София Ильинична Парипская "Полет из Ленинграда в Питер"

Ирочка устроила меня в недоступную простым курортникам гостиницу «Массандра», чудесное двухэтажное деревянное строение с колоссальными террасами, в парке Массандра. Главное преимущество этой гостиницы было то, что по её карточке пускали на пляж гостиницы «Ялта», которая по счастливой случайности соседствовала неподалёку.

Но я не поспешил этим воспользоваться, меня влекло туда, где мы героями – любовниками шлялись по узким кривым улочкам, наслаждались юностью и беззаветно верили в свою счастливую судьбу.

Я сел на троллейбус и отправился в Гурзуф. Никакого такси или попутки, именно вот так медленно двигаясь по шоссе, покачиваясь влево-вправо вместе с остальными пассажирами, я плавно въезжал в свои воспоминания.

Но, увы, не сложилось, не удалось мне насладиться памятными моментами из жизни желторотого слушателя Академии. Ко мне подсела девушка, ну совершенно в моём размере, выше меня на пол головы и с большой грудью. Её груди было тесно в облегающей футболке, она требовала освобождения из плена и мне сразу захотелось стать её освободителем. И я немедленно стал знакомиться с хозяйкой этой привлекательной груди.

Ну, конечно, девушка привезла такую грудь из Киева. Я бойко заболтал по украински, вспомнив свои детские годы в Николаеве. Девушка оказалась аж вторым секретарём районного комитета комсомола и сейчас она в командировке в Артеке.

– Мабуть я присяду до вас, будь ласка, – я был счастлив, что около меня было свободное место.

– Седайте, як шо ви маете хвилiнку, – я сразу ей широко заулыбался.

– Мени дуже приэмно познаемiтся з вами, – У девушки был милый украинский говор.

– Яка гарна дiвчина, мабуть пiдем до пляжу спiльна, – я сразу показал, что готов к знакомству.

– Не жартуй зи мною так, – она слегка смутилась.

Гурзуф мною мгновенно был забыт, вернее не так, мы с девушкой решили прогуляться от Артека до Гурзуфа по берегу моря.

Пока мы ехали, начало смеркаться, но на планы прогуляться по морю это никак не сказывалось. Мы болтали то по украински, то по русски, и это было мило. Девушка мне всё больше нравилась, сидела в ней загадка, и я стремился её разгадать.

Мы шли по берегу, проходили пляжи, небольшие бухты, окаймлённые невысокими скалами. Наконец в одной из бухт мы уединись. Я нашел лежак и притащил его по воде в нашу бухту. Лёгкие волны набегают и шуршат галькой, луна уже вылезла и создала лунную дорожку. Солёный бриз доносит до нашего обоняния запахи моря. Мои двадцать девять лет располагают к определенным действиям. Наше сближение шло по моей выверенной годами программе.

В процессе наших обоюдных откровенных ласк я услышал лёгкое покашливание. Поднял голову я увидел овчарку с высунутым языком нависшую надо мной. Её слюна скатилась с языка и капнула мне на лоб. Около пса стоял мужик в военной форме, и зелёной фуражке. Пограничник! Тут подошли ещё двое. Это был наряд пограничников. Мы не бросились судорожно хватать одежды, мы просто застыли. Они долго и с интересом смотрели на наши голые задницы отливающие белизной в лунном свете, потом старший наряда как-то буднично сказал, что они будут возвращаться через 10 минут, и чтобы за это время мы убрались отсюда.

Я понял, что мы не первые кого они застают в уединённых бухтах. Собаке понравилась моя киевская комсомолка, она уходить не хотела и её силой утянули за поводок.

Киевлянка убежала к себе в пионерский лагерь, а я вышел на шоссе и, поймав запоздалое такси, быстро оказался в своей Массандре.

Утром я отправился на пляж гостиницы «Ялта» и сразу увидел бар. Оттуда доносился запах кофе. Я зашёл и сразу понял, что это тот самый бар из фильма «Золотая мина». Там по сюжету арестовали преступника, а его играл Олег Даль.

