Патрацкая Н.В. "Катеринка"

И тут девочка увидела золотые яйца в лукошке в руках матери.

– Хорошо, – сказала она. – А яйца настоящие?

Тогда девочка просто схватила одно яйцо, но оно из ее рук вырвалось и покатилось. Тамара побежала за яйцом и исчезла за углом дома. В это время очнулся ее отец и побежал за дочкой. За углом дома стояла древняя старушка с клюкой и держала в руке золотые осколки от скорлупки, в которых стоял маленький желтенький цыпленок. Рядом на велосипеде на большой скорости проехал мальчик. Он выхватил цыпленка из рук старушки и скрылся. Еще через минуту мальчик на велосипеде остановился у курятника.

– Ваш цыпленок, забирайте. – сказал мальчик и кинул маленького цыпленка.

Цыпленок, пока летел по воздуху, вырос в большого петуха и чуть не ушиб соседку Семеновну. Велосипедист развеселился:

– Здорово здесь у вас, я сейчас ребят позову.

Через пять минут семь юных велосипедистов остановились у курятника. Они сразу заметили золотые яйца в лукошке у тети Даши, которая не знала, что с ними делать. Восторженные возгласы издали мальчишки на велосипедах. Подошел Иван Кузьмич и сказал, что Тамару не догнал, но за ним притащилась старуха с клюкой.

На крыльце очнулась соседка Семеновна.

– Привет! Ты откуда будешь в наших краях? – обратилась она к старушке с клюкой.

– Бабуля, я соседка твоя, Тамара, мне восемь лет!

– Я сама старая, но не настолько, чтобы не знать соседей старше себя.

И тут петух, выросший за две секунды полета, клюнул клюку старушки. И старушка на глазах у всех превратилась в девочку Тамару. Потом петух подлетел к лукошку и клюнул все яйца по очереди, и из яиц вылупились цыплята, которые мгновенно превратились в больших курочек.

Велосипедисты радостно засмеялись от такого зрелища.

В это время из курятника выбежали петух и шесть курочек, они увидели молодого петуха и пять курочек. Два петуха затеяли драку. Велосипедисты улюлюкали и подбадривали петухов-драчунов. Вдруг у велосипедов выросли крылья, и они улетели с поля боя с недовольными возгласами. Победил петушок из курятника, и сразу вышло солнышко, и пошел солнечный дождик.

Катеринка тихо запела свою песенку:

– Дождик, дождик с солнышком, он совсем не мокрый. Он как будто зернышко, золотой и добрый.

Солнце протянуло свои лучи и сказало:

– Спасибо, Катеринка!

С неба на землю посыпался не град, а золотое зерно. Зерно упало в землю, и вскоре выросло целое поле пшеницы. С неба вернулись велосипедисты и уставились удивленно на поле пшеницы, которого не было. Хозяева курятника пришли в себя. Они медленно пошли к своему старому деревянному дому. Стоило им зайти на крыльцо, как их дом в мгновенье ока превратился в новый дом. Солнце помахало им лучами и спряталось за тучку.

Петушок после победы решил, что у него теперь одиннадцать курочек, и очень обрадовался. Но пять курочек, вылупившиеся из золотых яиц, не смогли перейти порог курятника и превратились в скульптуру из пяти курочек. Рядом с ними стаял побежденный петушок из золотого яйца. Петушок и пеструшки сели на свои насесты и задремали.

В это время взревели семь юных велосипедистов и уехали с места бывших чудес, которое стало неинтересным. На насестах в золотистом курятнике вздрогнули и продолжили дремать курочки. Вокруг курятника остались лежать золотые скорлупки. Прилетели вороны, стали клевать золотую скорлупу и превратились в групповую скульптуру из ворон.

Поле пшеницы заколосилось золотым зерном. Из него напекли золотистых пирожков и угостили ими петушка и курочек. Увидев, что из дома на подносе несут пирожки, приехали мальчишки-велосипедисты и схватили по пирожку, но кушать пирожки не решались. Но, посмотрев, что Тамара и тетя Даша едят пирожки, тоже съели по парочке пирожков, и ничего с велосипедистами не случилось.

