотрясание воздуха.
– Ну не смогу так не смогу, – маленькая фигурка пожала узкими плечами. – Я тогда на боковую – толку с тобой молча сидеть?
– Спи спокойно, – почти прошипел эльф и снова подсел к огню, но в этот раз уже на почтительном расстоянии.
Огонь, довольный уважительным отношением, сменил гнев на милость и ласковым теплом коснулся открытой кожи.
Осень вступила в свои права, и ночи становились всё холоднее. Ларниэль зябко ёжился, сидя и слушая голос огня. В его потрескивании и едва различимом гуле растворились звуки глубокого дыхания полурослика, шелест листвы и лесные шорохи. Ларниэль видел только рыжие сполохи и раскалённые угли, которые мигали, словно имели глаза и смотрели в ответ. Эльф мысленно потянулся к огню, и тот тут же откликнулся, затрещал громче, угли засветились, словно раздуваемые всеми ветрами сразу. Время потеряло значение, и не ясно было, сколько именно его утекло. Когда огонь стал просто огнём, Ларниэль довольно улыбнулся.
Скоро, уже очень скоро.
Сильный порыв ветра ударил в Ларниэля, и кусты за спиной наводнили шорохи. Эльф устало потянулся и принялся устраиваться у костра на ночёвку, но его внезапно швырнуло на землю. Едва не угодив прямо в огонь, он упал плашмя в грязь. Спустя секунду эльф увидел какие-то тени, и правая сторона его лица взорвалась болью.
Где-то рядом беспомощно кричал полурослик. Мысли эльфа снова потянулись к огню. Тот взметнулся выше человеческого роста, и его неверный свет выхватил из темноты невысокие почти квадратные фигуры. Ларниэль собрал весь жар, весь голод и всю ненависть огня в единый сгусток… но ближайшая к нему фигура просто вмазала ему ногой под рёбра. Костёр тут же опал, а эльф подлетел над землёй и заш?лся в рвущем лёгкие кашле. Всё, что Ларниэль сейчас мог, – это хрипеть и пытаться хоть как-то восстановить дыхание.
Чьи-то руки играючи перевернули его на бок, и во рту тут же оказалась вонючая тряпка, а запястья заломили за спину и крепко скрутили.
Ларниэль вырывался и, превозмогая кашель, снова потянулся к огню и заметил возле костра крупного ворона с одной лапой. Тот смотрел в глаза эльфа и качал маленькой пернатой головой. Пленник расслабился, и птица коротко кивнула. Спустя секунду что-то с хрустом врезалось в затылок эльфа, и он потерял сознание.
Глава 1. Ещё не поздно
Арди шла сквозь густую и омерзительно-тёплую темноту. Ноги беззвучно тонули в чём-то мягком и непрестанно шевелящимся. Иногда девушке казалось, что она видит внизу изумрудные всполохи, но мрак перед глазами оставался сплошным и нерушимым. Арди изо всех сил пыталась вспомнить, как она здесь оказалась и куда, собственно, направляется, но никак не могла. Вокруг, словно отдалённый прибой, безостановочно шуршал целый рой голосов. Голосов злых, истекавших ненавистью и пропитанных скорбью. Слов было не разобрать, но каждое отдавалось тупой болью в груди и словно ввинчивалось в голову. Оставалось только терпеть, скрипеть зубами и переставлять ноги.
Внезапно Арди остановилась – словно упёрлась в стену. Гул шепотков вмиг стих. В считанных шагах от неё бойко горел костёр, вокруг него сидели люди. От голоса одного из них по спине потёк пот и подкосились ноги.
– Да вернётся она, никуда не денется. – Сидевший лицом к Арди мужчина говорил немного невнятно, потому что один из его резцов, неестественно длинный, торчал из-под губы. – Я в ней как в себе уверен. Хрен знает, что в башку ейную шибануло, но раз ушла, значит, надо было. У нас послезавтра дельце состоится, уж к нему-то она не опоздает. Волчица от добычи нос воротить не станет.