«ИНГА, МЫ В ЯЛТЕ СВОЕГО НЕ УПУСТИМ!»

Из аэропорта Симферополя мы с Мариной поехали на такси. Выйдя из самолёта и вдохнув вкусный сухой воздух степного Крыма, нам сразу захотелось праздника с размахом, поэтому озвученные таксистом двадцать пять рублей за проезд в Ялту мы восприняли как один из пунктов программы «небожитель». То, что это четверть моей зарплаты, я постаралась сразу забыть. Мы даже не подождали, когда водитель найдёт ещё одну пару, чтобы разделить на четверых то, что натикает по счётчику. Так было принято, но мы сказали: «нет, счётчик наш», и уселись в машину.

Мы мчались на раздолбленной Волге, ГАЗ -24, в салоне сильно пахло бензином, а нам было плевать. Окна были открыты, чудесный ветерок охлаждал наше нетерпение попасть туда, где мы будем изображать из себя персон, которым доступны все блага шикарной интуристовской жизни.

Небольшой серпантин, перевал и наконец, перед нами открылось оно – море. Мимо замелькали пансионаты, санатории. Когда проезжали санаторий «Актёр», слегка заныло сердце. Там все наши любимые артисты ходят, едят, валяются на пляже просто как обычные люди. Но мы их не видим, а так хочется. Я бы даже поменяла свою возможность жить в интуристе на то, чтобы быть рядышком со своими кумирами. Вполне возможно, что там сейчас отдыхает сам Алексей Баталов. Ох, обожаю его!

Таксист говорит, что вот уже совсем близко наша гостиница. Мы радуемся, хихикаем, и предвкушаем комфорт. Мы вылетаем из такси, и на скорости со своими чемоданами бежим ко входу. И, бах такая неожиданная остановка. Трое молодых людей в чёрных костюмах с галстуками придерживают нас и требуют предъявить документы. С нашими документами один уходит, а мы стоим на жаре под палящим солнцем. Но мы-то в сарафанах, а вот молодые люди в пиджаках, каково им? У них непроницаемые лица, и непонятно измучены они или нет. Примерно через полчаса нам возвращают документы и разрешают войти внутрь.

В огромном холле сразу выдыхаешь. Воздух струится из кондиционеров, красавицы-администраторши без задержек и с улыбками выдают ключи от номера.

Лифт, весь как зеркальная гостиная, начал поднимать нас на восьмой этаж, и на втором этаже замер, двери распахнулись и вошёл высокий статный брюнет. Посмотрел на нас так, как только может сам неотразимый Евгений Матвеев, и мы тут же потонули в море его обаяния. Марина меня пихнула и состроила рожу, повисла на мне и жарко зашептала в ухо: «Ты сколько раз смотрела «Родную кровь?». Я её осторожненько отпихиваю, шепчу в ответ: «Раз десять», и боюсь поднять глаза. Лифт медленный, наконец прибыли на наш восьмой этаж, мы выходим а он вслед нам таким бархатным, глубоким голосом : «Девочки, до свидания.». Я споткнулась. Марина меня подхватила, и мы добрались до своего номера.

Номерок современный, но маленький, две кровати, тумбочки и два кресла. Двигаемся по нему и всё время задеваем друг друга. Я раскладываю вещи и громко рассуждаю, что оказывается, не все киноактеры отдыхают в санатории «Актер», и у нас в гостинице попадаются кинознаменитости. «Мариш, ты слышишь меня? Это ж надо сам Матвеев, совсем рядом, здесь. Какой у него взгляд. Мурашки ползут по коже. С каким надрывом его герой смотрел на свою любимую женщину в фильме «Дом в котором я живу», а в последних кадрах фильма «Родной крови». Ты помнишь?» – бубню я, но Марина кажется меня не слушает. Она расположилась на кровати, и выдаёт: «Как только мы вошли в гостиницу, всё время думаю о сексе. И что мне с этим делать?».