Появилось солнце и осветило два новеньких велосипеда у курятника. Катеринка и Тамара сели на велосипеды и присоединились к остальным велосипедистам, а ездить они давно научились. Проселочные пыльные дороги хороши и для курочек, и для велосипедистов, когда дождь не идет, пусть и золотистый. Тетя Даша и Иван Кузьмич посмотрели вслед детям и решили, что себе они купят мотоцикл с коляской. В коляску посадят соседку Семеновну и будут ездить по ближайшим деревням, не ожидая попутных машин. Местные они все.

Издал петушок победный клич. Из курятника вышел петушок и курочки – погулять, на людей посмотреть, себя показать. Петушок прибавил в весе и стал солидным петухом, ему теперь и на насест лень стало взлетать. Пеструшки взлетали, а он лениво сидел в уютной низкой корзине. Стал петушок напоминать хозяйского кота.

Солнце засветило, дождик пошел, а он посмотрел-посмотрел на солнышко, но Катеринка песенку не спела. Солнышко обиделось и ничего не сказало. Среди новых яиц одно яйцо было серебристое. Из серебристого яйца вылупился новый петушок, он быстро и радостно рос, легко взлетал на насест. Однажды он решил заменить старого и ленивого петушка.

Два петуха устроили петушиный бой. Посмотреть бой двух петухов приехали все велосипедисты. Ребята болели за нового серебристого петушка. Бой был хорош. Один петух, отъевшийся и медлительный, брал своей массой, второй, худой и шустрый, побеждал скоростью. Велосипедисты наблюдали за петушиным боем. Курицы кудахтали и не знали, за кого болеть. После боя они снесли яйца, и из них вылупились курочки.

Старые курочки притихли. Тетя Даша зашла в курятник и сказала, что новая смена курочкам подрастает. На второй бой петухов пришла вся деревня. Велосипеды стояли в стороне. Победитель становился лучшим петухом деревни. Победил молодой серебристый петушок. Старые курочки отказались ему служить, они остались со старым петухом. Курятник поделили на две части: для молодых и старых. Солнце из-за туч не показывалось.

Катеринка еще раз спела песенку:

– Дождик, дождик с солнышком, он совсем не мокрый. Он как будто зернышко, золотой и добрый.

Катеринка посмотрела на часы и заторопилась в особняк. Девочка шла и видела свою мечту: медная крыша поблескивает в солнечных лучах. Дом сияет, украшенный вертикальными медными полосами. Первый этаж по периметру облицован зеленоватым мрамором, расположенным между листами меди. Все дорожки на участке выложены зеленоватой керамикой. Ей мучительно захотелось вернуться в особняк сударя Афанасия Афанасьевича.

Афанасий Афанасьевич и ухом не повел в честь возвращения Катеринки. Она даже обиделась на его вопиющее безразличие.

Он спросил:

– Катеринка, ты принесла истории из деревни?

– Я сама принимала участие во всех историях.

– Именно что сама! Но тебя не могли не достать истории, если они происходили с тобой, – возмутился Афанасий Афанасьевич.

– Достали еще как! Особенно петухи и курочки.

– Отлично! Теперь тебя достанет компания медной скамейки.

– Я буду жить жизнью тех, кто сидит на медной скамейке?! – возмутилась Катеринка.

– А куда тебе деваться? Часть времени ты прогуляла.

– А Вы меня не накажете за мое отсутствие?

– Обязательно накажу. Я накажу тебя, Катеринка. Тебя не было пять часов. Пять дней ты проведешь в подземелье. Ты, вероятно, заметила, что у меня на участке растет только трава?

– Заметила, – угрюмо ответила Катеринка, прикидывая, что такое пять дней подземелья.

Афанасий Афанасьевич, не вставая с кресла, нажал на мраморную чернильницу на столе. Пол под Катеринкой сдвинулся в одну сторону, и она в стойке оловянного солдатика опустилась в подземелье. Пол стал для нее крышей и занял прежнюю позицию.

Катеринка не успела испугаться при падении в подземелье и теперь озиралась не столько с испугом, сколько с удивлением. Она оказалась в помещении с медными стенами, с изолированным потолком. Она вышла из комнаты, в которую опустилась по воле хозяина, и стала обходить все подземелье. Тревожного чувства она не испытывала от промышленного порядка.