– Ну не знаю, Зуб… Когда до соседнего куста ходят или чуть дальше, жратву с собой не берут, – неуверенно пробасил сидевший к Арди спиной. – А тут и лук с мечом, и одеяло, да и еды на неделю. Уж не кинула ли? А могла! Баба есть баба: продаст – дорого не возьмёт.
– Ты сам так думаешь? Или тебе гузно твоё отбитое подсказывает? Уж оно-то помнит её сапоги.
– Да я б е…
Что ответил обладатель баса, разобрать было невозможно – его голос утонул в грубом смехе, загремевшем у костра. Сидящая спиной фигура обречённо махнула рукой.
– Она вернётся, – когда хохот стих продолжил Зуб. – Она одна из нас, не первый год с нами в упряжке этой вонючей. И наших на плечах выносить помогала, и хвост в лесу скидывать. А уж сколько холодных ночей, когда костра не запалить, под драным одеялом скоротали – не счесть. Забыли? Мы всё поровну делили. Еду, боль, холод, вино, добычу, скорбь. Всё и на всех. Ты одна из нас, Мэва, и навсегда такой останешься. За тобой должок, неслабый такой. Давай садись к огню, к нам – обсудим.
Арди с ужасом поняла, что человек обращается к ней и смотрит ей прямо в глаза. Флемета легко узнать не только по зубу, который и стал причиной его прозвища. Удивительно далеко друг от друга посаженные глаза, впалые щеки и едва заросший щетиной шрам во всю щеку – Флемет производил впечатление деревенского дурачка, а немытые волосы и грязная рубаха только добавляли сходства, чем он никогда не гнушался пользоваться. Но Арди знала и другого Флемета Зуба: жестокого и умного вожака банды, грозу трактов, что тянутся вдоль лесов, убийцу без сердца и жалости… и единственного человека, кто был к ней добр. Единственного человека, кто давал ей еду, совет и защиту и ничего не требовал взамен.
Арди остервенело замотала головой.
– Ш?л бы ты! Ты мёртв! Заткнись! Я Арди, а не Мэва! Та сука сдохла и гниёт в лесах! Одна! В темноте! Там ей и место! Я – не она!
– В темноте? Мы все туда идем, Мэва, с самого нашего рождения. В конце каждый останется наедине с темнотой. Так столь ли важно, кто и что сделал при жизни? Твой новый дружок подтвердил бы это, но не может – он уже во тьме. Давай хоть время в дороге туда вместе скоротаем? Мы компания что надо, уж тебе ли не знать? Садись, Мэва, к костру – за тобой должок. Как болит шея…
Речь Флемета стала едва различима, его толстый вспухший язык еле ворочался во рту, то и дело цепляя зуб. Шея вытянулась и почернела, голова тяжело повисла набок, лицо вывернулось вверх. Голос срывался на свист, сменяемый хрипами.
– …а мы ведь почти вырвались, Мэва. Мы, знаешь ли, тоже не пальцем деланы, кое-что умели. Но чуть-чуть не хватило твоей сноровки со следа сбить. Первым Рябой умер. – Он указал рукой на лежавшее у костра тело, из спины которого торчали три стрелы. – Легко ушёл, стервец. Ну да что я тебе рассказываю, ты по нему горевать точно не станешь, волчица. А вот остальным меньше повезло: переловили и разоружили. Стража-то доблестная не столь добра к нашему брату. А может, и не стража – там разбираться было недосуг. Но насолили мы им крепко. Честно сказать, я заждался тогда верёвки…
С каждым новым словом на лице Зуба проступали кровоподтеки и рассечения. Непривычная пустота приковала взгляд ко рту мертвеца. Зуб из-под губы уже не торчал.