Я чувствую себя измотанной после дороги, но так бодренько поддерживаю разговор: «Найти парня, пахнущим кремом от загара, загрузиться с ним коктейлями и ночью заявится на пляж».

Вроде иронизирую, а у самой внутри тоже сладко отзывается желание. Всплывают кадры из французских и итальянских кинофильмов: то поцелуи, когда губы в губах, то объятия, и ласкающие руки, то вдруг женская нога обвивает мужскую. Осторожно пожаловалась Марине на свои видения, похожие на бред девичьего мозга, которой не хватает любви.

«Подруга, это Ялта и мы своего не упустим!» – Марина вскакивает с кровати и выходит на балкон и оттуда кричит , – «Ой, там море очень близко. Так, летим вниз на пляж, ищем бар, где будем пить коктейли, наверняка встретим там обожаемого тобой Матвеева, хотя для нас он уже старый. Но учти он будет там с женой. Везде пишут, что он ей верен.».

На пляж мы прибежали. Вокруг народу уйма. Мамаши с детьми. Дети визжат, мамы пытаются их успокоить. Их крики громче криков их чад. Понятно, что мамаши играют на публику, делают вид, что воспитывают своих деток.

Спрашиваем, где бар. А когда к нему подошли , то одновременно вскрикнули: «Так в нём же Олега Даля арестовывали!».

«ИНГА, ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ КОФЕ?!»

Раздвижные двери разъехались, и нас встретил молодой человек в костюме. В тёмном на такой-то жаре. Он проверил наши гостиничные визитки и приглашающим жестом молча позволил нам войти внутрь. Даже здесь требовались особые пропуска.

Мы постарались грациозно залезть на высокие стулья у стойки и элегантно откинуться на спинки. Кажется получилось. Во всяком случае сосед справа оглядел нас с интересом.

– Смотри, всё в красных панелях, под цвет рубашки у Даля. Наверное, специально ему подобрали, чтобы в тон стен, – Марина крутила головой.

Подошёл бармен, спросил, что мы желаем. Ну, конечно, мы желали коктейли, лёгкие, пряные с нотками южной экзотики.

Коктейлей здесь не подавали, и нам предложили шампанское.

– Шампанское совсем не холодное, – пробурчала Марина, расстраиваясь, что осталась без коктейля. Тут же подлетел бармен и предложил положить в бокал лёд.

– Интересно на каком стуле сидел Олег Даль?– обратилась подруга к нему, – Надо бы вам табличку прибить.

– Честно, нас все русские гости расспрашивают, как здесь снимался это фильм «Золотая мина», – откликнулся бармен, – Жаль, что тогда я ещё не работал.

– Инга, что ты такая сосредоточенная? Готовишься встретить очередную знаменитость? – Марина смотрела на меня через бокал, пузырьки в шампанском хаотично перемешивались, и Маринины глаза смешно расползались в разные стороны.

– Нет, думаю, что свою жизнь надо развернуть так, чтобы дух захватывал, чтобы она была наполнена страстью даже в мелочах. Чтобы нестись вперёд и ни о чём не жалеть , – густой аромат кофе да ещё и выпитое шампанское произвели взрыв в моих извилинах.

– Послушай, а что у тебя с мужем? – Марина коснулась запретной темы, по -моему у неё в мозгу пузырьки связали между собой не те нейроны.

– Ты знаешь, шампанское это напиток наслаждения, праздника, интимности. Так вот с мужем я никогда не хотела пить шампанское. Я ответила на твой вопрос?

– А кофе будешь? Аромат просто сшибает.

– Не, кофе не люблю.

Я продолжила пить шампанское.

Что-то моя подруга всё время поворачивается в другую сторону от меня и закидывает ножку на ножку. Так, там сидит «тот самый загорелый», кажется о нём Марина мечтала в номере.