Возникло ощущение, что время в подземелье несколько другое. Ее заинтересовала кухня, все же предстояло здесь прожить пять дней! Она увидела раковину, кран. Открыла кран, из него пошла пузырьками холодная вода. Рядом на столе стояла электрическая плитка со спиралью накаливания. В столе в трехлитровых банках находились крупы. Катеринка нашла соль, но сахара не было. Нашла банку с чаем. Заметила кастрюлю, чайник. Пять дней с этим можно было прожить. Признаков холодильника она не обнаружила.

Телевизора, приемника она не заметила. Катеринка насчитала пять странных комнат и кухню. Свет везде был одинаковый – матовый. Выключателей нигде не было. Вот и все на первый взгляд. Она поискала глазами табурет или стул. Их не было. Она обошла комнаты, но не нашла ни одного лежбища. Она решила опереться на медную стену, но она оказалась теплой. Катеринке все больше хотелось сесть или лечь.

Взгляд упал на пол. Пол оказался полной загадкой, но разгадывать ее не хотелось. Катеринка опустилась на пол, он весь был покрыт знаками. Она заметила выступ на полу и ударила по нему пяткой. Выступ сдвинулся вместе с частью пола. Куда-то вниз вела лестница. Она стала спускаться в настоящее подземелье.

Небольшое помещение в скале имело выход! Катеринка согнулась и пошла в сторону света: метров двадцать – и она на воле! Вот и заточение! Она осмотрелась: вокруг стоял лес. Темнело. Лесные шорохи вселяли в душу страх. Ее взяли за плечи! Катеринка вздрогнула всем телом и невольно оглянулась. Она была в руках некоего Феофана, выходца из деревни Медный ковш! "Откуда он здесь? – промелькнула мысль в голове Катеринки. – Его ведь нет вообще".

– Катеринка, рад встрече! – проговорил Феофан.

– Вы кто? Подождите. Я читала в газете, что Вы летели на самолете, пилот остался жив, а Вы пропали!

– Смешная девочка! Так я нашелся. Посмотри на меня – это я, Феофан, сын Афанасия Афанасьевича.

– Но этого не может быть! Я даже сказку придумала, будто Вы превратились в летучую мышь! – возмутилась Катеринка.

– Ты была под домом в медном подвале? Так именно над этим местом наш самолет вел себя странно. Это не медные помещения, это некий генератор аномальных явлений. Хорошо, что ты из него выбралась.

– У меня наказание: сидеть в генераторе пять суток.

– Хорошее наказание, но еще лучше, что ты от него сбежала. Летчик успел посадить самолет на поле, но взлететь он не смог и придумал, что самолета нет. А сам он, по его замыслу, катапультировался, а я, по его выдумке, пропал. Вот он опять уехал подальше от этих мест. А теперь я тебя спасу на самолете. Я могу управлять самолетом и уже расчистил площадку для взлета. А жил я в сарае у некой тети Даши. Она такие блинчики печет – закачаешься!

– С их запахами я знакома.

И в это мгновение зашумел бор, послышался лай собак. В воздухе прозвучал выстрел. На поляну выскочили охотники с собаками. Собаки дружно бросились к Феофану и Катеринке. Охотники остановили их командными голосами. Феофан под шумок исчез. Осталась Катеринка одна, у нее даже мысль возникла – а был ли Феофан здесь?

Охотники девочку повели в усадьбу. Они поклонились Афанасию Афанасьевичу. Хозяин стоял у окна и смотрел на Катеринку пронзительным взглядом. Она содрогнулась от мысли, что наказание неминуемо, а лезть в генератор аномальных явлений ей не хотелось. Катеринка стояла между воротами и домом и не знала, что ей делать. Она нерешительно пошла к хозяину.

– Феофана видела? – спросил сударь Афанасий Афанасьевич. – Вот и хорошо, больше не увидишь. Не бойся, в подпол ты больше не пойдешь, выбралась из него – и молодец, считай, что пять дней прошли.

– Афанасий Афанасьевич, а вдруг Вы болеете, потому что живете на генераторе аномальных явлений?

– Да я потому и жив, что живу на этом генераторе. Его для меня построили. А ты, смотрю, за меня волнуешься, ценно. Завтра начнешь ходить на прогулку до медной скамейки. Твое задание я не отменял.

– Опять слушать ерунду жителей дома тети Даши?

Непокорная Катеринка на следующий день дошла до медной скамейки.