– …Ну и повесили нас. Ну, тех, кто дожил до этой чести. Там ещё было место, на той ветке, Мэва. Аккурат под ещё одну верёвочку. Как раз для тебя хватило бы. Хотя ты, будучи бабой, так легко не отделалась бы, Мэва… У нас, как ты помнишь, всё честно, всегда всё поровну. Так забери своё, мы-то свои части уже получили. Проходи, садись к костру. Скоротаем ночь, а под утро они снова придут. Всегда под утро… Искупи вину – забери свою долю!
– Пошёл ты на хер, Зуб. И Рябова с собой захвати, не забудь. Крысы вонючие. Я через вас столько дел наворотила, не искупить теперь! Так что жди сам утра. Ты заслужил всё, что получил. Не тебе жаловаться на судьбу. К тебе она справедлива!
Глуповатое и бордово-чёрное лицо Зуба смотрело на девушку задумчиво мутным глазом… вместо второго осталась лишь дыра с запекшейся по краям кровью.
– Неча языками молоть, у нас дело, – прогудело над ухом голосом Далура, хлопнули птичьи крылья…
…и Арди рывком села у затухавшего костра.
После кошмара сердцу положено колотиться как бешенному, но кровь Арди стала густой, словно забытое в сенях на холодную ночь варенье. Она едва ползла по венам и несла с собой только лёд. Первый же вдох судорогой согнул тело пополам. Было невозможно двигаться, думать, да даже дышать. Арди не уловила момента, когда это прошло. Снова поднялась с плаща и затравленно огляделась.
Костерок почти прогорел, Адрей мирно посапывал, а место Молчуна было пусто.
– Пригородится же. Что за сны такие? Усни теперь попробуй, – нервно пробормотала Арди и подкинула несколько веточек в мигающие угли.
Те с радостью приняли угощение, и вскоре на древесине уже танцевали небольшие языки пламени.
Луна изредка пряталась за небольшими облачками и выглядывала снова. Время, густое, как кисель, никак не хотело ускорять бег, и Арди словно увязла в нём.
Молчун всё никак не возвращался. Да и вообще округа выглядела замершей и неживой. Арди то бессмысленно таращилась в темноту, то тревожно поглядывала на пустой плащ неподалёку.
– Тебя-то куда унесло?
Сон никак не шёл, а червячок в душе позволял себе всё больше и больше с каждой истёкшей минутой. Оставаться на месте дальше стало невыносимо, да и после кошмара требовалось проветрить голову. Арди скинула куртку и в одной тонкой рубахе пошла по едва различимой тропке в сторону от лагеря. Холодная ночь сразу же окутала тело, до мурашек, до дрожи, но Арди именно этого и добивалась. Холод взбодрит и поможет привести мысли в порядок. Всегда помогает. Куда вот только делся Молчун?
Арди удивилась своему беспокойству. Тревожила не сама по себе пропажа спутника, а исчезновение именно Молчуна. Хотя, может, ему точно так же не спалось, и он пошёл проветриться. После подземелий у всех на душе погано. Арди сама не ожидала, что так сильно привяжется к спутникам, с которыми знакома всего-то пару недель.
Да уж. Немного тех спутников. А Далур теперь мёртв. Ещё одна зарубка на задубевшем сердце.
А задубевшем ли?
Больно.
Как всегда, в голову, не спрашивая разрешения, залезли воспоминания о годах, проведенных в банде Флемета. Но там были лишь подельники. Сброд, который вместе держали удачливость и авторитет вожака, и там у неё друзей не было. Арди была уверена, что они были, что после трактира она наконец-то нашла своих людей. Сложных и не самых хороших, но своих. Теперь она ясно понимала, что это не так. С каждой новой вылазкой, с каждой выпущенной стрелой уверенность в том, что она и они очень разные, росла и крепла. Кто из них остался бы, как Далур, и отдал жизнь, защищая остальных?
И отчего-то теперь Арди очень боялась, что что-то может случиться и с Молчуном. Боялась этого гораздо больше, чем снова сунуться в голодную темноту, которая в прошлый раз их выпустила по чистой случайности. Но даже так они заплатили высокую цену.