– Мариша, я схожу к морю, подышу воздухом. Встретимся в номере. Не забудь, мы идём сегодня в кабаре.

Я прошла по волнорезу. После двух бокалов лицо у меня горело, и ветерок приятно охлаждал. Солёные брызги от разбивающихся волн попадали в глаза, в рот. Вокруг было полно народу, люди плавали, ныряли, качались на матрацах. И удивительно, что весь этот человеческий гомон не мешал мне наслаждаться морем, которого было много, и у каждого человека море своё.

Море живое, понимающее. Вот так отдать ему слова, чтобы оно их поглотило. Волны превратят слова в брызги, и они разлетятся в бесконечном просторе.

Сейчас море безмятежно, оно дарит наслаждение. Вот если бы оно ревело, бесновалось, то оно бы забрало твою боль.

Выплеснуть в море печаль, сожаление о несбывшемся. Кинуть в открытые пасти волн свой крик, тот который вырывается из горла, когда начинаются схватки. Но не родовые, а те которые выносят из твоего тела бордовые сгустки крови. И больше нет зародыша. И уже в который раз чудо не свершилось. И снова я свободна. И от этой свободы ещё долго колотит дрожь.

«ОТКУДА ТЫ, КРУТОЙ ПОДВОДНИК?»

То был другой мир. Кофе из шипящей кофемашины, окутанной облаком горячего пара, из которого выныривает бармен. Он без кислого выражения на лице: «Вас много, а я один», он приветливо улыбается.

Музыка из магнитофона, слышится знакомое – Исаак Шварц. Да, под эту музыку вот именно здесь задержали вальяжного Олега Даля, ах как он был элегантен в красной рубахе и небрежно накинутой джинсовой куртке.

Головокружительный аромат свежего эспрессо. Маленькие кофейные чашечки, и шампанское в удлиненных бокалах. Такого вкусного кофе я нигде и никогда не пил.

По пляжу ходят девушки в хрустальных босоножках и в купальниках в достаточно крупную сеточку. Забавные волосики выглядывают из самой сетки трусиков.

Я понял, что я хочу жить в этой гостинице, ходить среди её обитателей и пользоваться благами цивилизации, которая ещё не доехала до нас советских граждан.

Я отправился разведать обстановку. Подойдя к стойке регистрации, я увидел, что вместо очаровательных администраторш, которым можно подмигнуть, улыбнуться, использовать обаяние морского офицера, за ней на меня смотрели непроницаемые лица молодых людей с явным отпечатком работников спецслужб. Один из них показался мне более доброжелательным, скорее родным и я обратился к нему с простым вопросом: не может ли он разместить в своей гостинице офицера подводника.

– Откуда ты такой крутой подводник?

– Начальник медслужбы Б-50 подводной лодки 641 проекта.

– И кто у тебя там командует? В.И. Бец?

– Да нет. Бец В.И. Адмирал любит когда инициалы ставят после фамилии.

– Да ты в теме! Вижу, что ты из 182 бригады подводных лодок. Ладно, я сам бывший начальник БЧ -4 РТС с такой же лодки. Могу разместить тебя на три дня.

– Для подводника три дня могут быть одним мигом или всей жизнью.

– Но за эти три дня к следующей моей смене ты должен принести разрешение из комендатуры Ялты на поселение в гостинице интурист. Таков порядок на время олимпиады.

– Есть! Разрешите исполнять?

Так я получил номер и право пользоваться всей инфраструктурой гостиницы. Из Массандры вещи забирать не стал, я подумал, что вряд ли мне дадут разрешение в комендатуре, поэтому туда надо будет возвращаться.

В холле я увидел афишу гостиничного варьете: «Цыганские романсы. Рада и Николай Волшаниновы». Помню, их часто показывают по телевизору. Я особенно не был любителем цыганских песен, но зная, что в далёкие дни цыгане были любимым развлечением аристократической знати, а я тоже вроде как теперь нобилитет на целых три дня, я решил послушать и романсы и гитару. Да и поужинаю заодно.

В зале варьете амфитеатром располагались столики на двоих. Почти все они были заняты, но пресловутый барашек в бумажке в виде трёшки проходящему официанту обеспечил мне козырное место. Справа слышу немецкую речь, а слева вижу симпатичную деваху, явную столичную штучку. Впрочем вид её говорил «не подходи близко, я ленинградский экземпляр».

Ждём начала представления. В предвкушении романсов, которые мне нафиг были не нужны, организм требовал закусить и выпить. Официант скользил между столиками, являя собой полное превосходство над посетителями.

–Товарищ официант, хотелось бы поужинать, – привлёк я его внимание.

–У нас не ужинают, – с достоинством ответил «товарищ официант». – У меня по расписанию вечерний чай, организм требует еды, – мой тон возражений не терпел.

– У нас только закусывают, – официант явно отдавал предпочтение иностранным гостям справа.

– Что на закусь, предложишь? – я настаивал, включив свой командный голос.

Подействовало. Он задержался около моего столика.

– Из холодных закусок – канапе с икрой, из горячих – жюльены с курицей и грибами.

– Условие задачи понятно! Приступаем к исполнению: бутылочку водочки, восемь жульенов и восемь канапе.

– Вы это серьёзно? Вы по количеству не ошиблись?

– Да, вы правы, неправильно посчитал, надо пару канапе на рюмку, поэтому неси шестнадцать.

Я заметил, что явно произвёл впечатление своим диким заказом на ленинградскую фифочку. Она наблюдала за мной с интересом, делилась впечатлениями с подругой, то есть отворачивалась и припадала к её уху. Та ей поддакивала, и они вместе посмеивались с этакой иронией.

Моим соседям слева уже начали подавать: у немцев на четверых на столе стояла бутылочка шампанского. Соседкам справа принесли два коктейля и пару канапе с воткнутыми в них пластмассовыми шпажками. Слышу: «Ой какая прелесть, к сожалению их нигде не купишь, а я хочу такие домой, я заберу с собой хотя бы вот эти две». Официант принес и мой заказ.

Я решил произвести впечатление на соседок и попросил у официанта ещё десять канапе, и когда он их принес повытаскивал из всех шпажки, облизнул и прополоскал их в водке, и протянул соседке справа как самый дорогой букет, добавив, что я хирург и стерильность этих палочек после обработки 40% раствором спирта гарантирую. Ленинградка сомневалась, стоит ли брать такой подарок. Но, по видимому, она очень хотела отвезти их домой.

– Ну что ж, довольно необычный букет, не хуже чем букет настоящих цветов, – сказала она, и забрала шпажки.

Контакт был установлен.

Немцы слева охреневшими глазами смотрели на мою бутылку водки, которая довольно быстро уменьшалась и на количество жюльенов, которыми я бодренько закусывал. Глядя на их скудный стол я от души предложил: присоединяйтесь. Я не знал немецкий, а они русский, но вторая бутылка убрала языковый барьер полностью.

Но немцы интересовали меня значительно меньше, чем эта красивая девочка. Обалденная чувственность таилась в её глазах и девичья сдержанность.

–Мне кажется, что вы из Ленинграда, – после шпажек она должна ко мне быть милостивее.

– А как вы угадали? – она смутилась.

– Мало того что я сразу почувствовал в вас землячку, но еще и глубоко уверен , что мы вместе жевали пирожки в «Колобке» на углу Чернышевского и Чайковского. Неужели вы там не обращали внимание на морских офицеров, – так невзначай, я кинул ей, что я тоже оттуда.

– Опять угадали. Это моя любимая пирожковая. Но с морскими офицерами я там никогда не знакомилась, – фыркнула ленинградка.

– А зря! Мы могли бы быть здесь уже вместе, но я чувствую, что всё поправимо. Предлагаю завтра позавтракать на пляже, – чувствую, что речь моя поплыла, язык переставал слушаться.