В деревне Медный ковш бабы за молодых парней одно время замуж выходили. Счастья вагон и маленькая тележка. Все как есть пример брали с главной певицы. Бабы деревенские себе молодых мужиков находили. А как певица и певец развелись – слезы пошли по деревне. Молодые мужья взбунтовались и с пожилыми, можно сказать, супругами развелись. Так и кто кого подставил? Сколько пар счастье свое потеряли – и не пересказать.

Иван Кузьмич тем временем на машину "Копейка" пересел, тележку к ней прицепил. Они с тетей Дашей так хорошо зажили! Иван Кузьмич овощи те, что тетя Даша выращивала, на рынок на тележке возил. Ой! Хорошо у них в семье стало. Так нет, после развода великой пары певцов и он с тетей Дашей решил развестись, вспомнил, что он ее моложе на пару лет. А кто ему портянки стирал? Сейчас еще фантастика объявилась, но что это такое – толком тетя Даша не поймет, знает, что это вместо сказок насочиняли.

Так тетка Даша сама сказки сказывает. Вот оно как бывает! А тетя Даша до сих пор неизвестная, потому что сказки сказывала в устной форме. Она по природе своей деревенское радио, ее все без рупора слышат. В прошлом году бабы на ее скамейке губы себе на семечках искусали. Они все как есть знали, что было, что будет, чем сердце успокоится. Так их никто газетой "Взгляд" не называл. Ой, а сколько раз они актрису с талией в 45 сантиметров вспоминали – и не упомнить! Она, чай, ровесница соседки Семеновны. Так она давно баба, ее щеки из-за спины всегда видно, и никто ей лицо не менял, щекастая такая.

Катеринка мамину шляпу из норки с краями большими подарила Семеновне, так из-за шляпы щеки Семеновны все равно выглядывали, когда она в ней на телеге ехала. Вылитая боярыня.

Глава 2. Боярыня

И Катеринке выпал на ее долю еще один короткий полет в прошлое…

В огороде деревни Медный ковш стояли два соломенных чучела, которые Феофан сам набивал соломой и украшал старой одеждой. Когда он злился на кого-нибудь, то подходил к чучелам и бил их ножами. Дед, увидев очередной разорванный наряд чучела, ругал мальчика, но безрезультатно, его неизменным развлечением оставались чучела в огороде.

Когда Феофан освоил нападение на одно чучело и мог нанести удар в обведенную углем точку, ему захотелось большего. Он поставил два чучела на крепкие колья так, словно стояли два человека и разговаривали. Теперь его задача резко усложнилась: он не нападал на чучела, он к ним подходил так, словно хотел с ними поговорить. Он некоторое время стоял против соломенных идолов, потом резко наносил два удара двумя ножами в обведенные точки.

Деда пугало затяжное развлечение мальчика, он пытался научить его полезным навыкам. Если дело было осенью, то дед приглашал внука помочь порубить капусту. На столе шинковали вилки капусты и морковь, потом обильно солили эту овощную смесь крупной солью и уминали руками до тех пор, пока капуста не давала сок. Комок соленой капусты с морковью бросали в кадку, и так происходило до тех пор, пока кадка не наполнялась капустой. Но Феофан неизменно вонзал двойным ударом два ножа в целый вилок капусты в намеченную точку, чем выводил деда из себя.

Солнце пробивалось сквозь облака. Кленовые листья наливались красками. На одном клене было до трех ярких цветов: зеленый, желтый, вишневый. И в личной жизни Феофана стояла осень. Ой, да что там! А там вот что произошло. Он изменился. Ножи ему надоели хуже горькой редьки.

Он подошел к плетню соседнего дома и сказал:

– Катеринка, я жить без тебя не могу! На улице благодать божья, а тебя нет! Пришла бы ты да утешила молодца, погуляли бы мы с тобой около мельницы.

Она ему и отвечает:

– Любимый мой, так уж и соскучился? Или тебе чучело на огороде надоело? Не сомневайся, я приду, как только солнце к дубу подойдет, подле него и ждать буду. А к мельнице я не пойду, страшно там.

Катеринка от счастья закрутилась на одной ножке. Да, сподобилась! Значит, и у нее ныне девичья осень. Феофана она больно любила. А он ее? Да неужели он не любит ее? Девушка к сундуку бросилась, отворила крышку и затихла над нарядами. Зипун новый достала, платок вытащила новехонький. Что еще Феофан у нее не видел? Тятенька давно на базар не ездил.