Луна осмелела и перестала прятаться за облаками. Идти сразу стало легко, почти как днём. Тонкая рубаха почти не защищала от ветра, и дрожь быстро перешла в ощутимое потряхивание, но каждый удар зубов друг о друга прогонял всё дальше недавний сон и воспоминания о Флемете и банде. Странным образом становилось легче.
Арди встала как вкопанная. В нескольких шагах впереди на острых камнях проступил тёмный силуэт. Арди едва смогла проглотить вязкую слюну и заставила себя подойти чуть ближе.
Куртка! Всего лишь куртка Молчуна! Следов крови, как и следов хозяина куртки, не было. Почти не контролируя себя, Арди пробежала вперёд по тропе. Ноги едва касались камней. Следов не обнаружилось и здесь.
Что заставило его раздеться посреди ночи в горах?
Стоп, а это что? Сапоги Молчуна!
Надо вернуться в лагерь и разбудить Адрея. Уж пусть лучше потом будут над ней подшучивать, чем по её вине произойдёт ещё что-то плохое. Насмешки никогда не ранят так, как это может сделать сталь в ночи, особенно если ты её не ждёшь. От насмешек не умирают, сколь гнусными они ни будь. Хватит! Охапка смертей, с которыми она так или иначе связана, стала поистине пугающей. Да, надо идти назад и…
– Гр-ра-ард! Ра-а-ард.
Арди обернулась на звук еще до того, как поняла, что что-то услышала. Глаза мгновенно нашли источник, а рука уже ощупывала пояс в поисках меча.
Пустой пояс.
– Да чтоб тебя, курица безмозглая, – процедила сквозь до боли плотно сведённые зубы и уставилась на огромное пятно мрака, видневшееся в считанных шагах впереди.
Это был медведь. Или что-то, что можно спутать с могучим зверем. Массивная голова находилась почти на уровне глаз Арди, при этом махина не стояла на задних лапах. Луна серебрила тёмный мех животного, и он казался седым.
– Гр-ра-а-а-ард! – громадина оглушительно взревела и поразительно шустро побежала прямо к Арди.
– Адрей! – во всё лёгкие крикнула она и кинулась что было сил вверх по тропе.
К огню. К помощи. К лагерю.
Огромный зверь не отставал ни на шаг. Топот и ворчание настигали неумолимо и ужасающе быстро. Неверный камень вывернулся из-под ноги Арди и улетел в темноту. Она замешкалась на секунду, ловя равновесие, и медведь врезался в неё, словно таран. Арди полетела вперёд лицом прямо на камни. Руки издевательски медленно потянулись к лицу, но не успели. Перед глазами взорвалась целая радуга и заплясали цветные круги. Одним рывком Арди перевернулась на спину и принялась лягаться так сильно, как только позволяло её истощенное тело.
– Р-р-ра-а-ар-р-р-рд! – раздавалось над головой снова и снова, но из-за цветастой пляски перед глазами Арди ничего не видела.
Она сопротивлялась что было сил, отчаянно и зло, пыталась нащупать хоть какое-то оружие, и вдруг поняла, что медведь не рвал её на части. Зверь не пытался задавить своим весом и даже ни разу не укусил. Он просто прижал её и навис, огромный и пугающий.
– Гр-р-рар-рд! Ар-р-рд! Ар-р-рд!
Медведь словно силился издать звуки, для которых не были предназначены его горло и язык. Каждый неуверенный рык заканчивался то ли чихом, то ли кашлем.
Арди со смесью ужаса и недоверия сквозь едва пропавшее цветное безумие перед глазами уставилась на лишённую почти всей шерсти голову, на ковёр шрамов, покрывавший голую кожу, на свежий рубец около пасти животного, на удивительно испуганные глаза…
…до ужаса знакомые глаза.
– Молчун?
Арди едва смогла выдавить из себя это слово. Если бы не было так страшно, она бы засмеялась от этого предположения.
Зверь сделал несколько неуверенных шагов назад и грузно уселся на камни.
– Ар-р-р-р-рд.
– Что? Как… Какого хрена?
Арди всё ещё не пришла в себя и всё ещё ползла по камням вверх спиной вперёд.
Над головой раздалось отрывистое и резкое карканье. По тропинке снизу семенила щуплая фигурка с неопрятной бородой. Никогда раньше наёмница не была так рада её видеть.
– Иди в лагерь, Арди, – бросил пришелец, не глядя на неё – его глаза неотрывно изучали медведя.
– Флан? Что… Что тут творится? Это Молчун?
– В лагерь. Быстро. Мы скоро придём.
***
Ветерок приятно ерошил волосы и разносил по округе горную свежесть. Небо очистилось от облаков полностью, и, несмотря на прохладу и насыпи острых камней, солнечный свет смог сделать округу почти уютной. Внизу вдали виднелась деревушка, обнесённая частоколом, мирная и спокойная.
Арди тошнило от этой умиротворённости. Погожий день казался издёвкой, а спокойствие сулило неприятности, словно мастерски замаскированная ловушка. Особенно после событий последних двух ночей. Или, если уж честно, последних двух недель.
Она тревожно оглянулась на Молчуна. Тот шёл рядом с Адреем, угрюмый и задумчивый, глядел только себе под ноги и ни с кем не разговаривал. Молчун словно оправдывал свое имя и не произнёс ни единого слова с того самого момента, как он с Фланом вернулся к костру. Тогда он сразу завалился спать, а с утра, кажется, вообще перестал замечать кого бы то ни было. Только сразу после пробуждения отошёл с Фланом подальше, и они оба сели на камни. Солнце уже изрядно проползло по небу, а они всё сидели и смотрели друг другу в глаза.
– Рассказывай.
– А? – Арди растерянно взглянула на Флана и не сразу поняла, что ей говорят. – А! Да, рассказать-то есть что, но не думаю, что поняла, что там такое было. Рассказ короткий будет и не слишком весёлый.
– Давай-ка ближе к делу, Арди. Я и сам бываю, знаешь ли, словоохотлив, порой даже чрезмерно, но сейчас, уверяю, это совсем ни к чему.
– К делу… Ну, давай к делу. Решили мы, значит, время не тратить попусту, как дошли до входа в городок, а заглянуть внутрь, посмотреть, что там да как. Далур… – Голос Арди слегка дрогнул, но она справилась с собой и продолжила: – Далур сразу как-то сник. Я подумала, что это вид мёртвого поселения на него так действует. Я бы тоже солнцем не сияла, гуляя по своему заброшенному посёлку. Прошли мы, значит, ворота, ещё одни, внутренний двор и третьи, которые уже под землю вели, ну и пошли по кишке этой каменной – коридору. На полпути наткнулись на жмура. Сидел он в одиночестве и стенку подпирал с виду уже не первое десятилетие, но явно не так давно, как город опустел.
– Кто такой? Откуда?
– Он не ответил, – фыркнула Арди. – Форма сохранилась плохо, кольчуга ржой пошла, тряпки и кожа плесенью – знаков уже не разобрать. Но судя по тому, что дальше было, он из отряда какого-то. Нож из пуза торчал – насолил, наверное, чем-то своим. Ну да и хрен с ним. Он и сейчас там сидит, хочешь – сходи погляди. Прошли мы, значит, дальше. Вышли к, как его Далур обозвал, Гостевому Чертогу. Городок встретил нас приветливо, даже таверна нашлась. Там и встали передохнуть. На Далура смотреть было страшно. Чернее тучи был, глядя на него, самой от тоски выть хотелось. В таверне той, знаешь, тоже что-то странное творилось. Не сейчас, а тогда, много-много лет назад. Весь пол в костях, словно побоище какое было, а ни оружия, ни зарубок на останках я так и не нашла. Словно кулаками друг друга до смерти замордовали.