Девушка вынула из сундука атласную ленту, переплела косу, затянула ее на конце крепко лентой, бантик завязала. Потом Катеринка покрутилась, отчего коленкоровая юбка колоколом закрутилась подле ног. Она опять к сундуку подошла, чтобы юбку новую посмотреть, словно не знала содержимое сундука. Катеринка юбку себе сама шила. Бабушка ее стежку крепкому обучила. Юбку она лентой по подолу обшила.

Отец зашел в горницу, посмотрел на девичьи хлопоты и раскатисто рассмеялся:

– Дочь, куда ты собираешься? Неужели под венец идти надумала, а меня не спросила?

– Отец, люб мне Феофан.

– Да верно ли? Пусть сватов засылает! Хватит вам желуди с дубов околачивать.

Встретились Феофан и Катеринка под раскидистым дубом. Он в рубашке новой пришел, ремешком золотым подпоясанный, а сам в лаптях. Ремешок ему боярыня подарила, он и носил его постоянно. Очень Феофан боярыне приглянулся. Боярыня в столице белокаменной зимой жила, а летом в деревню наезжала.

Только Феофан поцеловать захотел девушку, как откуда ни возьмись боярыня в карете подъехала. Вышла она из кареты, выхватила у кучера плеть да по юбке Катеринке и врезала. Ноге девушки больно стало. Она отпрянула от парня. А боярыня засмеялась и дальше поехала.

Феофан испугался за Катеринку, испугался он гнева боярыни. Парень стоял в полной растерянности под дубом, с которого медленно падали первые желтые листья. Страх парня перед боярыней был сильнее его любви к девушке. Феофан с того дня от Катеринки отдалился и взгляд при встрече отводил.

Катеринке стало зябко и обидно за себя и за беспомощность Феофана. Она поняла, что он зависит от боярыни больше, чем от нее. И она решила, что непременно будет сильнее боярыни! Она будет сильнее его! Она – Катеринка, и все тут!

В зеленой траве лежали желтые листья, словно золотые иконы. У Катеринки в горнице в переднем углу висела икона, срисованная с древней иконы. Печь занимала четвертую часть жилого помещения, в ней можно было мыться и греться после того, как испекут хлеб. Пол был выстлан широкими половицами, немного черноватыми от времени.

Девушка сидела на крыльце и поджидала молодого соседа, она еще надеялась на его возвращение. Отец вышел из дома и сел рядом с Катеринкой. Они стали рассматривать новый каменный собор с золотистым куполом. Возле него толпилась воскресная кучка прихожан.

Звон колоколов радовал тишину своим проникновенным звучанием. Платки и сарафаны были надеты на женщинах. Редкая женщина ходила в кокошнике. На мужиках были надеты высокие лапти и длинные рубахи, подпоясанные веревкой или ремнем. А на Феофане уже был золотой ремешок, словно золотой гребешок у петуха.

– Отец, Феофан боярыне служит, – нарушила тишину девушка, не отрывая глаз от соседнего дома в надежде, что на соседнем крыльце появится Феофан.

– Хорошо, что ты это сама узнала. – сказал отец и тяжело вздохнул. – Эх, дочь, знавал я нашу боярыню, служил ей верой и правдой, да состарился.

– Отец, и не старый ты вовсе! Твои ровесники – мужики седые, а ты молодой еще, русоволосый. А меня сегодня боярыня хлыстом отходила. Промолчу, но отомщу ей! А я замуж пойду за боярина! – не удержалась Катеринка от обиды на боярыню.

– Мстить – не надо. Тебе еще хуже будет, забьют тебя розгами. Эх, куда хватила: замуж за боярина! Очнись, дочь! – испугался отец за свою дочь.

– Тогда я служанкой пойду в боярский дом! Я Феофана попрошу, так он за меня словечко и замолвит, – не унималась взволнованная девушка.

– Слуг они завсегда любят. Если Феофан замолвит слово, может, что и получится, – задумчиво сказал отец, закряхтел и поднялся с крыльца.

Катеринка стала думать, как понравиться боярину да во что одеться. Одежды такой, как у боярыни, у нее никогда не было. Она встала с крыльца, взяла деревянное ведро, поставила его на голову и стала ходить по двору.

Мать, увидев дочь с ведром на голове, закричала: